Вечный Странник

— Слышь, — тревожным голосом проговорил Сидор. Он тоже встал и подошел к Тильвусу. — А искать, это самое, нас не будут? Ну, все же деньжищи такие...

— Искать-то будут, — сказал великий маг. — Да ведь фиг найдут...

Сидор успокоился. Он уселся рядом, помолчал, подергал себя за ус.

— Это точно. Никто не найдет, значить... ни одна собака! — голос у приятеля был довольный.

Он улегся в траву неподалеку от Тильвуса.

— Вот ведь подумай только! Денег-то сколько! Денег-то! Всю деревню мою, это самое, напоить можно!

Сидор еще бормотал что-то, но Тильвус уже не слушал: он глядел в небо, отыскивая знакомые созвездия.

Внезапно бормотание прекратилось.

— Слышь, — негромко окликнул Сидор. — Как думаешь... для чего ему такие деньжищи нужны были?

— Кому?

— Ну, этому... мужику-то. На бумажке который записан, значить. Бумажку-то я выкинул...

— А! — Тильвус заворочался, устраиваясь поудобнее.— Кто его знает! Может, на машину копил, может — на квартиру. Такие деньги быстро не наживешь...

— А может, мафия? — предположил Сидор.

— Мафия в таких районах не живет. Бедный райончик-то, сам видел. В мусорках — одни коробки из-под лапши китайской. Ну, да ладно. Мужик теперь без квартиры, а ты, Сидор — с деньгами! Счастье тебе привалило! Спи давай....

— И то... — отозвался Сидор. — Спать, это самое, буду.

Он затих, но Тильвус слышал, что приятель еще долго ворочался с боку на бок, вздыхал и бормотал что-то себе под нос.

Проснулся он от сильного тычка в бок.

Тильвус разлепил глаза: над ним наклонился Сидор.

— Чего тебе, миллионер? — сиплым со сна голосом поинтересовался великий маг. — Офигел что ли, в такую рань будить?

— Вставай! — сердитым голосом рявкнул приятель. — Пойдем, это самое, мужика искать!

Тильвус сел, поморгал глазами.

— Какого мужика?

В ответ Сидор завернул такое длинное и сложное ругательство, что маг уважительно хмыкнул.

— Ага, спасибо на добром слове... но про мужика я все равно не понял.

Сидор сунул ему под нос мятую бумажку.

— Семенецкого, это самое, Виктора Григорьевича!

Тильвус, зевая, поднялся, пригладил волосы.

— Зачем его искать? Спасибо, что ли сказать хочешь? За деньги-то?

— Деньги, это самое, вернем нахрен! Бумажку-то я подобрал, гляди вот! Телефон тут записан, на обратной стороне!

Сидор ткнул грязным пальцем в цифры.

Тильвус задумчиво поскреб бороду.

— Вернем, значит? А дом в деревне как же?

Сидор вздохнул.

— Да хрен с ним, с домом... — смущенно проговорил он. — Ну, куплю я, это самое, дом... проживу зиму, а по весне, значить, все равно в бега подамся... Скучно ведь дома-то сидеть!

Он подергал себя за ус.

— Пойдем, это самое, телефон искать. Не жили хорошо, как говорится, так нечего и...

Исправный таксофон было отыскать потруднее, чем дорогу в драконье логово. Тильвус и Сидор обошли все близлежащие улицы, но поиски их успехом так и не увенчались.

— Ты скажи, это самое, безобразие какое! — бормотал Сидор, поглаживая спрятанный за пазуху пакет. — Для чего этих будок наставили через каждый квартал, если там то трубка нахрен оторвана, то сама телефон разбит вдребезги!

Тильвус задумался.

— Знаю я, Сидор, одно местечко.... — проговорил он. — Ужа там телефон точно работает!

Приятель насторожился.

— Где это?

— На центральной площади! Возле "Белого дома"! Там же милиции полно, так что они телефон охраняют! Вдруг губернатор позвонить захочет? А что? Выйдет вот так из "Белого дома" да и позвонит!

— Чего бы губернатор, это самое, по телефону-автомату звонил? — недоверчиво спросил Сидор.

— Ну, мало ли! Ну, так что, идем?

Сидор опасливо помялся.

— А менты нас там не загребут? А то повяжут, а за пазухой у меня, сам знаешь...

