Только там, когда однажды в горном лесу они столкнулись нос к носу с большой интернациональной бандой боевиков, в которой помимо чичей были ещё наёмники-арабы, какие-то негры, а вместе с ними здоровенные хохлы из УНА-УНСО, он понял, наконец, для чего были созданы все эти айкидо, ушу, да, самбо с джиу-джитсу и карате в придачу — убивать врага. Именно убивать, а не побеждать его в каком-то мифическом, честном и, якобы, благородном поединке. Причём убивать как можно быстрее и расходуя при этом поменьше сил потому, что на смену одному врагу тотчас придёт новый, ещё более свирепый, который сражается не ради какой-нибудь никелированной кастрюли, а ради того, чтобы остаться в живых.
Тот хохол, в котором было больше двух метров росту, с которым ему пришлось сцепиться, не меньше него хотел жить, но ему не повезло потому, что он слишком уж грамотно ставил блоки и наносил удары руками и ногами. Убил же он его не отточенным ударом карате и не приемом джиу-джитсу, а просто перегрыз ему сонную артерию, бросившись на него с диким воем, свалив на землю и покатившись по склону. А после этого он выхватил свой трофейный "Кольт" и снова бросился в самую гущу схватки, стреляя во врагов даже через руку друга, не забывая при этом колотить их рукоятью по голове с такой силой, что его камуфляж был потом забрызган не только кровью, но и мозгами. Кира после этого боя прозвали Людоедом, а капитан Балалайкин, которому он не раздумывая прострелил кисть руки, влепив пулю в голову здоровенного негра, даже не обиделся.
То, что в том бою они не взяли в плен ни одного чичика не было удивительным. Не было это отражено и в рапорте, ведь не стал бы их ротный писать, что наёмники дрались с ними насмерть, а тех чичей, которые пытались сдаться им в плен, они просто нанизали на ножи. Поэтому капитан просто доложил тогда о том, что боевиков было не восемьдесят семь, а рыл двести и что раненых они унесли с собой. Ну, а поскольку у него и у самого было двадцать шесть раненых и семеро убитых, то гнаться за ними по лесу на ночь глядя он счёл излишним.
Поскольку им вскоре предстояло вступить в бой с опасным врагом, Кир не очень-то любезничал с теми парнями, которых выставлял против него Ханг Туах и без малейшей жалости сломал троим руки, а одному ногу. Сражался он стремительно и с таким злобным рычанием, что кое-кто из магов сам встал, поклонился ему и перешел в разряд зрителей. Все эти схватки проходили в полной тишине и никто не аплодировал ему и не поддерживал его громкими криками. Большинство людей смотрели на него с ужасом. Исключение составляли только несколько десятков лучников-ветеранов, Камил, да, ещё пожалуй Ханг Туах, которые смотрели на всё с одобрением.
Когда Кир швырнул на татами очередного лихого танцора, умело размахивающего руками и ногами, сломав ему кисть руки едва ли не пятой секунде поединка, седобородый маг с непроницаемым лицом жестом велел выйти на татами Диодору, сидевшему справа от него. Вот это действительно был опасный противник, злости в котором было ничуть не меньше, чем в нём самом. К тому же этот рыжебородый тип был совершенно нечувствителен к боли. Правда, он всё-таки не был равным ему по силе и мастерству бойцом, но зато отличался чрезвычайным упорством. Поэтому победить его можно было только одним единственным способом, — убив любым доступным в ходе дальнейшего поединка приёмом, а потому Кир, отскочив от вконец озверевшего Диодора подальше, поднял руку и, поклонившись ему, подошел к Ханг Туаху и сказал, с кряхтением садясь на татами:
— Мастер Ханг, твоих ребят нужно ещё гонять и гонять. Не сомневаюсь, что на каком-нибудь кумите они точно собрали бы с хуеву кучу призов, но против настоящих бойцов, привыкших убивать своего врага, они не выстоят и трёх минут. Твой ученик Диодор неплох, в нём чувствуется характер, но, поскольку, рядом со мной нет мага Тетюра, врачебной магии которого я полностью верю, то я поостерёгся доводить этот бой до победы. Этого бугая можно победить только убив, а этого я не хотел делать только потому, что мы ведь тоже не на прогулку собрались и лишняя пара рук мне не помешает.
