Технократы и имперцы

Водится в наших водоёмах такой червь, тонкий как волос. К счастью редко встречается. Если ему удаётся проникнуть в тело человека, он начинает там расти и размножаться, вызывая жуткие боли. И медицина колонистов не знает средства борьбы с ним. Если он поражает руку или ногу, как обычно бывает, то обычно отрубают поражённую конечность, а потом регенерируют её целиком. Но Памеле волосан впился в живот. Тут уже никто кроме шамана помочь не может.

Поэтому Николя сразу потащил её к нам. Учителя дома не было, и ними пришлось иметь дело мне, примерно их ровеснице. Я призвала своего духа-помощника, тот сразу отказался иметь дело с этой пациенткой, сказал что тут нужна не меньше чем Муур. Мне, честно говоря, было немножко страшно обращаться к Муур, поскольку с момента произнесения проклятия она меня избегала, как будто я её чем-то прогневила. Попытка призвать духа такой силы, если он того не хочет, может кончиться для шамана потерей силы, а то и смертью.

Но Памелу мне было жалко. Она-то в отличие от отца к нам всегда нормально относилась. И Николя на неё такими влюблёнными глазами смотрел.

Муур совершенно не была сердита. Это она так и задумала.

Она подсказала решение, которое было совершенно очевидным. Мы, нонсы, тут живём уже несколько веков и волосанов не боимся. У нас есть что-то в организме, что для них смертельно ядовито. А у колонистов нет. Поэтому попадание в организм Памелы телесных жидкостей нашего человека остановило бы развитие паразита. А беременность от нонса привела бы к тому что ближе к родам в её крови содержалась бы смертельная для волосана концентация наших глобулинов. То есть спасти Памелу мог регулярный секс с нонсами и беременность от кого-то из наших.

На ферме Тэрсонов батрачили в тот момент четыре брата-близнеца. Вот Муур велела Памеле спать с ними всеми четырьмя, пока она не забеременеет. С точки зрения чистой физиологии это было совершенно необязательно, но надо же выполнить ту часть проклятья, в которой сказано что Памела не будет знать отца своей дочери. А в клинике Непро-сити сделать секвенирование генома просто и недорого.

По меркам сообщества колонистов ребёнок вне брака это позор, а тем более ребёнок от нонса. Но Николя любил Памелу и обещал что будет воспитывать эту девочку как родную дочь. Поэтому ты и знаешь её под фамилией Доре.

Памела вернулась на отцовскую ферму и всё рассказала отцу.

Тот пришёл в ужас, и сказал:

— Как ты можешь такой ценой покупать свою жизнь?

— Тебя не устраивает цена? Тогда дай мне ружьё, я застрелюсь. Потому что умирать от волосана это слишком больно, — ответила девушка.

Самоубийство по меркам этой странной религии, которой придерживался Тэрсон, вообще-то тоже грех, но дело не в этом. Тэрсон любил дочь и не готов был обменять её жизнь на свои принципы. Поэтому он согласился на выполнение этого условия. Памела и Николя поженились, когда Памела убедилась в том, что беременна. И в общем до сих пор живут на ферме Доре. Кроме Мишель у них ещё трое детей есть. А когда Мишель подросла, она оказалась во-первых красавицей, впрочем дети от любви нонсов и колонистов часто очень красивы, во-вторых, очень любвеобильна. Ещё в школе она перепробовала чуть ли не всех мужчин в округе. Правда, Джеймс Тэрсон до этого не дожил, он умер когда Мишель было года три. А Мишель после окончания школы подалась в Старпорт, поскольку здесь в глуши стать кем-нибудь первым на планете не получится.

Что удивительно, её здесь все вспоминают тепло. В том числе и те девушки, парни которых с ней им изменяли. Ну проклятие Муур и проклятие Муур. Она же не виновата, что ей на роду написано стать первой шлюхой Сликампера.