— Не загребут, — успокоил маг. — Мы же ничего такого не сделаем. Культурно позвоним этому... как его? Владельцу денег. Пошли!

Телефон на площади и впрямь оказался исправным.

— Вот видишь! — сказал Тильвус, сняв трубку и послушав гудки. — Работает! Набирай номер!

— А почему я? — струхнул Сидор. — И чего я, это самое, скажу?

— Скажешь, что нашел деньги!

Сидор подергал себя за ус.

— Что, прямо так и сказать? Это, значить, как-то... я лучше спрошу, не терял ли он чего? Как думаешь?

— Тоже хорошо. Звони!

Сидор вздохнул, огляделся по сторонам и вытащил бумажку. Потом опустил монетку в прорезь автомата, неловко потыкал в кнопки и принялся ждать.

— Бассейновое управление! — гаркнули в трубку. — Говорите!

Сидор перепугался и торопливо брякнул трубку на рычаг.

— Бассейновое, это самое, управление! — почему-то шепотом пояснил он Тильвусу.

— Слышал я. А чего ты трубку бросил?

— Я думал, это домашний номер-то! Семенецкого, этого самого!

— А это рабочий, наверное. И что?

— Да что делать-то теперь?

— Ну... — протянул маг. — Можно забить на это дело да пойти мусорки на "красной линии" проверить. После вчерашнего праздника бутылок-то, наверное, много! А можно еще раз позвонить да попросить, чтоб мужика этого к телефону позвали.

— Тьфу ты, Господи! — Сидор пошарил по карманам и выудил еще одну монетку. — От денег этих проклятых голова кругом! Последняя, больше нету у меня.

Он набрал номер и принялся ждать, от волнения засунув ус в рот.

— Бассейновое управлении! — отчеканил тот же голос.

— Э.. мне тут надо, — залепетал Сидор, но тут же взял себя в руки. — Позовите, значить, Семенецкого Виктора Григорьевича!

— Какой отдел?

— Не знаю, это самое, какой отдел! Но по важному делу он нам, значить, нужен!

— Сейчас приглашу секретаря! — пообещала трубка.

Через минуту в трубке раздался женский голос.

— Это вы спрашивали Виктора Григорьевича?

— Я, — признался Сидор, оробев окончательно. — А что?

— В больнице он. Вчера вечером увезли на "Скорой помощи", прямо из дома.

— Спроси, в какую! — шепотом подсказал Тильвус, беспокойно оглядываясь по сторонам. — Номер узнай!

— А в какую, значить, больницу его повезли?

— В третью городскую, в кардиологию, — и секретарь положила трубку.

Сидор отошел от телефона и побрел к скамейке.

— В больнице, это самое он. Кардиология, значить...

Тильвус уселся рядом

— Третья городская, ага... — Сидор помялся. — Как думаешь, это из-за денег у него?

— Что из-за денег?

— Ну, сердце, это самое, прихватило. Обнаружил, небось, что денежки-то того, да и...

— Кто ж его знает. Может, и из-за этого. Ну, так что?

Сидор поднялся, почесал затылок.

— Ну что? Пошли. Третья-то городская — вон она. Сразу за площадью.

В старинном здании красного кирпича, где находилась больница, раньше, много лет назад, была гимназия. С тех пор дом несколько раз перестраивали, но внутри он изменился мало: те же широкие лестницы, громадные коридоры, высокие окна и большие палаты — бывшие классные комнаты.

Тильвус и Сидор робко вошли в приемный покой и огляделись. Больница была муниципальной: откровенно бедной и грязноватой.

— Хорошая больничка! — шепотом сказал Сидор. — Сюда много наших зимой ложится. Как морозя ударят, так и... Ну, а как потеплеет, нас выписывают сразу же. Врачи уж тут многих в лицо знают. И кормят хорошо: три раза в день — каша! Утром — даже на молоке!

Тильвус покосился на сидевшую в стеклянной будке медсестру.

— Слышь, Сидор, надо узнать, наверное, где тут кардиология?

— Я тебе и так скажу, — он уверенно направился к широкой обшарпанной лестнице. — На четвертом, значить, этаже. Я ж лежал тут прошлой зимой!

— В кардиологии?! — поразился маг, поспевая за приятелем.