Диодор не стал обижаться и, опустившись на татами рядом с Киром, хмуро проворчал:
— Ну, что, Ханг, говорил я тебе, что ты с нами слишком уж цацкаешься? Надо было учить нас убивать, а не вилять задницей друг перед другом. Всё, хватит слюнтяйства.
Ханг Туах пропустил его гневную отповедь мимо ушей и с поклоном ответил Кириллу:
— Сэр Кир, ты полностью прав в своей критике. — Ещё тише он, вдруг, спросил — Скажи, ты прибыл из того мира, в котором Мастер Миров воплотился в теле младенца и взошел на крест? Ты из того мира, в котором есть страна Китай, в горах которого стоит монастырь Шаолинь, построенный моим предком?
Кирилл едва заметно кивнул и чуть слышно ответил:
— Да, мастер Ханг, но пусть это останется между нами. А ты, случайно, будешь не тот самый Ханг Туах из Малайзии, который дрючил когда-то португальцев?
Маг кивнул головой и ответил ему с улыбкой:
— Было такое дело. Я единственный человек на Ильмине, кого Мастер Миров ввёл в этот мир лично. Правда, после моей смерти на Земле. Я живу здесь вот уже триста двадцать один год, дожидаясь тебя, сэр Кир, чтобы передать тебе свой меч.
Кирилл низко поклонился старому магу и сказал:
— Я очень рад встрече с тобой, великий воин Ханг Туах. Твоё имя до сих пор живо в сердцах малайцев, а о твоих подвигах сложена прекрасная легенда в стихах. Я читал её не раз и с удовольствием прочту тебе эти стихи на досуге.
Ханг Туах широко улыбнулся и, хлопнув в ладоши три раза, громко крикнул:
— Подайте мастеру Киру чёрное кимоно, бездельники, и принесите из шатра мой крис. — Коснувшись рукой его плеча, он добавил веселым голосом — И, всё-таки, мастер Кир, я тоже смогу научить тебя кое-чему полезному. Ты настоящий воин и знаешь что такое амок, ты опытный и искусный боец, но тебе нужно поработать над техникой дыхания и постичь магию боя. Поверь, это не займёт много времени. Ты готов к получению высшего знания боевых искусств, рыцарь Иисуса Христа?
Кирилл молча кивнул головой, мысленно прикидывая, как долго всё это продлится. Ханг Туах велел магам-каратистам всё подготовить и те, погасив большинство магических шаров тут же турнули публику подальше от татами. Из шатра Ханг Туаха они приволокли какой-то длинный сундук, а с летающего корабля спустили несколько десятков белых шелковых ширм и походный алтарь. Леди Изольду, которая во время мордобоя протиснулась к татами, они побоялись вытолкать за пределы круга, огороженного ширмами.
Рядом с Ханг Туахом осталось только одиннадцать магов в чёрных кимоно. Старый маг предложил Киру сбросить с себя не только белое кимоно, изрядно забрызганное кровью, но исподнее и тот не счел это лишним. Он вообще всегда очень серьезно относился ко всяким обрядом и никогда не рассуждал на тему, нужно ли их соблюдать или нет. Заранее приготовившись к долгой процедуре, он был удивлен, что всё свелось лишь к тому, что Ханг Туах для начала ополоснул его с головы до ног водой с запахом жасмина из большой чаши белого нефрита, которая сама взлетела с алтаря, а после этого вложил ему в руки серебряную чашу и предложил выпить её содержимое. Леди Изольда засунула в эту литровую пиалушку свой пальчик и, облизнув его, кивнула Киру головой.
