На одинокой дороге

Теперь новый обладатель шляпы задрал голову и таращился в темноту пытаясь понять, что это было? Думал недолго, сразу опустил голову и пошел дальше, видимо решив, что зацепил снасть.

Курти выждал минуту, напряг зрение, таращась вниз. Но даже его умение видеть в темноте не помогало. Луны не было, из освещения все те же два фонаря на носу и корме. Но и они освещали только ночь в ярде от себя. Тьма такая, что и кошка ничего бы не увидела. Курти не был уверен, что часовой или кто там внизу шлялся в "его" шляпе, далеко ушел, да и ушел ли? Может облокотился об мачту и стоит?

Курти оседлал грот-рею и упираясь в нее руками полез в другую сторону. Он уткнулся в бейфут, и только собрался через него перелезть, как услышал в тишине сдавленный, но настойчивый шепот:

— Стой!

Курти замер и оглянулся. Непонятно было, откуда это было сказано?

— Вот здесь нормально! — продолжил шепот. — Тут и сиди!

Курти опустил голову вниз — голос раздавался оттуда.

— Так не видно будет. Подожди, я сейчас найду...

Курти не шевелился, пялясь в темноту. Голос он не узнавал. Кто-то еще не попал в плен? Тоже где-то прятался?

— Сюда смотри!

Курти честно вытаращил глаза пытаясь разглядеть, что бы там ни было, но ничего не видел. Он наклонился пониже и уже собрался шепотом переспросить, когда внизу вспыхнул свет.

— Все! Нашел! — радостно продолжил голос.

Свет выхватил из темноты две фигуры. Пираты стояли под Курти и он видел их головы. Знакомую уже шляпу с пряжкой одного и платок, намотанный вокруг головы второго.

— А не увидят? — осторожно спросил "Платок".

— Не боись — успокоил "Шляпа", — за мачтой не видно, а фонарь у меня хитрый. Свет только в одном направлении видно.

— Хранг ненормальный! — с досадой продолжил "Платок" — пить можно, играть нет! Передеретесь, говорит. "До суши терпите!" — судя по интонации, "Платок" передразнивал. — Доставай карты!

— Достал уже, но ты еще раз скажи. Очень похоже!

Курти распластавшись на мачте ошеломленно смотрел на пиратов. Те деловито опустились на корточки.

— Раздавай.

"Шляпа" разметал по шесть карт, придавил одну колодой.

— Желуди козырь.

Ставки крупные и минут за десять игры "Платок" проиграл все за сегодня награбленное. Курти боялся пошевелиться, и молился, чтобы кто-нибудь из пиратов не поднял голову. Но они были увлечены игрой.

— Все? Играть больше не на что? — "Шляпа" поднимался.

— Стой! — "Платок" стал рыться в складках одежды — Вот!

— Что это?

— Дудка! Играем!

— Что за дудка? — "Шляпа" протянул руку...

— Э! Нет! В руки ее получишь, когда выиграешь!

— Не нужна она мне. Если тебе ставить нечего, это не значит, что я на любую дрянь поведусь.

— Чегой-то дрянь? — обиделся "Платок" — отличная вещь. Работа качественная.

— Да хоть гномы ее делали, мне она зачем? Если ставить нечего, то все. Игра закончена.

— Да ты послушай, как звучит, — "Платок" потянул свирель к губам. Больше он ничего сделать не успел, "Шляпа" зажал ему рот.

— Тихо, придурок! Услышат!

Он убрал руку.

— Хрен с тобой, давай играть, если по-другому не успокоишься.

Он стал тасовать карты. "Платок" довольно крякнул и уперся спиной в мачту:

— Тонкая работа. Поэтому ставка высокая будет.

— Нет.

— Что нет? Я еще не договорил.

— Ставка будет такая, какая я скажу. Ты вообще торговаться не можешь. Мне эта дуделка не нужна, а играю я с тобой только потому, что иначе ты не угомонишься. Ты все равно проиграешь.

— Это почему?! Шулерствуешь?! — вскинулся "Платок"

— Тихо, говорю! Проиграешь ты не потому, что я шулер, а потому что ты играть не умеешь. Но всегда в игру лезешь. Поэтому у тебя всегда в карманах пусто, а на голове платок вместо шляпы.

Выражения лица "Платка" Курти не видел, но судя по сопению, ответ ему не понравился.

— Раз я такой плохой игрок, то и ставка никакого значения не имеет?

— Почему никакого? Имеет. Иногда тебе везет, — говорил "Шляпа" спокойно, раздавая карты. — Кубки козырь.

— Давай на все! Сам сказал — ставка значения не имеет!

— Я такого не говорил. Я сказал — ты все равно проиграешь!

— Так, давай!

— А, черт с тобой, давай, — неожиданно быстро согласился "Шляпа".

— Вот так! Сейчас посмотрим, кто из нас играть не умеет.

— Давай еще проще — каждому по карте. У кого старше — тому все. Только не ори!

— Давай — в голосе "Платка" слышалась озадаченность, но отказывается от такого выгодного предложения он не стал.

— Ты где взял дудку эту? — спросил "Шляпа", тасуя колоду.

— У кока забрал.

— А, этот. Который новенький. Что ж ты "своего" грабанул? — усмехнулся "Шляпа".

— Он не свой. Терпила и фраер он, — раздавай!

— И то верно — согласился "Шляпа" и протянул колоду — тяни.

"Платок" поколебавшись, вытянул карту.

— Теперь я...

— Еще перемешай! — сказал "Платок".

— Хорошо — пожал плечами "Шляпа".

Он показательно тщательно перетасовал колоду и глядя в лицо "Платку" вытащил карту.

— А что за запах? — вдруг сморщился он.

— Запах? Не чувствую.

— Ну как? Будто блеванул кто.

Курти и без того, как приросший к рее, вжался в дерево. Пахло от него, и сделать с этим было ничего нельзя.

— Да. Есть душок. Может, подошел кто? — "Платок" насторожено привстал и оглянулся.

Его голова находилась менее, чем в пяти футах от Курти. "Платок" повернул голову к корме. Курти, скосив взгляд, заметил, как "Шляпа" быстрым, почти неуловимым движением провел пальцами по колоде.

— Да черт с ним. На этом корабле везде воняет.

— Нет, подожди. — "Платок" продолжал осторожно крутить головой. — Сейчас нас засекут, потом Хрангу кто-нибудь стукнет.

— Не стукнет. Среди наших таких нет.

— Подожди, я взгля...

Корабль качнуло. Курти вцепившийся в рею, почти не сдвинулся, пираты зачертыхались.

— Играем.

Курти накрыл очередной приступ тошноты. Рвотные спазмы сдерживать было невозможно. Желудок был давно пуст и Курти лишь икнул.

"Платок" только севший на корточки, вскочил обратно.

— Ты это слышал?

— Да, — "Шляпа" тоже поднялся. — Только я не понял, что именно слышал, — он осторожно позвал в темноту:

— Кто здесь?

Курти, разумеется, не откликнулся, испуганно таращился на них, боясь, что кто-нибудь поднимет голову.

— Говорят, на этом корабле...

Что-то шлепнуло Курти по носу. Паренек вскинулся и тут же вжался в мачту обратно. Чайка, севшая перед его лицом, сама не ожидала кого-то увидеть и всполошено отскочив дальше недовольно крикнула.

— Так это чайка — донеслось снизу — я же говорил, что-то слышал.

— Значит земля рядом, — что проходим?

— Арнери. По штирборту. Красивый, говорят город. Правда, сам ни разу не был.

— Быстро идем. Вот это ветер... Листья козырь...

— Без мастей — произнес "Платок", — по старшинству.

Курти сверху видел, что в руках у него дама и возбуждение "Платок" сдерживал с трудом.

"Шляпа" пристально смотрел на него, потом пожал плечами:

— Хорошо.

Туза в его руке Курти тоже хорошо видел. Ох, не зря он по колоде пальцами провел.

— Вскрываемся! — "Платок" не договорив шлепнул дамой о палубу.

"Шляпа", кивнув, накрыл даму тузом.

— Не фартит, — продолжая кивать, вздохнул он. Ничего, так бывает. С девками, должно повезти.

"Платок" опять засопел. Тяжело.

— Не может быть.

— Я что могу поделать? Фарт. Ты это... не переживай. Знаешь... оставь себе эту дудку.

— А я говорю, не может быть.