Проводник

Лионель Кохрейн уже третий день обитал на трущобной окраине Непро-сити, ожидая, когда прибывшие в город экспедиции начнут нанимать проводников.

Нельзя сказать, чтобы эта окраина была нонсовским гетто. Здесь обитали не только нонсы, но и разнообразные авантюристы с гражданством. Все, кто не хотел поселяться в городе постоянно, и не желал тратиться на безумно дорогие гостиницы в центре.

Здесь можно было снять койку во вполне приличном бараке с 6-8 соседями по комнате. И привычки устраивать по ночам оргии в комнате не было. Для этого существовали кабаки и бордели. Кабаки тоже были достаточно приличными. Пожалуй, в тот кабак, в котором он сейчас сидел с кружкой лёгкого вина, он бы не постеснялся повести пообедать, ну скажем, Одри Гэгеллер. Впрочем, Одри, наверняка знает тут место лучше, где хозяин кабака — старый приятель её отца.

— Разрешите, — за столик к Кохрейну прицелился мужчина лет на десять-пятнадцать старше, жилистый, со слегка обветренным загорелым лицом. Таких вообще-то на этой окраине двенадцать на дюжину, но этот чем-то неуловимо отличался от них. Пожалуй, выправкой. Что-то неуловимо военное в нем есть. Недаром примостился сюда — рыбак рыбака видит из далека.

Познакомились. Подняли кружки за процветание Непро-сити и всей долины Непрухи. И тут гость пошёл ва-банк:

— Лионель, а вы ведь не нонс. Вы человек из более цивилизованных мест, желающий обрести новую личность.

— А вы, Серж, что, глава местного подразделения СБ?

— Однако, мы вас недооценили. Я, конечно, не особенно скрываюсь, но по нашим сведениям, с вами никто не проводил подробного брифинга "кто есть кто в Непро-сити".

— Просто догадаться, кто вы не так сложно. Выправка-то просвечивает, командира отдельного подразделения по повадке видно. Ну и вообще-то это ваша служба меня сюда направила, значит только в СБ могут достоверно знать кто я такой. А насчёт "никто не проводил", это как сказать. За четыре часа езды по трассе девушка из старожилов может вывалить на гостя столько информации о знакомых...

— Вы, Лионель, немного переоцениваете качество информационного обмена внутри нашей службы. Мне никто не сообщал, что Служба внедряет сюда человека с целью получить новую личность. Вот я и не знаю, откуда вы такой наблюдательный.

— Космическая пехота вообще-то. Правда, сейчас я никто. В результате каких-то хитрых политических игр в столице, которые меня краем коснулись, моя исходная личность объявлена умершей. И исправить это столичная СБ не смогла. Поэтому предложили вот такой, долгий, но интересный путь восстановления своего статуса.

— Так вот, что я хотел предложить. В Непро-сити сейчас готовятся к выходу две экспедиции. Одна — наша, ботаники из университета Тальбьюта. С ними все ясно — три месяца работы и начальник экспедиции напишет на вас представление на гражданство. Скорее всего знаний местной флоры они от проводника не потребуют. Сами не первый год здесь работают. Но вот второе — этнографическая экспедиция из университета Шернхольма. Да, вы не ослышались, Шернхольма, который в Империи. Это первая имперская экспедиция у нас здесь. И мне бы очень хотелось, чтобы проводником в ней оказался не настоящий нонс, которому обычаи Конфедерации и Империи одинаково чужды, а человек вроде вас, от которого я смогу получить более-менее внятное описание отличий имперских обычаев от наших.

Они тут всего на месяц, так что вряд ли будет много желающих к ним устроиться. Но если вы туда попадёте, представление через месяц я вам сам подпишу.

Лионеля это более чем устроило. Вместо трёх месяцев потратить месяц — почему бы и нет. И он отправился по указанному СБ-шником адресу. Это был номер в одной из самых шикарных гостиниц Непро-сити.

