Пропащий

Короче, лучше не выпендриваться. Но что-то подсказывало Даниле, что сейчас ему ничего не будет. Более того, и пальцем не тронут. Поэтому можно качать права, насмехаться и вообще вести себя, как будто он хозяин положения.

Повернув голову так, что бы не лампа не слепила, Данила искоса смотрит, как к нему приближается группа людей. Первым идет белый мужчина. Белый в том смысле, что лицо смуглое, а костюм тройка белый. Черты лица правильные, нос с небольшой горбинкой, лицо овальное. Черные длинные волосы тщательно уложены так называемой «гривой», то есть зачесаны назад и смазаны душистым маслом. Так принято у брутальных красавцев тюрской или арабской породы. Верхняя губа скрыта под густыми усами, бородка клинышком аккуратно переходит в подбритые бакенбарды. Мужчина достаточно высок, живот не выпирает, фигура спортивна, облик преуспевающего бизнесмена-яхтсмена-джентельмена органично дополняет благоухание чего-то восточно-приторного.

— Гулямхоссейн Гейбпарвар? Это ты, я не ошибся? — насмешливо спрашивает Данила.

— Ты не ошибся, — отвечает «баритон». — Меня действительно зовут так. А ты Данила Уголков, человек с Земли, за которым гоняются рептилоиды, люди и даже инсекты. Кресло!

Тотчас из полутьмы появляется солдат с легким креслом в руках. Гулям садится не спешит. Сначала внимательно осматривает сиденье и спинку, затем опускается, элегантно откинув полы пиджака. Кладет руки на подлокотники, закидывает ногу на ногу. Бросаются в глаза золотые перстни на пальцах — алмазы, рубины и что-то еще цвета жиденького кофе на воде. Движения подчеркнуто неторопливы, выражение гладкого лица спокойно и даже снисходительно.

— Сигару! — звучит следующий приказ.

Приближается второй солдат с подносом, на котором красуется плоская коробка с золотым ободом. Солдат аккуратно поднимает крышку, подносит ближе. Гулям выбирает сигару, мгновение помедлив — так принято, нельзя сразу хватать! — неторопливо обрезает кончик и прикуривает от услужливо поданной зажигалки. Выпустив облачко голубого дымка, уже миролюбивее произносит:

— Коньяк.

Льется коричневая жидкость из золотой — а какой же еще! — фляжки в кожаном футляре, наполняя до краев маленькую кофейную чашечку. Данила невольно отметил про себя, что плоскую флягу с коньяком Гулям достал из своего кармана. «Похоже, не очень доверяет своим лакеям, — подумал Данила. — А может, просто любитель бухла собственного изготовления. Есть же люди, предпочитающие самогон любому забугорному шнапсу».

А еще, внимательно глядя на это «восточное чудо», Данила понял, что перед ним завзятый любитель гангстерских саг вроде «Крестный отец» и тому подобного. Он когда-то мельком смотрел это фильм. Уж очень старательно сей «аристократ» копирует манеру и поведение Марлона Брандо в роли пресловутого «отца». Справа и слева от кресла с «папой» расположились — телохранители или клоуны? Иногда трудно понять, они отличаются только выражением лиц и то не всегда. Но типажи очень колоритные. Настолько, что Данила едва не рассмеялся.

— У вас что, карнавал? Что за попугаи с тобой?

«Попугаи» хватаются за оружие, как голодные обезьяны за бананы. То есть за громадные тесаки в ножнах, обшитых бисером, блестящими кусочками пластика и цветными нитками.

— Спокойно! — останавливает их Гулям движением руки. — Не стоит провоцировать моих друзей, Данила Уголков. Ты в безопасности здесь только лишь потому, что за тебя, целого и невредимого, обещана груда золота. За труп дадут много меньше, за изуродованный совсем ничего. Но друзья мне дороже, чем ты. А золота у меня достаточно...

Гулям говорил что-то еще, но Данила не слушал. Он смотрел на «друганов» бывшего короля сортиров и выгребных ям так, словно увидел чудо. А посмотреть было на что! Оба негры, негритосищи! Настоящие, иссиня-черные, с курчавыми густыми волосами и вылупастыми белыми глазищами, которыми вращали и … вращали. Для пущей свирепости. Среднего роста, один тощий, как вобла, другой так себе. Одеты ярко, глупо и вычурно, что характерно для всех выросших в ужасающей африканской нищете. Красное, оранжевое и белое — вот преобладающие цвета той странной одежды, что напялили на себя курчавые … афролюди. Поверх просторных штанов и невероятных курток блестят начищенным металлом доспехи вроде рыцарских, только разукрашенных позолотой и чем-то похожим на перламутр. Шлемов с плюмажами не было, на том большое спасибо! На поясе красуются кинжалы в пестрых ножнах, на груди висят традиционные для таких типажей позолоченные автоматы Калашникова.

— Досточтимый Гейбпарвар, — прерывает Гуляма Данила. — А как зовут твоих друзей и где ты их нашел? Если не секрет.

— Судя по твоему тону, ты расист, Данила Уголков?

— Я бы сказал так — бездумное следование древним традициям в одежде, глупый выпендреж и выставляемое напоказ жлобство превращает представителей некоторых национальностей в идиотов. А поскольку таких представителей довольно много, то складывается устойчивое впечатление, что они, национальности эти, сплошь состоят из придурков. Где танк?

— Что!? — после небольшой паузы спрашивает Гулям. — Какой еще танк? А, емкость для воды … хочешь искупаться?

Вдруг что-то происходит. Данила почувствовал изменение действительности. Это трудно объяснить словами, будто воздух сгустился или произошло некое уплотнение пространства — если так можно говорить о пространстве. Данила опускает взгляд, по телу пробегает дрожь, мышцы напрягаются, в голове тихо звенят маленькие колокольчики, в глазах белые искорки хаотично движутся во все стороны, как будто резко встал после дремы. Гулям продолжает что-то говорить, посмеиваются чернокожие клоуны, блестя белыми вставными зубами, солдаты слегка расслабились и переминаются с ноги на ногу. «Что-то происходит! Что? — напряженно думает Данила. — Как будто некто положил ладонь, огромную и тяжелую, но невидимую для всех. И она давит все сильнее».

Головная боль пронзает лобную кость, острие впивается в мозг и медленно проникает глубже, разрывая на части живую плоть. Затрудняется дыхание, появляются хрипы, тихий звон в ушах сменяется бухающими ударами сердца. Приступ лютой злобы замораживает внутренности, от боли хочется кричать и дергаться всем телом. Чтобы не заорать позорно, как истеричная баба, Данила прокусывает нижнюю губу. Вкус собственной крови отрезвляет. По всему телу вздуваются мышцы, каменеют жилы, злость на невидимого врага очищает затуманенный мозг, кровавая пелена спадает …

— Эй, ты шизофреник!? — врывается в сознание резкий крик Гуляма.

Данила вздрагивает всем телом, словно разряд электричества пробил, глаза широко открываются, возвращается слух, зрение, появляется осознание действительности.

— Легко обзывать связанного нехорошими словами, — с трудом произносит Данила, преодолевая спазмы в горле. — Нет, чтобы развязать, ссыкун!

— Боюсь, кусаться начнешь, — холодно отвечает Гулям, брезгливо морща верхнюю губу и кончик носа.

— Боишься? — наигранно удивляется Данила.

Ему все еще очень нехорошо, но врагам слабость показывать нельзя. Он вдыхает воздух полной грудью, вертит головой — оказывается, в помещение довольно светло, даже чересчур! Пока он переживал странный припадок кто-то включил все лампы, а не только одну потолочную, вокруг полно людей в черной форме и с оружием, напротив сидит Гулям в ярком оформлении пары придурков.

— Ну все-таки, где танк, я тебя спрашиваю?

— Да что ты привязался с этим танком!? — лениво окрысился Гулям. — Дурак что ли?

— Я один и без оружия, привязан к железному стулу, который приварен к железному полу. Вокруг два десятка вооруженных до зубов солдат в броне с ног до головы. За твоей спиной бодигарды с кривыми ножами в одежде сумасшедших. Не хватает только танка, который будет целится мне в лоб метров с пяти … ну и кто здесь дурак?

Гулям внимательно глядит на Данилу прищуренным взглядом, руки сложены на коленях «домиком», кончики пальцев постукивают друг о дружку.

— Считай их зрителями, — предлагает он. — Ты очень опасен, Данила Уголков. Таких, как ты, надо знать в лицо. И чем больше людей — и не людей! — будут знать тебя, тем лучше.

— То есть предполагается, что я могу сбежать?

— Меня настоятельно просили не убивать тебя. А если жив — шанс удрать есть всегда.

— Ну, хотя бы развяжи меня. Неужели ты думаешь, что я голыми руками смогу перебить кучу вооруженного народа? У меня руки ноги затекли!

Гулям некоторое время молчит, словно прикидывая, стоит развязать ли не стоит? Данила окончательно приходит в себя, с любопытством оглядывается. Ну, судя по объему и крепежным ремням на стенах, это действительно грузовой отсек. Гулямовские наемники расположились на откидных лавках, сидят в расслабленных позах, оружие на пленника не направлено. По идее, оно здесь вообще не нужно, в замкнутом пространстве, да еще с железными стенами любой выстрел в первую очередь опасен для самого стрелка. А уж если начнут палить все, то просто перебьют друг друга. Кстати, полет проходит в атмосфере. Иначе бы все были пристегнуты. Это уже хорошо. Непонятно чем, но хорошо.

— Ладно, — лениво махнул рукой Гулям. — Действительно, выглядит как-то по-дурацки … Ромбот, развяжи его.

Худой, как макаронина, негр подходит к Даниле. Бросаются в глаза высокие ботинки красного цвета с белыми шнурками и желтые, как лимон, штаны. Голени и бедра укрыты железом. Оранжевая рубаха торчит широкими полами из-под сверкающего начищенной сталью нагрудного панциря. Удушливый запах одеколона из тропических цветов душит дыхание и убивает обоняние. Но Данила терпит, руки действительно затекли.

— Ромбот … ромбот обормот! — не удержавшись, бормочет он под нос.

Однако негр услышал.

— Меня зовут Ромбот Йекатом! — рычит он прямо в ухо Даниле. — Запомни его, бледный червь!

Данила роняет голову на грудь. Его душит смех и одновременно боль в руках, куда хлынула кровь. Сдерживаясь изо всех сил, он ждет, когда Йекатом срежет веревки на ногах и отойдет. Лишь после этого он поднимает голову.

— Ромбот Ёп … ип … ёбтаком? — говорит он сквозь зубы, с трудом сдерживая смех. — А как зовут второго господина?

— Нгона Баба, — мрачно сообщает Гулям. — Хочешь познакомиться ближе?

— Ы-ых … баба?

— Не бАба, а бабА!

Некоторое время Данила молчит, схватившись за голову и скрючившись на стуле, словно острые боли в кишечнике не дают выпрямиться. Конвульсии сотрясают тело, ноги стучат об пол, из груди вырывается приглушенный рык.

— Ёб котом и баба!? — слышится надрывный голос. — Зачем ты мне это сказал, мерзавец … ха-ха … я умираю!!!

Негры хватаются за ножи, некоторые наемники отворачиваются, их плечи как-то странно трясутся. Гулям растопыривает руки, останавливая цветастых друзей.

— Да, Уголков, ты действительно расист, — говорит он, вставая с кресла. — И это вдвойне омерзительно! Я был прав, утверждая, что Земля отвратительное место, где людей делят по цвету кожи и разрезу глаз. Вам бы у ящеров поучиться!

— Как нибудь, в другой раз, обязательно! — отвечает Данила, вытирая слезы. — Ящеры — они такие, толерасты и гуманисты в квадрате. Фу-ух! Но вообще-то ты прав, смеяться нечему. Мои друзья погибли, я у тебя в плену и ты собираешься продать меня рептилоидам за кучу бабла. Кстати, как ты нас нашел?

