Неудачная реинкарнация-2

Исполнители, подхватившиеся было куда подальше, приостановились.

Командир, подымай якорь! — недоуменно окликнул исполнитель Мосчак. — Эльфы же!

Кормчак оглянулся на подростка, на эльфийку — оба никуда не торопились.

Вы идите, робя! — неловко усмехнулся он.

— Сами видите, как получилось... Пожалуй, мне здесь место! И вот еще что: увидите главного визиря — передайте привет от убийц Аспанбыка! Лады? Я сам до него уж не доберусь, но не один же я на свете? Так что будет и ему сабля в горло. Отчаливайте, робя! И прощайте.

Вот как? — с нескрываемым любопытством посмотрел боец. — Значит, это ты пришпилил начальника штаба?! Орел. Ну... прощай.

Исполнитель Мосчак покачал головой, мол, ох и дурак ты, командир, подтолкнул ближнего морпеха в спину, и вереница бойцов поспешила убраться подальше от опасных скал.

Убийца Аспанбыка? — пропела эльфийка с еле сдерживаемыми дразнящими смешинками в голосе. — Так вы существуете?! Считалось — легенды... А что сразу не сказал? Тогда бы кое-кто точно не отказался прогуляться с тобой за холмик!

Я — это я, Эль, — сказал Кормчак и впервые посмотрел на ослепительную красавицу по-настоящему спокойно. — И никакой блеск званий мне ничего не добавит. Я — Музгун Кормчак, простой парень с южного побережья. Им и останусь.

И ему стало легко. Не смущали его больше обнаженные ноги женщины, не злили ее любопытные взгляды в сторону подростка. Он с удивлением понял, что и по жизни надо бы идти с тем же спокойствием — вот как берхь идет.

Поздновато пришло понимание, на самом краю жизни — ну да ладно. Зато последний день проживет достойно, не в угарных мечтах о женском внимании.

И выяснилось интересное обстоятельство: если смотреть на эльфийку без угарных мечтаний, то всю ее таинственность и загадочность как волной смывает! И всё становится понятным. Вон вышагивает она по внутрибашенному помещению на цыпочках, ножки чуть сгибает соблазнительно, голову склоняет этак задумчиво к плечику, оборачивается легко и гибко. И сразу понятно: это она перед подростком выдрючивается! Мелькает на периферии его зрения, внаглую пытается прелестным телом выманить необходимую информацию. И ведь уверена, что выманит! Ну и что же ей здесь нужно? Или — кто? Точно не провинциальный эпсар морской пехоты Музгун Кормчак. Вот этот странный подросток ей и нужен, никаких сомнений. Хотя совсем недавно она же к императору рвалась?

Кормчак усмехнулся причудливости женской логики и занялся делом. Так уж получилось, что свою работу он знал. В морской пехоте были штатные колдуны, и его обязанностью в бою по штатному расписанию как раз и было прикрытие колдуна-оператора. Правда, по тому же расписанию эпсару должен быть придан кулак тренированных бойцов — но где те бойцы, за какой уже горкой? Одно хорошо — позиция укреплена лучше некуда, какое-то время и один боец прикрытие обеспечит.

Эпсар огляделся. Они находились на втором этаже башни — а первого и не было. Вместо первого этажа — сплошной камень, и узкая лестница сквозь него. Да темный зиндан в нем. Если завалить проход камнями — вон они, как специально приготовлены — нападающим придется ломать каменный массив в два роста под постоянным обстрелом сквозь узкие бойницы. А при стрельбе почти что в упор и штатный пружинный стреломет морского пехотинца — страшное оружие. Жаль, стрел маловато. Эпсар прикинул: будут нападающие или нет? И решил, что будут обязательно! Это магией нельзя родню убивать. А про чужие руки сказано не было.

А эльфийка ничего не выходила перед подростком. Тот как встал сбоку от бойницы, так и выключился, унесся в свои магические дали. Так что красавица поскучала — и как-то незаметно оказалась рядом с более податливым материалом.

А что это ты делаешь? — с любопытством спросила она.

И плечики отвела, чтоб достоинства фигуры подчеркнулись отчетливее. Раньше бы у Кормчака от такого зрелища перехватило дыхание, но именно в этот момент он ворочал огромную каменную плиту и просто взбесился от того, что ему мешают и стоят на дороге. Ведь уронит камень — станет красотка на гусыню похожа плоскими лапками!

Первым желанием эпсара было — оценить ум красотки грубыми портовыми эпитетами. Вторым — попросить ее придержать каменюку с той стороны, что потяжелее. Но потом он устыдился. Вон подросток у стены стоит — он же как-то терпит?

Эль, здесь скоро будет очень опасно, — в результате сказал Кормчак. — Уже опасно! Уходи, если бессмертием дорожишь!

Нет, я здесь хочу! — заупрямилась эльфийка, как маленькая девочка. — Здесь величайшее пророчество вот-вот свершится!

И даже ножкой по камню притопнула.

Она не понимает, — вдруг подал голос подросток. — Не боец. Еще и блондинка.

Всё я понимаю! — взвилась эльфийка. — Дура племянница среди людей наши предрассудки разболтала?! Сама она блондинка! Объясняю для деревенских козлопасов еще раз: эльфы — своих — не — убивают! Ни один наглец из семьи Дюк не посмеет нанести по мне удар!

Глупенькая, — сказал Кормчак. — Зачем по тебе бить? Они башню обвалят тебе на голову. Верно, берхь?

Эльфийка раскрыла рот, чтобы возразить — Кормчак подхватил ее за талию и мягко повлек к открытой пока что лестнице...

Поздно! — неприятным голосом произнес подросток. — Явились слуги господаревы. Ну-ну...

И резко отшагнул от бойницы. Кормчак не задумываясь рванул женщину в сторону — ему показалось, что это почему-то спасет ей жизнь. По бойнице хлестнули стрелы, рикошетом ударили в разные стороны — и туда, где только что стояла эльфийка, тоже. Кормчак без церемоний закинул мягкую ношу под стену, отпрыгнул к лестнице, всадил из стреломета по темной фигуре в проходе, выхватил тесак... Действуй, берхь, действуй, пока стоит единственный боец прикрытия! Действуй, с-сакре!..

Дико болело внутри. Топтались по нему, что ли? Не, это тельник из мягкой брони принял на себя арбалетные болты. Ох и дрянь эта мягкая броня: ткань целая, а ранение все равно смертельное! Наверняка всё внутри порвало.

А башня-то кренилась. Кормчак приподнял голову — и осознал, что смотрит на башню снаружи. Кто-то вытащил его и отнес к скалам. Как раз к тем, которые должны были обрушить.

Наконец-то завалится! — хмуро сказал рядом подросток. — Уродина... Столько веков ненавидел...

Кормчак скривился от боли и опустил голову. Скалы стоят — значит, проход не завален, значит, путь на яйлу свободен. Значит, маленький солдат прикрытия выполнил свою неприметную работу. А подросток — свою. Странный берхь потерял магию, а вместе с ней и бессмертие. Ну а Музгун Кормчак потерял всего лишь жизнь. По сравнению с подростком, можно считать, легко отделался.

Потом на Кормчака навалилась башня. Он держал ее изо всех сил и, кажется, просил кого-то помочь, подержать с той стороны, что потяжелее... Потом над эпсаром склонилась прекраснейшая на свете женщина.

Я люблю тебя, дурачок! — шепнула она и улыбнулась ему невозможно синими глазами. — Отойдем за холмик?

А потом на него рухнула башня, и наступила тьма.

Глава двенадцатая

Глава семьи Швадесенс.

Бойцы спрыгивали с лошадей и тяжело бежали к склонам. Содрогалась земля под грубыми солдатскими башмаками, звякало оружие. Хрустели камешки под подошвами. Резко щелкали тетивы: когото из егерей догнали и теперь убивали. Взвыл в смертельном страхе окруженный. Понятно, жить хочется. Когда толпой одного морского пехотинца забивали, кричали не так. Азартно кричали, радостно. Поначалу. Пока подросток не завершил свои дела с гасителями, не вынырнул из транса и не включился в бой. Она покосилась на него, поймала себя на том, что смотрит робко, и рассердилась. Она — глава семьи Швадесенс! А он — был непонятно кто, а теперь и вовсе никто! Ага, никто... А что тогда полицейские к нему обращаются, как будто он повыше самого императора?! А ведь повыше императора для полицейских только бог!

Тошнотворно пахло кровью. Маленький Кормчак оказался бешеным рубакой! Скольких он завалил, пока его самого не сбили арбалетным болтом? А он и потом поднимался — хотя должен был умереть на месте! Не оценила. А теперь поздно, он уже ушел на встречу со своим Творцом, и на осыпи лежит всего лишь маленькое изломанное тело. Ему, наверно, сейчас улыбается бог и шепчет, что любит его, дурачка. Вот если б он встал и улыбнулся ей, как прежде... Нет, даже тогда ему не светила удача. Ну не ее герой! Да и ничей герой. Кому он нужен, такой наивный, маленький, с какими-то глупыми принципами? Разве что поиграться от нечего делать. Вот Санниэре — иное дело. Она снова нерешительно глянула на его хмурое лицо — и снова рассердилась на себя. Да что же это такое! Он кто?! Дурак, отдавший блистательное будущее и само бессмертие всего лишь за свободный проход овечьих отар на яйлу!

Подъехали полицейские, склонились почтительно перед подростком. А сами так и поглядывают на ее платье. Она села свободней и внутренне усмехнулась, когда их взгляды снова метнулись к ней.

А долговязый полицейский странно говорил. Не в смысле слов дело, в мужскую болтовню она никогда не вслушивалась. А вот произношение удивляло. Причем только в отдельных словах. Где же ты родился, дылда? Как странно звучит твое "тхемало"! И солнце у тебя, кретин, не "малх", а почти что "марх". Ну и где так говорят? Она лениво повспоминала. Да... именно в этих местах так и говорили. Только — давно говорили. Очень давно. Выходец из глухой деревни? В изолятах говоры сохраняются сотнями лет без изменений. Неинтересно.

Разве что моторика у гиганта удивляла.

Тремора конечностей совсем нет. Такими руками не навоз кидают. Такими руками стрелы вгоняют одна в одну. Правда, он и есть стрелок, вон какой арбалет у седла, как раз по росту. Неинтересно.

Подросток выслушал доклад, озабоченно кивнул на горы. И вроде как сам собрался уходить. А она всё не решалась к нему обратиться. И не знала, как, и не понимала, о чем, и... и просто боялась! Как он расправился с посланцами семьи Дюк! Неужели не понимал, что подписал себе смертный приговор? Эльфы убийства своих не прощают! Не сметь поднимать руку на правящую расу! Только ему на это, как он говорит, плевать. Страшный, настоящий, заклятый враг! Не то что потешный император Хист! Тот на устои не покушается. Себя императором провозгласил, соратников в княжеское достоинство введет, и даже если пробьется к власти и сядет в столице — жизнь не изменится. Будет правящая элита, как ей не быть! И белхалаш будут, куда им деваться. А вот этот сын бога грозит основам. Ведь Санниэре — это же сын бога? Немалой смелости та дзуда, кто так сына назвала. Творец ревниво следит за раздачей собственных функций — и наказывает изощренно. Желаешь сыну непростой судьбы — назови владеющим миром, и проблемы обеспечены.

Ветер донес дурманящий аромат кустарников, цветущих по склонам. Тонкой струйкой вплелись острые запахи надломленных веток, пробились через мощный фон от смолистых сосен. Как неуклюжи и грубы бойцы! Проломились, растревожили лес, сбили мох с камней, растоптали травы! Пропитали окрестности кислыми запахами овечьего сыра, грубого хлеба, немытых тел! И среди этих мужланов снова искать защитника, чтоб остаться в войске, чтоб улучить момент и приблизиться к императору?! Невыносимо!

Она обернулась и с сомнением посмотрела вслед уходящему подростку. Вот кто сила! Не может быть, чтобы он не был вплетен в пророчество! А оно и так в клубок запутано придурочными принцессами! Дряни. Разве так пророчество исполняется? Где безошибочность действий, тонкая вязь взглядов и полуулыбок? Приперлись, бац в императорское ложе и думают, кретинки, что основное выполнили! Еще и за стилеты да луки хватаются, уродины. Наворотили столько, что теперь, пожалуй, и в университете не сообразят, как оно дальше пойдет. А без той информации, что получила она, поймут — но неправильно! Информация дороже золота!