Начальником имперской экспедиции была строгая дама лет пятидесяти, профессор Сигню Торкейр. Рядом с ней сидел примерно того же возраста мужчина с явными следами военной выправки. Он был представлен как Бенгт Лертарн, заместитель по организационным вопросам.

Кохрейн очень мило побеседовал с ними обоими. Он так соскучился по лишённым какого-то высокого смысла милым беседам цивилизованных людей, обсуждающих последние сериалы или события в мире большого спорта.

После чего его попросили подождать в коридоре.

— По-моему, этого парнишку надо брать, — сказала Сигню. — Он прекрасно нашёл общий язык с нами, найдёт и с остальным составом экспедиции. Я, честно, сказать, думала что с нонсами будет сложнее.

— Но он же не нонс, — возразил Лертарн, который в экспедиции был представителем Бюро Безопасности. — Во-первых, видна военная выправка. Во-вторых, именно то, что он так легко нашёл с нами общий язык, свидетельствует о том, что он вырос и получил образование на какой-то цивилизованной планете. По-моему, это засланный казачок от конфедеративного СБ.

— А если и так, то что? Взяв его мы расписываемся в лояльности. Принимаем игру местных спецслужб. Если он и правда агент СБ, то скорее всего в его распоряжении окажутся возможности, которые могут помочь всей экспедиции в какой-то непредвиденной ситуации.

— Нет, я такого допустить не могу.

Бенгт встал, вышел в коридор и объявил Кохрейну:

— Извините, но вы нам не подходите.

"Ну и ладно, — подумал бывший лейтенант. Один раз я уже связался со спецслужбами и в итоге оказался здесь. Так что обойдёмся без игр в разведчиков...". Он вытащил коммуникатор, позвонил своему недавнему знакомому Сержу, доложив о провале попытки, и постучался в соседний номер, где остановился начальник тальбьютских ботаников.

Здесь ему сопутствовал успех. Как раз те особенности, которые насторожили имперского ББ-шника штатскими учёными с Тальбьюта были расценены как несомненные достоинства.

Спасательная операция

"Антарес" отправился в очередной рейд по молодым колониям Империи. Правда, теперь первым пунктом захода должен был стать Сликампер, ближайший к Нюйорду мир Технократии.

Для того, чтобы посетить эту звёздную систему, нужно было не слишком сильно отклоняться от курса. Зато накопившаяся на Нюйорде почта в Технократию уйдёт на три дня раньше очередного торгового корабля.

В принципе, эта задача не требовала даже посадки. Выйти на орбиту, скинуть по радиоканалу почту, загрузить, если что есть в обратном направлении, и можно двигаться дальше.

Но когда позывные "Антареса" были переданы на планету, местная диспетчерская неожиданно запросила помощи.

На одном из континентов Сликампера в долине реки, где шло интенсивное сельскохозяйственное освоение, и по всей долине были раскиданы десятки небольших посёлков поселенцев и лесорубов, случилось сильное наводнение.

Ни одного военного корабля Технократии в системе не было, да даже и торговцев, хотя от них в такой ситуации толку чуть, тоже не наблюдалось.

Те немногочисленные воздушные транспортные средства, которыми располагала молодая колония, не рисковали сунуться в зону тропического циклона, вызвавшего наводнение.

И тут такая удача — лёгкий крейсер, да с двумя десантными ботами на борту. Машины, энерговооружённость которых делает нестрашным любой ураган.

Ну это диспетчер так думал, что любой ураган. У капитана Вестландкрона по этому поводу было несколько другое мнение. Но он был уверен, что спасение людей стоит риска.

— Карту расположения посёлков мне скинешь? — спросил он диспетчера.

— Скину. А ты их коммуникаторы разве не ловишь?

— У нас в Империи свой стандарт сотовой связи. Так что ваши технократические коммуникаторы я ловить не умею.

— Вот черт! Наши военные космонавты в таких случаях просто перехватываю звонки в 911, связываются с пострадавшим сами и ещё пеленгуют его с помощью базовых станций.

