Metanoia

Капсула дернулась, когда раскрылись панели уловителей феноменов и мой корабль скользнул в вязкое месиво парадоксов. Глядя на экран локатора, я заметила, что инопланетяне на мгновение остановили свою машину на самом краю поля, словно не решаясь проникнуть в него или дожидаясь включения неких защитных устройств. Я же в это время только увеличивала скорость.

-Герцогиня, у вас не хватит топлива для подобного маневра-то был спокойный голос полковника. Я молчала, глядя на экран, наблюдая за тем, как увеличивается скорость моего аппарата и чувствуя, как все вокруг начинает казаться несоответствующим друг другу. Цвета, формы, очертания, назначения, становились едва ли не враждебными к любым другим в моем представлении. Но именно в этом противоречии и возникала энергия, позволявшая моему кораблю двигаться все быстрее. Инопланетяне все же последовали за мной и к первому их аппарату присоединился еще один, пытавшийся обойти поле по периметру, перехватить меня там, где я выйду из опасной зоны. Я была готова к этому и, как только моя капсула покинула поле, нажала на кнопку, отстрелившую почти пустой топливный бак. Это придало незначительное дополнительное ускорение моему аппарату и сбило с толку инопланетян, ибо, оставшийся посреди искрящихся парадоксов, облученный многосмысленными феноменами, сей простой предмет мог показаться чем угодно тому, кто сам оставался вблизи него.

Я же удалялась, радуясь тому, что увеличивается расстояние между мной и преследователями. Космос вновь вспыхнул, но на сей раз они промахнулись. Чуть уменьшив тягу двигателей и замедлив вращение, я осторожно прошла мимо обломков одного из подобных моему кораблей. Приблизив, насколько это было возможно, лицо к иллюминатору, я всмотрелась в обгорелый вытянутый корпус, надеясь рассмотреть в нем мертвого Космонавта, но увидела только темноту, окруженную множеством кружащихся обломков. Панели и антенны были оплавлены и смяты, золотистые восславления превратились в набор обрывочных фраз, потерявших буквы и смысл. Я нажала на одну из кнопок слева и надо мной и она ответила мне, изменив цвет на зеленый. Улыбнувшись, я вновь увеличила тягу, ничуть не сожалея о потерянном времени и когда инопланетный корабль оказался возле моего погибшего собрата, мина сработала, выбросив из себя сотни взрывчатых метафор и потрясение, испытанное мной, подобное первой эррекции или менструации подтвердило уничтожение вражеской машины.

Моя цель была уже настолько близко, что приборы корабля смогли показать мне ее очертания. То была черная сфера, обвитая несколькими медленно вращающимися кольцами и я почувствовала нечто настолько неопределенное, когда взглянула на нее, что назначение ее показалось мне слишком величественным и сложным для моего приближения. Тряхнув головой, полагая, что то должно было быть действие защитных систем, я осторожно развернула корабль, продолжая наблюдать, как выбравшийся из парадоксов, но оставляющий теперь за собой искристый след сомнений инопланетный механизм со все возрастающей скоростью направляется ко мне. Это удивило меня.

Моя машина представляла собой взрывное устройство. Они взяли за основу конструкцию королевских ученых, но научные отсеки были заполнены взрывчатыми веществами, теми, которые смогли бы произвести нужное действие в подобных условиях. Пришлось отказаться от многого, выбрать самое простое и потому я сомневалась в том, что мне все же удастся совершить задуманное другими. На полную мощность я включила основной двигатель, не беспокоясь более о затратах топлива, не обращая внимания на предостерегающие сигналы и мигающие символы на экранах.

Второе попадание оказалось более разрушительным. В недоумении, я отключила поврежденные системы управления, вынудившие заработать некоторые из маневровых двигателей, что немного сбило меня с курса. Я не понимала, почему они продолжают вести огонь по мне, видя, что я намерена разрушить одно из великих сооружений Его Величества, но мысли об этом отвлекали меня, вынужденную сосредоточиться на том, чтобы удерживать аппарат на нужном направлении. Темный луч метнулся от одного из колец в сторону корабля инопланетян, но им удалось увернуться. Резким маневром они ушли в сторону и остановились, не рискуя продолжать преследование. Меня же защитные системы признали своей.

