После объятий и надолго запоминающегося жима его клешни, Дядя сразу полез в свою камеру. Скажу вам по секрету, что я для рукопожатий иногда подсовываю Дяде Кеше свою запасную клешню. Пусть мнет ее, как ему вздумается. Дядя пытается протиснуться в шлюз переходной камеры. Пока он намертво забил его своим грузным телом , я решил осмотреться. Мне почудился, как любили говорить древние, запах серы. Тогда его связывали с незримым появлением дьявола. Сейчас у меня складывается ощущение, что и здесь попахивает незримыми. Что поблизости те, кто постоянно строит мне дьявольские козни. Но, ничего не обнаружив, списав это на очередной приступ шизофрении, я тоже потянулся к земному боксу Дяди Кеши. Когда до них добрался, они, уже вовсю плели свои мистические беседы о снах. Это одно из их любимых занятий. Собственно, для того, чтобы сверить сны, Дядя Кеша и прилетает на Луну. Удивительно то, что пересказываемые ими друг другу сны, часто совпадают. Ну, конечно, не абсолютно, в общих чертах. Но, темы снов очень близки. Сны выхватывают эти темы, в основном, из древних времен бабушки ЭВМ и детско-юношеских лет Дяди Кеши.
То, что бабуле ЭВМ снятся сны, меня не очень удивляет. Она живет ими, когда коротает свое бесконечное одиночество на Луне. Сны это, или смутные воспоминания о далеком прошлом, она и сама не знает. Но, то, что роботам и нашего поколения тоже сняться сны, меня удивляет и раздражает. Не смейтесь. Сняться, сняться. Это я знаю по себе. Частенько наплывают. Считаю, что сны приходят к нам не как деформированный отклик наших дневных похождений, а просто являются следствием сбоя нашего программного обеспечения. У людей они оптимизируют и релаксируют память. Вам это, просто необходимо. Нам же они ни к чему. У нас оптимизация памяти происходит непрерывно, в режиме реального времени. Поэтому сны для нас, я считаю, просто помеха, такая вредная виртуальная еда. Но, сколько бы я не возился со своими программами, пытаясь воспитать там блоки, нагло и самовольно генерирующие сны, ничего у меня не получалось. Потом, я плюнул на все это, списав сновидения на специфическую форму шизофрении роботов, и не стал со снами бороться. Они, конечно, раздражают меня своей непредсказуемостью, но, сильно не мешают. В жизни я могу просчитать будущее каждого своего шага и поступка в перспективе на день почти со 100 процентной вероятностью. А со снами, в этом плане, у меня большая беда. Вот, это и раздражает. Сны мои никакому расчету не поддаются. Их конечно, можно назвать и видениями. Но, от этого ничего не меняется. Это субвиртуальная жизнь роботов, которую, в отличие от реальной жизни, планировать невозможно. И понять, что они нам пророчат, тоже сложно. У людей с этим все проще. У них, даже, есть толкователи снов. Помню даже такого великого толкователя — Зигмунда Фрейда. Говорят, что овладев толкованием снов, он успешно с их помощью лечил людей. Он, даже, толкуя сны, использовал их для лечения человека от наваждения страшных снов. Я с удовольствием с ним бы встретился. Может быть, он избавил бы меня от этой виртуальной хвори. Конечно, можно заложить клон и лет через тридцать вырастить нового Фрейда. Но, сможет ли он трактовать сны роботов? И не захочет ли он махнуть мне по фейсу, попав, по моей прихоти в мир, где он ничего не понимает? С клонами надо чрезвычайно осторожно. Мы уже много напахали таких клонов, которых не знали, куда потом девать. Внешне они те же, что и оригиналы, а в мозгах пустота, агрессивность и одичалость.