— Описание этого протокола есть?

— Как не быть, он в любом справочнике есть.

— Ну, кидай, посмотрим что можно сделать.

После двух часов напряжённой работы начальника БЧ-4 лейтенанта Линсона и выделенных ему в помощь лучших программистов из штурманской и машинной команды, "Антарес" научился выходить на связь с коммуникаторами поселенцев. Тем временем Таллан немного начала чувствовать биосферу этой планеты. И началась рутинная работа. Пробить по пеленгу на коммуникатор или на эманации разума облака, сквозь холодные струи дождя разглядеть живое существо тепловизором, втянуть на борт гравитационным полем, если это "Антарес" или просто за шкирку, если десантный бот.

Потом плюхнуться на текущую дождевыми ручьями площадь единственного города в этой долине, вывалить спасённых в руки местной полиции, и опять вперёд, за следующей партией.

Для ускорения работ Сигрид разделила оба отделения на два звена. Марта и Петер командовали звеньями на десантных ботах, сама Сигрид взяла разъездной катер, а звеном, оставшимся на борту "Антареса" командовал лейтенант Кнудсон, начальник БЧ-2.

Вот очередной пеленг выводит катер на лагерь какой-то экспедиции.

Через голые каркасы палаток прокатываются сердитые волны. Глубина здесь уже по пояс. К стропилам аккуратно привязаны рюкзаки и вьючные ящики, на которых, ёжась от струй холодного дождя жмутся учёные.

Какой-то парень в потрёпанном камуфляже спрыгивает с каркаса, подбегает к катеру и докладывает:

— Личный состав экспедиции в количестве двенадцати человек к эвакуации готов. Сколько ящиков с собранными материалами мы можем забрать с собой?

Сигрид окидывает взглядом привязанные к хрупким каркасам ящики, потом смотрит на экран, показывающий запасы топлива:

— Десятка два.

Парень что-то кричит, перекрикивая свист ветра и тут же народ выстраивается в цепочку и начинает передавать на борт ящики с ближайшего каркаса.

Пять минут и учёные вместе со своими драгоценными коллекциями уже на борту.

Парень запрыгивает на борт последним, кто-то из коспехов закрывает дверь и катер начинает набирать высоту.

Сигрид передаёт управление кому-то из рядовых и поворачивается к пассажирам. Где-то она этого парня видела. Точно.

— Лейтенант Кохрейн?

— Увы, мисс Сйошерна, уже не лейтенант. Абсолютно штатский егерь Лионель Кохрейн.

"Ага, штатский, — думает Сигрид. — Дай Асы иному капитану так научников строить."

— Но бронескафандр-то ты носить не разучился?

— Нет, а что?

— У меня четвёртым спасательным звеном сейчас артиллерист командует. Потому что больше некому. Унтеров-коспехов у меня только два. Запасной скафандр на твой размер есть.

— А меня поймут?

— В том звене квакерский все знают. Офицеры корабля тоже. Работать будешь с борта "Антареса".

— ОК.

Катер влетел на десантную палубу "Антареса" когда тот заходил на посадку на центральную площадь маленького городка. Манёвр рискованный, но когда за штурвалом крейсера Харальд, Сигрид могла себе такое позволить. А он в свою очередь достаточно доверял ей, чтобы это разрешить.

Сигрид лично представила Кохрейна подчинённым. Кроме неё с бывшим лейтенантом флота Технократии была знакома только Марта, а она сейчас работала на одном из ботов.

Ещё одна подобранная группа людей, и ещё. И вот девушка, втащенная на борт Антареса вместе с каким-то плавучим бревном внезапно теряет сознание и падает на палубу. Таллан бросается к ней и пытается подкачать силой. И чуть не падает сама, делает шаг назад, бессильно опустив руки:

— Не могу. Так давит, что в глазах темнеет.

Кохрейн вглядывается в бревно, втащенное на десантную палубу вместе с колючкой: