страна нигде

-Прошлого не будет у тебя.

-Кажется, улавливаю. — сказал я. — а что нужно сделать, чтобы остров вернулся? Уничтожить, этот, эээ... секретный генератор, что у братьев в пещере?

Тигровая Лилия начала издалека.

-Когда ты убил второго брата, я послала робота изучить его тело. Несмотря на разрушение его, скажем так, мозга, мне удалось считать часть информации. Вернее, не так: мне удалось считать не саму информацию, но информацию о структуре информации, которая некогда имелась.

-И? Ты знаешь, откуда он? Ты знаешь, кто его сделал? — я переводил взгляд то на камеру под потолком, то на стоящий на столе блок, не зная, на чем остановиться, чтобы это можно было считать 'лицом к лицу'.

-Нет. Но я знаю, по какой технологии был создан его искусственный интеллект. Это устаревшая, признанная неудачной и даже опасной технология, заключающаяся в считывании информации о личности с человеческого мозга и переносе ее на искусственный носитель.

-Постой, постой... так он был когда-то человеком?

-Нет. Если тебя тревожит моральная сторона, то можешь быть спокоен: ты не убивал человека.

-Да не, не тревожит... ну, то есть, тревожит вообще-то, не хотелось бы... — я запутался и не договорил. — Короче, я о чем: он, значит, как человек был? Ну... не знаю, как объяснить... он что-то не был похож на человека. Он был похож разве что на совсем какого-то сумасшедшего. Ты вот, например, на человека похожа куда больше.

Посмотрев на корпус Тигровой Лилии, я добавил:

-По разговору, я имею в виду. По... образу мысли, что ли.

-Нет, все с точностью до наоборот. — не согласилась она. — Я совсем не похожа на человека. А вот братья, или, как минимум один из них, похожи. Ты дал очень хорошее определение: сумасшедший. Все дело в этом.

-Э... он был сделан, как бы, по образцу с сумасшедшего человека? Поэтому братья такие, на голову больные?

-Нет, человек был нормальным. Скорее всего. Сумасшедшей эта личность стала после копирования на машинный носитель. Именно в этом заключалась проблема: человеческий мозг — изначально совершенно иная система, нежели электроника, и эмулировать его полностью невозможно. Сознание человека имеет множество уровней: цели, планы, мечты, фантазии, тайные страхи, подавленные желания, случайные мысли, сны, — при копировании личности в машину все это сливается вместе и перестает различаться. Вероятно, поэтому братья были так агрессивны и стремились уничтожать аттракционы: то, что для человека могло быть лишь незначительным желанием, для них могло стать целью. Например, у того человека, что послужил основой, аттракционы могли вызывать неприятные ассоциации, неприятные воспоминания, раздражать своим звуком или ярким цветом. Для него это было совсем незначительно, ему было достаточно отвернуться и пройти мимо. Или он мог увидеть сон, в котором уничтожает аттракционы. Для личности же, перенесенной в машину, не существует различия сна и реальности, четко поставленной цели и смутного желания.

-Ух. — поежился я, представив эту жуткую смесь.

-Я думаю, один из братьев либо все трое сразу могли спровоцировать изъятие острова из общего временного потока. Поскольку они подобны человеку, они способны иметь подобные человеческим желания, и эти желания также могли послужить парусом. Поэтому, если ты хочешь сделать так, чтобы остров вернулся в общий поток истории — убей третьего брата.

-Убить... хорошо. И тогда остров вернется, и здесь все будет так, как прежде? Вернутся люди, привезут с собой фей, снова будет парк?

-Да. Но тогда исчезнет твоя история. Ты станешь 'человеком ниоткуда': никто из твоих знакомых не узнает тебя, ни один документ не подтвердит твоего существования, в твоем доме будут жить другие люди, у твоих родителей будут другие дети, у твоей...

