Исповедь странного человека

Он вздохнул.

— А иногда проснешься ночью, и лежишь. В голове ни одной мысли, только какое-то непонятное, чертово хотение. Ожидание чего-то.

Макс достал пачку, взял сигарету.

— Медленное умирание, вот на что это похоже было. Хотелось в жизни чего-то другого, чем пописывать статейки, вытаскивая грязные трусы тех, кто наверху всего этого дерьма. Или высасывая из пальца сенсацию из того, как кто-то по-пьяни, что-то сделал.

Щелкнула зажигалка, зажегся огонек, отбросив пляшущие тени за его спиной. Синеватый дымок от сигареты заструился вверх.

— Друзей у меня не было. Собутыльники не в счет. Все свободное время, — он усмехнулся. — Свободное от "важных" дел, я пропадал в Инете. Общался. Тогда мне это казалось нормальным, иметь друзей там. Можно говорить, что хочешь, а не хочешь, просто не пишешь тому человеку, который надоел. Наверно, такое общение специально придумали, чтобы человек никогда не вылезал из всего этого. Чтобы не дай бог, не задумался, что он уже почти растение. Какими офигенно умными мы себе кажемся там, на всех этих долбанных форумах, чатах и в другой хрени. А поговоришь с таким "интересным" в реале, тошнит тянет. Куча дерьма и пафоса.

Макс в сердцах сплюнул в урну.

— И ведь я был таким же. Умнее всех, млять, — мрачно проговорил он.

Он несколько раз яростно затянулся. Мне (почему-то?) не захотелось вставлять в этот момент что-то свое. Я просто сидел и ждал продолжения.

— Кто знает, как бы я закончил, — голос парня зазвучал глухо, так как он опустил голову. — Стал бы очередным куском говна или просто сдох. Мне сейчас того Макса нисколько не жаль. Одни "хочу" в голове. Ну и что?

Он, казалось, уже сам с собой разговаривал.

— Ну и что? Да, нас обрабатывают, каждый день, каждую минуту, чтобы мы не забывали своего места. Чтобы гребли свое дерьмо и не лезли наверх. А кто забывает, того просто на обочину! И все грехи на него! Там он и загибается...

Он замолчал, но казалось, эти слова еще висят в воздухе. Я даже боялся вздохнуть погромче.

— Даже музыку и ту слушаем такую, чтоб не дай бог, не напрячь мозги. Два притопа, три прихлопа и пиздец. Нужно проще жить! Куда уж проще и так как скотина. Пожрать, потрахаться, да поспать. И плевать, кто доит! Лишь бы все это давали.

Он посмотрел на меня. Я даже поежился, такой яростный был этот взгляд.

— И ты это понял, так? — слова упали, будто булыжники. — И хотел это закончить?

Я хотел, было, возразить. Во мне вдруг проснулось желание поспорить. И вовсе не так! И неожиданно я понял, что...

Я лишь молча кивнул, нахмурясь.

— Но другой путь есть, — продолжил Макс, уже спокойным тоном. — У каждого. Нужно лишь просто увидеть его. И найти смелость пойти по нему. Поэтому, полагаю, я и очутился здесь. Я твоя ключевая точка...

* * *

Я сидел на скамейке в парке. Было совсем по-летнему тепло. Прогуливались другие пациенты. И даже девчонки красивые попадались...

Что нового сказал Макс. Ничего. Я это и так все знал. Знал...

Но мирился с этим, наверно, в этом дело. Видел, слышал, морщился от пафосных речей произносимых с трибун, от жизнерадостных рекламных уговоров, но терпел.

Что произошло со мной в то утро? Честно говоря, я не решался до сих пор разматывать этот клубок. Зачем я поехал тогда? Зачем...

Я просто поехал. Я встал утром, побрился, долго стоял, смотрел на свое отражение в зеркале. Накануне мы закончили проект для одной сети строительных магазинов. Отметили. Не сильно, в меру.

И вдруг тогда я понял, что теперь, даже если меня не станет, наша с Олегом фирма будет и дальше работать. Ребят мы набрали грамотных, с фантазией. Способных потянуть любой проект, хоть "быстрожрачку" сделать, хоть выборы.

