Путин И Огнезарный Бой

Августина пробила М-16 с дистанции и проворковала:

— Дубль раз, когда придет мой час!

И воительница снова оскалилась жемчужными зубками. Она ведь восхитительная девушка.

Светлана разбила точным попаданием "Грант" и прошипела:

— Нас никто не остановит, нас никто не победит! Девки босые громят врага, девки босые — салют героям!

Наташка с восторгом пропела:

— На священной войне! Будет наша победа! Флаг имперский вперед — слава павшим героям!

И снова как пошлет весьма метко снаряд. И попадет в противника.

Зоя взяла и искрометно добавила:

— Раз, два, три! Врагов всех разорви!

И снова послала очень меткий снаряд. И попала прямо в неприятеля. И угодила весьма и весьма метко.

Августина же оскалив зубки, рявкнула:

— Будущий век будет за царской Россией!

И опять послала очень даже меткий снаряд в противника. И поразила его со всей силой.

Светлана просипела:

— Даешь ядерный розлив!

И опять как запустит свое истребление. Она ведь девушка со всей своей энергией. И попадет, да так метко.

Зоя взяла и прошипела:

— Шире шаг, я не ишак!

И тоже долбанула снарядом.

Американцев зажали, так что они ничего и сделать не могут. Движутся "Шерманы" на убой. И попадают под меткие выстрелы. И янки понимают, что не с теми связались.

Царская империя наступает Америке на горло. И что этом можно противостоять? Да практически скажем прямо и ничего. Под жестким прессингом оказались американцы.

А как справиться с русским царем Алексеем? Это ведь царь который способен на очень даже многое. И захватывает все новые и новые земли.

Наташа взяла и пальнула из пушки, пропела:

— Николай, Николай — Коля! Ты весьма крутейший царь, в Аризоне!

И показала язык.

Девушки и в самом деле великолепные, и прекрасные натурой и статью.

И разрывают "Шерманы", словно промокашку.

Они вообще таким величием обладают и мощью. В них ослепительный азарт и столпотворение.

Зоя же пальнула по янки и вякнула:

— Идеальный компот, О, о, о, о! Пустим фрицев в расход — повезло!

И девчонка снова показала язычок, который у нее как у кобры. И пошевелила им.

Августина пальнула, и пробулькала:

— Огнезарный бой! Флаг России всегда со мной!

Светлана это подтвердила с большой охотой:

— Флаг Отчизны со мной!

И четверка хором расхохоталась. И девушки взяли и показали свои длинные языки. А что они умеют делать языками? Все мужчины от их в восторге. Такие девчонки крутые, и яростные. И полные колоссальной энергии. В них столько вулканической лавы. Все способны смять и стереть в порошок. А также затопить и залить.

Наташа пальнула по "Шерману" и выдала:

— Злая волчица дерет врага! Злая волчица — салют героям!

Зоя разбила "Шерман" и пропела:

— Боже царя храни!

И после чего девушка как возьмет, так и покажет свой язык, лизнув им по броне. Вообще девчонки тут что надо. И босиком и в бикини. Такая форма гарантирует победу.

Августина проревела:

— Идеальный дизайн! Мы должны победить, и обязательно победим!

После чего девчонка послала снаряд. И сделала это исключительно метко. "Шерман" тривиально разнесло, словно у него не броня, а хрупкое стекло. Ловко девушки сыграли. И очень сильно оскалили зубки.

Светлана прочирикала:

— Буратино, вам не поможет! Поскольку это оружие — варварство! И воительница снова послала снаряд.

Сталин-Путин временно прервал свои труды. Хотя вроде немцы слегка и увязли.

Наташка во время затишья продолжала писать сериал.

Пленный мальчик захлопал глазами, которые у него цвета васильков.

Затем выдавил:

-Неужели это все?

Надзирательница ответила:

— Ты поступил по категории 3. Значит минимум расходов на содержание, без дополнительных наказаний. Только та одежда, что нудна для труда и жизни, как питания.

— А ботинки, дайте мне хоть старые? — Заскулил Сэм.

Японка усмехнулась:

— Тут зимой днем в среднем около двадцати, ночью десяти, а летом вообще за сорок. Зачем тебе, привыкшему к своему холодному климату обувь. Пускай она сбережется для наших солдат!

Сэм посмотрел на нее, глупо моргая... И вдруг осознал, что стоит нагой перед женщиной. Стало очень стыдно и, мальчишка моментально накинул одежду. Помимо грубой рубашки и коротких штанов, ему видали что-то вроде китайской тюбитейки, видимо, чтобы не спалить обритую наголо голову.

После чего Сэмика повели, дальше из барака. Надзирательница была довольно высокой для обычно миниатюрных японок и дородной. При этом она все же будучи женщиной, не так груба и кое-что разъясняет пленнику:

— Пока все интернированные мальчишки живут одном бараке, но скоро ожидается пополнение, в том числе из тех городов, что мы вскоре займем, и будут заполнены и соседние.

Распорядок у вас летом подъем в пять утра, но сейчас зима и мы вам разрешаем поспать немного дольше. В темноте не работа, а прожекторами освещать... — Женщина покрутила пальцем у виска. — Нерационально. Наш лозунг страны Восходящего Солнца максимум рациональности. Вот, например место для лагеря выбрано плодородное и сухое. Меньше болезней, больше пользы.

Сэм заметил:

— У меня есть богатые родственники, выкупить нас будет больше пользы Японии.

Надзирательница нахмурила густые, черные брови:

— Это не моя компетенция. Мое дело вас воспитывать и следить. Чтобы вы приносили нам как можно больше, самый максимум нам пользы.

Сэм тяжело с видом мученика вздохнул:

— Постараюсь быть вам полезным!

Барак был довольно длинный, но узковатый, и низкий. С оконцами, забранными двойной решеткой. Нары были в три яруса и шли двумя рядами. Множество номеров и у Сэма на робе тоже номер. Мальчишка огляделся. Все по спартански: одно лишь дерево, причем еще грубо обструганное, или лишь местами успевшая, отшлифоваться телами заключенных. Ни подушек, ни матрасов, ни одеял. Только где головы возвышение для лежака. А так же еще лесенки. Чтобы легче было забраться наверх. Сэм растеряно спросил надзирательницу:

— А почему нет постельных принадлежностей?

Та с ехидной улыбкой ответила:

— А зачем тратится на матрасы и подушки. Они рвутся. А вам после тяжелой работы и так хорошо спиться и на дереве.

— А одеяло, ночью холодно? — Притворно поежился Сэм.

Надзирательница захихикала:

— Разве сейчас тут холодно, теплее, чем снаружи... А когда барак до конца заполнят, то и вовсе будет парно особенно летом. Так что пока тут у вас почти как в скаутском лагере, можно дышать, и не столь перегружено. Так к чему одеяла, рвать дефицитную ткань.

Сэм любопытствуя, как и положено, в его возрасте спросил:

— А где остальные ребята?

Надзирательница махнула рукой:

— Они там — трудятся. Пока на сахарном тростнике... Хлопок дозревает, и ты туда сейчас пойдешь. Надо зарабатывать пайку. И еще не вздумай бежать, уйти отсюда европейцам некуда, вас сдадут сами же китайцы, а наказание... — Женщина-японка провела ладонью по горлу. — Либо мучительная смерть, либо самый лучший случай. Отправка в шахты, рудники, где умирают куда быстрее, чем в нашем курортном месте.

Сэму расхотелось спрашивать и его повели на поле... Идти по гравию дорожек лагеря было тяжко, и мучительно. Мальчишка пытался локализовать пульсирующую в ногах боль, но все равно из-за рта вырывались тихие стоны. Но получать дубинкой ему также не хотелось. По плечу расплылся большой синяк.

Сэм заметил:

— Мне больно после удара двигать правой рукой, не знаю смогу ли я работать.

Надзирательница приказала:

— Сними рубашку, посмотрим?

Сэм с трудом снять, рука и в самом деле немела, во взгляде японки проявилось сочувствие:

— Да крепко тебе врезали. Сихи ли жестокий варвар, но кости целы ты крепок. Я видела твои зубы...

Сэм широко улыбнулся и показал еще раз клыки...

Надзирательница приняла добрый вид:

— Тебе повезло, что я тут пока над вами главная. У меня есть чувство жалости. Но жалости целесообразной. Зачем провоцировать движением воспаление ушиба. — Японка приказала. — Следуй за мной, я тебе дам работу, где руками двигать не надо.

Сэм удивился, что за работа. Может интеллектуальная?

Но он ошибся. Сэма поставили крутить ногами, что вроде велотренажера, а мальчишку, что этим занимался, отправили в поле. Таким образом, экономили электричество, перемалывая рис на хлебную муку.

Пацана Сэм разглядел лишь мельком. Это был примерно его ровесник, светловолосый, но скорее не блондин, а шатен выгоревший на солнце. И худой, с резко очерченными скулами, торчащими ребрами. Сэм подумал, что, наверное, юный узник сидит давно, раз волосы успели отрасти. Более всего запомнился полный страдания взгляд...

Вскоре и сам Сэм понял, что человечность главной надзирательницы более, чем условная.

Кутить педали было куда тяжелее, чем велосипеде и вскоре ноги стали неметь. Да и разбитым ступням было больно давить хоть и гладкую, но все же твердую поверхность этой ножной мельницы.

Главная надзирательница ушла и, оставшись без присмотра, Сэм стал крутить все медленнее, а затем и вовсе остановился, вытянув ноги и противно ноющие икры.

Ух, что за каторга у него... Вернее это и есть каторга, с чего японцам их жалеть. Использовать с максимальной пользой — вот выродки, фашисты.

Расслабление длилось недолго, внезапно в помещение ворвалась другая японка. Более типичная для данной расы — маленькая, худенькая, лишь на пару сантиметров выше Сэма, но зато жутко злющая. В руках у нее была пятихвостая плетка, с широкими ремешками.

Она без лишних слов быстро подскочила и врезала по голым ногам мальчишки.

Сэм взвизгнул и подскочил, сразу же вздулись красные полосы на коже. Последовал повторный удар.

Движимый злостью мальчишка бросился не нее, но та изящнейшим образом отклонилась и, пропустив Сэма, заставила его растянуться на полу, после чего рявкнула почти без акцента:

— Бездельник! Думаешь, мне не слышно, крутиться жернов или нет. Давай садись и ножками...

Мальчишка взмолился:

— Клянусь госпожа, что сил больше нет! Это ведь такая каторга!

Японка схватила Сэма за шиворот и подняла. Словно ядовитая змейка посмотрела в глаза и спросила:

— Новенький?

Мальчик кивнул:

-Я только сегодня прибыл.

Японка без церемоний пощупала икры, Сэм вскрикнул от надавливания. Надсмотрщица нахмурила и опустила правую половину рта:

— Новенький... Совсем еще новенький, сырой, не приученный к труду. Изнеженный европейский ребенок с жирком. — Японка хихикнула и смягчила тон, тише произнесла. — Вообще-то мы проявляем снисхождения в трудовикам из числа интернированных, но... Понятно, что такой пацан наверняка из богатых не сможет сразу втянуться в столь жесткий трудовой ритм. Поэтому.... — Надзирательница почесала макушки и спросила. — Считать ты хорошо умеешь?

Сэм быстро кивнул:

— Я почти круглый отличник, только по чистописанию четыре, а остальное..

Японка-боец перебила:

— Будешь считать и записывать взвешенный хлопок. Пока именно это. Завтра с тобой займутся. Постепенно помучаешься и втянешься в трудовой ритм... или сдохнешь. — Иди за мной.

