— Тренироваться тебе надо Валера, — сказал ему с легким назиданием Андрей Викторович, — тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться. Не по паркетам чай ходить собираемся, а по вполне диким местам.
Дара и Мара при этом смотрели на своего супруга с гордостью, восхищением и умилением. А то, как же — мужчина у них оказался ничуть не хуже чем у остальных женщин в клане.
Когда время подходило к полудню, Сергей Петрович и Андрей Викторович, вытащили на палубу ПАР, развернули его и приготовились к обсервации. Момент наступления астрономического полдня давал долготу, а широта вычислялась по высоте солнца над горизонтом с поправкой на дату. Сделав замеры, Петрович немного поколдовал над картой и ноутбуком, нанес на карту свою нынешнюю позицию и проложил курс.
— Так, — заявил он Андрею Викторовичу и Антону Игоревичу, — Сейчас мы здесь. Шесть градусов двадцать две минуты западной долготы и сорок восемь градусов восемнадцать минут северной широты. Если будем идти тем же курсом и с той же скоростью, то к завтрашнему полудню выйдем вот сюда в точку с примерными координатами четыре градуса западной долготы и сорок шесть градусов северной широты. После завтрашней обсервации ляжем на курс сто. Конечно, расчет сделан мною с точностью плюс-минус лапоть, но, следуя в Бискайском заливе таким курсом, промахнуться мимо берега будет просто невозможно.
Андрей Викторович внимательно посмотрел на карту.
— Значит, — сказал он, — послезавтра утром мы будем уже на месте.
— Не совсем на месте, Андрей, — ответил Петрович, — я же сказал, что расчет сделан с точностью плюс-минус лапоть. Просто послезавтра утром мы должны уже увидеть благословенные берега Аквитании и только. Устье Гаронны нам надо будет еще найти.
Петрович замялся и внимательно посмотрел на друзей.
— Проблема только в том, — добавил он, — что мы вполне можем выйти к берегу еще до рассвета, а это, сами понимаете, может быть очень опасно. Не хотелось бы рисковать, почти уже дойдя до цели. Сколько парусных кораблей в прошлом погибло вот так по глупости, напоровшись в темноте на скалы или на берег.
— Действительно, — сказал Антон Игоревич, тоже посмотрев на карту, — убиться об стену на самом финише — это верх глупости. Мы можем сделать так. Завтра на закате, уберем паруса и встанем на якорь. Глубины здесь не океанские, длины якорных тросов должно хватить. Переждем на якорях ночь, а как рассветет, двинемся дальше тем же курсом.
— Можно и так, — сказал Сергей Петрович, прикинув по карте расстояния, — Только на якорь мы встанем не на закате, а в полночь, тогда и у берега мы будем еще до полудня. Там причалим, сойдем на берег и окончательно определимся с местом.
— Ладно, — сказал Андрей Викторович, — будет день, будет пища. Сейчас над этим голову ломать совершенно незачем.
— Лишь бы не было шторма, — зачем-то сказал Антон Игоревич.
— Не надо каркать, — заметил Андрей Викторович, — и ничего не будет. Ну что, братцы, совсем немного осталось. Сдюжим?
— Сдюжим, — ответил Сергей Петрович, — а сейчас все по местам и вперед.
Когда команде 'Отважного' сказали что послезавтра днем 'все уже почти кончится' и они увидят свой обетованный берег, народ сперва пришел в состояние некоторой эйфории. Потом это настроение сгладилось, сменившись нетерпением. 'Отважный' продолжал резать пустынное море форштевнем, берег по левому борту превратился в далекую туманную полоску у самого горизонта, а Антон-младший опять на удочку натягал на ужин свежей рыбы.
Незадолго до заката, Катя, стоявшая на баке, замахала руками, указывая куда-то в море, и закричала. Немного мористее 'Отважного' в воздух поднимались водяные фонтаны, выбрасываемые из своих дыхал небольшим стадом мигрирующих в этих водах китов. Народ высыпал на палубу, вылезла даже вечно занятая Марина Витальевна, не говоря уже о Марине-младшей и Веронике. Антон-младший и без того целый день отирался на палубе, не желая спускаться вниз. Китов они раньше видели только по телевизору, и их появление оказалось еще одним мимолетным проходящим мимо приключением и бесплатным цирком.
Сергей Петрович с ужасом подумал, что будет, если Вероника сейчас попросит у него или Андрея Викторовича маленького китенка. Ребенок он и есть ребенок. Но обошлось. Не попросила. Описав дугу, китовое стадо не стало дальше приближаться к 'Отважному', а развернулось и направилось прямо в открытое море.
Вторая ночь в открытом море прошла точно также как и первая. Четырехчасовые вахты, бездонное черное небо над головой и курс, выдерживаемый по компасу. Отсутствовало только тарахтение мотора, которое сменилось свистом ветра в такелаже, шипением разрезаемой форштевнем воды и журчанием кильватерной струи.
16 июня 1-го года Миссии. День тридцать третий. Бискайский залив, 200 километров южнее современного Бреста
Утро выдалось кристально ясным, даже высокие облака в небе куда-то рассосались и взбирающееся вверх солнце сразу начало припекать не по детски, будто говоря, что Ледниковый период — Ледниковым периодом, а тут, на юге, да еще и в канун летнего солнцестояния, оно вполне в своей власти. Никакого намека на сушу, водная гладь простиралась во все стороны до горизонта, на гребнях волн играли яркие солнечные блики. 'Отважный' под туго раздутыми парусами уверенно шел по курсу на все той же скорости в шесть-семь узлов, и казалось, что вокруг не Бискайский залив, а самый настоящий океан. Петрович посмотрел на часы — до обсервации и разворота на новый курс оставалось еще чуть больше пяти часов ходу.
Примерно час спустя после рассвета, над 'Отважным' пролетел королевский альбатрос, широко раскинувший могучие трехметровые крылья. Стоявший рядом с Петровичем Андрей Викторович с удивлением присвистнул, а Петрович подумал, что в их время эти птицы в европейских краях не водились, возможно, истребленные людьми задолго до начала исторического периода. Смогли же фолсомские охотники, предки индейцев, копьями с каменными наконечниками истребить в Северной Америке не только мамонтов, но и все поголовье местных крупных копытных за исключением бизонов. Заложив широкий вираж и внимательно осмотрев 'Отважный' и оставляемый им кильватерный след, альбатрос не нашел ничего для себя интересного и развернувшись на новый курс удалился на северо-восток.
По мере того, как солнце поднималось ввысь, становилось все жарче и жарче. Молодежь успела скинуть с себя все лишнее и остаться в коротких футболках без рукавов и шортах, а некоторые девушки, я имею в виду Дару и Мару, обходились и вовсе без футболок и привычно для себя сверкали голыми грудями. Они бы и шорты скинули, но Ляля, Лиза и Катя сумели им объяснить, что это будет слишком большим авангардизмом, поскольку 'Отважный' это не нудистский пляж. При этом прогретой деревянной палубе было так приятно ходить босиком. Намерзшиеся за время путешествия в приледниковых краях, детки, наконец, дорвались до моря и солнца.
Петрович забеспокоился. Солнце, конечно, это хорошо, но почти у всех членов клана Прогрессоров кожа была молочно-белой, не знавшей загара, что в ближайшем будущем грозило солнечным ожогом. Крема от загара на борту 'Отважного' не было, это он знал точно. Пройдет совсем немного времени, и большая часть команды сляжет в мучительных страданиях, и Марина Витальевна будет мазать их настойкой календулы, ругая его, дурака, за допущенную нераспорядительность.
Попытка загнать молодежь вниз, в кают-компанию, не удалась. Молодые они такие, считают себя бессмертными и думают, что именно с ними никогда и ничего плохого ни за что не случится. Нет, конечно, можно было отправить их вниз в приказном порядке, но для молодежи это бы выглядело как неоправданное наказание, на что Петрович пойти не мог.
— Ничего, — посмеиваясь, сказал Андрей Викторович, — один раз обгорят, впредь будут умнее. Да и не так далеко на юг мы забрались, не Сочи чай и не Канары.
Марина Витальевна тоже махнула рукой и удалилась к себе в кают-компанию, напоследок пообещав, что каждый, кто не слушает добрых советов, будет потом страдать в одиночку. Средств от солнечного ожога у нее нет и не предвидится, поэтому каждый сейчас должен решать за себя.
Что самое удивительное, но все почти обошлось, слегка порозовели только Дара и Мара, которым солнечные ванны были противопоказаны в принципе, и с ними за компанию Ляля. Остальным хоть бы хны. Наверное, свою роль сыграли высокая запыленность атмосферы этого времени, да слой высоких и тончайших перистых облаков, перехватывающих большую часть солнечного ультрафиолета. Сменив гнев на милость, Марина Витальевна намазала страдалиц календулой и строго настрого до самого вечера запретила выходить на палубу. Сами виноваты, старших надо слушать, они дурного не посоветуют..
Ляля сидела на койке, мазалась настойкой и ругала себя самыми последними словами. Надо же ей было так облажаться в глазах Петровича. Обещала быть примерной девочкой и во всем его слушаться, а повела себя как последняя дура, дорвавшаяся до сладкого. Сама себя наказала, обгорела на солнце, а теперь будет облазить как последняя уродка. Ляля чуть не разрыдалась. Сама идиотка, сама и виновата.
Сергей Петрович вместе с Андреем Викторовичем спустились в кают-компанию, для того чтобы забрать ноутбук и ПАР. Собравшись, Петрович остановился напротив Ляли, посмотрел на ее расстроенное личико и вздохнул.
— Не кисни, Ляля, — сказал он, — до свадьбы обязательно заживет. Впредь будешь умнее. Эх, где мои семнадцать лет?!
Сказав это, Петрович повернулся и вслед за Андреем Викторовичем вышел из кают-компании, оставив Лялю в, мягко выражаясь, окрыленном состоянии. Вытереть сопли, успокоиться, привести себя в порядок — жизнь снова прекрасна.
После обсервации и сделанных расчетов Сергей Петрович ненадолго задумался.
— Так, — сказал он собравшимся вокруг товарищам, — наше нынешнее положение не совпадает с расчетным примерно на сорок километров. Думаю, в этом виновато встречное морское течение, обходящее Бискайский залив по кругу. Ничего страшного в этом нет. Предлагаю, еще три часа следовать тем же курсом, а потом, как мы вчера и договорились, лечь на курс сто.
— Возражений нет, — сказал Андрей Викторович, — ты у нас капитан — тебе и решать. Действуй.
Антон Игоревич же ничего не сказал, только молча кивнул. Дальше все проходило без особых происшествий. Ровно в три часа пополудни Сергей-младший под надзором Сергея Петровича переложил штурвал, выводя 'Отважный' на новый курс и бег по морю, в сторону невидимого пока берега продолжился.
Вечером, когда солнце уже опускалось в воду на западной стороне горизонта, Сергей Петрович внимательно обследовал через бинокль морское пространство перед 'Отважным' и не нашел никаких признаков земли. Сонар, правда, показывал, что глубина начала постепенно уменьшаться и уже достигла отметки сорок пять метров, но пока никаких причин для беспокойства еще не было. Распоряжения для вахтенных рулевых были простыми.
— Следовать прежним курсом, — сказал Петрович, — внимательно следить за сонаром и слушать море. Если глубина станет меньше пятнадцати метров или будет слышен шум прибоя, то немедленно свистать всех наверх.
Но, дополнительные указания не понадобились. Ровно в полночь, когда сонар показывал двадцать пять метров глубины, поднявшиеся с коек Андрей Викторович, Сергей Петрович, Сергей-младший и Валера помогли Антону Игоревичу убрать паруса и отдать сразу два якоря. После чего, убедившись, что якоря держат, спустились вниз досматривать свои сны. На 'Отважном' наступила полная тишина.