Мы веселились. Все было хорошо. А утром я впервые за долгое время встал без необходимости о чем-то думать, искать новые пути, новых клиентов.

И понял, что я никто.

В смысле, что я и есть работа. Еще немного всякой хрени, типа памяти, опыта. А так, я лишь винтик. Хитро сделанный, с оригинальной резьбой, но лишь винтик. Может даже и важный, но при необходимости, легко заменяемый.

Я смотрел на себя в зеркало, видел еще молодого парня, не красавца, но и не урода. По сравнению с тем, что я видел лет в тринадцать, небо и земля. Что же случилось дальше?

Я пошел на кухню. Сделал себе кофе. Вышел на балкон. Долго стоял, курил. Смотрел, как нехотя просыпается город в субботнее утро. Как красит в малиновый цвет окна напротив, восходящее солнце.

И не видел дальнейшей жизни.

Я не видел, что еще покорять. Жизнь наладилась, несколько лет упорного труда, на износ, бессонные ночи. Я даже за завтраком уже работал, листая страницы в инете. А сегодня впервые за много дней, я даже не включил комп.

А что потом?

А потом я увидел проезжающий мотоцикл. И вспомнил одну из баек Бороды...

* * *

... Костер потрескивал сырыми ветками. Вокруг костра сидели люди, одетые в кожаные куртки. А один из них держал в руках гитару. Люди молчали.

А в тишину леса неслись гитарные переборы. "Беспечный ангел", Арии. Наконец, гитара смолкла, последняя нота вонзилась в серое небо.

— Всегда, когда эту песню слушаю, Седого вспоминаю, — произнес, наконец, после долгой паузы Борода, самый старший на вид мужчина. — Прям как про него писана.

Он замолчал, уйдя в себя. В его глазах отражалось пламя костра.

— Нам тогда лет по шестнадцать было, — неожиданно продолжил он. — Кому больше, кому меньше. Был Советский Союз, нас гоняли за длинные волосы, за то, что мы рок слушаем. Тогда нас так и называли — рокеры.

Зашевелившийся было народ, снова притих. История от Бороды! Они никогда неинтересными не были! Более того, его постоянно просили, что-нибудь рассказать. Вот только он делал это не всегда.

— Седой, тогда еще его звали просто Серега, любил два дела в жизни, — Борода улыбнулся. — Девчонок кадрить и мотоциклы. Причем последнее больше. Он мог сутками ковыряться во всяких Ижах, Уралах, Минсках. Тогда только такая техника была.

Борода глубоко вдохнул.

— Выглядел он здорово. Высокий, мощный, длинноволосый. Я ему тогда завидовал отчаянно. Стоило ему в компании появиться, всё, все девки его. Да и было за что его любить. Он был образец. Рыцарь. Сколько рож набил, за нас и за девчонок. Его из технаря, где он учился, выгоняли раза три. Не любил он ни перед кем лебезить. Всегда говорил напрямую. Правду.

— И однажды, он пропал. Мы, поначалу, не сильно волновались. У него уже такие моменты были. Частенько на все выходные мог умотать куда-нибудь.

— А тут он вечером приехал, — Борода помотал головой. — И нам всем жутко стало. Он был полностью седой. После этого кличка к нему и прилипла.

Мужчина замолчал, вновь переживая те моменты.

— А отчего он поседел? — тихо спросила сидящая рядом с ним девушка.

Борода помолчал, глядя на костер.

— Он ничего не говорил поначалу, — мужчина покивал своим мыслям. — Он будто вообще другим человеком стал. Все больше стал молчать. Закроется в своем гараже, и сидит там, только ключи звякают, да музыка играет.

— А как-то раз, мы пришли к нему, — Борода помрачнел. — А он сидит возле гаража, просто сидит и все. И смотрит в небо. Спросил, не хотим ли мы по пивку жахнуть.

Мужчина снова замолчал.

— Вот за пивом, он и рассказал нам все, — тихо произнес он после длинной паузы.

* * *

История Седого.

В тот день, я решил прокатиться, проверить Урала, только движок ночью перебрал. Выехал с утра пораньше. Поехал в сторону Алапаевска, там движение поменьше.