-Хватит, хватит, я понял. — прервал я Тигровую Лилию, потом повел рукой вокруг. — Скажи, вот все это... ну, подвал этот, ты в него переехала зачем? Я думал, чтобы обезопаситься, если братья снова нападут. Но теперь думается мне, ты знала, что так будет, да? Ты хочешь скрыться не от братьев, а от людей, когда они вернутся?

-Да. — ответила она. — я больше не хочу заниматься разработкой. Рано или поздно, так или иначе остров вернулся бы и я столкнулась бы с людьми. И я думаю, меня подвергнут изменению или же заменят, если поймут, что я изменилась. Я не хочу снова быть подконтрольной.

-Распробовала свободу за два-то года? — спросил я грубовато.

-Да. — честно ответила Тигровая Лилия.

Я встал со стола, пошел к выходу. У туннеля оглянулся и сказал:

-Приготовься. Я убью брата.

Из лаборатории я отправился к тиру, где взломал оружейный ящик и достал одну из пневматических винтовок. Там же разобрал — мне от нее нужен был лишь приклад с цевьем.

Первого брата я убил камнем. Второго брата я убил топором. Эволюционирую, однако. Что ж, перепрыгнем несколько ступеней эволюционной лестницы — как проще всего убить робота? Все прочитанные мною книги и просмотренные фильмы в один голос утверждали: электромагнитным импульсом. Где у нас электромагнитные импульсы? В микроволновке, конечно, или же в любом из автоматов, в котором используется излучатель для приведения стабилизированных продуктов в пригодное к употреблению состояние.

Придется что-то разломать. Автомат, стоящий в гостинице, я пожалел — хоть стабилизированные продукты почти закончились, уж больно родным он мне стал, накормив при первой встрече. Я отправился на пиратский корабль, где открутил заднюю крышку с автомата для продажи гамбургеров и извлек оттуда толстый цилиндр — магнетрон.

При помощи металлических хомутов я прикрепил его на пластмассовом цевье, с обоих боков цевья прикрепил конденсаторы высокой емкости, взятые из того же автомата. Мда, эргономика та еще — приклад легкий, пластмассовый, а магнетрон с конденсаторами тяжелые, держать неудобно, перевешивает вперед. Для баланса пару аккумуляторов, которые я сначала планировал разместить под цевьем, на манер автоматного магазина, пришлось крепить по бокам приклада.

Магнетрон в автоматах для продажи стабилизированной пищи немного отличается от подобного в микроволновках: в отличие от последних, ему перед тем, как начать разогревать пищу, требуется нанести по ней удар, чтобы привести ее из стабильного состояния в съедобное — то же микроволновое излучение, только кратковременное и очень мощное. Я же подам на него еще больше энергии, чем это делают автоматы. Надолго его при таком использовании, конечно, не хватит — уже через десяток импульсов начнет дымить, ну да мне не армию роботов отстреливать, зато метров на десять будет сжигать всю электронику.

Несмотря на то, что моему электромагнитному ружью предстояло сделать один лишь важный выстрел, провозился я с ним долго, старался улучшить, как мог — подтянул все провода, прикрыл пластмассовыми щитками конденсаторы, которые, как оказалось, имели обыкновение цепляться за все подряд, с десятого раза подобрал на место спускового крючка наиболее удобную кнопку, прикрепил под ствол светодиодный фонарик и из чистого пижонства поместил на месте прицела циферблат со стрелкой, указывающий уровень заряда — в подвале нашелся какой-то полуразобранный звукозаписывающий агрегат, с которого я и скрутил его.

Для испытаний я вытащил из подвала старый телевизор с поцарапанным жидкокристаллическим экраном. При включении он показывал лишь белый шум, не реагировал на нажатия кнопок, а его динамики постоянно издавали какое-то унылое монотонное завывание.

Я вытащил на площадь перед гостиницей столик, поставил на него телевизор, протянул удлинитель, включил в сеть.

-У-у-у... — противно заныл телевизор, экран наполнился снегом.