Столкновение было чудовищным и показалось мне невероятно медленным. Я увидела, как меняется форма стенок моей капсулы, я видела в иллюминатор приближение гладкой черной поверхности, я почувствовала глухой толчок взрыва, а далее меня отбросило и я ударилась головой. Капсула вращалась и скрипела, заполнилась дымом и воем поврежденных систем. Смеющаяся золотая голова с тремя короткими рожками проплыла передо мной а затем я на мгновение увидела в искалеченном, потрескавшемся иллюминаторе, что было содеяно мной.

Неторопливо, неспешно, с той усталой уверенностью, с которой раздевается перед очередным клиентом продажная женщина, сфера раскалывалась на две части. Жидкости вытекали из нее, образуя блистающий шар, обломки вплывали в него и вспыхивали, сгорая. Внутри же половин я видела только странную темноту, о которой только и могла бы сказать, что та имеет золотистый оттенок и в ней блуждают, подобно насекомым в высыхающей смоле, мириады существ, проходя сквозь дворцы и скопления сражающихся воинов, минуя совокупляющихся гигантов и призрачные машины, чьи шестерни и поршни о мертвых пели городах.

И я поняла, чему стала причиной.

То был внешний мозг нашего Короля, один из множества, я полагаю. Существо, освободившее меня когда-то от пут в моей собственной комнате предупреждало о новом враге для всех обитателей Королевства и я не сомневалась теперь, что этот раскол, это разрушительное раздвоение, станет причиной возникновения его.

Корабль повернулся носом к поверхности, будучи почти неуправляемым. Все выглядело также, как и прежде, переменчивая поверхность, теряющаяся в зеленовато-золотистом мареве, прикрывающая пунцовыми пятнами гнойные фантазии, серебристыми всполохами отмечающая гибель миражей. Там происходили битвы и совокупления, были места счастливого покоя и добродушной радости, а я падала, сгорая, пламя обжигало изуродованную капсулу, жгло и меня, добираясь до моей спины и ног. Но я чувствовала улыбку на своих губах. Я совершила великое и удивительное деяние, я не должна была выжить, я была уверена, что немногим, быть может, всего лишь нескольким помимо меня удавалось подобное. И пусть моих имени и лика никогда не будет на стене Дворца Космонавтов, я осталась довольна собой. Мой полет за пределами атмосферы продлился двадцать три минуты семнадцать секунд, весьма успешный показатель, по моему мнению. Чудовищная боль обжигала меня, но я не кричала, мне кажется, что я не кричала. Я улыбалась, мне нравится думать, что я спокойно и тихо, неподвижно и зачарованно улыбалась, пока мой корабль горел в атмосфере. Мою спину жгло, я перестала чувствовать правую ногу, а в левую вонзилось нечто острое. Сотни моих мелких ран кровоточили, но я видела в иллюминаторе перед собой приближающуюся землю, беспокойную твердь, очертания которой были когда-то пятнами на члене моего отца.

Мне хотелось надеяться, что мое падение было красивым. Я представляла свою капсулу, окруженную всполохами разноцветного мерцающего пламени, пылающими осколками, умирающими в последней тоскливой вспышке, оставляющую за собой длинный сужающийся хвост, привлекающую к себе взоры, отвлекающую любовников друг от друга на секунду, за которую происходит зачатие, смущающую воинов на то мгновение, которого достаточно для смерти, поднимающей взор мудреца на одно неверное движение пера, совершающее великую ошибку. Быть может, меня сочтут дурным предзнаменованием или предвестницей прекрасных событий, в любом случае я была бы довольна. Мне не хотелось только, чтобы столь великолепное зрелище пропало даром. Я мечтала принести чуму или великое благоденствие и в представлении моем они были равны. Я хотела бы упасть на дворец всеми ненавидимого царя или шатер, в котором отдыхала после тяжелого дня наслаждений самая прекрасная дева этого состояния Королевства, ибо между ними не было различий для меня.

Я успела заметить в приближающейся земле бесконечные джунгли с текущей вдали грязной, желтовато-зеленой рекой, в туманной дали горизонта красные вершины гор и в следующее же мгновение сработало все, что осталось от тормозных систем. Мне показалось даже, что был выброшен парашют. Резкий рывок вынудил все мое тело напрячься, широкие ремни, пересекавшие мою грудь и живот натянулись, причиняя мне досадную боль. Серьга вырвалась из моего левого соска и кровь потекла по груди, я ударилась левой рукой и вся она стала нервной вибрацией, уменьшившей чувствительность и точность движений. Было бессмысленно пытаться направить это падение, более своевольное, чем похотливый тиран. С упоением наблюдая за тем, как переливаются и гаснут огни кнопок и клавиш, как меняются изображения на единственном еще способном производить их, потрескавшемся и потекшем левом экране, я наслаждалась собственным безволием. Впервые я находилась в ситуации, когда ни мое, ни чужое действие, каким бы оно ни было, не могло ничего изменить, не способно было помочь мне или спасти меня.

Капсула упала, сокрушая собой огромные деревья, тело ее разорвалось и свежий воздух набросился на меня, наполненный тысячами ароматов, смешавшихся в нечто, раздиравшее мне горло своей сладкой, гнилостной горечью и все же казавшееся приятным. Но падение продолжалось вместе с вращением. Наматывая на себя лианы, распугивая визжащих тварей, мой корабль пробил этот древний тугой лес, оставив за собой след из поваленных горящих деревьев и перевернутой земли. В глубокой борозде, тянувшейся за ним немедля завелись синие пушистые черви, что станут питательным сочным афродизиаком для местных лемуров, а сама я, удивленная тем, что осталась в живых после столь невероятного возвращения, тяжело и глубоко дышала, не желая думать ни о чем, кроме сладких ароматов дыма, кроме капель редкого дождя, проникавших сквозь пробоины и падавших на мою обожженную кожу. Коснувшись стального переключателя, я прекратила питание систем и все погасло вокруг меня, все затихло. Не было больше воя и визга покалеченных механизмов, искр и всполохов изувеченного экрана, была только скрежещущая тишина, в которой падали подрубленные моим падением деревья, трещал остывающий корпус, бились о него редкие тяжелые капли слышен был шорох угасающего пламени. Здесь ничто не могло гореть долго. Все вокруг было слишком влажным и тихим и боль моя стала такой же. Спина, которая, как я думала, превратилась в один сплошной ожог и парализованные ноги беспокоили меня больше всего. Мне попадались видеозаписи совершивших удачную, мягкую посадку Космонавтов и я помнила, какими неуверенными и шаткими были их шаги. Те из них, кому позволено было остаться в живых передвигались в специальных креслах или подвергались операциям, заменявшим их нижние конечности на искусственно выращенные или же вовсе механические.

Везением сочла я расположение капсулы таким образом, что голова моя обращена оказалась к небу. Лишь чуть накренилась она, но в проломах корпуса могла я видеть ночной хаос. Звезды ставили на мою скорую смерть. Большинство из них считало, что я умру завтра, что я усну и не проснусь, как когда-то мечтала.

Но этого не случилось. Был следующий день и они нашли меня. Сперва я подумала, что то были лемуры, готовясь потратить последние силы на то, чтобы отпугнуть этих вездесущих надоедливых тварей, но когда украшенная шкурами змей голова появилась в проломе борта, я радостно улыбнулась. Не знаю, за кого они приняли меня, я не смогла даже понять степень их познания и образованности. Быть может, они сочли меня уродливой богиней, упавшей с неба — я слышала, что некоторые племена были столь слабы разумом, что позволяли себе подобные странные верования, вознося молитвы существам, воплощенным в уродливых идолах. Нередко они считали этих тварей сыновьями или дочерьми Его Величества, но чаще всего они не имели никакого отношения к нашему Королю и не однажды мне с братьями моими доводилось выжигать деревни вопящих дикарей-еретиков.