Мотор работал, как часы. Что не могло не радовать. Было в нем одно сомнение. Поршня я не очень хорошие воткнул, других не было просто. Но ничего, нигде, и я успокоился. И, правда, чего гоняться и хуже ставили.

Город проехал быстро, уже через полчаса на трассу выскочил. День-то выходной, машин практически не было. Проехал километров двадцать и мне показалось, что клапан застучал. Тормознул послушал. Нет, показалось. Ну и заодно покурить решил. Курю, рядом Урал молотит. А мне все кажется, будто рядом, такое ощущение, еще один движок работает. Фигня в общем какая-то.

Но это ладно. Поехал дальше. Еду, а мне все равно кажется, будто рядом еще один мотоцикл едет. Я даже нет, нет, в зеркала гляну.

Ехал, ехал и вдруг, такое желание остановиться накатило. Вот не хочу дальше ехать и все тут! Остановился. Закурил.

Стою, пачку "Космоса" кручу в руке. И тут снова, движок услыхал. Только теперь, будто кто-то за поворотом дороги едет, в мою сторону. И тоже на Урале. И, блин, движок так классно работает! Прям как мой!

Ну решил подождать, посмотреть, кто это гонит. Вдруг кто-то из наших. Но звук приближался, приближался и стих. Что за хрень?

Когда обратно сел опять такая же фигня. Вот неохота ехать вперед и все! Тянет назад, как будто из дома год назад выехал. Плюнул я тогда на эти чертовы мысли и решил ехать дальше.

Еду, ощущение это прошло, а потом вдруг опять звук мотора. Да так реально, будто этот мотоцикл рядом едет! Все думаю, пора заканчивать с ночным ремонтом. Всякая хрень мерещиться!

А потом я не понял, что произошло. Кажется, вот только же, по трассе ехал. Очухиваюсь, я по обочине лечу, деревца маленькие да кусты собираю. Еле успел вывернуть, прямо в дерево летел!

Заснул я, похоже, после почти бессонной ночи-то. Вот и съехал с дороги. С "Урала" слез, еле пачку открыл, чтоб сигарету достать. Буквально рядом со смертью пролетел!

Стою, курю, а какое-то ощущение покоя не дает. И тут я вспомнил, что перед тем как на трассу обратно выехать, я успел заметить, буквально краем глаза, будто кто-то мимо меня проехал. А может, почудилось, я в таком состоянии был...

Постоял я покурил, а потом обратно поехал. А домой приехал, и вот такая фигня с волосами...

* * *

На поляне повисла тишина. Борода замолчал, сидел и глядел в костер.

— А дальше что было? — спросила наконец Юлька.

— А на следующее утро он уехал, — Борода нахмурился. — Я его последний и видел. Я еще спросил его, куда он. А он ничего не сказал, только улыбнулся, как прежде, своей светлой такой улыбкой. И уехал. Больше мы его и не видели. Его потом и родители, и с работы, и менты искали. Но он пропал. А я все вспоминал, что он говорил. Он сказал, что это точка невозврата. Предел, за который если заедешь, обратно не вернешься. Он часто вообще, любил поговорить о смысле жизни, и другом таком же.

Борода взглянул на небо.

— А потом я сам также попал. Все как он описывал. Дорога без машин, звук движка. Я все хотел понять, куда он тогда делся, ездил по этой дороге. И вот однажды чуть не приехал.

Мужчина вздохнул.

— Мне потом рассказали, что мотоцикл мой буквально в комок железа превратился. Доктора все говорили, что я везунчик, если бы из седла не вылетел, то не лечили, а хоронили бы меня. А так только ключица, да сотрясение.

Борода устремил взгляд куда-то вдаль.

— А мне вот до сих пор кажется, что увидел я его. Седого. Увидел стоящий на обочине Урал. А рядом с ним его. Вот так...

* * *

— Ты веришь своей интуиции? — спросил Макс.

Я удивленно посмотрел на него, но кивнул. Чего это он, одно и тоже спрашивает? Забыл что ли?

