Мертвые Земли (1-26 главы)

— Блаженная... — Выдал вердикт Хмельников, тут же словив от Мирки подзатыльник, когда Аля, попросив всех остаться в холле, одна пошла в сторону библиотеки.

— Она не блаженная, — Вступилась за подругу Айри, — Она просто не боится, как мы. И предпочитает сразу разобраться с неприятностями вместо того, что бы, бегая от них, нажить себе новых.

— Эка ты завернула, — Восхитился Тэлль, — Только все равно — ей наверняка страшно.

— Страшно, — Подтвердил Ринвэ, — И потому я её тут буду ждать.

— Не ты один! Мы Альку одну не бросим — мало ли что! — Обиделся Мешка на тон старшего друга, но тот даже ухом не повел, прожигая потемневшими глазами двери, ведущие к коридору, соединяющему Холл и библиотеку.

Аля же тем временем действительно боялась. Сильно боялась, до жути, до дрожи в коленках, до сосущей пустоты в животе, тут же напомнившего, что она, собственно, так ничего и не съела за обедом. Только вот боялась она не за себя, не за то, что она услышит от этого странного селестина, а за ребят, которые могут попробовать её снова отговорить, или позвать профессора. Аля вообще часто себя ловила на том, что другие эльфы, их спокойствие и улыбки ей гораздо дороже, чем то, что испытывает она сама. Иной раз и хотелось кого-то одернуть или что-то резкое сказать... Но словно бы ей кто-то на горло наступал, заставляя молчать, или высказывать свой протест в мягкой и ласковой форме. И это, хоть и медленно, но приносило результаты — девочку слушали, подчас уступая её мягким, спокойным доводам чаще, чем резкому в суждениях и шумному Мешке. Для неё все это было странно, но она приняла это, как данность, хотя и дала себе зарок расспросить Лерни об этом парадоксе, да все как-то не получалось.

Перед дверями в библиотеку она задержала дыхание и тихо, но решительно постучалась. 'Как в зимнюю воду ныряю...' — Отстраненно подумалось ей, но додумать мысль ей не удалось — двери бесшумно распахнулись, а за дверями её встретил 'Мор'. Преподаватель уже успел снять свою темно-серую верхнюю мантию, оставшись в традиционном одеянии селестинов — широкие брюки, рубашка с косым воротом, застегивающимся на красивые пуговички, сплетенные из шелковых шнуров и длиннополый жилет с разрезами по бокам. Своим повседневным видом как бы намекая, что он тут, как частное лицо, а не как учитель. Девочка с достоинством прошла к ближайшему креслу и встала рядом с ним, ожидая разрешение сесть.

'Не на ту напали!' — Успела подумать она, забыв, что рядом с ней — селестин.

'Я и не нападал!' — Ответил он ей, брови Мора взлетели вверх — до того сильным был контраст между уверенным мысленным голосом и кротким поведением Альки.

Мысленный же голос преподавателя так разительно отличался от реального, что девочка, не осознавая своих действий, с размаха плюхнулась в кресло — мягкий, приятный баритон никак не вязался с тем хриплым и резким карканьем, что она слашала ранее. Мор усмехнулся и прочистил горло, пояснив:

— Сильная травма была не так давно, — Прокаркал он вслух и криво усмехнулся девушке, вытаращившей на него свои глазищи, — Если тебе будет приятнее — перейдем на мысленную речь.

— Да нет, я очень быстро пока от неё устаю, — Помотала головой девочка, отгоняя наваждение, — Но я запомнила ваш голос. А лицо — тоже травма?

Селестин кивнул — только вблизи было заметно, что правая сторона чуть 'тормозит', не успевая за левой. 'От того и ухмылки все кривые!' — Догадалась девочка и продолжила его рассматривать, потихоньку уверяясь в их близком родстве.

— Ты похожа на мать, — Улыбнулся он, стараясь, чтобы лицо не сильно перекашивало, — Хотя я, наверное, сказал банальность...

— Нет, мне никто этого ни разу не говорил, — Отозвалась она тепло, но грустно, — Я почти не помню её. Только голос и цвет волос. Еще запах... И да, на руке у неё были какие-то браслеты. Пожалуй — это все.

