Пробка, наконец, тронулась, причем довольно активно, так что поворот на набережную существенно упростил дорогу и сократил путь. За макушками деревьев уже показалась позолоченная луковка храма, увенчанная огромным крестом. Все лето молнии с завидным упорством проверяли сооружение на прочность. Видимо, архитекторы истово веровали в защиту высшей силы, если хватило ума поднять верхушку креста на десяток метров выше, чем расположенный на соседнем здании громоотвод.
Парк, который во времена его детства был оборудовал огромной сценой (ну, или ему она тогда казалась огромной) теперь облагородили и обнесли кованым чугунным забором. Для усиления эффекта благородства, не иначе. Детские площадки, вымощенные плиткой дорожки, яркие клумбы и памятник Осипу Мандельштаму. Насколько Андрей помнил по прижизненным портретам, поэт красотой не блистал, а скульптор и вовсе ему не польстил, так что теперь его изваянием вполне можно было пугать выгуливаемых тут детей.
Уля ждала возле ближней к статуе лавочке, спокойно стоя на месте, только вертя во все стороны головой. Наверное, нужно было согласиться, чтобы она доехала сама, во всяком случае, времени бы потеряли меньше, но... Андрею очень это не нравилось, но ему было намного спокойнее рядом с ней. И голова соображала лучше. Вполне возможно, это потому, что девушка сохраняла завидное хладнокровие и веру, что все обойдется.
Заметила она его ещё до того, как Лебедев успел припарковаться, и быстрым шагом пошла к машине. Только вот походка была какой-то немного деревянной... Может, успела замерзнуть, пока он добирался? Так на улице, вроде, не холодно. Да, не те двадцать пять, что были ещё неделю назад, но тоже вполне терпимо.
Уля рыбкой нырнула на пассажирское сиденье.
— Привет, — в глаза она посмотрела всего на секунду, и тут же отвернулась. Странно...
— И тебе того же. Не замерзла?
— Нет, с чего ты взял?
Если бы не общался с ней по нескольку часов все последние дни, наверное, не заметил бы, что девушка не просто переживает. Она была настолько напряжена, что, казалось, поднеси металлический предмет — заискрит.
— Просто показалось... — Андрей отъехал от тротуара, сосредоточившись на дороге. Либо рефлексирует после ночных посиделок, либо просто устала. Понять бы, какой из вариантов ближе...
— Новостей не было?
— Нет, пока тишина.
— Ааа...
Больше она ничего не добавила, зато вынула из сумки записную книжку и ручку. Интересно, что она теперь собралась рисовать?
И как ни парадоксально, но Андрей почувствовал себя уязвленным таким показательным невниманием и молчанием. Если обиделась, то на что? Он в последнее время её никак не цеплял, не обижал, наоборот, вроде, нашли общий язык. Им уже молчать вместе комфортно! Правда, нынешняя тишина действовала на нервы. Можно подумать, от того, что она с ним поговорит, что-то случится.
Через пару минут, когда он притормозил на светофоре, Уля потихоньку тронула его за локоть и, как бы невзначай прикрыв лицо, на секунду прижала палец к губам, призывая молчать. А потом повернула блокнот так, чтобы он мог рассмотреть надпись:
"Мне позвонили утром, сказали, чтобы соглашалась на те условия, которые выдвинут вечером. Запретили говорить о звонке, иначе пострадает мой брат. Ему нет и трех лет. Что мне делать?"
Поначалу он даже не понял смысл записки, только отметил, что у неё красивый почерк. Ну, так художница же...
А вот потом до него дошел смысл его сообщения. И сразу все встало на место — и её поведение, и молчаливость, и страх в глазах. Потому что он прекрасно понимал, что это такое, когда угрожают младшему брату...
Глава 16
"Все время думать одну и ту же мысль нельзя!
Это очень вредно! От этого можно соскучиться и заболеть!"
м/ф "38 попугаев", 1978 г.
