Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию

Банка полетела в угол, разбрызгивая содержимое. У Бездушной в руках появился нож. Обычный, дешёвый кухонный китайчонок. Из тех, что на каждом углу продаются в копеечных магазинчиках. Колдунья вздохнула.

— Что же, пора заканчивать. Прощай.

Нож, зажатый в обеих руках, взмыл в воздух и стремительно рухнул вниз. Туда, где сердце.

Боли, как таковой, Сергей не почувствовал, лишь лёгкое жжение и спазм, пробившийся даже через наведённый паралич и выгнувший тело дугой. И тепло. Приятное, обволакивающее, почти родное...

— Будь ты проклята, — одним дыханием, подкреплённым силой воли и ненавистью к собственной убийце, попрощался Сергей. И умер.

* * *

...Очередь, спокойствие, осознание конца пути...

Людской поток двигался вместе с Ивановым. Споро, неотвратимо. Парень умиротворённо делал шаг за шагом, не нарушая строя и не особо интересуясь происходящим. Всё прошлое казалось тленом, всё будущее — финальным итогом прошлого. Знакомые ощущения...

К нему никто не подходил, не окрикивал, не подзывал. Потому выверенный временем процесс распределения душ по последним пристанищам проходил без сбоев. Секунда — шаг, секунда — шаг... До заветных дверей оставалось немного, метров пять. И Иванову даже захотелось туда, не важно, куда именно, просто для понимания финала собственной судьбы и конкретики.

Шаг, шаг, шаг...

— Вот он!!! Давай!!!

Мощные руки безжалостно выдернули равнодушного ко всему парня, потащили в сторону.

— Ты как?! Успели...

Помощник удивлённо затрусил головой и почти поглотившее его сущность умиротворение словно спало. А здоровые эмоции обычного человека, напротив, вернулись.

Он будто впервые, с интересом, осмотрел счастливого Антона и двоих триариев, державших его за руки и довольно улыбавшихся.

— Успели... — повторил инспектор и, не сдерживаясь, по-мужски крепко обнял подчинённого. — Успели...

— Как там?.. — прокашлял Серёга. Дружеские чувства приятеля были слишком крепки, аж рёбра затрещали, хоть и покойник. — Отпусти... те...

Объятия разомкнулись, руки почувствовали свободу. Дышать стало легче.

— Нормально, Серёж, нормально. Приняли тварь, спасибо тебе... Подробности потом, сейчас не до этого... Дай закурить! — инспектор с мольбой в глазах уставился на подчинённого.

Иванов развёл руками.

— Нет у меня.

— А, ну да, ну да... — Швец понятливо закивал. — Тут же нельзя... — при этом автоматически хлопал себя по карманам, словно не верил сам себе. — И у меня пусто... А у вас?

Последний вопрос был обращён к древнеримским воинам. Они синхронно переглянулись и повторили движение помощника. Триарии хоть русский и не знали, но язык жестов — он международный.

— Ладно, пошли, — и Антон первым шагнул в материализовавшуюся из ниоткуда дверь...

* * *

... Они сидели на кухне, кое-как уместившись впятером за стандартным для хрущёвки столом. Присутствовали чай, пироги, пара бутылок с чем-то тропически-пахучим, извлечённым запасливой кицунэ из недр кладовки; имелись и фрукты разные в нарезке, и лимончик. В воздухе попахивало матёрыми посиделками культурных людей.

— Про посмертное проклятие сам додумался или подсказал кто? — употребив со вкусом крепенькое, словно бы невзначай поинтересовался боярин. — Ить только этим и спас наше бестолковое мероприятие.

— Сам. Вспомнил голову в холодильнике, ну... это... когда в ней беса заперло. Мощная штука. Давно вспомнил, ещё когда идея на живца ловить в голову пришла. Только не озвучивал — страшно было даже вслух проговаривать. А потом и попробовать пришлось, тем более что вариантов у меня не оставалось.

Дослушав Серёгино "откровение", все усиленно и немного смущённо стали отдавать дань Машкиному кулинарному искусству. Вспоминать прошлое в таком ключе не хотел никто, дабы не омрачать радость победы.

Забулькало в рюмках, захрустели фрукты.

— Оно ведь как получилось, — взял слово инспектор. — Эта тварь хитрее оказалась. Смогла заблокировать комнату, где волшбу творила, даже от нас. Научили её граждане-фашисты на нашу голову...

— С этим мы разбираемся, — уточнил Александрос. — Интереснейшее заклятие. Неожиданное, надо признать. И Фрол прав — если бы не ваша инициатива, Сергей, даже не знаю, чем бы всё закончилось.

— Вы хоть расскажите, что произошло, — взмолился сгорающий от любопытства помощник. — Я же не видел толком ничего. Она меня ведь без всяких пояснений того... кокнула.

— Что произошло, что произошло... — провёл рукой по усам Карпович. — Когда она вломилась — ты дрых, как пёс обожравшийся. Камеры, спасибо, не подвели, всё показали. Полезнейшая вещь! Ты мне потом напиши, чего и сколько надобно для полной комплектации; есть куда поставить... Не суть! В общем, когда она тебе Знак колдовской на груди малевать стала, мы бросились ловить поганку. Да только войти не смогли. Никак! При всей нашей мощи! Словно туман чёрный мешал. Печати, ясное дело, растворять его стали, но медленно, медленно... А тут ещё и Машка твоя, дура...

После последних слов домовая взвилась в праведном негодовании. Табурет с грохотом отлетел в сторону, ударившись об мойку. Ручки упёрлись в бока, пушистый хвост с силой застучал по ногам девушки, ногам соседей и ножкам стола. Однако ей до этого не было никакого дела.

— Дура, значит?! То есть, по-вашему, я должна была спокойно смотреть, как Серёженьку моего под нож, как поросёнка, пускают?! И приплясывать, может?! — воздух вокруг кицунэ начал заметно уплотняться, запахло как перед лютой грозой. -Да я! Я!... Сами вы дураки, старые и не очень! Вот! — и топнула ножкой, будучи не в силах от захлестнувшего её возмущения найти достойную отповедь на такие голословные обвинения.

— Ну тихо, тихо, чего расходилась, — примирительно поднял руки боярин. Пошутил я. Как есть пошутил. Она, Сергей, как нож увидала, наших красавцев латных разбросала и первой прорвала Стену Мрака. Смогла, представляешь! С кошкой наперевес! А уж что потом творила!.. Срам один. Бездушной всю рожу расцарапала, волосья повыдергала да ещё и кусок уха откусила. Еле оттащили...

Македонец неожиданно, чуть ли не впервые с момента знакомства, расхохотался.

— Точно! Я до сих пор в серьёзных раздумьях — может, девушку к нам взять на службу? Для самых крайних случаев, так сказать? Даже римляне впечатлились, а у старшего, не поверите, шрамы на физиономии разгладились от удивления!

Теперь уже засмеялись все. Задорно, искренне, прогоняя пережитое. А домохранительница смутилась. Подняла табурет, придвинула на место, уселась.

— Да ну вас, — уже совершенно беззлобно пробормотала девушка, закидывая в рот кусочек яблочка. — Главное, закончилось всё хорошо.

— Так а случилось-то что? Дорасскажете? — дождавшись, пока всеобщее веселье стихнет, напомнил Иванов. — Интересно ведь.

Ответил Швец.

— Ты её своим проклятием обездвижил. Когда мы ворвались — она словно марионетка в неумелых руках дёргалась. Пересиливала подарочек. Потому и ритуал не закончила, и сбежать не смогла. Так и спеленали, гадину паскудную...

— Стоп! — прервал помощник. — Получается, сила Яги всё ещё во мне?! Да ну нафиг... Не хочу! Уберите! Я — против!

Неожиданно Фрол Карпович взял чистую рюмку, набулькал в неё из бутылки и пододвинул к Иванову.

— Употреби! Тебе полезно сейчас.

— Издеваетесь? — угрюмо прорычал Сергей. — У меня аллергия...

— Да нет у вас никакой аллергии. И изжога больше беспокоить не станет, если не будете в рот что ни попадя совать в непонятных закусочных, — влез Александрос. — Мы, когда организм ваш, Иванов, латали, смогли избавить его от этих мелких неудобств. Но сами понимаете — меру надо знать.

Парень неверяще взял предложенную рюмку, покрутил в руках. Понюхал, со страхом выпил. Затем долго сидел молча, вслушивался в себя. Ничего...

Боярин подлил ещё.

— Знаете, а не хочется! — тряхнул от удивления головой помощник. — Вот раньше хотелось почти всегда, потому что не мог. А теперь могу, но не хочется! Не интересно! — и решительно отодвинул напиток. Но недалеко. А вдруг передумать блажь найдёт?

Отовсюду зазвучало:

— Оно и правильно...

— Молодец, Серёженька...

— Вы, Иванов, только что немного выросли в моих глазах...

— Серёга! Ты обалдел? У нас курорт на носу! Ты его на "сухую" проводить собрался?!

— Не о том говорим, — Сергей не дал увести тему в сторону. — Про Бездушную расскажите лучше. А о моих моральных качествах и потом поболтать можно.

— Можно и о ней, — покладисто согласился боярин. — Если накоротко, то дело обстояло так: деваха, дочка колдуньи, прознала о вечной жизни и решила не умирать. Первые жертвы в родной деревне принесла, потом к эсэсовцам подалась. Оттуда — в Аненербе, к Гиммлеру под крылышко. Паскуднейшая организация была, я тебе доложу. Яркий пример того, что можно наворотить, имея доступ к запретным знаниям и мощнейшим ресурсам. Они там чем только не развлекались... До сих пор отлавливают бывших сотрудничков... Хитрая, зараза! Толком нигде не наследила — иначе давно бы ей занялись!.. В общем, по миру фигурантка наша скиталась, пока Яга не померла. Дальше — знаешь. И ты был прав! В том доме она вас чуяла, потому и не зашибло тебя тогда кирпичиками. Оглушить хотела.

— А откуда такие тонкости известны? — заслушавшись, помощник даже перестал дышать.

— Так от неё самой, — удивлённо ответил боярин. — Когда поймали и перевезли в надёжное место — она честно ответила на все вопросы, кроме одного. Угадаешь, какого?

— Где душа спрятана, ясное дело!

— Верно. Сделать то, по сути, мы ей ни шиша не можем. Ну посадили в клетку секретную — так она верит, что сбежит. Надеется, что вода камень сточит. Убивать — бессмысленно. Оживёт. Только не на таких напала! — Фрол Карпович снова опрокинул крепенького, смачно крякнул и занюхал рукавом, отказавшись от закуски. — Ох! Хороша... Так вот, есть у нас метод против Бездушной, есть... Только сейчас не спрашивайте, какой. Потом сами всё узнаете. Секретность, чтоб её... Ладно, теперь о хорошем. Тебе, Иванов, в награду повышение вышло с увеличением жалования. Инспектор ты теперь. Полноправный и самостоятельный. Ликуй!

Однако эта, вроде бы хорошая новость, радости в Серёгиной душе не вызвала.

— Получается, нам с Тохой теперь по отдельности работать? — тоскливо уточнил он, глядя на разом погрустневшего Швеца. Для него новая должность товарища, по-видимому, тоже стала новостью.

— Зачем? Работайте в паре, как и раньше, только теперь на вас две области будут. Заматереете — ещё землицы добавим. Страна у нас огромная, а трудиться некому. Деньги, опять же, доплаты там...

— А назад отыграть нельзя? Я останусь помощником, Антоха главным — и всем хорошо. Шут с ним, с тем жалованием. Мне и старого более чем хватало...

У македонца, с интересом слушавшего лёгкую перепалку подчинённого с начальником, от удивления отвисла челюсть.

— Вы отказываетесь от повышения? — похоже, нежелание повышения не укладывалось в его голове. — Как? Почему? Зачем?..

— Не отказывается, — строгий бас боярина раскатисто загудел в маленькой кухне. — Просто пока не осознаёт. Я же ему ещё не сказал, что в благодарность от начальства у Иванова, да и Швеца, теперь три недели отпуска. Так что пусть отдохнут. А там вернутся, Сергею Печать новую сделаем и в Чехию...

Настал черёд удивляться помощнику.

— К-какую Чехию? Зачем? Я там никого не знаю, только пиво их пробовал...

— На курсы. Уже всё договорено и согласовано. Не боись, там от силы полгодика-год покрутишься, и домой.

— В смысле?!

— Да не нервничай ты так. Отдохни, а там на свежую голову...

Раздался грохот. Сергей вскочил из-за стола, перегнулся через него, приблизившись своей перекошенной от злости физиономией почти вплотную к лицу Карповича. Глаза Иванова, казалось, прожигали в начальнике дыру.

— Не юлите! В какую... вы меня опять упечь хотите?!

На плечо парня нежно, но увесисто легла рука Александроса.

— Присядьте, Сергей. Как вы себя ведёте?! Спокойнее надо быть, спокойнее...

Слова подействовали. Тяжело дыша от злости и обиды, Иванов поднял табурет с пола, поставил на место. Бросил несколько косых взглядов на приятеля, однако тот был ошеломлён не менее. Сел. Перед лицом снова оказалась знакомая рюмка.

— Пей!

Он послушно, не чувствуя вкуса, выпил.

— А теперь слушай! Сила Яги в тебе? В тебе. И изымать её вот так бездумно — глупо. Поедешь на колдуна учиться!

— Не хочу...

— Да пойми ты, дурья башка! — теперь в раж стал входить боярин. — Такие возможности! Да мы на демонов второго, а то и первого уровня замахнуться сможем! Самостоятельно запечатывать любой прорыв нечисти из Ада получится, не тратя драгоценные минуты на вызов смежников. Да там такое... такое! Масштабы!.. — Фрол Карпович прямо рукавом утёр выступивший от возбуждения пот со лба, а затем поднял руки вверх, изображая открывающееся перед глупеньким и нерадивым подчинённым громадьё возможностей. — Понял?!

Иванов ответил честно:

— Понял. Нафиг. Не надо мне это счастье. Ну стану я сильно могучим колдуном — и что? Трястись каждую секунду, чтобы сверх меры не переусердствовать?! Или с психу жахнуть каким-нибудь Молотом Пыли по очередной дряни и ненароком угробить постороннего под это дело?

— Научат... — попробовал заткнуть фонтан Серёгиного красноречия начальник. Но тот был неумолим.

— Может и научат. Да только назовите мне хоть одного колдуна, который пользовался своими знаниями и никому не напакостил?! Не знаете? — не давая ответить присутствующим, перешёл на крик парень. — Вот и я не знаю, и даже по сказкам не помню! Не хочу я искушения! Понимаете?! Не хочу!

В кухне установилась тишина. Каждый обдумывал горячую и эмоциональную речь Иванова, и только новоявленный колдун-отказник сгоряча приложился к бутылке. Прямо к горлышку. Отдышавшись, он продолжил, но уже более спокойно.

— Да и с чего вы взяли, что я смогу силой пользоваться? До сего момента я её не ощущаю. Не сказали бы, что она во мне булькает — так и не узнал бы никогда.

— Мы, когда вас "оттуда" возвращали, — глядя в стол, ответил Александрос, — поняли — принял ваш организм силу. Растворил в себе. Равномерно распределил. Такое редко, но случается, я узнавал. И грех этим не воспользоваться. Когда ещё случай подвернётся? Да и вы должны были изменения ощутить. Тепло или умиротворение... не знаю, как оно проявилось.

И тут Сергей вспомнил свою вторую смерть. И осознал — не врут. Так всё и было. Захотелось закричать, выплюнуть, отторгнуть от себя такой опасный "подарочек", но он сдержался. Только скривился от огорчения.

— Спасибо за доверие, но нет. Хоть увольняйте. Не хочу. Слишком завлекательно получается, потому рано или поздно Антохе меня упокаивать придётся. Могу и сам с катушек слететь... Поймите правильно.

Инспектор, помалкивавший и обалдело наблюдавший все эти страсти, решился открыть рот.

— Я — за! Не стоит человека неволить. Пусть сам решит — надо оно ему или нет.

Боярин зло глянул на некстати влезшего со своим мнением болтуна, но промолчал. Александрос тоже решил, что в данной ситуации молчание — золото.