Они смотрели на меня с обожанием и готовы были поклоняться мне. В соответствии с прежними настроениями и привычками, это было мне неприятно. Но моя сущность израненного мятежного Космонавта, умирающей тяжелой самки, позволяла мне наслаждаться их недоуменным, восхищенным благоговением. У них были узкие лица и короткие, вздернутые носы. Светлые или рыжие волосы они заплетали в косы или же брились налысо. Женщины их, даже самые юные, отличались огромным размером груди, в то время как половые органы мужчин могли бы насмешить и самого маленького в том тралонга. Они почти не носили одежды, только некоторые прикрывали гениталии или грудь шкурой какой-нибудь твари и почти все украшали себя перьями, шкурами змей и ящериц, разноцветными длинными иглами неизвестного мне животного, бусами из доведенных до лакированной гладкости кусочков дерева, ярко раскрашенными косточками и черепами маленьких хищников. Они были добры ко мне. Их лекари обработали ожоги на моей груди и я видела, как они возбуждаются от прикосновений ко мне. Их шаманы обкурили капсулу дымами, в которых не содержалось никаких искусственных микроорганизмов. Я понадеялась было, что они все же способны призвать какую-либо из древних и полузабытых галлюцинаций, я возомнила, что она могла бы освободить меня из плена капсулы, вернуть мне ноги и дать новую жизнь. Но то были пустые песни и гнилые слова. Они приносили мне фрукты и жареную дичь, я была благодарна и с жадностью поглощала все. В первый раз меня вырвало прямо на принесших мне пищу женщин, на их гигантские груди и животы. Но они только засмеялись, они умывались моей рвотой, размазывали ее по своим телам, а вскоре принялись и ласкать друг за друга. Я закрыла глаза, чтобы не видеть их, ибо воспоминания об утерянном были настолько болезненны, что я даже ощутила мертвящее покалывание в ногах. Должно быть, они сочли мою тошноту благословением. Возможно, их положение в племени улучшилось из-за того и если так, то я была рада. Мне было приятно думать, что я привнесла в их размеренную и опасную жизнь некое жестокое разнообразие, что каждое слово и действие мое они, лишенные письменности, будут передавать из уст в уста своим потомкам и, быть может, уже через несколько сотен лет я стану в этих легендах чем-то настолько невероятным, что сам Король ощутит мое вторжение в реальность и возжелает галлюцинировать мной.

Через несколько дней ко мне пришел мужчина, обнаженный и не имеющий волос на теле. Сопровождаемый прячущимся за его спиной мальчиком с черными волосами до колен, которым явно уделялось немало внимания, ибо были они чистыми и ровными, он был столь горделивым, что я немедля сочла его вождем этого племени. Он пытался разговаривать со мной, но я не знала их языка, не имевшего сходства ни с одним из десятка известных мне. Терпеливо и спокойно мужчина что-то объяснял и рассказывал мне, медлительными жестами рук сопровождая свои слова, я слушала его, скучая. Мальчик лениво отгонял от него небесных стержней, у которых в этом состоянии был едва различимый зеленый оттенок. Монотонным этим речам я предпочла бы даже ласки толстух. Сказав все, что, по его мнению, я должна была выслушать и узнать, он поднялся и убрал руки за спину. Мальчик взял в руку его толстый член и вскоре семя вождя выплеснулось на мою грудь. Довольный, он покинул меня. Возможно, тем самым он показал своему племени власть надо мной или одарил меня неким статусом, но мне это было безразлично. Любые их выделения не могли вызвать отвращения у меня, испражнявшейся под себя. Метаболизм Космонавта был таков, что единственным продуктом жизнедеятельности была жидкая кашица со странным запахом, схожим с тем, что присущ антисептикам и некоторым лекарствам. Они собирали ее и уносили и я не знаю, употребляли ли они ее в пищу, натирали ею свои тела или все же выбрасывали. Вероятнее всего, ей все же было найдено какое-либо применение, ибо я заметила отслоившиеся чешуйки моих ногтей в качестве украшений на шаманах и видела, что они прикасаются к ним, произнося какие-то свои заклинания, должно быть, черпая из них силу, соединяясь посредством их с небесными существами.