Андрей пробежал глазами по её записке, но с каким-то снисходительным видом. А потом напрягся и перечитал ещё раз. Наверное, с первого просто не дошло.
Хорошо, что хоть понял её призыв молчать и не ответил вслух. Вместо этого он осторожно забрал блокнот и ручку и, положив всё это добро себе на колено, начал быстро что-то писать.
Может, это признаки прогрессирующей паранойи, но Уля не была уверена, что их разговоры остаются конфиденциальными. В том смысле, что считать себя персоной, за которой следят и прослушивают, конечно, несколько самонадеянно, но... Она не собиралась выяснять так ли это, создавая угрозу для Олежки. Хотя тут как раз опоздала — Ульяна её уже создала. Вот только проверять, присматривают за ней или нет, она таким образом не собиралась. Встречаться с Андреем никто не запрещал, это факт. Более того, как иначе она узнает о тех самых условиях? Если опять сообщат лично ей, то сразу станет ясно, что она общается с похитителями в обход Лебедевых. Или на то и расчет? Ведь кто-то же её подставляет... И крупно, раз пошли на такие угрозы. А вот про Олега вообще знали только самые близкие друзья...
Как же противно подозревать тех, с кем несколько лет общаешься и считаешь, что можешь им доверять.
Пока она мысленно занималась совсем уж неблагородным и даже подлым делом — перебирала ближайшее окружение на предмет причастности к происходящему, Андрей закончил свое сочинение оды и придвинул блокнот к девушке.
"Успокойся и сохраняй естественность. Потерпи, сейчас приедем, нормально поговорим"
Почему-то ей от нервов в послании почудилась наставительная нотка, даже захотелось его немного побить. Можно подумать, она сама не понимает, что нельзя психовать и паниковать! От получения телесных повреждений Андрея спасло понимание Улей того, что это и есть паника, поэтому его ответ нельзя рассматривать, как издевательство.
— Не заметила ничего необычного в универе? — он на секунду сжал её руку, показывая, что не нужно так напряженно молчать.
— Нет, — Уля немного откашлялась, чтобы убрать из голоса осиплость. — У нас там сейчас ещё многие не появлялись после каникул, так что пока все тихо.
— Хорошо.
На самом деле это не особо радовало, потому что нет никаких зацепок, а времени все меньше.
— Как Иван Петрович?
— Нормально. Насколько это вообще возможно в такой ситуации. Привет тебе передавал.
— И ему тоже...
Разговор все равно не клеился, как ни старалась Уля найти какие-то слова. Почему-то во всем начали чудиться намеки на утренний звонок, наверное, от нервов. Или потому, что пока держала все в себе, была собранна и сконцентрирована, а как только поделилась, сразу на первое место вышел страх.
Андрей тоже не пытался поддерживать беседу, хмуро глядя в лобовое стекло. Хорошо, хоть не пытался гнать машину, как тогда на трассе. Хотя, разогнаться в центре города в начале шестого вечера это вообще из области фантастики...
Вид массивных кованых ворот, возле которых остановился автомобиль, почему-то не успокоил, наоборот, усилил тревогу. Как будто в тюрьму привез, ей-богу... Успокаивало только отсутствие колючей проволоки и понимание, что такому заведению просто не хватит денег на такое произведение кузнечного искусства.
— На выход.
Девушка подчинилась и завертела головой, рассматривая внутренний двор. На фасад здания она любовалась не раз, даже внутри побывала, но вот заходить с черного входа как-то раньше не довелось.
Небольшое пространство, огороженное высоким забором, неприступным даже на вид, было сплошь заасфальтировано. Только старая кряжистая акация в полнейшем одиночестве уныло повесила созревающие стручки над припаркованными автомобилями.
Они были четвертыми, посетившими этот мирный уголок.
— Налюбовалась? — пока она осматривалась, Андрей обошел машину и встал рядом.
— Угу, — перехватив покрепче сумку, она повернулась к нему. — Куда теперь?