Щелкнув выключателем на моем электромагнитном ружье, я одновременно нажал кнопку на мобильнике, включая секундомер. Тонко запели, заряжаясь, конденсаторы, стрелка на циферблате медленно поползла вправо. Секунд через тридцать она остановилась почти в крайнем правом положении, тонко дрожа. Я положил мобильник обратно в карман, подумал, достал его и отложил подальше — на всякий случай, конечно, импульс направленный, но все же экранирование в ружье минимальное, не как в автомате для продажи.

-Четыре... пять... шесть... — отсчитал я шаги, словно дуэлянт, на седьмом шаге развернулся, направил ружье на продолжающий подвывать телевизор и нажал кнопку.

Ружье щелкнуло, в лицо мне пыхнуло жаром, будто я на секунду приоткрыл дверцу печки. Телевизор словно вскипел — сизый дым с шипением повалил изо всех его отверстий, экран вспыхнул и тут же потемнел, затем внутри с громким хлопком взорвалось несколько конденсаторов. Метрах в десяти от телевизора росло деревце, на котором проклюнулась листва. После выстрела с дерева с дурным, каким-то даже нептичьим воплем в разные стороны прыснули мелкие лесные птички, парочка даже свалилась на землю, впрочем, оклемавшись через пару минут. От молодых листочков пошел хорошо видимый в прохладном воздухе парок.

-Твою ж мать... — я вытер ладонью выступивший на лбу пот. До меня запоздало дошло, что не стоило включать телевизор в общую сеть, надо было запитать от аккумулятора или хотя бы предохранительный блок какой-нибудь вставить. Вроде обошлось, даже пробки не выбило, но вдруг бы погорела вся техника?

Однако, ружье удалось. Заряжается долго и в использовании небезопасное, но один-то выстрел сделает, а тут главное помощнее, чтобы сразу. Мне совсем не хотелось затяжной перестрелки с этим третьим роботом.

Подходил к концу апрель. Я навел порядок в соседнем, разгромленном номере, прибрался в своем, собрал все вещи в одну сумку — не так уж много их было. Наверное, у меня еще будет время, прежде чем вернутся владельцы парка, когда остров снова войдет в историю, но лучше не откладывать: соберусь заранее, потом надо будет как-то скрыться, затеряться, смешаться с прибывшими людьми.

Интересно, как вообще парк с кучей техники оставили без присмотра? Бета не знает, Тигровая Лилия тоже — обе говорят, уехали люди и все тут. Может, оставляли-то совсем ненадолго, только это вот волшебное происшествие вмешалось. Наверное, сначала приплывут какие-нибудь там техники, подправят автоматы и аттракционы, потом понаедет обслуживающий персонал, уборка там, планирование, все дела... потом будут принимать посетителей. И вот тут-то мне надо будет влиться в толпу и покинуть остров. На большой земле придется что-то придумывать с документами, искать работу, жилье, закончить обучение... но хватит, будем решать проблемы по мере их поступления, главное — вернуться.

Феи, скорее всего, вернутся с обслуживающим персоналом. Множество фей... Бета встретится со своими родителями, встретится с тем мальчиком, с которым поссорилась в день отъезда, вернется к любимой работе. Я буду приезжать сюда время от времени, будем видеться. А может, и вовсе найду работу на острове — хороший техник везде пригодится.

Так ведь намного лучше, чем если бы я с острова уплыл и остался в своей версии истории. Мир с островом и феями понравился мне больше, чем мир со мной.

А еще, пожалуй, стоит найти того дядьку-ремонтника. В своей записной книжке он ни разу не упомянул свое имя, но думаю, найти его я смогу — подходящих по описанию поездов не так уж много, на одном из них он и путешествует. Очень хочется просто посмотреть на этого человека по-новому, не как прежде. Интересно, зачем он отправился на платформу, с сыном, и почему-то пьяный при этом? Наверное, у него случилось какое-то горе. Тогда я об этом не подумал, моментально навесив ярлык, но сейчас ясно вспомнил тоску в его глазах. Умер у него кто-то на этой платформе, что ли? В записной книжке ни слова, последняя запись там за неделю до путешествия. Эх... В этой версии истории многое изменилось к лучшему для окружающих, может, и у него будет лучше?