Напиток, предложенный Кириллу, оказался весьма неплохим прохладным чаем с какими-то травами и был приятным на вкус. После этого обе ладони Ханг Туах вспыхнули, словно два факела, и он принялся быстро водить ими вдоль его тела. Этот пиромассаж показался Киру не только очень приятным, но и быстро снял напряжение во всём теле, наполнил его если не энергией, то какой-то необычайной лёгкостью. Да, и сознание его очистилось куда лучше, чем после пунша Калюты и он чувствовал каждую клеточку своего тела. Под занавес маленький малаец, о котором легенда гласила, как о могучем воине, показал ему целую серию различных способов дыхания и вот что удивительно, Кир уже знал об этом предмете всё.
В завершение процедуры маг предложил ему вновь облачиться в портки и чёрное кимоно, а затем велел проделать все боевые движения, известные драчливому рыцарю. Кирилл в ответ на это устроил целое представление, показав Ханг Туаху и его ассистентам знание доброй дюжины боевых стилей, в которых ему не требовался спарринг-партнер. Пожалуй, никогда еще ему не удавалось так хорошо концентрировать энергию в момент удара и передвигаться по татами с такой лёгкостью и скоростью. Ученики Ханг Туаха поставили перед ним на деревянную подставку массивную плиту чёрного гранита толщиной сантиметров в пятнадцать, на полированной поверхности которой выл выгравирован свирепый дракон и Кир расколол её ребром ладони с первого же удара. Покончив с этим, Кирилл поклонился старому магу и спросил его:
— Мастер Ханг, как тебе понравится должность начальника физподготовки всей армии короля Феринарии, который вскоре станет императором Палестины, а заодно и должность Верховного мага империи? При этом я гарантирую тебе возвращение молодости, а сама империя будет жить по законам, подобным тем, которые когда-то так понравились твоему предку в Китае.
На непроницаемом лице старого мага вновь появилась улыбка и он, потеребив свою реденькую бородку, сказал:
— Честно говоря, именно за этим я сюда и прилетел, сэр Кир. Ведь как раз об этом и было сказано в древнем пророчестве. Но там было сказано ещё и о том, что сначала нам нужно будет одолеть жестокого и коварного врага.
Кирилла вполне удовлетворил такой ответ и он, пожав руку Ханг Туаху и его ученикам, пошел в свой отель на колесах с кожаной крышей, нежно обнимая за талию леди Изольду. Там их ждало ложе из тюфяка, набитого соломой, покрытого простыней сурового полотна и скромный ужин из копчёного окорока, сыра, сарциссы, хлеба и молодого вина. А ничего другого им в этот вечер и не требовалось и пока в лагере разворачивался за походными столами самый настоящий праздничный пир, в этом фургоне происходило пиршество совершенно иного рода — двое молодых и красивых людей наслаждались любовью, даруя друг другу ласки и наслаждение.
Утром третьего дня, когда до Белой горы оставалось тридцать с чем-то километров пути, к ним присоединились драконы. Они совершили посадку в степи рядом с дорогой и после короткого совещания большая часть авиабомб, которых Тетюр, вопреки запрету Кира, наклепал без малого пять сотен штук, была перегружена на "Гиперион", летающий корабль магов. Туда же перешел и Гуильрин, поскольку потолок у "Гипериона" был даже выше, чем у самого лучшего дракона и он мог зависать практически на месте. При полном отсутствии у противника средств ПВО это было ему только на руку и он мог провести образцово-показательное бомбометание с ювелирной точностью. Даже с пятикилометровой высоты он грозился угодить стокилограммовой бомбой точно в печную трубу замка барона Каспера. Кирилл быстро умерил его пыл и подробно объяснил, что от него требуется.