— Пойдем.
Наверное, не стоило настолько крепко сжимать его ладонь, когда Андрей взял её за руку, но так было спокойнее и легче.
Неприметная дверь, за которой был такой же обычный, хотя и чистый светлый коридор. Круговая лестница на второй этаж с невысокими перилами. Уля ещё отметила, что на таких очень удобно что-то ломать. Шею, например. Но рука или нога тоже сгодится...
Наверху коридорчик расходился на два рукава, заканчивающиеся дверьми в кабинеты, и из того, что справа, доносился тихий разговор. Голоса были мужские, а вот чьи именно, девушка не поняла. Но Андрей, дав знак молчать, потянул к другой двери. Поскольку он сейчас исполнял роль проводника, упрямиться Уля не стала, хотя и тревожно оглянулась. Ладно, не съест же он её, в конце концов...
Комната была очень похожа на рабочий кабинет Ивана Петровича, только с той разницей, что тут лаконичность была возведена во главу угла. И никаких картин и безделушек. Даже отвлечься не на что... Но ведь и она сюда не оценивать интерьер пришла.
Андрей подошел к одному из шкафов и, повозившись в нем пару минут, повернулся к Ульяне.
— Все, теперь можно говорить, если нас кто-то и слушал, "глушилка" перебьет сигнал. Присаживайся, — он подтолкнул девушку к стулу. — Что именно тебе сказали?
— Что я должна выполнить условия, которые будут озвучены сегодня вечером. Чтобы молчала об этом разговоре.
— О каких именно условиях идет речь, не говорили? — Ульяна покачала головой. — Ясно... Телефон определился?
— Нет.
— Все равно дай свой мобильник, можно узнать даже скрытый номер, — он протянул ладонь к девушке, но та снова мотнула головой.
— Не нужно. Может, у меня уже навязчивые идеи, но это риск, а я не собираюсь подвергать ему ребенка. Если уж настолько подстраховались, что писали с моей почты, я уверена, это будет "одноразовая" сим-карта. Но попыткой узнать, ты только подтвердишь, что я все рассказала.
— Уль, ты же не дура, и понимаешь, что тебя подставляют. Причем так, что не подкопаешься — у тебя есть и мотив, и возможность. И мозгов, чтобы все прикрыть, хватит. Если что-то пойдет не так, звонок будет доказательством твоей непричастности, — он прошелся по кабинету туда и обратно, а потом сел на стол перед девушкой.
— Каким образом? Самим своим фактом? Андрей, это даже не смешно. Ну, позвонили мне, что дальше? Записи разговора у меня нет, так что ничем это не поможет. Зато, если о твоем интересе станет известно звонившему, под угрозой окажется мой брат, — она тоже встала, слишком взвинченная, чтобы усидеть на месте.
— Я знаю, что ты чувствуешь, сам в той же ситуации...
— Да нихрена ты не знаешь! Игорь, хоть и ведет себя, как ребенок, уже давно взрослый парень, который может за себя постоять. А Олегу два с половиной года!
— Тихо! — пока она не начала метаться по кабинету, Андрей перехватил Улю и сжал так, что она не смогла бы не только отбежать, но и вообще шевелилась с трудом. — Успокойся, от того, что впадешь в панику, никому легче не станет. Слышишь? — ему пришлось слегка встряхнуть девушку. Дождавшись кивка, он продолжил. — Я могу отправить кого-то присмотреть за твоим братом, но если за ним наблюдают, этим как раз и подтвердим, что ты не промолчала.
Вообще-то именно об этом Уля и хотела попросить, но теперь поняла свою ошибку. Он совершенно прав — любое лишнее движение только подтвердит её неумение держать язык за зубами...
— И что мне теперь делать? — первое, чего действительно хотелось — разреветься. Но позволить себе такую слабость она не могла, не до того нынче.
— Для начала — успокоиться, — он осторожно погладил её по затылку, переходя на шею и плечи. — Олег никогда не бывает один, за ним постоянно присматривают родители.
— Он ходит в детский сад...
— А там — воспитатели, которые не отдадут его чужим людям, — обнимать её было приятно, да и вообще хотелось как-то поддержать и успокоить, потому что он ещё ни разу не видел обычно спокойную Улю настолько близко к панике. — Я знаю, что тебе страшно. Мне — тоже. Только, кроме нас с тобой, братья нужны только родителям, больше никто и не почешется, чтобы помочь. Нам нужно собраться и решить, что делать дальше.
— Я постараюсь, — Ульяна прижалась лбом к его плечу. Да уж, только посчитаешь себя взрослым человеком, умеющим самостоятельно решать проблемы, как что-то происходит, и понимаешь, что ничего ты в одиночку не можешь...
— Вот и умничка, — пальцы тихонько пробежались по макушке, погладили мочку уха с крохотной сережкой и замерли на шее. Губы мягко коснулись виска, заставив девушку на секунду нахмуриться. С одной стороны, такие жесты уместны только между очень близкими людьми, а с другой, было настолько приятно, что отодвигаться не хотелось. Пусть она только что в совершенно женской манере перебросила часть своих проблем на Андрея, но что делать в такой ситуации — просто не представляла.
Стук в дверь заставил не только очнуться, но и сделать быстрый шаг назад, сбрасывая с себя его руки.
— Андрюх, ты тут? — голос Александра донесся через дерево полотна приглушенно и как-то раздосадовано. — Твоя машина во дворе, хватит по углам шкериться, приходи в кабинет отца.
Тихие шаги в коридоре стихли, видимо, на этом свой долг он счел законченным. И замечательно, что вообще пришел — неизвестно, до чего бы они тут доутешали друг друга...
Хотя ничего особо зазорного не произошло, Уля сразу почувствовала себя неуютно. И виноватой. Если бы это был кто-то другой, то ладно, но брат Игоря... Совсем уже из ума выжила.
— Он прав, идем.
Как и во дворе, Андрей снова взял ей за руку, слегка сжимая пальцами тонкое запястье. Наверное, чтобы не потерялась. Ага, тут же такой роскошный выбор, аж две двери — одна в тот самый кабинет, вторая — на лестницу. Немудрено и заплутать...
— Добрый день, Уля, — Иван Петрович улыбнулся девушке, как только они показались на пороге комнаты. — Сашку ты знаешь, — уже виденный ею на парковке стадиона шатен пристал, кивнув, но тут же посмотрел на Андрея не просто укоризненно, а с долей раздражения. Так, а этому она чем не угодила? — Это мой брат Сергей.
А вот единственный ранее незнакомый девушке мужчина заинтересовал. На вид, примерно, тех же лет, что и отец Игоря, но более крепкий и холеный. Да и темноты в волосах все-таки намного больше. Наверное, у него один сын, так что и седины вполовину меньше.
Тот же абрис губ и подбородка, вот только глаза у него были светлее, если у Ивана Петровича, как и у Андрея, почти черные, то у Сергея цвета корицы.
В целом, новый знакомый ей понравился, впечатление производит приятное, хотя, кто знает, что он из себя представляет...
— А это Ульяна, я тебе о ней рассказывал, — пока девушка старалась, как можно ненавязчивее рассмотреть доселе невиданного члена клана Лебедевых, церемония представления закончилась. — Вы задержались, что-то случилось?
— Нет, просто пробки, — Андрей мягко подтолкнул Улю к единственному свободному креслу, а сам встал за её спиной. Не самая приятная позиция, и она предпочла бы его видеть, но лучше уж за плечом стоит именно он, чем кто-то другой.
— Хорошо, тогда продолжим, — Сергей Петрович заговорил на удивление молодым голосом. Если бы не видела собеседника, Ульяна решила бы, что мужчине не больше сорока. — Мы будем говорить откровенно, и я попросил бы соблюдать конфиденциальность.