— Не, обморозился, это самое, немного. Спал на улице, а морозы-то были — помнишь?

Тильвус, поднимаясь по лестнице вслед за Сидором, с интересом поглядывал на то, что происходило за стеклянными дверьми. По коридорам прохаживались люди в байковых застиранных халатах, медсестры катили сверкающие тележки, накрытые белыми салфетками. Вереницей проследовала группа студентов, во главе с низеньким седым профессором необыкновенно важного вида.

— Тэк... — Сидор задрал голову, читая табличку. — Отделение терапии.... Ага. Это мы, значить, на третьем этаже. Ну, пошли, это самое, дальше.

На лестничной площадке четвертого этажа они остановились. Сидор беспокойно ощупал пакет за пазухой.

— Дальше-то, это самое, делать что? В кардиологию просто так не попрешься...

— Ну, ты ж тут лежал, — проговорил Тильвус. — Порядки знаешь?

— Ну да, это самое... знаю. Там пост медсестринский, вот туда надо подойти и сказать, чтоб вызвали... вызвали Семенецкого, значить.

Он помялся немного, потом набрался смелости и толкнул стеклянную дверь. Тильвус последовал за ним.

— Тут, это самое, народу всегда много лежит, — шепотом пояснил Сидор, кивая на кровати, что стояли прямо в коридоре. — Местов не хватает все время. Я два года назад в ожоговом отделении лежал, во второй городской. Так что там летом творится, это самое, описать невозможно! В коридоре койки — в два ряда стоят! Врачи там хорошие, только как пойдут чай пить, так давай губернатора ругать всякими словами! Говорят, чем деньги на фонтаны да мрамор тратить, лучше бы по больницам поездил, да поглядел в каких условиях, это самое, люди лежат! Сердились на него очень...

За маленьким столиком в конце коридора сидела пожилая толстая женщина с усталым лицом и разбирала ворох бумаг. Заслышав шаги, она подняла голову и оглядела приятелей: появление в отделении бомжей, похоже, не вызвало у нее никакого удивления.

— Что вам? — спокойно поинтересовалась она.

Сидор потоптался на месте, собираясь с духом.

— Извиняюсь я, это самое... Семенецкий Виктор Григорьевич здесь лежит?

— Какая палата?

— Не знаю, это самое, какая палата. Вчера вечером его привезли.

Женщина открыла толстую тетрадь, провела пальцем по строчкам.

— Семенецкий... так... да, вчера прибыл. Восьмая палата.

Сидор оживился и ткнул Тильвуса в бок.

— Повидать его можно?

Медсестра закрыла журнал и отодвинула в сторону.

— Не пустят вас к нему. Посещения только близким родственникам разрешены и то ненадолго.

— А... — расстроено начал было Сидор. — Ну, это самое... А когда?

— Дней через десять, не раньше. Привезли его с обширным инфарктом, так что волновать нельзя ни в коем случае. К тому же, сейчас у него процедуры.

— Это как? — напрягся Сидор.

— Под капельницей лежит, — пояснила медсестра.

— Блин, — огорченно сказал Тиьвус. — Что делать-то будем, Сидор?

Тот развел руками

Женщина поглядела на приятелей, подумала.

— Может быть, с сыном его поговорить хотите? Он сейчас здесь, в палате.

Сидор просиял.

— Точно! Вот спасибо! Поговорим, это самое, с сыном тогда!

Медсестра поднялась, одернула халат и вздохнула.

— На лестничную клетку выйдите, — сказала она. — Там и поговорите.

Сидор с Тильвусом одновременно кивнули.

Хлопнула дверь. Появился грузный мужчина средних лет, в мятой рубашке со сбившимся набок галстуком, с покрасневшими от бессонной ночи глазами. Он хмуро оглядел двух непрезентабельных личностей и неприязненно спросил:

— Чего надо?

— Я извиняюсь, Семенецкий Виктор Григорьевич ваш отец будет? — заторопился Сидор.

— Ну?

— Спросить хотели...это самое, не терял он недавно... — Сидор помялся. — Чего-нибудь, значить, не терял? А то нашли мы...

— Чего? — словно не веря своим ушам, переспросил мужчина.

— Деньги нашли! — шепотом пояснил Сидор.

— Деньги?!

