Literatyria 4

Ну, вот не знал я, что ответить Александру Петровичу в этом случае. А он терпеливо ждал, и было заметно, что цыганке он, может быть, и не поверит, но мое мнение для него почему-то важно, по какой-то непонятной мне причине. Так что пришлось срочно взрослеть и разочаровывать просителя.

Как ни странно, Командир принял мой отказ от объяснений даже с некоторой радостью. Он только спросил, не откажусь ли я продолжать попытку найти нужный нам аэродром по земле. Хотя бы в этом я его не разочаровал, и, погладив меня по отросшим волосам, наш глава вышел, посоветовав хорошо выспаться.

☻☻☻

А наутро мы снова вылетели на войну.

Летали целую неделю. Вот только за всю эту неделю, наш уважаемый куратор Василий Иосифович ни разу не вышел с нами на связь. Дежурный по аэродрому в Туле лишь повторял, что '...командир находится в командировке...'.

Нет, он естественно, сообщал нам очередные цели и задачи, мы ходили куда-то туда, стреляли. Однажды завалили неосторожную пару 'мессеров', а ближе к концу недели даже сбили что-то похожее на наш самолет. Вот только это точно была не та 'Рама', которую боялись наши солдаты. Самолет медленно полз на высоте около шести 'каме' и его экипаж даже не сразу заметил того, что мы по ним стреляем, потому что снаружи на фюзеляж аэроплана плотно навесили бронелисты и пилоты мало что видели в небольшие амбразурки оставшиеся для наблюдения. Хотя и Сергею пришлось нелегко. Он несколько раз стрелял по моторам, пока 'Фокке-вульф-189' начал падать. Рикошет был, пояснил прапорщик.

☻☻☻

Наш германский компаньон высоко оценил нарисованный портрет амазонки. Получив несколько острых игрушек, которые наменял хитрый десантник, он стал реже появляться в своем офисе. Видимо его новый проект будет связан с рыцарями. Естественно, что вместо себя герр Хельмут оставил менеджера, который должен был утрясать наши проблемы на базе, вот только уровень был уже не тот. Когда после очередного ночного вылета на поиски пропавшего Гудериана, Михалыч пожаловался Командиру про отсутствие топлива, тот побежал в офис решать проблему, а вернувшись, собрал общее собрание.

Повестка была вполне в духе партийных собраний Великой Отечественной, а лозунги столь же актуальны. Следовало совершить очередной разведывательный рейд по земле, взять языка, и захватить... и еще организовать оборону от посягательств на...

Нет, мы сразу поняли, что надо нахомячить 'горючку' а при возможности ещё и остаться там, на нормальной войне, вот только исходя из наших проблем с 'антивирусом' все полагали возможным только 'захомячивание' и доставка по какому-то адресу 'полярной лисички'. Но, воодушевленные на ратные подвиги стали готовить к выходу технику.

К сожалению, очередными извивами военной бюрократии на базе, '...военная техника государства вероятного противника...'.

То есть вместо нашего КамАЗа на стоянке стояла его бледная германская копия с номерным знаком 600. Нет, по мощности мотора на единицу массы, а, следовательно, и ее проходимости, а также еще чему-то там, может быть можно было сравнить эти автомобили, но ведь у нас и проблема была более глобальная чем ралли до Дакара. Тем не менее, Александр Петрович выразился, что: 'на безрыбьи и кое-что женское — портупея'. После столь понятного намека, Михалыч притащил нашу любимую жесткую сцепку, закрепили ее за фаркоп шестисотого 'Мерседеса' и стали грузить туда наших девочек.

По результату предыдущей неудачи с поездкой к Васе Сталину, в этот раз девочки не стали перегружать автомобиль мультиварками, микроволновками, блендерами, миксерами, фенами и прочими фенечками, Девочки даже не стали заморачиваться тяжелыми автоматами, а нацепили на ремень пистолетики в кобуре и улеглись на подстеленные в кузов матрасы.

После благословления Александра Петровича наша колонна отправилась в туман. На этот раз, место за рулем тягача занял Янис с задачей вывести нас наконец-то на какой-нибудь интересный нам военный аэродром.

— Туда, где мы сможем бить фашистов! — конкретизировал по радиостанции задачу Командир. А потом почему-то переспросил у меня, понял ли я, куда нам надо попасть.

После этого мы поехали.

Видимо такое вечернее целеуказание нашего шеф — пилота оказалось точным, потому как в тумане мы путешествовали не более получаса. Редеющий туман вывел нас на действующий ночной аэродром, со стоящими вдоль полосы самолетами. Самолеты были с такими же пропеллерами, к ним на тележках катили авиационные бомбы, местами виднелись часовые с винтовками за плечом. Работа кипела. Самолеты готовились к вылету. Судя по свастике на хвостовом оперении замеченного мной сквозь редкие клубы тумана бомбардировщика, готовился очередной налет на Москву.

Маты в эфире стихли, зато где-то у носа нашего самолета сразу несколько человек оживленно засмеялись и стали о чем-то говорить на немецком языке. Судя по всему, это Янис отвлекал чье-то внимание. Я порадовался за то, что наш тягач имел немецкие корни и с честью носил эмблемку Мерседеса. Стукнул раскрывшийся люк нашего стрелка. Повеяло сыростью. Вернувшийся на свое место Сергей доложил, что груз упакован, и Александр Петрович подал команду Янису развернуться и ехать обратно. Скрипнули, проворачиваясь колеса шасси и наша 'Сучка' полностью выехала из тумана на всеобщее обозрение.

Я прочитал много хвалебных отзывов про качество германского автопрома и могу с этим согласиться, 'Унимог' великолепный, комфортный грузовой автомобиль с мощным двигателем и высокой проходимостью. Вот только это не аэродромный тягач. Недолгой заминки при развороте хватило, чтобы нас заметили. Крики часовых сменились на выстрелы винтовок, задвигались расчеты зениток, наводя на цель тонкие стволы своих автоматов. На таком расстоянии испытывать прочность нашей брони не хотелось, и поэтому я поскорее довернул турель и нажал на спуск.

Парой очередей я причесал ближайшие зенитки, но по мере поворота они пропали из моего сектора обстрела. В наушниках зазвучал голос Командира. Александр Петрович распорядился щелкнуть тумблером, чтобы нас принудительно выбросило обратно на базу, но когда я протянул руку к тумблеру, раздался сильный удар. Снаряд был небольшой, но удачным попаданием, он уничтожил весь блок оборудования РЭБ. Самое страшное, что вместе с оборудованием пропал и наш якорь в этом мире — тот самый тумблер, который требовалось срочно выключить. К счастью это было последнее, что успела натворить немецкая зенитка. Туман скрыл нас плотной пеленой.

— Странно, видимо этот туман через пробоину проник даже в кабину... И что-то похолодало...— а потом туман стал слишком плотным и в глазах потемнело.

☻☻☻

Я еще никогда не чувствовал себя так легко и свободно, как сейчас. Поднявшись со стоявшей в углу комнаты старой кровати, застеленной шерстяным одеялом, я огляделся и вышел в коридор. Комната была угловой и потому тихой, а в коридоре уже было более оживленное движение и мне приходилось периодически отходить с пути пробегающих военнослужащих с разными геометрическими фигурками на петлицах. Очевидно, мы все-таки попали именно туда, куда планировал Александр Петрович. Вот только где же все наши?

Видимо здесь всех уже зашугали, режимом секретности настолько, что на меня все демонстративно перестали обращать внимание. Как будто меня тут не было. По крайней мере те парни с винтовками на плече даже не ответили на мой вопрос и только один из проходивших по коридору военных подсказал мне, где тут можно сходить по одной 'маленькой'... Ну видимо часовым на посту запрещается... Что там часовым запрещается я никак не мог вспомнить, как ни напрягал память. Спать так точно нельзя, а все остальное? В бытность мою дежурным уборщиком-радистом-писарем, меня старались не ставить в караул, но все равно в моей памяти засел кусочек из устава, что часовому запрещается:

— спать, сидеть, прислоняться к чему-либо ... И вроде как это не все? Вроде еще было там, что-то про то, что нельзя принимать от кого бы то ни было и передавать кому бы то ни было ...

и еще про отправлять что-либо или может быть какие-то...

Да, память моя девичья, а вот про то, что нельзя вообще разговаривать на посту я не слышал. Иначе как бы часовой предупреждал о том, что он стрелять будет. Я вспомнил бородатый анекдот про: 'Стой, кто идет?' и 'Стою— стреляю' и мерзко захихикал.

Да, хотя я и не ходил в караул, но про бдительного 'молодого' на посту, в результате чего вся рота на Новый год в очередной раз оставалась без подарков от Деда Мороза я знал. А тут было сразу двое '...молодых, заинструктированных до слез и выставленных...' да, сыровато тут у них. И морозно, хотя пар у меня изо рта и не появился, а вот холодок меж лопаток ощущался явственно. И еще болела левая рука. Я ее осмотрел, сжал-разжал несколько раз кулак и пошел искать дальше.

☻☻☻

Первыми я нашел Александра Петровича и Яниса. Янис о чем-то докладывал Василию Иосифовичу Сталину в самом конце коридора. Рядом, около раскрытого окна курил папиросу невысокий полноватый мужчина лет так около 45-50 в полувоенном френче. Мужчина мазнул взглядом в мою сторону и продолжил курить, а Александр Петрович и Янис, вообще не обратили на меня внимания.

Я не обиделся, просто я уже долго служу в армии и понимаю значение субординации, дисциплины и прочих неприятных моментов. Меня не гонят — это плюс. Я встал за спиной Яниса, несколько подальше от Василия Иосифовича. Старая солдатская мудрость не позволяла мне лезть к таким персонам без острой необходимости, а вот послушать умных людей было можно. Может хоть расскажут, как мы сюда попали.

Оказалось, что Янис рапортовал о нашем приключении, на фашистском аэродроме. Причем доклад изобиловал массой подробностей, в их числе он сообщил звания, должности и фамилии захваченных Серегой немецких пилотов. Александр Петрович изредка дополнял доклад Яниса какими-то, очень важными подробностями. Судя по тому, что Командир не обращался ко мне за комментариями, я понял, что я тут, как минимум лишний.

Постоял я еще пару минут, и пошел искать остальных.

Обошел все здание, но никого из экипажа не нашел. Решил, что хватит шляться, пусть сами меня ищут. Они в отличие от меня должны знать, что меня поместили в той каморке. Да и сквозняков там было поменьше.

Только вот решить было проще, чем войти в комнату. Дверь хлопала, впуская и выпуская каких-то военных, а зайти, было сложно, потому, как комнатушка оказалась переполнена. Даже посыльные старались задать вопросы с порога, потому как изнутри доносились звуки натуральной истерики. Судя по воплям, эту истеричку видеть мне не очень захотелось, но заглянуть пришлось. В тесной комнатушке поместились все наши пассажиры и остальной экипаж. Причем Варечка с незнакомым толстяком в белом халате, оказывала помощь какому-то неизвестному пострадавшему пилоту или танкисту в ребристом шлемофоне, уложенному, вместе с носилками на единственную кровать. Сергей с нашим механиком еще и ухитрялись в этой тесноте удерживать нашу Светочку. А когда я присмотрелся, то понял, что даже им это удается с трудом. Девочка билась изо всех сил и наш прапорщик знатно вспотел. Даже, невзирая на то, что на нем не было теплого полетного обмундирования.

Скользкие от пота руки подвели рукопашника, и истеричка умудрилась вырваться. После недолгого полета, она упала как раз между врачами, на носилки. На пол потекла тонкая струйка темной густой жидкости. Ни Варечка, ни второй медик долго не терялись. Светочка была мягко, но сноровисто отправлена в сторону ближайшего угла, а мужчина быстро стал распарывать гимнастерку на пострадавшем. Потом они стали вертеть тело на носилках, наверное, в поисках раны. Подошедший Серега провел двумя пальцами по лужице на носилках, понюхал, лизнул и сказал:

— Опять у него компот пролился...

Поднял отброшенный ремень с флягой и показал пальчик. Прямо сквозь обе стенки фляжки.

— Вот так вот, но зато не в него.

Я вот только одного не понимал. Почему они этого летчика здесь лечат, а не в госпиталь отправят, если все так плохо.

☻☻☻

Я уже совсем собрался найтись, но мне помешали. Сильный рывок выдернул меня из дверного проема и, повернувшись, я увидел невысокого военного в старой форме с тремя шпалами в петлицах. Пользуясь тем, что на мне был комбинезон без знаков различия, я принял вид лихой и придурковатый и приложил руку к шлемофону, отдавая воинскую честь.

Видимо поняв, что я могу молчать очень долго, военный представился первым:

— Полковник Дояр Сергей Алексеевич. Командир 121 скоростного бомбардировочного авиаполка. Погиб после падения самолета от огня зенитной артиллерии при бомбежке скопления немецких войск в районе станции Мга 27 июля 1941 года.

*Упоминания про полковника Дояра Сергея Алексеевича имеются в одной из книг про попаданцев, автора Артема Рыбакова. В РИ полковник погиб 27.06.1941 года над Слуцком.

Некоторое время я переваривал полученную информацию, но так ничего и не понял. Нет, это же уму непостижимо.

А полковник, улыбнувшись моему растерянному виду, уже сам спросил меня о том, где и когда я погиб.

☻☻☻

И вновь я не нашелся что ответить.

Настоящий полковник.

— Нет, я ему, вообще-то поверил. А как не поверить такому убедительному человеку, если я недавно видео смотрел про привидения? Американское, правда. Так и называется: 'Привидение'. А может быть и 'Призрак'. Там еще такой актер был, Патрик Сюзи или Свази. То, что фамилию актера не могу вспомнить это ведь не главное, главное, что если я 'их' вижу, то значит и сам не совсем жив, а это значит...

Я повернулся и прошел к кровати. Кому же еще могла оказывать помощь наша Варечка. Вспомнил удар в левую руку, когда протянул ее к тумблеру, чтобы отключить питание. Вот только тело на кровати еще дышало. И даже шевелилось. Хотя кисть была забинтована, а комбинезон напоминал кучу перепачканной ветоши. В смысле очень-очень много ленточек, тряпочек и тому подобных бинтиков с бантиками.

А сзади продолжала препираться с Михалычем Светочка. На его упрек в том, что я уже и так битый, а она раненого еще и лупцует, девочка ответила, что только она меня и имеет право бить, потому что уже давно любит.

Что-о-о!!!

Пролетевший сквозь меня метеор наклонился над телом и впился в губы.

А потом сразу произошло несколько вещей. Во-первых, у меня сильно заболела левая рука, а затем, лежавшее на кровати тело осветилось ярким светом изнутри, дернулось, и из него стал проявляться еще один силуэт мощного сорокалетнего мужика-'металлиста' в шлеме из металла желтого цвета и кожаном жилете с нашитыми металлическими пластинами. В самом конце проявления, когда я увидел на нем пояс, то с воплем; — Воришка, а ну-ка отдай мой кинжал! — накинулся на призрака.

Нет, ну это же надо было до такого додуматься, похитить тот ножичек, который я по честному 'захомячил' у той прекрасной амазонки в прикиде от кузнеца Вакулы. Тот самый 'свинорез', на который мне Михалыч сделал, такие замечательные кожаные ножны и ...