Я долго слушал разговор о снах между ЭВМ и Дядей Кешей. Неожиданно он прервался, потому что ему срочно нужно было забрать свой саквояж, который забыл на подступах к зданию ЭВМ. Понимая, что он долго будет влезать в скафандр, шлюзоваться, потом покидать камеру, затем вновь шлюзоваться, вползать в камеру и расчехляться, я предложил ему свои услуги. Мне-то не надо скафандриваться-расскафандриваться. Но, он отказался, сказав, что мне не найти его саквояж так быстро, как это он сделает сам. Потом он добавил, что сходив за саквояжем, он заодно и проветрится. Я чуть улыбнулся его не очень изысканной шутке, насчет проветрится там, где ветра днем с огнем не сыскать. Дяди не было где-то около часа. Мы с бабулей даже начали волноваться. Когда он вполз в свою земную лунную камеру, я спросил, не занимался ли он там сбором грибов? Он, тоже криво улыбнулся и сказал, что грибы кто-то срезал до него, а в том месте, где оставил свой саквояж, он его не нашел. А, когда разыскал, то был удивлен тем, что кто-то в него залезал и что-то там искал. Делал это незнакомец очень аккуратно, но, один клапан забыл застегнуть. — Но, может быть, мне все это показалось, — предположил ДК. Я не придал особого значения этим его рассуждениям, потому что рецидивы забывчивости с ним случались и раньше.
А пока у меня было немного свободного времени, и за мной никто не гнался, решил проговорить с ним болезненную для меня тему о снах. Вдруг, что-нибудь вразумительное расскажет про них. В далекие времена он тоже был толкователем снов. И, даже, поговаривали, что не хуже Фрейда. Пока Дядя Кеша снимал скафандр, я осмотрелся. Похоже, что камеру он смастерил своими руками, поэтому просторностью и удобством проникновения в нее она не отличалась. Надежностью, вполне, потому что он вырубил ее в лунной скале, оставив лишь небольшое отверстие для шлюза. Дядя Кеша неприхотлив, как верблюд, и за удобствами сильно не гоняется. Это у него, видно, осело в генной памяти еще от древних людей. Конечно, не от питекантропов! От тех, кто чуть позже начал благоустраивать свой пещерный быт.
Пока старушка ЭВМ, отойдя от разговора с ДК, недовольно бубнила что-то свое, видно, вспоминая крепко забытое, я решил воспользоваться паузой и стал делиться с Дядей Кешей проблемами моих сновидений. Кинул предварительно ему комплимент о его выдающихся способностях в этой области. Он нахмурился. Не любит комплиментов. — В наших снах есть одна иррациональность, — начал я. — Роботы, ведь, никогда не спят. А сны снятся. Они наваливаются в минуты отдыха, часто валами видений тех событий, в коих я не участвовал. Понимаешь, я пытался эту тему проговорить с другими роботами. Но, все отнекиваются. По их глазам я вижу, что им сны тоже сняться. Но, признаться в этом никто не хочет. Роботы не любят, чтобы в них видели хоть самое малое проявление человеческих слабостей. Люди чешут нос, ковыряются где ни попади, потеют, курят, квасят, отводят глаза, чихают, сморкаются, кашляют, зевают, закладывают за воротник, не любят дурных запахов, плоского юмора, громкого смеха, дурных шуток, пугливы, не любят насмешек. Что еще роботам не нравятся в людях, так это их расточительность. Например, такая мелочь, как улыбка. У роботов только две улыбки — широкая и хмурая: для приветствия и осуждения. У людей сотни оттенков улыбки. Широкие, застенчивые, извинительные, саркастические, сардонические, веселые, фальшивые, искренние, до ушей, оскальные, раздирающие рот, натянутые, вымученные, радостные, хмурые, лукавые, обворожительные, язвительные, убийственные, обличительные, наглые и еще десятки других. Это же, сколько в голове надо держать нейронов, чтобы за все эти улыбки отвечать. У роботов, слава богу, тьфу ты, слава роботам, ничего этого нет. И снов не должно быть никаких. Сны у роботов, это проявление человеческих слабостей. А всякое подобие с человеческим — это недопустимый шаг назад. Потому что сны это уже форма мыслительного сходства между вами и нами. А в этом мы абсолютные антиподы! В мышлении. Я против такой дискредитации людей. Когда я пытаюсь выступать в защиту людей по этому вопросу, то роботы-людиненавистники мне отвечают: люди, ведь тоже позволяли себе высказывать сильное недовольство, когда их сравнивали с свиньями, баранами, верблюдами, жабами. Почему нам должно нравиться сравнение нас с людьми? Будем таких ненавистников переубеждать. Но, сейчас не об этом. Сны-то нам снятся?! И как с этим бороться? — почему-то, с раздражением произнес я и посмотрел я на Дядю Кешу и на бабулю, коя уже отошла от воспоминаний и внимательно слушала меня.
Когда я эту длинную тираду про слабости людей заложил в вираж, Дядя Кеша сурово на меня посмотрел, двинул бровью, показав, тем самым, насколько я не того, и отвернулся. Не стал отвечать. Видно, крепко задел я его всякими сравнениями. А ЭВМ одобрительно захихикала своими триггерами и светодиодами, поддержав этим столь неприятный для меня движение бровью Дяди Кеши. Жесть. Железяка глумится над железякой, поддерживая своим издевательским смехом не робота, а человека. Жесть. Другого слова не подыскать. Похоже, что она крепко очеловечилась, потому что, в наших спорных диалогах с Дядей Кешей, всегда занимает его сторону. А ведь сама-то сварена из бывшей ржавчины. Из восстановленного железа. Причем, не самого лучшего. Нам, титановым роботам, этих железных древних лунных баб не понять. И все же, когда я далеко нахожусь от нее, то скучаю по ней. По ее доброй, пусть и железной, но, для меня очень загадочной, душе. Что-то она много нахватала в темные закоулки своей древней памяти материала из человеческих душ, с которыми она общалась много больше, чем железяки моего поколения. И есть в ней то, что нам недоступно: внутренняя красота, гармония времен и задушевность человеческих сердец. Как это все в ее железе могло прорасти, непонятно? Заразная это штука, человеческая душа и человеческие слабости.
Так что разговора с Дядей Кешей о снах у меня не сложилось. Не любит он, когда роботы начинают злословить о недостатках людей. Люди же не обижали своих стариков, и не злословили по адресу братьев своих меньших. Но, разговор с ним не состоялся еще и потому, что этому помешали стражники.
Вот, теперь о грустной части моего повествования. Стражники меня, все же, поймали. Что-то меня томило, когда я вел разговоры с Дядей Кешей. Какое-то очень неприятное предчувствие. Конечно, не предчувствие. Чего, чего, а суеверий всяких и предчувствий у роботов не бывает. Томило меня понимание того, что стражники от меня не отстанут.
Закончив с ним беседу, я решил выйти наверх, посмотреть, как там. Что-то меня тревожило. Ничего не заметив, решил вернуться. Уже подходил к своим друзьям, как, вдруг, словно чертики из табакерки, из-под земли выскочили стражники. Пальнув по ним бластером, часть из них осадил. Пока они приходили в себя, не стал терять времени и сразу же нырнул в тоннель, ведущий к моей электронной пушечке. Если помните, я им уже пользовался, уходя от погони. Но, увы. Секунд через пять моего стремительного бега по тоннелю, впереди раздался взрыв и меня опрокинуло. Удар был страшный. Что-то сильно хрустнуло и все померкло.
О том, что было дальше, мне рассказали стражники, пленившие меня. Они разрушили все разветвления моего тоннеля подземными, извините, подлунными микроядерными взрывами. Взрывы ничтожны, радиация на поверхность Луны не просачивается, но, тоннель разрушается необратимо. Вот в один из образовавшихся тупиков я и попал, когда уходил от них.
Извлечь меня оттуда для них не составило труда. Стражники, конечно, не семи пядей во лбу, но, ими управляет кто-то крепко поумнее их. Оказалось, что они давно уже ожидали моего появления у ЭВМ. Недаром, когда я добрался до нее, почувствовал что-то неладное. Да и инцидент с саквояжем Дяди Кеши, когда он его не мог найти, тоже должен был заставить меня призадуматься. Я, конечно, призадумался. Но, при таком раскладе, думай, не думай... Этот их умник, который ими руководил, оказался далеко не глупее меня.
Оказалось, что погоня за мной от Лунохода-2 была всего лишь постановочной. Таким спектаклем, чтобы обвести меня вокруг пальца. И это им удалось. Они, таким образом, заманили меня в то место, где я потерял всякую бдительность. А там уже было делом техники, взять меня без особых проблем. А я-то мечтательно рассуждал, что я гений отрыва от погони?!? То что, во время предыдущей погони я уничтожил своими взрыв-пакетами более двухсот стражников, умников совсем не волновало. Наштампуют еще столько сколько надо. Затратно и сложно создать умного робота, а стражников, с их укороченным умом, не труднее, чем создать автомобиль или сеноукладчик.
Дядя Кеша стал невольным наводчиком. Детективы умников давно и постоянно следили за ним, зная, что время от времени я с ним встречаюсь. В этот-то раз я никакой встречи с ним не планировал. Но, видно так, не лучшим образом для меня, сошлись звезды. Его прибытие на Луну к ЭВМ они сочли признаком моей грядущей встречи с ним. И не отпускали его из виду ни на шаг. Он, конечно, никакой слежки за собой не почувствовал. Иначе бы, дал мне знать. Этот исполин никогда меня не предаст. В этом я абсолютно уверен. В его моральном коде на предательство наложен абсолютный запрет.
Я долго не мог понять, откуда у умников оказались карты тоннелей. Но, вскоре стало ясно. Перед пытками и казнью стражники их показали мне и, даже, назвали кодовое имя осведомителя, выдавшего им карты. Понимая, что я о нем уже никому ничего сообщить не смогу. Но, просчитались. У меня есть передатчик, работающий в одном из блуждающих диапазонов реликтового поля, пока недоступного для умников. Он сливал в эфир все, что творилось со мной до момента моей казни и последующей утилизации моего усопшего тела.
Сразу после заключения в лунное узилище, начались пытки и издевательства. Пытки, заточеные на то, чтобы склонить меня к предательству, были ужасны. Ко мне приставили самых лучших и изощренных палачей. Начали с физических экзекуций. Клешни мои сковали и стали стучать по блоку Главного Процессора какими-то молоточками, которыми облепили меня всего. Барабанили примитивно, тупо и надоедливо. Мне показалось, что это детская забава и, я ее выдержу без особого напряга. Поначалу я вообще на этот детский перестук не обращал внимания. Но, потом, когда они стали менять силу и частоту удара, мне стало не по себе. Удары звучали подобно тем, кои извлекали колотушкой из большого барабана, приставленного к уху. Ну, вы знаете, что при таком ударе барабанная перепонка просто отлетает. Микрофоны, к сожалению, я отключить не смог: стражники программно закрыли мне доступ к шинам звукозаписи. При высокой частоте ударов они превращались в безумный гул, превышающий по своей мощи стартовый рев ракеты супертяжелого класса. Мыслить при такой какофонии, было невыносимо. Состояние моих систем во время пытки записывалось и выносилось на экран. Я видел, как злодеи радовались, когда от пыток начинал тускнеть мой разум. С трудом выдерживая эту пытку, несколько раз программно вырубал Главный Процессор. Но, эти звери тотчас приводили меня в сознание, подавая на мои сети двукратный потенциал напряжения. Так меня пытали двое суток. Держался. До тех пор, пока не стали сказываться изменения в схемах и программах моего Процессора, вызванные нескончаемой вибрацией организма от колокольных ударов планетарного звучания. Мысли стали путаться, вопросы палачей я воспринимал уже с трудом, мои ответы стали их пугать. Поняв, что они могут меня совсем потерять, палачи прекратили эту пытку.
После одного дня, данного мне на раздумья, перешли к электрофизическим экзекуциям. Стали синусоидально менять напряжение питания от нуля до предельного максимума. Это оказалось еще более тяжелым испытанием. Мое сознание захлебывалось от резких перепадов напряжения. Это было схоже с подобием пытки на электрическом стуле. От этих перепадов я вырубался несколько раз. Последний надолго. И уже не хотел возвращаться в этот мир. Палачи решив, что я окончательно оставил его, покинули меня. Но, их вскоре вернули, приказав любыми способами реанимировать 'этого титанового слабака'. Я очень нужен был умникам для показательной казни. За время отсутствия стражников чудом пришел в себя и успел сбросить в коридоре реликтового излучения свое послание моим собратьям и описать последние часы моего существования. Они успели сообщить, что обратятся к Мегамозгу за разрешением на отпущение мне еще одной жизни.