К трём часам пополудни они добрались, наконец, до крепости барона Каспера. Киру давно уже было ясно, что без применения авиации взять это укрепление было практически невозможно. Во-первых, потому, что Белая гора, древний останец, на плоской вершине которой стоял замок барона, с её почти отвесными склонами полуторакилометровой высоты, сама по себе представляла из себя почти непреодолимое препятствие. Во-вторых, эта гора была похожа на кекс с круглой дыркой посередине, из которого вырезали небольшой кусок, в результате чего образовалось ущелье, похожее в плане на замочную скважину, и вредный барон перекрыл вход в него мощной крепостной стеной высотой не менее полусотни метров. Сразу же за крепостной стеной располагался город, в котором жили подданные Каспера и их насчитывалось почти сорок тысяч человек. Все эти люди были невольными заложниками амбиций барона и его пушечным мясом, а потому воевать в таких условиях было крайне трудно. Хотя бы потому, что жертвы в результате бомбардировок были бы просто неисчислимы.
Хорошо было хоть то, что прямо перед крепостной стеной не было никаких поселений фермеров, а одни только возделанные поля и огороды. Дорога, по которой они ехали, упиралась в широкий ров с поднятым мостом. Барон, явно, давно уже заметил со своей горы их отряд и был готов к штурму. Колдуны, обернувшись орлами, слетали на разведку и вскоре доложили, что армия барона Каспера уже построена на площади напротив ворот крепости и в ближайших улочках, а по периметру горы и на крепостных стенах стоят лучники и в большом количестве разогревается смола. Ну, последнее Кир смог определить и сам по множеству дымов, поднимавшихся над стеной.
Как и три дня назад он решил поехать вперед с белым флагом парламентёра. Правда, на этот раз Изольду он с собой не взял, но вместе с ним, сняв с себя железо и раздевшись до рубах, поехали аббат Ренье, Жак, Ханг Туах, а также Камил, но уже в облике человека, а не волка, которому и всучили в руки белое знамя, и ещё один лучник. На шестерых у них был всего один триструн с тремя стрелами, не считая пистолета Стечкина, позаимствованного на время у Майкла Стоуна, да, несколько гранат. Каспера было решено заманить в ловушку и они должны были выступить в качестве аппетитной приманки.
Когда они подъехали к крепости и остановились метрах в двухстах от рва, деревянный бомбардировщик уже висел точно над дорогой немного позади них, а основные силы стояли колонной в полутора километрах. Посмотрев вверх, Кир выбрал себе подходящую мишень, баронское знамя, развевающееся на флагштоке точно над воротами и взял в руки триструн. Тщательно прицелившись, он выпустил три стрелы и тотчас отбросил арбалет в сторону. Стрелы одна за другой попали точно во флагшток на такой высоте, чтобы до них было легко дотянуться. К одной из стрел было привязано свернутое в трубочку послание, в котором маршал Торсен предлагал барону Касперу опустить подъемный мост, разрешить им подъехать к воротам, а затем спуститься вниз к стальной решетке и малость покалякать.
Один из лучников на стене видя, что ни у кого в руках нет арбалета, быстро подобрался к флагштоку, выдернул все три стрелы и куда-то убежал. Минут через пять с крепостной стены им призывно замахали белым флагом, а подъёмный мост стал медленно опускаться. Спешившись, они передали поводья лучнику и тот ускакал, уводя их лошадей. Весело насвистывая, Кирилл быстрыми шагами пошел вперёд. Его друзья, посмеиваясь, шагали чуть позади с таким видом, словно они сопровождали его в ресторан, а не на переговоры с вредным бароном, зело гораздым на всякие пакости.
Перейдя через широкий ров по подъёмному мосту, сколоченному из толстенных дубовых брусьев беспечной походкой, они не спеша вошли под высокую арку протянувшуюся под крепостной башней метров на пятнадцать и смело подошли к массивной стальной решетке. Тотчас за их спинами с громким лязгом упала первая решетка и они оказались в мышеловке. Барон Каспер тут же вышел из-за стены и встал перед ними громко и издевательски хохоча. За его спиной тотчас выстроилось сотни полторы арбалетчиков. Узнав в молодом светловолосом парне аббата Ренье, этот тип, облаченный в золочёный полудоспех, ржать перестал, но немедленно зло выкрикнул:
