— Я же сказал: это не обсуждается!
— Да я не о том, — поморщился он. — Я — о кристалле. Почему бы тебе его просто не восстановить?
— Из Витькиных какашек? — хохотнул Пашка.
— Нет, — серьёзно ответил Санька. — По памяти. Браслет же помнит всё, с чем ты имел дело?
— Хм... — задумался я и стал формулировать Сезаму задачу.
На моей ладони тут же материализовалась ярко-красная пуговичка.
— Ну вот! — радостно вскричал Пашка. — А то: "мама!", "мама!" Вишь, как всё просто?
Пацаны тоже возбуждённо зашевелились.
— Но это форма, — не разделил я Пашкиного восторга. — А содержание?
— А кто тебе не даёт содержание восстановить? — хмыкнул Игорь. — Дай задание! Ты мне Милку вон с каким содержанием зафигачил! Не подкопаешься!
Окружающие одобрительно захехекали.
— Вы не поняли, — пояснил я. — Браслет утверждает, что на кристалле нет никакой информации.
— И не было? — вытянулась Пашкина физиономия.
— И не было, — эхом отозвался я.
Все замерли. Только тарелки продолжали настойчиво месить над нами воздух.
— А-аблом...
Что называется — сцена из "Ревизора"!
— Да ну, быть не может! — тряхнул Пашка своей шевелюрой, прогоняя оцепенение. — Ты в его памяти получше пошуруди! Мож, он чего забыл?
Я в ответ лишь усмехнулся. Уж чем-чем, а склерозом браслет точно не страдает. Пашка и сам это прекрасно понимал. Потому особо и не настаивал. Так, пути решения проблемы вслух искал.
— Выходит, нас, всё-таки, кинули, — разочарованно пробормотал брат. — Что и требовалось доказать.
— Вообще-то говоря, ещё совсем ничего не доказано, — как бы тоже вслух размышлял Другов. — Если мне память не изменяет, то наш общий друг что-то там упоминал о технологиях древнего времени? Вот я и думаю: а не похожи ли наши действия на того лузера, который пытается виниловый диск засунуть в современный дивидюшник?
— Ты хочешь сказать, что браслет просто не способен прочитать древние письмена, заложенные в кристалле? По причине своей продвинутости?
— Где-то так...
— Мало верится, — усомнился я.
— Ну не зря же в своей предвыборной речи Тристан подчеркнул именно этот момент? — усмехнулся Другов. — Инопланетный дядечка зря ничего не говорил...
— Ох уж мне энтот дядечка! — прошипел Пашка, вращая глазами следом за пролетающей тарелкой, которая уже чуть ли не цепляла за верхушки пальм. — "Изловить бы дурака, да отвесить тумака!" Не объяснил ничего толком — вперёд, ребята! На месте, мол, сами разберётесь! С глаз долой — из сердца вон! Петух гамбургский!
Я поймал себя на том, что эти его слова лились на мою душу сладким елеем! Особенно порадовало последнее определение. Явно деградирую...
— Смотрите, — хехекнул Вовка, указывая куда-то в сторону, — а к нам — целая делегация!
Я испуганно дёрнулся, поворачиваясь вслед за его пальцем. Потом расслабился. К нам приближались наши женщины. Все скопом!
Они были в одних купальниках. Прижимая к груди остальную свою одежду и теряя на ходу шлёпанцы и сланцы, они торопливо пересекали площадку, отделявшую ближайшие заросли от парадного входа Тадж-Махальчика. При этом они часто и опасливо оглядывались на небо. Отсюда их видели только мы, по причине односторонней прозрачности стен, а потому, ничего не подозревая, они позволяли себе на ходу без всякого стеснения поправлять немногочисленные детали своего пляжного туалета, готовясь предстать перед нашими привередливыми взорами.
— Ах, паразиты! — вскричала появившаяся первой Пашкина Наталья. — А им, оказывается, отсюда всё видно! Ну, поросята! Устроили тут нелегальный просмотр!
— А чего вы такие мокрые? — удивлённо спросил Пашка, оглядывая прибывающее через узкие двери женское воинство. — Под дождь, что ли, попали?
— Да какой там дождь! — возбуждённо выкрикнула Наталья, набрасывая на мокрое тело измятый халат. — На море мы были! Решили с утречка сполоснуться! Это я всех сблатовала! Жара — доконала! Хоть и утро только. А тут вдруг — эти! Как осы налетели! Стали над головами кружиться! Весь кайф нам обломали! Не дай Бог, думаем, пулять ещё сдуру чем-нибудь начнут! Мы и давай — ноги в руки, да к вам! Это кто ж такие прилетели? А крыша-то у вас где? Щас же только что была! Эти, что ли, снесли?
— Вах! Женщина! — вскинул Пашка в ужасе руки. — Сразу столько вопросов! На все надо отвечать?
И тут же за "женщину" получил мокрым полотенцем по спиняке! Звук ей понравился и она продолжила в том же духе допрашивать ни в чём не повинного Пашку.
— Отвечай, баламут! — весело шлёпала она его мокрой тряпкой, вынуждая "баламута" нехотя уворачиваться. — Куда крышу подевал?
При этом она победно оглядывалась на остальных своих подруг, которые быстренько рассосались по гостиной, каждая поближе к своей половине. Они поспешно приводили себя в порядок, отвечая Наталье деревянными улыбками и вполголоса переговариваясь с мужьями.
— Да никуда я её не девал! На месте она! — наконец перехватил Пашка мокрое "оружие". — Это фокус такой! Невидимость называется!
— Фокусники! Едрит-Мадрит! — устало опустилась Наталья в кресло, сдав Пашке на хранение уже не нужное ей полотенце. И спокойно спросила у меня: — У нас что? Гости?
Я кивнул:
— Похоже на то. И очень назойливые.
— Заметно! — согласилась она. — Гнать их в шею! — И тут же поинтересовалась: — А Настёна-то где? Чего с нами не пошла?
— Спит ещё.
Не буду же я с ней объясняться, по какой причине "Настёну" сонливость одолела!
— А чего они от нас хотят? — спросила Ольга, тревожно провожая взглядом очередной пролёт назойливых гостей.
— Это мы от них хотим, — усмехнулся Другов. — Но не знаем, как сказать.
— А чего мы хотим?
— Все вопросы — к Вольдемару! — ловко перевёл тот стрелки, точно зная, что она не будет у меня ничего выспрашивать.
* * *
**
Пока мы принимали женскую делегацию, ситуация снаружи изменилась: тарелки перестали нервировать нас своим присутствием. Поначалу было даже непонятно, то ли это просто временная передышка, то ли они улетели совсем?
— Небось, за подмогой полетели, — высказала предположение Алёнка. Её била крупная дрожь и она жалась к обнимавшей её Ирине. Скорее всего, это было что-то нервное, потому как солнце уже хорошо припекало и холодно ей быть не могло.
— Вряд ли, — покачал головой брат. — Чтобы вызвать подмогу, вовсе не обязательно за нею лететь.
— Как бы оно там ни было, — вздохнул я, — а идти надо. Тем более, кристалл у меня на руках. Вернее, его копия.
— Но это всё равно — шанс, — рассудил Другов. — Кто его знает?.. Может, они и впрямь смогут из него что-либо извлечь?
Я кивнул и вызвал к жизни уже знакомый нам безлюдный зал с огромными колоннами. Все вокруг притихли, понимая, что происходит нечто важное. Я велел Помогаю продублировать изображение. Мой переход за мною закроется, а на Помогаевом экране команда сможет наблюдать за моими похождениями среди атлантов. Как это было когда-то с астеями.
— Ну... — Я затаил дыхание, как перед прыжком в воду. — Не поминайте лихом!
— Типун тебе на то "лихо"! — грубо отозвался Пашка, пожимая мне руку. — Не мандражь, всё будет нормально! Если что — мы "с лопатами и с вилами"! Ну, ты понял... Давай! — хлопнул он меня по плечу.
Я привычно дал Сезаму команду на открытие прохода, но тот, вместо того, чтобы послушно выполнить операцию, разразился длинной надписью красного цвета во всю длину экрана.
— Что такое?.. — Я недовольно поморщился и немного отстранился, чтобы удобнее было прочитать то, что он мне наваял.
"Переход невозможен по причине несовместимости темпоральных настроек континуумов."
— Оба-на! — мрачно протянул Пашка. — Опять облом!
Все присутствующие молча собрались за моей спиной. Отсюда удобнее было читать выкинутый браслетом лозунг.
— Облом! — весомо подтвердил Другов. — Да ещё и какой качественный!
Женщины зашептались, выспрашивая у своих мужей:
— Что? Что случилось? Что-нибудь не так?
— Всё не так, — с досадой крякнул Пашка и, повернувшись, растопырил руки, отгоняя от меня встревоженных женщин: — Идите-идите, сядьте на места! Тут надо хорошенько подумать.
Я оцепенел, не в силах ничего сообразить...
22. Выясняем детали и делаем оргвыводы
— Ну? И чего ты завис? — толкнул меня Пашка. — Давай, перезагружайся! Выходи из ступора! Сейчас не время сопли жевать! Думать надо.
— Думаю... — Своего голоса я не узнал. Вместо уверенной речи, которой я только что угощал соратников, послышалось какое-то невразумительное клокотание. Я невольно прокашлялся.
— Ничего страшного ведь не произошло, — успокаивал меня Пашка. — Ну, подумаешь: игрушка сломалась!
— Ты сам-то веришь, тому, что говоришь? — просипел я, пытаясь выдавить улыбку.
— А что такого? — продолжал Пашка геройствовать. — У нас вон, на крайняк, ещё одна имеется! — Он указал на Помогая, так и сидевшего со своим экраном наготове.. — А ну-ка, ты попробуй!
Тот часто заморгал:
— Какая хотел?
Пашка нервно дёрнулся, но тут же взял себя в руки:
— Проход открой на ту сторону!
Результат оказался равноценным, с той лишь разницей, что буквы теперь были другого вида, больше напоминавшие арабскую вязь. До нашего зелёного друга, наконец, дошёл весь трагизм положения. Зелени на его чешуйчатой физиономии разом поубавилось.
Присутствующим это очередное открытие тоже настроения не улучшило. Браслет лишился своей самой основной функции! Все сидели притихшие, каждый в разной степени оценивая событие.
— А чего это они у вас разом онемели? — недовольно поморщился Пашка. — Обычно вслух базарили, а теперь всё буковки какие-то царапают. Вы им программы, случайно, не поменяли?
Я отрицательно покачал головой, а Помогай, заметно посеревший, вопросительно уставился на Пашку.
— Дело ведь не в браслетах, — через силу пояснил я. — Они в порядке. Структура пространства-времени здесь другая.
— А то ж я сам не понимаю! — цыкнул тот. — А вот почему она другая? Чего ей тут не хватает?
Брови его поочерёдно взлетали под самую шевелюру. Он сосредоточенно покусывал правый ус и что-то про себя усиленно соображал. Выглядело это довольно комично, но нам сейчас было совсем не до смеха.
— Думай-думай, голова! Картуз куплю! — бормотал он, не забывая при этом ещё и шарить по столу в поисках съестного.
Удивляюсь, как можно ещё и есть после этого? Кусок же в горло не полезет!
— А чё тут, собственно, думать? — лениво отозвался Игорь, развалясь в кресле и положив ногу на ногу. — Раз браслеты здесь не фунциклируют, значит, надо действовать просто, по старинке!
Пашка даже перестал жевать:
— Ты это... про чего сейчас?
Мы тоже все уставились на Игоря. Кто с недоумением, а кто и с тайной надеждой.
Тот выдержал паузу, доставая из коробки новую спичку, сунул ее в зубы и так же лениво-расслабленно пустился в философские рассуждения:
— Я так думаю, что мы рано в штаны наложили. Если на то пошло, то нехай себе браслеты обеспечивают нам защиту острова да кормёжку. Мы убедились, что они с этим прекрасно справляются. И на том спасибо. Но это вовсе не значит, что мы здесь заперты, как в мышеловке. Выход во внешний мир имеется!
— И откуда такая уверенность? — недоверчиво поинтересовался брат. — Мы ведь только что убедились в обратном.
— А я докажу, что это не так! — победно усмехнулся Игорь. — Прямо сейчас, и не отходя от кассы!
— Да ладно тебе! Не тяни резину! — не выдержал Пашка. — Есть что сказать, так по делу говори, без этих вот, своих... — Он поиграл лицом и кистями рук, изображая капризную кокетку.
Игорь опять солидно усмехнулся:
— Доказательство принесли нам наши женщины! На себе!
— Это как?
— Не помнишь, чем тебя лупила твоя Наталья?
— Ну, "чем"... Конечно, помню... — Пашка досадливо кривился, пытаясь за аллегориями побыстрее разгадать суть. — Полотенцем... Но при чём здесь это?
— А при том! Полотенце-то было мокрое! Женщины тоже были не сухие! Ты подумай: если б выхода отсюда во внешний мир не было, хрен бы они в том океане искупались! Барьер бы их туда просто не пустил!
— Да мы и не успели толком искупаться, — встряла Наталья, внимательно прислушиваясь к беседе. — Нас эти гады из воды сразу выгнали!
— Погоди ты, — осадил её Пашка. — Сейчас не об этом речь... Так ты говоришь...
— Да! Я о том тебе и толкую, что остров-то, он, конечно, из нашего времени, но вода-то — местная! Значит, выход наружу, всё-таки, есть!
— И что это меняет? — хмуро спросил Другов. — Браслеты всё равно ж не работают. Хоть внутри, хоть снаружи.
— Вот этого не надо! Внутри браслеты работают. Сами видели. Им только наружу, из-под колпака, ходу нет!
— Ну и что? Ну, вышли мы туда. Что? Предлагаешь к Атлантиде на плотах чесать? Через три океана? Да мы и за год, при всём желании...
— Обижаешь, начальник! — лукаво осклабился Игорь. — Зачем "на плотах"? А ласточка моя? Она же застоялась без дела! Притом, она у меня уже не одна! Помогай мне её размножил! Теперь у меня их — аж пять штук!
Другов фыркнул:
— Да хоть десять! Здесь даже браслеты работать не хотят. А чем твои "ласточки" лучше? Тем более, что они сами — порождение тех же браслетов. И работают только в их присутствии.
— Не скажи! — покачал головой Игорь. — При чём здесь браслеты? Да я на своей лапушке вообще чёрт-ти куда летал! На другую сторону шарика! Браслета и близко даже не было!
— "Шарик", ты балбес! — вздохнул Пашка. — Это ж было в нашем времени! Там вся метрика другая. А здесь... Ай... — безнадёжно махнул он рукой. — Я думал, чё стОящее...
— А вот это мы сейчас и проверим! — взвился Игорь. — И посмотрим, кто из нас балбес!
И, не слушая дальнейших наших возражений, он выскочил на улицу.
— Игорьку просто не терпится на своей "ласточке" погарцевать, — хехекнул Вовка невесело. — Засиделся! Не стоит ему в этом препятствовать. Щас упрётся рогом в барьер и сразу протрезвеет. И убеждать ни в чём не придётся.
Милка смотрела на него несчастными глазами.
— А, может, он, всё-таки, прав? — с надеждой промолвила Сантик.
— Вот сейчас и увидим. Обзор, слава Богу, здесь просто великолепный!
Ждать пришлось недолго. Минуты не прошло, как послышался громкий визг покрышек, и красная молния метнулась в небо. Мы с хмурым интересом повернули головы туда же. Сначала машина превратилась в едва заметную точку в синеве неба, потом резко пошла на снижение.
— Ну, вот и всё... — кисло резюмировал Пашка. — Финита ля...
Договорить он не успел. Потому как "ласточка" эффектно вышла из штопора, с победным Игоревым воплем пронеслась над нами и исчезла из виду.
— Никак упал? — ахнула Наталья. А Милка закусила губу, но вслух ничего не сказала. Только крепче прижала к себе Сашика.
— Да нет, вроде... — неуверенно промямлил Пашка. — Грохота не слышно...
— Грохота и не должно быть, — заявил Вовка. — Если он, всё-таки, в воду...
"Ласточка" выскочила откуда-то сзади, ввинтилась в зенит, на мгновение замерла там и аккуратно опустилась на площадку перед Тадж-Махальчиком.