— Странно, она не носила браслетов... — Нахмурился селестин и добавил, — Вечно цеплялась ими за все подряд и то рвала, то ломала, а то и руки ранила...

— Вы мой родственник, я верно поняла? — Спросила Аля, задержав дыхание.

— Да, я старший брат твоей матери. Дядя, получается. А твою мать звали Селени.

— Лунная... — Тихо повторила девочка и спросила: — Какая она была?

— Не такая, как ты, — Горько усмехнулся селестин, — Она была решительная и напористая, подвижная... Непримиримая воительница, как и её мать.

— А ваша мама?

— У нас с ней разные матери. Но твоя бабушка жива и здорова, хотя вряд ли захочет с тобой иметь дело — сильно обиделась на отца, твоего деда. До сих пор не разговаривают.

У Али закружилась голова от обилия новой информации, требующей осмысления. Мама, дядя, бабушка, дедушка... Целая куча родственников для того, кто считал себя сиротой.

Мор, наблюдая за девушкой, пододвинул ей стакан с водой и спросил её:

— Ты помнишь себя только в этой... этой забегаловке?

— Это харчевня, — Поправила его девушка между маленькими глоточками воды, — И да, только там уже. До того... Размыто все.

— Ты позволишь мне посмотреть твои воспоминания? — Уточнил он, но нарвался на категорический отказ.

— Нет. Придет время, и я все вспомню сама. Или не вспомню, но это уже моя беда — верно?

— Я хочу помочь.

Алька усмехнулась, будто бы взрослая, умудренная опытом женщина, а не юная девушка и в лоб спросила новоиспеченного дядю:

— Кому?..

Тот усмехнулся и, прищурившись, признался, вызвав улыбку уже у Альки:

— Конечно же — себе! Я же то еще чудовище! Неужели тебя не предупредили об этом остальные?

— Предупредили, — Вернула Аля ему прищур, — Только вот я сама решила проверить!

Слестин откинулся на спинку кресла и хрипло рассмеялся. Когда же он успокоился, вынужден был признать:

— Нет, поспешил я с выводами, девочка! Ты похожа на мать не только лицом, но и манерами! Та тоже вечно... — И селестин разом утратил все веселье, помрачнев, — Хотя об этом — потом. Мы, понимаешь ли, не сильно-то ладили с Селени. Сам, в принципе, виноват в этом.

— Расскажите, пожалуйста, почему она убежала? — Спросила Аля.

— Догадливая девочка! — Со смесью досады и удвления признал он, — Потому, что я пытался её ограничить, уберечь... Потому, что с таким характером и такой красотой — я точно знал — ей долго не прожить, не заведя могущественных врагов, или не вляпавшись по уши. Она грезила приключениями и подвигами, а я сажал её за учебники. Ей нравилось строить глазки юношам, а я ругал её за это, прекрасно 'читая' все её мысли до единой.

— Как же она сбежала, если вы за ней так хорошо следили? — Съязвила Аля.

— А вот смогла! Оказалось — чем бдительнее за девицей следишь, тем больше у неё шансов сбежать. Вот она и уговорила очередного своего поклонника помочь ей, наплакав кувшин слез о моей жестокости... А потом я не смог её найти, как ни старался.

— А как же Архимаги? Поисковое заклинания, в конце-то концов? Нам про него лекцию читали! — Засомневалась Аля в словах дяди.

Тот снова, как кукла-болванчик кивнул головой и процедил:

— И тут я тоже сам виноват! Архимагам нужно знать — кого он ищет. А о её существовании никто из них не знал моими стараниями.

— Все равно — что то тут не так! -Тихо прошептала девушка и в упор глянуда на Мора, словно пытаясь увидеть — где.

— Вот это я и хочу выяснить, — Проронил он многозначительно.

— Как-то больно все... — Задумчиво пробормотала Алька себе под нос, а селестин переспросил понимающим тоном:

— Гладко?

