После Пламени. Венец Феанора

— Стреляй, Фингон! У нас мало времени. Освободи меня, брат! И постарайся уйти отсюда, если еще не поздно.

Я закусил губу. Маэдрос был прав. Если его и возможно снять со скалы, я не успею сделать это. Только избавить пленника от мучений.

Лишь бы ветер не помешал! Как же высоко... "Манвэ, прошу, направь эту стрелу точно в цель". Вот не думал, что когда-нибудь обращусь с мольбой к одному из Валар. Что ж, по крайней мере, не к Морготу.

Слезы мешают... вытереть. И прицелиться. Чтобы — с первого раза.

— Прощай, брат.

Сбоку метнулась огромная тень... поздно, Враг! Зазвенела отпущенная тетива, запела стрела... и хрустнула в клюве огромной птицы.

Орел? Посланец Манвэ? Возле Ангбанда?!

39

Саурон стоял на вершине башни. Длинные пальцы сомкнулись на прутьях ограждения. Взгляд серых глаз был устремлен на дальние горы, но видел майа иное.

Одинокий эльда упорно карабкался по склону Тангородрима. Так, словно всерьез надеялся добраться до вершины. Или до прикованного к скале пленника, что было более вероятно.

Будь нолдо посланцем, он постучал бы в ворота. Будь он разведчиком, вел бы себя осторожнее. Саурон тихо засмеялся. Похоже, к Ангбанду явился герой-одиночка, решивший бросить вызов то ли Мелькору, то ли судьбе, то ли собственному здравому смыслу.

Выглядел нолдо неважно. Даже посылать за ним орков не стоило. Достаточно было подождать, пока тот сам свалится от усталости. Если не сорвется со склона и не разобьется насмерть, можно потом подобрать и оставить в качестве подарка к возвращению Властелина.

Наблюдать за Воплощенным было забавно, и Саурон решил позволить себе это небольшое развлечение. Нолдо еще немного полазил по склону и пристроился отдыхать на одном из выступов. Даже как будто засыпать начал, но потом встрепенулся и внезапно запел. Слабенький голосок его звучал жалко и беспомощно на фоне мощной Музыки Ангбанда. Первый Помощник усмехнулся: Тема Мелькора все-таки вдохновляла эльфов на творчество, как бы они ни отрицали это.

Нолдо тем временем заметил наконец пленника. Поозирался немного и натянул лук. Это Саурона никак не устраивало. Три летучих мыши устремились наперерез стреле. Но их опередили.

Майа замер, глядя глазами крылатых разведчиков на невесть откуда взявшегося посланца Манвэ. Или — на соглядатая?

"Властелин!"

С тех пор, как над Эндорэ появились светящиеся ладьи, говорить мысленно с кем-то, находящимся вне Ангбанда, стало почти так же трудно, как во время войны с Аманом, когда Диссонанс мешал осанвэ.

Орел между тем опустился рядом с эльфом. Казалось, они разговаривали о чем-то. Но ведь, по словам Мелькора, Валар отказались от участия в судьбе нолдор. Властелин ошибся — или...? Или что-то изменилось в мире, и Валар передумали? Или это не Валар?

"Властелин!!"

Одно мгновение Саурону казалось, что зов достиг цели. Нет. Глухо.

Нолдо вскарабкался на спину огромной птицы. Вмешаться? А какие будут последствия?

Орел захлопал крыльями, поднимаясь в воздух. Стальная полоса ограждения под пальцами Саурона закрутилась спиралью.

"Мелькор!!!"

Тишина в ответ.

Первый Помощник ожидал, что орел улетит, и уже собрался отправить за ним наблюдателей. Но птица описала круг, набирая высоту, и повернула обратно. К Тангородриму.

40

Мне приснился Фингон. Он пришел к подножию Тангородрима, и мы пели вместе. А потом он простил меня. И согласился помочь. Он натянул лук, и я зажмурился, ожидая освобождающего удара стрелы. Но удара не было, а открыв глаза, я не увидел брата.

Значит, все-таки сон. Такой яркий, что я почти поверил в его реальность. Хотя здесь, в Ангбанде, трудно отличить морок от яви. Но раньше сны были страшными.

А потом сверху свесилась огромная орлиная голова, и я понял, что по-прежнему сплю. Птица внимательно осмотрела меня, скалу, к которой я был прикован, и исчезла. И почти тут же я снова увидел брата. Он парил в воздухе... нет, висел. Орел держал его в лапах.

— Какой странный сон, — пробормотал я. — Раньше здесь были только летучие мыши. И вороны. Фингон, он тебя не уронит?

— Давай свободную руку, Маэдрос, — потребовал брат вместо ответа.

Я послушался, не вполне понимая, что он собирается делать. Выглядел Фингон странно. Изношенная одежда, почти лохмотья. Лицо бледное, осунувшееся. Ложь, конечно. Мой друг и брат никогда не был таким. Моргот даже сны искажает.

Сверкнул меч. Сверху посыпалась мелкая каменная крошка. Рука, которую я давно перестал чувствовать, внезапно заныла.

— Что ты делаешь?

— Не шевелись!

Он снова рубанул мечом над моей головой. Заскрежетал металл. Я ждал, что оковы вот-вот распадутся: во сне нет невозможного. Но у Фингона ничего не получалось, как он ни старался.

— Прости, Маэдрос, — сказал он наконец, оставив бесплодные попытки. — Другого выхода нет.

— Да, — согласился я. — Сделай это одним ударом, брат.

Он закусил губу и занес клинок.

41

— Оставь мои земли в покое, Ариэн. Твой свет слишком ярок, он вреден для Эндорэ.

— Он вреден для тебя, Восставший! — она звонко расхохоталась. — Вот почему я здесь... Ай!

Сосновая шишка, запущенная мной, достигла цели. Майэ схватилась за ушибленное место.

— Мелькор, ты... ты не Вала! — обиженно закричала она. — Ты ведешь себя, как Воплощенный, как... мальчишка! Это просто...

— Это просто предупреждение, — я ласково улыбнулся.

Сорвал еще одну шишку и принялся ее остужать, одновременно заостряя и удлинняя чешуйки.

— Ты добавляешь к свету Лаурэлина свою силу, Ариэн. Это опасно. Потом будет трудно остановиться.

— Тебе не запугать меня, Враг! — запальчиво выкрикнула майэ. — Да ты же сам боишься меня!

Шишка была уже не теплее льда на дальнем севере. В самый раз. Я прицелился. Ариэн попыталась увернуться, но мой снаряд, летевший со скоростью стрелы, все равно настиг ее.

— Если так, спускайся ко мне, — предложил я. — Ты ведь хочешь сразиться.

— Я сожгла бы тебя, Враг! — гневно заявила она. — Но я храню свет Лаурэлина и не хочу осквернить его прикосновением к тебе.

— Вот и храни его подальше от меня, — посоветовал я, готовя очередную шишку. — И от моей земли. Пока что я развлекаюсь. Но если понадобится, займусь тобой всерьез.

Майэ не ответила. Шишка свистнула в воздухе, и сияние Ариэн заметно померкло. Золотая ладья дрогнула и начала стремительно набирать высоту.

42

Вот и все. Едва ли аманские посланцы теперь отважатся летать слишком низко. Да и свет Лаурэлина стал намного мягче. А большего пока не достичь.

Мелькор устало прикрыл глаза. Стычка с Ариэн отняла гораздо больше сил, чем стоило на нее тратить. Не из-за майэ, конечно. Из-за Музыки Золотого Древа.

Вала передохнул немного и начал осторожно спускаться: смена облика слишком трудно давалась ему в последнее время и прибегать к ней лишний раз не хотелось.

"Властелин!" — мысленный зов Саурона был не просто тревожным — отчаянным.

"Что случилось? — Мелькор замер. — Аман напал?"

Ответ был отрывочным, едва различимым.

"Маэдроса унесли... отсек руку... на орле... звал тебя... или сам Единый".

Больше ничего разобрать не удалось.

Мелькор сцепил зубы. Придется все же сбрасывать облик — немедленно. И мчаться в Ангбанд. О том, как он сумеет справиться с Валар, если те нападут сейчас, Восставший старался не думать.

Он сделал привычное небольшое усилие, но плоть не откликнулась, не растаяла, повинуясь воле Поющего. Даже боли не было. Ничего.

Мелькор пробовал снова и снова, не желая верить, что утратил власть над собственным обликом, не понимая, как такое вообще могло случиться. Впустую. Всё равно, что пытаться ковать холодный металл. Только силы неумолимо таяли при каждой попытке.

— Будьте вы прокляты, — тихо сказал Восставший.

И отступился. Спустился к подножию сосны, уселся на землю.

"Феанор!" — позвал раздраженно, словно это Пламенный был виноват в случившемся.

"Мелькор? В чем..."

Вала добавил образ места и улегся на траву. Отдохнуть в любом случае было необходимо.

43

— Кто? — выдохнул я, едва Ломенуз остановился.

— Точно не знаю, — Мелькор поднялся и подозвал Бурузуруса, пасшегося неподалеку. — Думаю, Финголфин послал кого-то. Маэдрос теперь его пленник.

— Финголфин?! — ошеломленно переспросил я.

— Он в Эндорэ, Феанор, — отрывисто пояснил Восставший. — Валар помогли ему переправиться. Иначе никак.

— Но твои майар...

— Они не рискнули вмешиваться. Это война, Феанор.

— С моим народом?! — ахнул я. — Но ведь ты...

— С Аманом, — отрезал Вала, вскакивая на коня. — Если не с самим Эру Единым.

И с места пустил Бурузуруса в галоп. Я помчался следом.

Всю дорогу Восставший молчал. Бешеная скачка сменялась короткими передышками, когда лошади выбивались из сил. Я засыпал, едва сползя со спины Ломенуза. Потом конь будил меня — мне всякий раз казалось, что я задремал только что. Я забирался в седло и мы мчались дальше. Мелькор, похоже, вообще не останавливался. Спрыгивал с уставшего Бурузуруса на землю и шел пешком, пока конь не догонял его.

Так прошло несколько звездных кругов. Или лет. Время слилось в бесконечную изматывающую круговерть. Стук копыт, острый запах конского пота, земля, стремительно несущаяся назад.

Вокруг были уже предгорья Эред Энгрин, поросшие сосняком, когда Вала остановил коня и замер, словно вслушиваясь во что-то. Блестящие от пота бока Бурузуруса тяжело вздымались.

Мне очень хотелось спросить, что там, в Ангбанде. Что с моим сыном. Но Мелькор был явно занят мысленным разговором с кем-то. Все равно не ответил бы. Оставалось наблюдать, пытаясь понять хоть что-то по его виду.

Вот он нахмурился, сжав губы. Вот прищурился, видимо, обдумывая услышанное. Вот резко вздернул подбородок, похоже, отдавая распоряжения. И устало ссутулился, закончив разговор.

— Мелькор? — осторожно окликнул я.

Он с усилием выпрямился. Расправил поникшие было плечи. Уголки рта приподнялись, а над головой сгустились тени, напоминающие не то языки темного пламени, не то черную корону о трех зубцах.

— Едем, — коротко бросил Вала и пустил Бурузуруса неспешной рысью.

Весь вид Мелькора теперь излучал спокойную уверенность: "Я здесь, значит всё в порядке". Властелин Эндорэ возвращался в свою цитадель.