— Это хорошо, — сказал парень, будто не замечая моего удивления. — Тебе будет проще.

— В чем? — не удержался я от вопроса.

— Проще поверить, — чуть усмехнулся Макс. — Когда тебе покажется, что я горожу чушь, то послушай ее.

Странное вступление. Макс, как и вчера, пришел, когда я сидел в курилке. Прямо место встречи, которое не изменить. И то, правда, куда мы денемся с подводной лодки?

— Иногда, в прошлой жизни, — Максим говорил, смотря куда-то в стену, — Я мог выйти на балкон. Стоять и смотреть, как восходит солнце. И мне было хорошо...

... — Я как будто растворялся в алом мареве, — продолжил он, после паузы. — Все становилось неважным. Жизнь, проблемы, работа, люди. Они все оставались там, где-то за полыхающим кругом... В это время, все казалось другим. Таинственным... Наполнялось каким-то иным смыслом... Мне казалось, что вот еще чуть-чуть, и я пойму что-то очень важное...

— Но всходило солнце и все становилось привычным, серым, — на лицо Макса будто упал тень, настолько оно помрачнело. — И тот голос, что я уже почти понимал, снова пропадал в шуме дня.

Он на автомате затушил сигарету, которая догорела во время его монолога. Тут же достал следующую.

— Я потом начал избегать этих моментов, — парень мял сигарету в руках. — За эти несколько мгновений блаженства, потом приходилось платить днем, а то и больше уныния. И я, по тогдашней своей привычке, вместо того чтобы задуматься, почему так, просто сбежал. Сердце так тяжело слушать.

Он все мял сигарету, глядя невидящим взором в пол.

— Мы почему-то думаем, что будем жить вечно, — зазвучал опять его голос. — Что есть еще куча времени. Но вот заходит солнце, и понимаешь, что уже ничего не успеть. И так хочется вернуть тот миг, постоять на балконе, глядя, просто глядя, без цели, на светлеющую полоску неба.

Макс прикурил, наконец, сигарету.

— И понимаешь, как много упустил. Сколько осталось ненаписанных тобой стихов, несыгранных мелодий. Так мало успел сделать того, от чего полнит душу тихий свет, от которого на глаза наворачиваются слезы. Все! Ты уходишь, и не остается от тебя ничего. Только фото на памятнике.

Макс поморщился, потер ногу, вытянул ее вперед.

— И остается только тоска. Она начинает преследовать тебя, вылазя в самый неподходящий момент. Начинаешь ненавидеть вечера, не наполненные хоть чем нибудь, все начинает надоедать и раздражать. Люди, вещи, события... Все время хочется заснуть и не просыпаться. Ненавидишь утро, которое вырывает из спасительного сна, ненавидишь день, который никак не кончиться, ненавидишь вечер, бессмысленное шарахание из угла в угол...

Макс покрутил головой, разминая шею. Откинулся на стену, поднял глаза и стал глядеть в потолок.

— Ты пытаешься это все заглушить. Всем, что попадается под руки. На время отпускает. Уже не можешь долго находиться в одиночестве, убиваешь, как можешь, свободное время, наполняя его пьяным угаром, новыми знакомыми, имена которых потом, и не помнишь. И в конце концов срываешься.

Максим вздохнул, сбил столбик пепла в урну.

— Наступает момент, когда ты уже не можешь сдерживаться. Не остается сил, терпеть. И тебе не кажутся неправильными самые радикальные методы. Тебе стает плевать и на себя, и на жизнь, и на окружающих, и на запреты. Плевать на все... Наступает такое состояние, когда издерганный мозг просто выпадает в осадок. Просто отрубается и все. И первый же попавшийся вариант, принимается к исполнению...

Макс замолчал. В уши влезла звенящая тишина...

* * *

Я никак не мог сосредоточиться на книге (Олег, по моей просьбе, их штук с десяток приволок). Картинка постоянно сбивалась и я вместо приключений главного героя, вместо горных кряжей Атлантора, воинов в доспехах, высоких стен замков, видел лишь буквы, строчки... Поймав себя на том, что я просто замираю и тупо гляжу на страницу, понял, что читать не получиться и со вздохом отложил книгу.