Через секунду великий маг, опомнившись, уже выдирал перепуганного приятеля из цепких рук Семенецкого-младшего.

— Ах, ты ж, гад! — рычал тот, с размаху прикладывая Сидора к облупившейся стене. — Ах ты ж, гнида! По квартирам шаритесь, ворье проклятое! Да я тебя сейчас, мразь!

— По каким квартирам! — в панике орал Сидор. — В мусорном баке, это самое, нашел! Вчера вечером! Случайно!

— Я тебе сейчас дам случайно, сволочь! — тут Сидор получил в зубы раз, потом другой. — Ты у меня...

— Да ты мужик чокнулся, что ли! — орал Тильвус, оттаскивая его от приятеля. — Деньги мы в баке нашли, вы сами же и выкинули, небось, вместе с мусором! Сидор! Покажи ему деньги!

— Я т-тебе покажу! Я тебе покажу, ворюга! Отец пять лет копил, в отпуск не ездил ни разу, а вы, подонки...

— Бля, мужик, да ты охренел совсем! Ты же убьешь его сейчас нафиг!

— Вас, гадов, убивать и надо! Отец из-за вас в больницу... если умрет, я вас...

— Да уймись ты, придурок! — Тильвус плюнул на конспирацию, заломил мужику руку за спину и для порядка чуток поднажал: надеялся, что резкая боль приведет того в чувство.

— Дернешься — руку сломаешь! — серьезно предупредил он. — Понял? Не скрипи зубами, эмаль попортишь... Сидор, покажи ему деньги!

Тот дрожащими руками вытащил из-за пазухи пакет и развернул.

— Во, гляди! Все десять пачек, это самое, как и было.

— Видишь? — спросил Тильвус, по-прежнему удерживая мужика. — Целы деньги ваши. Вы их с мусором вчера выкинули, а Сидор нашел. И, заметь, не присвоил, хоть мысли такие и были. Разыскал отца твоего и в больницу пришел, чтоб от тебя по морде схлопотать. Спасибо большое за это...

Он сделал паузу, чтобы до человека дошел смысл сказанного.

— Сейчас я тебя отпущу, ты заберешь деньги и свалишь отсюда, ясно? Кивни, если понял.

Мужик нехотя кивнул. Тильвус разжал пальцы, сделал шаг назад, внимательно следя за каждым его движением.

— Сидор, дай ему пакет.

Тот послушно протянул сверток. Семенецкий-младший взял, смерил взглядом обоих приятелей, повернулся и, не говоря ни слова, исчез за дверью.

Оказавшись на улице, Сидор осторожно потрогал шишку на голове и поморщился.

— Славно сходили, это самое... — пробормотал он, испуганно озираясь на дверь больницы. — Душевно поговорили...

— Это да, — отозвался Тильвус и захохотал.

— Ловко ты его скрутил-то, значить!

— А! — отмахнулся маг. — Я же в армии когда служил, спецподготовку проходил. Навыки остались!

Сидор уважительно покосился на приятеля.

— Ну что? — спросил тот. — На бульвар хочу сходить. Ты как?

— Не, хватит с меня, — решительно отказался Сидор. — К музкомедии пойду, это самое. Посплю, значить, успокоюсь. А то всю ночь ворочался, про деньги думал!

— Ладно. А я — на бульвар. Бывай, Сидор!

И Тильвус направился вдоль по улице.

До бульвара он добрался только часа через полтора: проверил урны на "красной линии", заглянул к кинотеатру, наведался к гостинице " Волна". Улов оказался неважным: в пакете позвякивали всего две бутылки. Тильвус был уверен, что по его участку опять пошарили браконьеры-конкуренты, вполне возможно — та противная парочка: бомжи с вокзала.

На бульваре было тихо и немноголюдно.

Громадные старые ильмы возвышались, словно патриархи среди тополей и вязов, каждый — руками не обхватишь. Маг брел не спеша, разглядывая редких прохожих. Спешили к речному вокзалу дачники, промелькнула компания подростков, неторопливо проследовала старушка, ведя на поводке длинную кривоногую таксу. Проходя мимо, старушка неодобрительно покосилась в сторону скамейки: там сидел молодой человек, причем именно так, как было принято в этом городе: на спинке лавочки, поставив ноги на сиденье.