Алька скривилась и кивнула. В том, что он её не 'читал' — девочка была уверенна 'на все сто', просто, скорее всего, сказывался опыт прожитых лет. Селестин, налив себе воды и медленно выпив, пояснил:

— Мне нет смысла тебе врать, или ограждать тебя от правды, девочка. Я сразу говорю — Селени терпеть меня не могла, а для меня она была обузой.

— Как-то не очень приятно такое слышать про свою маму, но вы правы, по-своему, — Согласилась Аля, опустив глаза.

— Что уж тут! Что есть — то и есть. Знаешь, как-то появление Селени в моей жизни было резким, шумным и неожиданным. Отец просто как-то ночью принес маленький сверток и обронил: 'Твоя сестра. Позаботься.' И все! И опять уехал.

— Вы, наверное, растерялись сильно? — Нашлась девочка, проникаясь невольно сочувствием к этому странному мужчине.

— О! Не то слово! Ты бы знала, как я для неё искал кормилицу посереть ночи, как стоял, как дурак, не способный сообразить — что ей от меня надо, пока нашел няню! Твоя мама была наглухо лишина эмпатических способностей, в отличае от тебя, и потому не могла четко, как я привык, выражать свои мысли. Для меня это стало персональным кошмаром, а ведь я еще и посол! Ну, заботился, как мог — своих детей у меня никогда не было и, боюсь что после сестрички — не будет. А потом она начала подрастать. Тут был второй сюрприз — маг 'Воздуха', да еще и непоседлива, как Нольда!

Аля невольно заулыбалась, вспомнив знакомых ей малышей, столь же подвижных, как описывал Мор, а тот снова закашлялся, хрипло извинившись.

— Профессор Мориндэл, а вы... как вы преподавать-то будете? — Забеспокоилась Аля, — Может, к лекарям сходите?

— Ну уж не-е-ет, — Протянул тот, — Там же Лаурелин верховодит, так?

Аля кивнула, не понимая — чем ему насолила грозная Вторая Леди Королевства.

— У нас с ней тоже... — Мор опять закашлялся, а Аля подсказала невинным тоном:

— Разногласия?

— Угу. Из-за тебя, между прочим!

И, видя круглые глаза девочки, он перешел на мысленную речь — поврежденное горло огнем пекло:

'Я пытался заявить права, как твой старший и единственный родственник, но они успели раньше, когда тебя принял к себе Дом Белый Бук. А жаль, хотелось бы хоть как-то тебе помочь.'

— Но зачем мне помогать? У меня уже все есть. Вон, даже родственники теперь есть! — Не поняла Аля.

'Да не в этом дело, Аль... Хотя, я и так могу помогать тебе по-тихонечку, как сумею. А теперь — иди, мне отдохнуть нужно и лекарство выпить.'

Аля встала, поклонилась и пошла, недоумевая — о какой помощи может идти речь, если, казалось, её судьба уже устроена. Деньги? Зачем они ей? Заплатить за учебу — так ей самой интересно поработать на практике, повидать эльфийские земли, перемещаясь вместе с отрядами магов в патрулях. Об опасности она, если и думала, то как о чем-то далеком и размытом. К тому же — ей нужно дождаться Ринвэ, а это проще делать, когда она будет занята, а не страдая от безделия. Может быть, заплатить за Академию? Но так далеко Аля, приученная жизнью не строить далеких планов, не смела заглядывать, надеясь на то, что все образуется так или иначе.

Пока Алька шла к своимм по коридору, Мор, торопливо выпив горькое лекарство, мысленно перебирал состоявшийся только что разговор. Странно, но дочь Селени была так похожа характером на него самого в детстве, что оторопь брала. Будто бы сам с собой разговариваешь.

обновка от 7 окт. 2015

Мор покачал головой своим мыслям, решив любыми способами затащить девчонку в родной для него Темный Лес. Хоть на недельку, хоть на несколько дней, но нужно это сделать. Земля селестинов, их дом в этом мире, были зачарованы поколениями магов, там даже дышалось легче, чем здесь, среди 'светлой' магии, коей наполнили свои леса Солнечне эльфы. Хотя и деление на 'темное' и 'светлое' — такая условность, что вызывало улыбку у опытных, умудренных годами архимагов. Нет 'темной' магии, нет 'светлой' — есть только Магия, как таковая. Все зависит от того, как ты эту силу используешь. Ну и от точки зрения тех, кто стоит у власти. Например, у дроу в почете были именно некроманты и те разделы алхимии, на которые в остальном мире лежал запрет, да еще и казнь на месте полагалась.

