Но физиология тоже имела свои пределы. Хотя девушки придумывали отговорки или сводили все к насмешкам, но в глубине души понимали, что в любой момент внутри одной из них может что-нибудь внезапно "сломаться". И было очень похоже, что на этот раз шутки кончились, и они доигрались. Наступал самый опасный момент — если симптомы стихнут, значит Джуна рассчитала все правильно, если же нет... лучше не думать об этом!
Алия обхватила себя руками, чтобы дрожать хоть немного меньше и похвасталась:
— Зато видела, как я сегодня носилась?
— Это когда магистр тебе отдал "летающий лист"? Нет, не видела, ты же под маскировкой была. Только по твоей стрельбе и догадывалась, где ты. Я едва успевала голову повернуть, а огненные стрелы уже летят с противоположной стороны!
— А представляешь, как у меня самой дух захватывало!? Такие виражи... это потому, что "лист" был расчитан на гораздо меньшую нагрузку, но мне понравилось! Выходит, я могу превратить свой маленький вес в преимущество в бою. И ты свою массу — тоже, помнишь, как ты тех ротозеев с крыши сталкивала?
Джуна важно кивнула — мол, да, я и не такое могу, но потом понурилась. Она вновь наполнила кружку киселем и уже без особого желания сделала один глоток. Постэффекты эликсиров, наконец, начали затихать, но с ними уходило и приподнятое настроение. Джуна становилась больше похожа на себя обычную: серьезную и задумчивую.
— Это было "весело"... в каком-то смысле... но вот потом, после...
Алия легко догадалась, что тревожит подругу:
— Когда старик на тебя наорал?
— Да. И знаешь, что...
— Ну?
— Я думаю, как мне теперь быть. Проблема вовсе не в том, что кто-то посмел на меня орать. Скажем так, я... не переоцениваю свою значимость.
— Ну и в чем тогда проблема?
— Тебе не показалось, что Джерр с мальчиком прилетели как-то очень быстро?
Алия кивнула. Она тоже это заметила.
— Нам обеим вовсе не показалось,— перефразировала Джуна свою мысль.— И мне в голову приходит только одно объяснение.
— Какое?
— Он сам вызвал Джерра и мальчика — молча, заранее, когда еще вовсю шел бой. Сам понял, что без Эйдара ничего не получается, сам принял решение и сам же разозлился потом, когда я предложила ровно то же самое.
Алия пожала плечами и спросила с легким недоумением:
— И что, теперь тебе неймётся предъявить ему обвинения в ханжестве, изобличить и всё такое?
— Нет, что ты, какие обвинения! Всего лишь спросить...
Джуна вновь склонила голову. Алия вдруг поняла:
— Да ты, подруга, никак трусишь?! Даже всего лишь вежливо спросить?
Брюнетка посмотрела на нее с грустью и укором:
— Допустим, так и есть. Я у себя в пустыне отвыкла общаться с людьми, могу брякнуть что-нибудь и разозлить его снова.
— И ничего тебе не будет.
— Постой, мы об одном человеке говорим? О магистре Эйо Икене по прозвищу Мститель?
Теперь уже Алия грустно вздохнула. Очень многие боялись старика. Даже подруге, с которой полгода воевали плечом к плечу, надо объяснять, казалось бы, очевидные вещи. А что тогда думают остальные?
Рыжая вдруг почувствовала, что заваливается на бок. Джуна едва успела придержать ее голову. Оценив температуру, водная поняла, что еще немного — и придется нести подругу к ручью, чтобы охлаждать принудительно. А потом — бежать к Джерру и молить о помощи. Джуна прикоснулась пальцами к шее и вискам Алии, "считывая" ее состояние. Нет... вроде бы она ни в чем не ошиблась. Молодой организм справлялся, оставаясь в пределах рассчитанных параметров и выводя остатки эликсиров вместе с потом и полезными веществами, которые (в идеале) следовало бы сохранить, но не получалось. Эти эликсиры — особенно тот, что улучшал скорость реакции — несколько раз спасли огненной жизнь, но теперь забирали в качестве "оплаты" изрядную часть ее плоти и крови.
Алхимия Джуны работала так, как полагалось, но смотреть на это было больно: рыжую уже не трясло, она резко вздрагивала и тяжело дышала. Везде, где оставалась открытая кожа, бисером набухали капли пота, причем не прозрачного, а грязновато-мутного — вместе с водой вытекало много, чего еще. Блузку и штаны давно можно было выжимать, как и коврик, на котором рыжая сидела, пот заливал ей лицо, и каждую секунду капля срывалась с носа: кап, кап, кап...
Рыжая снова вздрогнула и обмякла. Пульс немного снизился. Она открыла глаза:
— Что со мной было?
— Ты проходила самый "пик" отката и слегка "поплыла".
Алия чувствовала слабость и тяжесть во всем теле, она с огромным трудом заставила себя сесть. Джуне пришлось ее придерживать, чтобы снова не завалилась. Огненная больше не дрожала, но продолжала безостановочно потеть. Такое состояние ей было уже знакомо по предыдущим, более слабым "откатам": пить воду было бесполезно — в ответ организм только ускорял потерю жидкости, приходилось терпеть и ждать, когда прекратится само. Чтобы не ждать тупо, надо... ну, чем может заняться нервничающая молодая девушка, когда рядом — лучшая подруга? Конечно — разговорами.
— Так на чем мы остановились?
— Про то, что Икен-Мститель не станет мстить.
— Ах, да... Джу, я не считаю себя главным экспертом по старику, не так долго я числилась его дочерью, да и вообще это удочерение — формальность. Между магистром и моей матерью не было ничего такого — ну, ты понимаешь. Там что-то иного рода, какие-то старые долги... если честно, детали не выясняла. Но все-таки я с ним общалась побольше твоего и бывало, говорила что-то, о чем потом жалела — ну, ты же знаешь, как я иногда впадаю в бешенство на ровном месте... И вот что я скажу тебе: он правда мстительный и очень злопамятный, но он не кровожадный. Скорее, он справедливый, причем это очень простая справедливость, без каких-то мутных заморочек, все предсказуемо: как ты с ним, так и он с тобой. Даже если ты что-то скажешь, оскорбишь его, но если это действительно будут всего лишь злые и несправедливые слова, то в ответ ты можешь ждать чего-то очень похожего: да, он затаит обиду, долго будет ее помнить и когда-нибудь в удобный момент сделает тебе очень ехидное и неприятное замечание, не слово в слово то, что ты ему говорила, а то, что (по его мнению) так же заденет тебя, как задело его. Вот это и станет его "местью".
— И все?!
— Вот именно.
Девушки продолжали свои разговоры: после магистра Икена речь зашла об Эйдаре, о Джерре и Камо, не забыли перемыть косточки арху Аченоку, вспомнили о загадочных джаа, потом тема внезапно вновь перекинулась на прошедший бой и на то, разумно ли в будущем использовать "метеоры", летящие под углом, или же стоит придерживаться "классики", ведь стены крепостей, как правило, защищены лучше, чем крыша. Так же легко и незаметно разговор перескочил на женские платья и одежду вообще...
Прошел день и вечер, яркая звезда, которая освещала планету, зашла за горизонт, но внизу под толстым слоем зеленого тумана лишь немного потемнело небо. Хотя обитатели этого сумрачного мира никогда не видели закатов и восходов, слепящего солнца, россыпи звезд и "лунной дорожки" на воде, но они вовсе не считали свой мир постоянно сумрачным. Для их чувствительных к свету глаз полуденное туманно-зеленое небо казалось очень и очень ярким, а то, что по их меркам можно было назвать сумраком, наступало ближе к середине ночи.
Магистр Икен проспал почти до позднего вечера, а проснувшись, первым делом связался с архом Мархорма.
Вопреки ожиданиям разговор не заладился, и старый волшебник, пребывая в угрюмом настроении, покинул пещеру, собираясь подышать воздухом и подумать.
Уже сильно стемнело, ощутимо пахло влагой. В верхушках деревьев играл сильный ветер, облака приобрели насыщенный темно-фиолетовый оттенок, но пока не уронили на землю ни капли: дождь все собирался, собирался и никак не мог начаться.
Аченок подтвердил, что Совет Цитадели Мархорма счел миссию весьма успешной, особо подчеркнув тот факт, что удалось полностью истребить боеспособную группу, состоявшую из ветеранов. Он даже признал, что разведка Мархорма проворонила сам факт, что ордынцы сконцентрировали в одном форте наиболее опытных бойцов, видимо, придавая той крепости особое стратегическое значение.
Но дальше, вслед за признанием как собственных просчетов, так и заслуг Икена начался совсем другой разговор, смысл которого можно свести к трем словам: хорошо, но мало.
Войска орды, выдвинутые по тревоге из Сандата, жаждали крови, но обнаружили только пепелище. В операции были задействованы тысячи боевых магов, десятки мастеров и даже трое магистров, но теперь всю эту силу было некуда девать, поскольку подходяшей мишени для неё не нашлось — разве что пойти и убиться о стены Мархорма.
Ордынское командование медлило, видимо, пытаясь найти какой-то более премлемый тактический ход, чем просто уводить войско обратно.
Командир уничтоженного гарнизона, который чуть не переиграл магистра Икена, оказался далеко не простой личностью, а координатором всех рейдеров в районе Мархорма. По донесениям разведки на его должность готовились назначить кого-то другого, и это означало, что ордынцы пока не собираются сворачивать деятельность рейдеров. От личности нового назначенца зависело то, как они будут действовать дальше. Если хотя бы оставят в покое фермеров,— уже хорошо, но, скорее всего, нет.
Требовались новые диверсии для устрашения, и чем раньше это произойдет, тем лучше будет результат. Если рейдеры вскоре после жестокого поражения получат новый удар, может возникнуть впечатление, что они слишком уязвимы, и что дешевле будет не трогать фермеров. Только тогда искомый результат окажется достигнут, а магистр Икен получит то, за чем явился — подробную информацию о тактике обороны против войск орды и даже кое-что еще — Аченок не уточнил, что конкретно, но, судя по туманным намекам, это могла быть информация о... джаа.
В общем, магистру Икену, с одной стороны, показали очень жирную наживку, а с другой — под этой наживкой слишком явно угадывался огромный острый крючок.
Ударить снова, когда отряды ордынцев рыщут по всем дорогам в поисках тех, кто атаковал форт?
По всем правилам диверсионной деятельности следовало, наоборот, переждать и бить только, когда противник вновь "расслабится". Но тактика — это одно, а психология войны — несколько другое. Магистр вынужден был признать, что Аченок прав: одной даже весьма удачной миссии недостаточно, чтобы разогнать рейдеров, и чем раньше они ударят снова, тем лучше.
Икен не знал, как сообщить эту новость своим бойцам, которые едва избежали смерти прошлой ночью. В любом случае, больше так рисковать, как вчера, он не станет.
Аченок обещает много и просит многого, и вполне понятно, почему — ему надо спасать свой город. Но у Икена есть свой город, и на карту поставлено гораздо больше, чем некоторые думают. И это не та игра, которую можно переиграть, если ошибешься. Нет, Аченок перебьется. Не совсем, конечно, но больше никаких авантюр.
Поэтому, во-первых, надо придумать что-то иное — не нападение на второй хорошо укрепленный форт. Должны быть другие способы причинить ордынским рейдерам нестерпимую боль. А во-вторых, не стоит доводить дело до абсурда и слишком уж торопиться с новой атакой.
Тем более, что Аченок сообщил кое-то интересное. Он назвал координаты одного укромного места и сказал, что там Икена ждет большой сюрприз и нечто вроде "комиссионных" — авансом за будущую сделку между Мархормом и Столицей.
Причем арх наотрез отказался даже намекнуть на то, о чем идет речь, сказал только, что "это не опасно... скорее всего".
Вот туда и следовало отправиться для начала.
Была уже глубокая ночь, когда Джуна все-таки решилась подойти к командиру. Слишком хмуро старик выглядел, когда, проснувшись, появился у выхода из пещеры. Магистр долго-долго ходил из стороны в сторону вдоль ручья с видом голодного волка. Несмотря на заверения Алии, что в глубине души он вообще-то бел и пушист, Джуна решила потерпеть. Наконец, старик сел на камень, морщины на его лице немного разгладились, и она подумала, что, наверное, пора.
К тому времени Джуна выглядела уже... как обычно. Она до вечера просидела за пригорком, ожидая, пока все переварится — стеснялась светить перед мужиками огромным голым пузом. "Кисель", которым она себя накачивала, усваивался целиком, то есть ничего не вышло наружу, а равномерно распределилось по всему телу. На фоне прежней полноты получилось не так уж заметно. Но Икену (с его глазомером иллюзиониста) перемены сразу бросились в глаза, он даже смог прикинуть в числах, сколько нужно было для этого съесть, и его брови удивленно поползли вверх.
Он знал, у кого как проходит "откат" и понял, что на этот раз водная волшебница чуть не сожгла себя эликсирами изнутри. Магистр поискал глазами "огненную" — та сидела у костра, вяло прихлебывая настойку ичия, и на ней следы мощного отката были еще заметнее: куртка спереди совсем не оттопыривалась, гетры сползли до щиколоток, но в остальном, вроде, жива-здорова.
Он тихо проворчал что-то вроде: "эх, молодежь, не бережете вы себя", и вновь обратил внимание на Джуну, всматриваясь в ее ауру. Лицо брюнетки оставалось, как всегда, непроницаемым, но ауру было невозможно скрыть: она волновалась, значит собиралась поговорить о чем-то очень важном для нее. Магистр стер с лица выражение старого ворчуна и напустил на себя более участливый вид.
— Магистр, я должна с вами поговорить!— провозгласила она с самым решительным видом.
— Вижу.
— Магистр, мне надо знать, почему вы... мне кажется, что... в общем... я не поняла... не поняла, что я сделала не так?— с каждой новой попыткой сформулировать вопрос, ее решительность исчезала на глазах.
Несмотря на сбивчивость, Икен догадался, к чему она клонит, но ему самому очень не хотелось это обсуждать. Он попытался отделаться сухой формальной фразой:
— Джуна, у меня нет к тебе претензий.
— Правда? Но ведь были... вроде бы... или, может, я дура и сама себя накрутила... если так, я бы очень хотела понять, и если не так... тоже хотела бы.
Нет, она уже не отстанет. Все-таки придется поговорить.
— Ты про Эйдара?— она кивнула.— Нет, ты вовсе не "накрутила" себя.
— Но почему? Я ищу понимания.
— Понимание — это хорошо, но давай ты все-таки уточнишь, что именно хочешь понять.
— Тогда ночью Джерр появился быстро, как молния, и я поняла: он уже давно был в пути.
Старик недовольно закряхтел.
— Сообразила, значит...
Сказано это было с такими интонациями, что волшебница почувствовала себя балансирующей на лезвии ножа.
— Да, все верно,— сказал магистр сухо.— Я вызвал Джерра заранее, задолго до того, как стало очевидно, что без Эйдара не обойтись. Как только возникла вероятность провала операции именно из-за нехватки маны, я послал ему сообщение.
— Но почему? Почему вы на меня разозлились, я ведь предложила то же самое!
Глаза старика грозно сверкнули:
— Вот именно: ты предложила то же самое.
— Но ведь это логично...— пролепетала она.
— Не перебивай меня теперь, девочка!— рявкнул магистр.— Хотела знать? Так знай же: это я — старый, черствый сухарь -должен был использовать несмышленного ребенка как бурдюк с маной, а ты должна была возмущаться и даже кричать на меня. Ведь это не я, а ты — молодая женщина, Джуна, ты — будущая мать...