Полицейские всё оглядывались на нее. Глава семьи Швадесенс на камушке у реки для них была необычным зрелищем. А что делать, если здесь исполняется пророчество, которое изменит судьбу расы? Только идти самой. Людям в этом смысле проще: нужно что-то узнать — посылают разведку, чтоб выяснили и доложили в точности. А у бессмертных все интригуют, все собственную игру ведут, даже рядовые шпионы. И информацией не спешат делиться. Например, племянница, судя по всему, давно при войске и много чего знает. Знает, но молчит, дрянь. Дяде, может, и доложилась, а тете — уже нет. Вот что она тут делает, для кого выгоды ищет? Понятно, что исключительно для себя! Тоже наверняка метит в принцессы пророчества! И приходится идти самой. И заодно убирать фигуры, в пророчестве явно излишние и опасные. Идеи подростка — очень опасные идеи! В его иллюзорном мире вообще нет места для правящей элиты! Все господари для него — враги. Говорили подростку умные люди, что врагов надо уничтожать? Говорили, что за спиной нельзя оставлять? Не послушал, уперся в один из своих дурацких принципов, что женщины вне войны. Ну и получай. Магия — это всё!

Она усмехнулась и зажгла в ладони злобный комочек огня. Встала, развернулась плавно... и усмешка задеревенела на губах.

Прямо перед ней стоял долговязый полицейский со станковым арбалетом, направленным ей в живот, и глупо улыбался. По спине прокатилась ледяная волна страха. Как же он так незаметно?! Задумалась? Не к месту задумалась! Думать вообще вредно, и в особенности золотоволосым красоткам семьи Швадесенс! Ох как плохо-то.

Она осторожно поставила щит. И еще один. И все равно не решалась нанести удар. А вдруг что-то пойдет не так? Вдруг щит не выдержит удара штурмовой стрелы в упор?! Этот кретин убьет не моргнув глазом, и не задумается, что на Бессмертную покусился! Люди, они вообще жизнью не дорожат! Понятно, им ни к чему, они и так смертные...

Она отступила на шаг и пригасила огонь. Полицейский следил за ней с дебильной улыбкой. Еще шаг. Лишь бы не выстрелил. Лишь бы помнил, идиот безмозглый, что женщины — вне войны!

Женщины — вне войны! — напомнила она дрожащим голосом.

Полицейский положил корявый палец на спусковую скобу.

Я — глава семьи Швадесенс! — заявила она неуверенно и отступила еще.

Полицейский нахмурился, злобно шагнул вперед, и пришлось снова отступить...

Он теснил ее до самого леса. А потом спокойно развернулся, закинул свой чудовищный арбалет на плечо и поспешил за подростком и напарником.

По склону, шурша камнями и переговариваясь, прошли бойцы. Кажется, они не видели ее позора. Она глубоко вздохнула, вытерла слезы и поправила платье. Ничего страшного. Ну, прогнал ее телохранитель. Не так уж и нужен был ей этот подросток! Что мешает вернуться к войску? Найти опять какого-нибудь глупенького эпсара, встать беззащитной овечкой — он и возьмет под защиту! Ну, в крайнем случае потерпеть унижения, да еще и сделать вид, что ах как нравится... Значит, потерпеть! Назад дороги нет! Глава семьи Швадесенс — не более чем красивый титул, комплимент. Настоящая власть находится гораздо выше. И чтоб пробиться к ней, можно потерпеть любые унижения! Унижения — они забудутся. А власть останется. Ради власти она пойдет на всё! Всё равно пробьется к императору и станет королевой мира! Пусть хоть на копья принимают, пробьется... Вот прямо сейчас и пойти. Подплыть к императору невинным созданием, головку потупить, платьице скромно придержать. И сказать грудным голосом: "Дри-э-бен..." Растает император? Растает, никуда не денется! А предупредить о засаде егерей — так и благодарен будет до конца жизни. Есть у людей такой атавизм, как чувство благодарности. Слабое место — так почему бы его не использовать? А телохранительницы — они же не вечно при императоре? Когда-нибудь да отвлекутся. Тут она и подойдет.