Сэм, прихрамывая на обе сбитые ноги, поплелся за надзирательницей. Идти было буквально адово, и ступни и икры, словно в кипятке, а попросить пощады боязно. Конечно это, по сути концлагерь, но не до такой же степени... Это рабство, неволя в стиле Древнего Египта или Рима.

Вот когда Сэм сидел на уроке и учительница говорила даже в современном мире дети его возраста вкалывают наравне со взрослыми, за горсть риса, то он сын олигарха, как-то это не воспринимал. Даже, наоборот, вместо сочувствия появлялась подобие зависти. Лучше повкалывать в каменоломнях или в поле, подкачав мышцы, чем сидеть за партой и слушать эти нудные уроки. Или решать контрольные. Да и отличником Сэм то не был, приврал малость. Хотя двойки ему ставить боялись, но тоже гоняли. Особой мукой было изучение немецкого языка, который давался туго. Французский, правда, он выучил в ясельном возрасте. Был нужный гувернер. А немецкий учили, как язык врага. Тьфу! Так он влип.

А вот теперь даже рад, что хоть считать научился...

Дорожка была песчаная, не такая терзающая, хотя для изрезанных подошв и это мука. Вот икры, разогревшись, немного отошли. Впереди показались плантации сахарного тростника.

Наташка временно прервала сериал. 21 июля немцы снова попытались выбить советские войска из северной части Каширы. Артобстрел усилился, посыпались авиабомбы.

Но пятерку девчонок это никак не берет. Они в воде не тонут, и в огне не горят. Сражаются очень даже яростно и обдумано.

Гитлеровцы наступают. Бросают вперед танки, и мощные самоходки. И много стреляют. Идет на убой и многочисленная иноземная пехота.

Наташка с радостью пропела, метая босой ножкой гранату:

— Я супер девочка! Всех перестреляю!

Светлана остроумно заметила голыми ножками, зашвырнув презент смерти:

— Все станет под адским огнем!

Огнезарная Августина остроумно ответила:

— Как коровяк с бензопилой!

И рыжая девушка, метнула босой ногой гранату.

Мирабела запустила голой пяткой презент уничтожение, остроумно изрекла:

— Кто подобен мотыльку в поисках света, попадет в адское пламя!

Олимпиада поддала босыми подошвами, целую связку гранат, оригинально выдала:

— К свету приходит, кто умом не мотыль!

Оригинальная по мыслям, очень красивая Наташка, как запустит голой, мускулистой, очень загорелой, и изящной ножкой гостинец аннигиляции, и провоет:

— Религия это свет, для тех, кто разумом не насекомое!

Светлана, с удовольствием долбанув, из базуки, причем надавив на курок клубникой соска, прочирикала:

— В поисках света, важно не наткнуться как мотылек на пламя!

Огнезарная Августина остроумно ответила, скаля зубы, и бросая гранату босой ножкой:

— Будь ищущим света, но не стань насекомым, что мчится на пламя!

Мирабела запустив при помощи голой коленки, то, что эффективно убивает, промолвила:

— Религия часто сопровождается сладкой речью, но и увязнуть в ней можно как мухе в меду!

Олимпиада подала босыми подошвами, целый бочонок со взрывчаткой, выдала:

— Верить надо в светлое, но не быть мотылем, прущим на факел!

И девчонки очень звонко хохотали. Скаля при этом жемчужные зубки. Они очень даже красивые. И веселые... Глазки сверкают: сапфирами, изумрудами, топазами. Эх, веселая пятерка. И в них полно живительной силы.

Наташка, запустив босыми пальчиками лимонку с иглами, звонко прочирикала:

— Хочу орлом...

Светлана дала короткую очередь, поддала презент голой, круглой пяткой, пропищав:

— Парить...

Огнезарная Августина энергично подтвердила, запустив голыми пальцами острый диск:

— С тобой...

Златоволосая Мирабела продолжила, ведя огнь, нажимая на курок с помощью алого соска:

— Над миром!

Крупная Олимпиада поддала босыми, огрубевшими, но вместе с тем изящными подошвами ящик со взрывчаткой. Какие у нее мускулистые ноги!