— А ты разве не понял? — презрительно скривил губы Гулям. — Наверно, много читал фантастики в детстве … хотя нет, причем здесь детство! Вы же там, на Земле, поголовно смотрите фильмы про космос, который бороздят космические корабли, завывая моторами и паля из пушек. Сложнейшие вопросы мгновенного преодоления пространства на тысячи световых лет решаются легко и просто. Путем установки на корабль некоего супердрайва! Что это такое, никто не знает. Он просто есть и все! Как в сказке, захотел герой красавицу спасти — плюнул дунул, на ковер самолет сел и полетел. Так и в вашей фантастике — включить супердрайв и — вот он, край галактики! Идиоты.

— И я полностью с тобой согласен, — кивает Данила. — Ты совершенно прав, Гулямхоссейн Гейбпарвар. Звездные войны и им подобное фуфло чистой воды идиотизм. Кстати, о сказках — в наших, русских сказках, герой не летит, а скачет на сером волке по дремучим лесам и зыбучим пескам, дабы вызволить девицу из грязных лап грязного старикашки Кощея. Скакать на волке — это долго, утомительно и больно для одного места. Так что ты нас не путай со всякими там РичАрдами и ТристанАми. У нас все настоящее — и женщины, и волки, и Кощеи со Змей Горынычами.

— Возможно, ты прав насчет женщин, — слегка улыбнулся Гулям. — Но сейчас разговор не о них. Так вот, найти вас было просто. Потому что только полный дурак, насмотревшийся фантастики, может думать, будто бы постройка корабля на орбите проходит незаметно. Я человек очень влиятельный, но чту законы и не вмешиваюсь в работу рынка. Что, однако, не мешает мне контролировать его. Покупка брошенного экспериментального корабля рептилоидов само по себе событие из ряда вон. А тут еще и куча модулей, неслабое вооружение и — главное! — движок, для которого необходима протонная батарея. Я наблюдал, не мешал. А когда вы все закончили, я прихлопнул ненужных и взял тебя живым. Ты, Данила Уголков, нужен рептилоидам. Но, прежде чем они тебя получат, я хочу получить корабль. Тебе он уже не понадобится.

— Ага, — кивнул Данила. — Тогда почему мы не летим к нему?

— Потому что уже прилетели. Осталось только пристыковаться.

— А невесомость? — удивился Данила. — Почему я чувствую тяжесть тела?

— Потому что на моем корабле есть гравитационный генератор. Тигран не сказал тебе, что такие существуют?

— Нет. Он, похоже, вообще много чего не сказал.

— Ну-ну, не возводи напраслину на Тиграна! Он ученый. Я бы не сказал, что прибитый ботаник, как обычно их изображают, но что-то не от мира сего в нем есть.

— Есть! Значит, он жив? — воскликнул Данила.

— Конечно, — кивнул Гулям. — Все живы. Я не убийца, а бизнесмен, убиваю только при необходимости.

— Но ты сказал, что прихлопнул!

— Тех, кто не нужен, — терпеливо повторил Гулям. — А не нужны сборщики, наладчики и этот прибитый программист, который сеть налаживал. Твои друзья живы.

— Для чего? — спрашивает помрачневший Данила. (Врет, гад! Или нет?)

— Пока не знаю, — признался Гулям. — Могут пригодиться. Увы, не могу тоже самое сказать о тебе. Не в моей власти.

— Так ли? — сощурился Данила. — Я слышал, что рептилоиды не так уж всесильны.

— Это верно. Но осложнить жизнь могут сильно.

— Да ладно! А инсекты? С ними можно иметь дело.

В прищуренных глаза Гуляма мелькает искорка.

— Ты и с ними познакомился? Шустряк! Но какой мне смысл в работе на инсектов?

— А много смысла работать на ящеров?

Гулям поднимается с кресла. Солдаты, расположившиеся под стенами в вольных позах, напряглись и подобрали оружие на всякий случай.