— И почему не может? — скучно переспросил "Шляпа".

— Не может, говорю, быть.

— Ох, тебя заклинило. Все, пойдем, пока не застукали нас.

— А я говорю, не может быть — в который раз возмущенно повторил "Платок". Он вскочил и почти прокричал эту фразу.

— Тихо, тихо — успокаивающе зашептал "Шляпа", не пались.

— А ну покажи рукава!

"Шляпа" вздохнул:

— Даже если бы там что-то было, то сейчас-то уже нет. Сам подумай. Игра закончилась.

— То есть все-таки было!

— Да не ори ты. Не было там ничего. Ты спросил, я ответил.

— Разводной! Ерша гонишь!!

"Шляпа" встал, придвинулся лицом к лицу к "Платку" и громким шепотом прочеканил:

— Метлу привяжи. Иначе ответишь. Ты чего на рога лезешь? Ты меня на разводе поймал? Да ни хрена! Ты игру принял, остальное твои проблемы.

— Ты на меня наехать решил? Лоха нашел?!

— Да не ори! Запалимся!

— Да мне плевать!

— А мне нет. Лови!

— Чего?

"Шляпа" бросил в лицо "Платку" карту, а когда тот поднял руки, придвинулся к нему и неуловимо дернул кистью.

— Писало лови.

"Платок" охнул и опустился на палубу. "Шляпа" отпрыгнул него и осмотрел свою одежду. Затем поднял голову и процедил:

— Лох ты. Судьба у тебя. Говорю же — не фартит. Писало, как и дудку эту, себе оставь.

Он со спины подошел к обмякшему "Платку" ухватил его и семеня ногами потащил к борту. Несмотря на шум ветра и скрип мачт, всплеск, Курти услышал.

"Платок" вернулся, подобрал разбросанные карты, в несколько движений пальцами пересчитал и усмехнулся:

— Прав Сундук оказался. Передрались. Вот нельзя на нас положиться. Ненадежный мы народ, пираты.

Сунув за пазуху колоду, ушел в сторону кормы.

Курти и так не хотелось спускаться вниз, а после того, что увидел, желания не прибавилось. Но, что в гнезде, что на мачте оставаться было нельзя. Выждав немного, он спрыгнул на палубу и ухватился за мачту, с которой спустился. Как же его тошнит!

Куда теперь идти? Безопасных мест нет. Не на палубе же оставаться. Скоро рассветет. Пару секунд беспокойно помявшись на месте Курти решил спрятаться в трюме. Он сделал шаг и почувствовал, как на что-то наступил.

Та самая дудка, ставшая невольной виновницей ссоры пиратов. Курти хотел ее пнуть, но представил, как загремит по палубе полая деревяшка, сунул себе за пояс.

Он не прошел и десяти ярдов, как чуть не наступил на спящего на палубе пирата. Он бы и наступил, но замер, когда под ногой раздался храп.

Курти присмотрелся. Еще прошлой ночью он сам спал на этом месте. Теперь там дрых бородатый детина, а из его открытого рта свешивалась слюна. Овчина откинута, но бородача это не смущало. Холода он не испытывал и продолжал жизнерадостно храпеть. Курти наклонился, вытащил у него из-за пояса нож и сориентировавшись, осторожно пошел в сторону трюма.

В короткий срок потеплело. Вчера под утро было гораздо холоднее.

С этой мыслью он нырнул в трюм.

Верхнюю палубу он прошел беспрепятственно, но, когда вступил на среднюю батарейную, его окликнули.

— Мелкий, это ты?

Курти замер. Потом стараясь не паниковать, продолжил спуск.

— Ты чего молчишь?

Курти спустился на нижнюю палубу, остановился и задрал голову вверх. Кто-то из пиратов подошел к трапу. К трюмному запаху кожи и вина прибавился сильный дух рома.

— Мелкий? — голос был чуть удивленный.

— Ты с кем там разговариваешь? — еще один голос донесся со стороны оружейной.

— Да вроде видел кого-то... кажется Мелкого.

— Я разливаю, — ты идешь?

— Иду.

Курти опустил голову и двинулся по коридору трюма.

Почувствовал под ногами воду. Ее никто не выкачивал. Галереи, где стояли помпы, пустые. Воды пока мало, но еще неделя плавания и у пиратов начнутся проблемы. Раз не беспокоятся, значит идти им недалеко или плевать.

Из-за многочисленных выгородок, сложенного груза, частей такелажа и завернутых в рогожу кулей со всевозможной утварью, коридор был упорядоченно извилистым. Дальше протянутой руки Курти ничего не видел. Он двинулся к крюйт-камере. Перед ней хранились тюки с мехами. В них Курти и собирался залезть поглубже. И тепло и не заметят.

Глаза привыкли к темноте. Курти вышел на не загроможденное пространство и остановился как вкопанный.

Посредине коридора кто-то стоял.

Стоял странно — силуэт неестественно изогнут. Напряженно вытянутая очень высокая фигура.

Курти вспомнил, кого он вчера видел на этом месте и попятился назад. Потом остановился — силуэт не был похож на Жерардо. Призрак худой, а фигура в проеме трюма толстая.

Любопытство взяло вверх, Курти сделал несколько осторожных шагов вперед.

Перед ним стоял кок.

Стоял — не совсем точное слово. Его горло охватывала петля, уходящая в подволок, а сам кок странно пошатывался. Не как повешенный — нет. Он как будто мелко дрожал. И по-прежнему, был очень высоким.

Курти опустил голову. Кок стоял на доске. Доска лежала на перевернутом на бок котле. Кок со связанными за спиной руками балансировал, потому что если упадет, то станет висельником.

Вычурную странность картины завершала длинная палка, которая будто торчала из спины кока и уходила в сторону правого борта.

Кок, продолжая дрожать, скосил глаза на мальчика.

Курти обошел подвешенного, пытаясь разглядеть, что торчит у того из спины.

Его схватили за плечо.

Курти подпрыгнул, шарахнулся в сторону и чуть не заорал.

Из клети кладовой торчала рука. Пухлая, как и лицо Лукаса, прижатое к решетке.

— Курти? Живой? Я еще подумал — он наверху в гнезде, наверное, жив остался. Хорошо. Я боялся, что тебя убили... — Лукас тяжело дышал и говорил бессвязно. — А я слышу, ходит кто-то...

— Это пацан? — послышалось откуда-то сзади Лукаса, — вот везучий карась!

Курти узнал голос боцмана. Потом заговорил кто-то еще. Поднялся приглушенный гомон и Курти оглянулся в сторону трапа. Ему представилось, что их сейчас услышат.

Кладовая была забита пленными моряками.

Курти перевел взгляд обратно на кока.

— Это капитан этих ублюдков так Луца наказал. Говорит, приготовь что-нибудь. Ты же повар. Луц приготовил. Этот Сундук, якорь ему в глотку, попробовал, стал плеваться и сюда Луца в таком виде определил. Говорит, на большее ты с котлом не способен.

Курти еще не пришедший в себя от испуга, слушал, затем вновь перевел взгляд за спину коку, которого, как выясняется, звали Луцем.

— А это швабра твоя. Я ему в спину упер, чтоб не упал. Подобрал, она у решетки валялась.

Второй рукой он действительно держал ту самую черту, которая тянулась из-за спины кока.

— А капитан? — спросил Курти.

Лукас сразу понял, о чем речь.

— Да вот и мне говорят — отпусти, а я не могу — жалко. Луц ведь не со зла даже, а со страху — по глупости. Да и не он же убил капитана! Не Луц. Дурак наш Луц, но не подонок.

— Я бы так не сказал — тихо произнес Курти.

Он внимательно осмотрел замок на кладовой, затем повернулся, подтащил к котлу, на котором балансировал Луц трехшкивный блок, валявшийся среди частей такелажа. Встал на блок и оказавшись лицом к лицу с коком, вытащил нож, который забрал у спящего пирата.

Луц и без того дышавший через раз, замер.

— Эй, парень, ты чего задумал — обеспокоился Лукас.

Курти глядя в глаза Луцу поднял нож.

— Господин квартирмейстер, держите швабру покрепче, сейчас господин кок на пол долбанется.

— Эй, парень...

— Чего там у вас? — опять боцман.

Курти перерезал веревку. Луц обмяк, швабра, не выдерживая его веса задрожала. Курти спрыгнул с блока, помогать он не собирался.