17 июня 1-го года Миссии. День тридцать четвертый. Бискайский залив, 200 километров северо-западнее современного Бордо
Утром, когда первые солнечные лучи разогнали ночную тьму, подсветив розовым светом высокие перистые облака, на восточной части горизонта над морем обозначилась тонкая темная полоска суши. Валера, спозаранку первым вышедший на палубу, что называется 'отлить', тут же забыл о своем желании и завопил во всю глотку, — Земля!!! — как будто, он этой земли не видел уже как минимум месяц, а не всего два дня. На этот вопль из кают-компании тут же повылез весь остальной народ, и на 'Отважном' началась образцово-показательная вакханалия. Приплыли, в смысле, дошли.
Немного выждав пока схлынут первые эмоции, Сергей Петрович прекратил это форменное безобразие и ввел процесс в конструктивное русло. Вскоре якоря были подняты, паруса поставлены и 'Отважный' ходко направился к виднеющемуся вдали берегу. На первое время Петрович поставил за штурвал Сергея-младшего, а на бак впередсмотрящими послал Лизу с Лялей. В дальнейшем, в самый ответственный момент уже у самого берега, он намеревался взять управление на себя.
Довольно быстро, всего через пару часов, стало понятно, что: во-первых, со своей навигацией он попал прямо в яблочко, и, во-вторых, все предосторожности были совсем не лишними. В бинокль было видно, что по левому борту, загибаясь на север, тянулся скалистый и обрывистый весьма негостеприимный берег. Выскочить туда в темноте было бы смерти подобно. По правому, борту, уходя далеко на юг, простирались ровные песчаные пляжи Серебряного берега. А ровно между ними, прямо по носу 'Отважного' находилось устье крупной реки, которая не могла быть ничем иным как Гаронной. Они были уже почти на месте.
Взяв управление на себя, Петрович направил 'Отважный' прямо к устью. В бинокль прекрасно было видно, что в месте впадения Гаронны в море находилась не дельта с множеством островов и протоков, а эстуарий, то есть узкий и скорее всего глубоководный залив, далеко вдающийся в сушу. Так бывает когда, морские течения, прибой, приливы и отливы не дают накапливаться в устье наносному материалу, сразу унося его в море. Причалить же к морскому пляжу южнее эстуария было совершенно невозможно. Там свирепствовал морской прибой, разгоняемый тем самым юго-западным ветром, который и привел сюда 'Отважный'. Волны, почти незаметные в открытом море, выходя на прибрежную отмель, поднимались в человеческий рост и с размаху кидались на ровный и открытый всем ветрам песчаный пляж, украшенный исполинскими дюнами.
Петрович рассчитывал причалить на южном берегу эстуария, с обратной стороны наносного песчаного мыса, созданного совместными усилиями течения Гаронны и морского прибоя, и, подобно волнолому, прикрывающего эстуарий от буйства стихии волн и ветра. Далее к югу от этого мыса располагались роскошные песчаные пляжи, а за линией дюн просматривался редкий и светлый сосновый лес. Перед последним переходом вверх по реке команде 'Отважного' следовало дать короткий отдых на берегу для того чтобы снять стресс длительного перехода, позволить искупаться в настоящем теплом море и понежиться на прогретом солнцем пляжном песке.
Незадолго до полудня, преодолевая с попутным ветром ослабленное в прилив течение Гаронны, 'Отважный' обогнул стрелку мыса и вошел в эстуарий. Теперь нужно было осмотреться и выбрать место для якорной стоянки. Маленькая и довольно глубоководная бухточка с впадающим в нее ручьем у самого основания мыса выглядела просто идеально. Если верить сонару, глубина в ней гарантировала, что даже в самый полный отлив 'Отважный не сядет там килем на дно. Промежуточный финиш. Паруса убрать, отдать оба якоря, лодку надуть и спустить на воду. Мы идем!