Моринделл достал из кармана темный, перевитый тонким витым шнуром черной кожи пузырек и накапал в стакан лекарства, морщась от одного запаха осточертевшей до рвотных позывов горькой дряни, что, как раз и сделал для него один из алхимиков-дроу. Мерзкое, гадостное даже на вид варево отлично помогало. Но делало оно это очень долго, да и стоило безумных денег, а уж пахло так, что профессор невольно задумался — может, и вправду, сжать волю в кулак, наступить на свою гордость... Ну уж нееет, сиятельная леди-стерва Лаур не дождется такой радости, как покаяние Мора, пришедшего в лазарет! Нет уж, лучше черный юмор дроу, сделавшего эту дрянь столь мерзкой на вкус и запах, чем резкое и беспринципное поведение несдержанной на язык целительницы и её высокомерных выкормышей.

Мор, стараясь не вдыхать резкую вонь, мелкими глоточками заталкивал в себя черную густую жижу с запахом тухлятины, в которую превращалась простая родниковая вода всего от пяти капель снадобья, отвлекая себя размышлениями о превратностях судьбы, заставившей его пересечь почти всю эльфийскую территорию в поисках одной маленькой девочки. Да еще и дочери той, кого уже не рассчитывал увидеть в живых. Мор ни в едином слове не солгал девочке. Селени, уверенная с младенчества в своей исключительности и неземной красоте, была невыносима! От нее выли учителя, от нее сбегали гувернантки, их дом покидали даже те слуги, которые трудились у них не одну сотню лет! Взбалмошная, неуравновешенная особа, умевшая так очаровательно и невинно улыбаться, претворяясь, когда это ей было нужно, невинным кротким котенком, несправедливо обиженным жестокими взрослыми... Мор, как умел, пытался воспитать из нее достойную своего рода эльфийку, хоть что-то ей вдолбить...

Селестин, допив мерзость, прочистил горло, ставшее чуть меньше саднить, откинул голову на спинку кресла, устало прикрыв тяжелые веки. Как хорошо, что её дочь пошла не в мать! Кто бы ни был её отцом, он передал ей прекрасные гены... Мор скривился, вспомнив почти забытые термины из своей прошлой жизни. Да уж, неприятный сюрприз преподнес селестинам новый мир, когда выяснилось, что вся перенесенная ими сюда техника отказывается работать! Компактные, не больше лесного яблочка, мощные генераторы так вообще словно умерли, не реагируя ни на что. Техники, поняв, что им нечего здесь делать, едва не сошли с ума, пытаясь хоть как-то переделать привычные им вещи, заставить работать от энергии этого мира... Все мимо, все без толку. Кто-то смог перестроиться, кто-то, вспомнив историю, занялся прямой селекцией, кто-то призвал на помощь магию... А бывший блестящий ученый-генетик Мориндэлл обратил весь свой гнев на изучение магии разума, дававшую хоть какую-то возможность селестинам защитить свой народ от диких, чуть ли не первобытных, но воинственных племен, которые их окружили плотным кольцом...

Будь у него его оборудование, его лаборатория... Эх... Что плакать-то? У него еще есть толпа навязанных Гэлторном ученичков, которых нужно будет учить защите от ментальных воздействий. Вот на них он и отыграет свою скуку — свою спутницу последние несколько тысяч лет.

Дверь в библиотеку бесшумно раскрылась во всю ширь, пропустив весело и на диво мелодично насвистывающего Лерни. Мор отказывался открывать глаза, чувствуя желание сородича пообщаться. Ему даже смотреть не надо было, что бы точно рассказать — в какой позе и с каким выражением на лице стоит Лерни, продолжая тихо выводить веселенький мотивчик популярной этой зимой среди лесных эльфов скабрезной песенки о мужике и козе. Свист, дойдя до завершающей песенки ноты, прекратился, а Мор уверился, что его безбашенный друг от него точно не отстанет.