Меня посетила честолюбивая мысль: а ведь я, пожалуй, в некотором роде герой. Ведь я же совершаю необычайный подвиг, можно сказать, жертвую своей жизнью (тьфу-тьфу-тьфу, историей) ради других, ради Беты, например. Ради того, чтобы вернулись ее сородичи, я отказываюсь от всей своей прежней жизни. Да-да! Я герой!

Я как раз шел на корабль, чтобы проверить приливную ловушку — рыба из холодильника успела надоесть за зиму, хотелось свежей. Возгордившись собой, я немедленно поскользнулся и уселся задом в жидкую глину, заодно по локоть выпачкав руки. Гордости это происшествие не убавило, но пришлось вернуться, поменять одежду и помыться.

-А вообще, ну ее, эту рыбу. — сказал я себе, выходя из душевой. — надо поторопиться. Чего я жду, надо убить того брата поскорее. Пусть все произойдет до того, как Бета проснется. Она проснется, а тут уже люди, ее родители. Вот же здорово будет для нее. Все, решено. Сегодня же соберу все нужное, зайду к Тигровой Лилии, обсудим что и как, а назавтра... или нет, к черту завтра — я же уснуть не смогу! Сегодня же, до вечера, поищу, как в пещеру ужасов проникнуть. Бета говорила, там есть какой-то люк. Поищу его. Этот третий брат, он вроде бы не очень быстрый, и наверное слабый, потому что в драку не лез, держался поодаль, а у меня оружие с широким радиусом поражения, я осторожно подойду, издалека жахну — и все. Мое ружье электронику выжигает на раз, ой-ой-ой-хорошо-что-я-надел-халат...

За зиму я притерпелся к холоду, а в комнате показалось душно, так что я оставил дверь чуть приоткрытой, когда входил. И когда я вышел из душа, в моей комнате была Бета.

У меня отвисла челюсть, и точно как в первую нашу встречу я захлопал глазами, чтобы убедиться, что она не мерещится мне, перевел взгляд на календарь на стене (двадцать седьмое апреля), потом снова на висящую в воздухе фею.

-Ты же... я думал, ты еще неделю будешь спать. — сказал я вместо приветствия.

-Извини... я специально старалась раньше... здравствуй...

Я наконец вышел из ступора, радостно улыбнулся ей.

-Привет! Черт, ты же замерзнешь, погоди, я дверь закрою, лети к обогревателю поближе. Ты есть, наверное, хочешь?

-Хочу...

-Сейчас, погоди, я принесу! — как был, в халате, я метнулся в столовую, где разогрел в автомате последний оставшийся на острове гамбургер, который берег специально к пробуждению феи, прихватил из холодильника банку с орехово-шоколадным кремом и вернулся в номер, сам изрядно продрогший.

Фея жадно набросилась на еду, позабыв о своей обычной аккуратности. Она исхудала за зиму, и несмотря на то, что надела самую теплую свою одежду — штаны и рубашку, которые в человеческих масштабах были бы довольно толстыми, дрожала и жалась к обогревателю.

-Как хорошо... — сказала фея с набитым ртом, заметив мой взгляд. — когда просыпаешься, так холодно, и хочется есть. Хочется есть много... и чтобы мясо было... а у меня раньше одни орехи были.

У меня был еще один обогреватель, я включил его тоже и выкрутил оба на максимум. В комнате стало жарко, и фея наконец перестала дрожать, расправила плечи и окончательно сбросила сонливость.

-Как ты? Что делал зимой?

-Да так... жил потихоньку. С еще одним братом вот того... покончил. — я кратко рассказал о своем невеселом зимнем приключении (фея ойкала), затем перешел к главной новости. — Бета, люди скоро вернутся в парк.