Последний хранитель

-Спасибо вам граф, -погружая лицо в букетик и вдыхая аромат весны, проговорила она— это так приятно. Я делал массаж, а она сидела и периодически вдыхала запах подснежников, при этом загадочно улыбаясь, каким-то своим мыслям. А утром снова в путь.

Так передвигались мы еще три дня, выбившись из графика, уже больше чем на сутки. Любой план, претерпевает изменения, столкнувшись с действительностью. Наконец мы прошли лес и вышли на равнину, за время движения по лесу, все сильно устали. Двигались то в основном пеши, весна уже хозяйничала и в этих северных землях, снег подтаял, и под ним стояла днем вода. Обувь у всех промокла и стала не подъемной. Решили немного отдохнуть и привести себя в порядок. Конечно будем откровенны, сдерживали нас девушки. Не ко времени у принцессы начались ДНИ, и ее просто скручивало от боли и шатало от усталости. Не выходя из леса, разбили лагерь, и принялись сушиться, ремонтировать одежду и снаряжение.

Через сутки, немного придя в себя, отправились дальше. На равнине уже во многих местах появились проплешины сошедшего и растаявшего снега, ночью степь подмораживало а днем из под копыт, брызгала жидкая грязь. Вперед и только вперед, казалось даже кони шли веселей, впервые за эти дни вышло солнце, и уже по настоящему, чувствовалась весна. Казалось, ни чего не может омрачить настроения, как вдруг из-за холма появились всадники, и уже не вооруженным взглядом было видно, что это враг.

Наш отряд перешел в галоп, пытаясь уйти от преследования, но у преследователей кони были свежие, а наши вымотанные переходом, и было видно, что те нас постепенно догоняют. Но мы все-таки, надеялись оторваться и уйти, правда это пока не удавалось и преследователи неуклонно к нам приближались.

Даже мой Хитрец стал сдавать, да и вес он тащил поболее, чем остальные, все таки я был повыше, и крупнее любого из воинов. Иногда он возмущенно храпел или выражал недовольство коротким ржанием, словно говорил: " хозяин ну что ты издеваешься, видишь же, что я устал".

Впереди должен был быть небольшой лес, правда он вел не туда куда нужно было нам ,но как временное убежище годился. Вот под каким то воином упал первый конь, воин правда не растерялся в одно движение срезал с коня сидор и ухватившись за стремя кого то из отряда большими скачками понесся вперед. Следующим упал конь под служанкой принцессы, конечно она не имела такой ловкости как предыдущий всадник, и упала вместе с конем, при этом тот наверное попал в какую то промоину или яму что упал и даже перевернулся.

-Дана ,Дана,— закричала принцесса, и попыталась остановиться, хорошо что я был рядом одного взгляда на служанку было достаточно что бы понять что она мертва — при падении свернула шею. Я ударил коня принцессы кинжалом, при этом еще и кольнул его им. Тот из последних сил рванул так, что принцессу откинуло на заднюю луку седла. Больше потерь у нас не было, и мы благополучно ворвались в лес, даже услышали разочарованные вопли преследователей. Отъехав от опушки метров сто, соскочили с коней и принялись их водить, не давая им стоять и хватать снег. Принцесса плакала, я не стал ее успокаивать, пусть выплачется, просто взял ее коня и стал выводить вместе со своим.

Постепенно все успокоилось, привязали коней и стали разбивать лагерь. Очищали место лагеря от снега, рубили лапник и разводили костер. После того как поели, стали совещаться, что делать и как быть дальше. Долго спорили, перебирали варианты, и приняли единственно верное решение, как мне кажется. Завтра если тонгирцы не уйдут, то сержант и остальные воины свяжут их боем, вернее затеют с ними перестрелку, а я с Альва-Мари удалившись где-то километра на два от лагеря, продолжу путь в другом месте.

-Почему тонгирцы боятся войти в лес,— задал я давно интересующий меня вопрос. Все удивленно уставились на меня.

-Интересно из какого вы сеньор граф захолустья, что этого не знаете,— проговорил сержант улыбаясь.

-Это было очень давно, лет двести назад,— начала объяснять принцесса. Один из биев, или ханов одного из племен устраивал той и охоту ,по случаю совершеннолетия, младшего сына. Прибыло много солидных гостей из других племен, было выпито много бузы. И когда устроили охоту, что бы младший сын блеснул своим мастерством, все уже были пьяными. Во время охоты в лесу им встретилась молодая и красивая дриада, подданная богини Хаанны. Очень она запала в душу младшему сыну, он стал склонять ее к любви, но та ни хотела иметь дел с пьяным парнем. Но гости подзуживали, и парень что бы не ударить в грязь лицом, попытался склонить ее к любви силой. Но в завязавшейся потасовке, дриада сильно расцарапала лицо парню и вырвавшись бросилась бежать. Догнать ее не было ни какой возможности, так как лес цеплял корнями деревьев за ноги и всячески мешал, да и пьяны были все прилично. Тогда один из воинов, что бы угодить сыну хана, выстрелил из лука и убил дриаду. Все продолжили веселится, не смотря на то что совсем рядом умирала девушка. Вдруг перед ними появилась богиня лесов и зверей Хаанна, она была в бешенстве и прокляла род этого хана, а всем остальным запретила заходить в леса и в рощи, где более ста деревьев, на пять веков, а нарушившие ее запрет тут же будут умирать. С тех пор этот народ и боится леса....Принцесса закончила говорить и у костра, возле которого все сидели, опустилась тишина.

Вскоре все, подготовив лежанки и поставив палатку для принцессы и выставим пост, принялись пить травяной сбор. А я с сержантом, отбирали вещи, которые могут нам с Альва-Мари пригодится в пути. Что бы рано утром еще по темноте мы смогли уйти от преследования тонгирцев, и продолжить путь уже сами.

И все таки тонгирцы пустили конные разъезды, мы с таким столкнулись, только вынырнув из леса, нам все же повезло тем что их было всего пять конников. Двоих я застрелил из арбалета, а троих просто зарубил, при этом сделал я все быстро. Принцесса даже испугаться не успела.

А дальше, мы с ней нахлестывая коней, уходили в сторону темнеющих впереди гор. Впереди у нас еще четверо суток, прежде чем мы доберемся до цели, если конечно ни чего не помешает. Целый день мы гнали и гнали коней вперед, пока были силы у коней и принцессы. Остановиться решили, когда по моим прикидкам ушли километров на тридцать, от последнего нашего лагеря. Место выбрали, в небольшой роще, места здесь были настолько дикие и необжитые, полные дичи, что она нас абсолютно не боялась. Я без труда подстрелили небольшую молоденькую лань. И у нас сегодня будет прекрасный ужин. Коней пустили пастись, я поставил палатку в зарослях кустов, что бы меньше была заметна. Быстро разделал лань, после чего развел костер и принялся жарить мясо. Потянуло ароматным дымком, и слюна собиралась во рту сама собой. Когда мясо было готово, мы оба принялись рвать его зубами, в прикуску с уже твердыми лепешками. Конечно это не домашняя живность, а дичь, и мясо даже у молодых особей, более жесткое и твердое, но разве может это быть помехой, двоим молодым и голодным людям.

Наелись, потяжелели, стали закрываться глаза. Но у меня еще было много работы, а вот принцессе я посоветовал полежать, она согласно покивала головой и юркнула в палатку. Я же решил дожарить мясо , и заварить травяного сбора, сейчас попить, и в дорогу.

Утром встали до рассвета и снова дорога, день был пасмурный, дул холодный пронизывающий ветер с морозом, и казалось, что вернулась зима. Вечером разогрели мясо на костре и завалились спать, накрывшись палаткой.

Глава двадцатая

В предгорьях мы попали под дождь, дождь при минус трех с сильным ветром, все вокруг быстро покрылось ледяным панцирем. Через час наши одежды тоже покрылись коркой льда, которая периодически от движения обсыпалась, и тут же появлялся снова. При этом еще сильно промокли, я видел что Альва-Мари совсем лишилась сил, я забрал у нее рюкзак и почти тащил ее на себе.

-Потерпи, сейчас найдем какую-нибудь щель, и остановимся передохнуть,— шептал я ей а сам обшаривал глазами окружающие нас каменные стены.

-Хорошо я потерплю, просто что— то ноги плохо слушаются, и голова кружится,— отвечала она мне, жалобно и беспомощно улыбаясь.

-Хоть бы не заболела,— думал я, при этом понимая, что надо пару дней передохнуть и набраться сил впереди еще один пост, который придется проходить с боем. Потому что обойти его, нет ни какой возможности, там всего лишь одна тропа на которой он и расположился.

Наконец я заметил расщелину и направился к ней, последние метров сто я просто поднял и нес жрицу, хотя у самого уже предательски подрагивали ноги. К счастью это оказалась довольно просторная пещера с небольшим входом, в которую пришлось забираться на коленях, такой низкий был вход. Внутри пещеры было даже кострище, выложенное из камня, а в углу приличная куча сена, пещера было обжита, скорей всего тут останавливались охотники на горных львов и козлов.

Затащив Альва-Мари в пещеру, я достал из своего рюкзака теплый свитер и теплые носки, достал из кожаных мешочков и бросил на пол пещеры войлочные коврики, потом положил сверху свой кожаный плащ с подстежкой из лисьего меха.

— Ты пока переоденься в сухое, а я опущусь за дровами, нам придется тут на денек задержатся. Переоденешься, завернись в мой плащ и полежи, отдохни, не бойся, я скоро вернусь. Дождь прекратился, по этому оставшись в одном камзоле, начал спускаться вниз, там я видел упавшее дерево, с которого можно было набрать дров на костер. Нам надо было согреться и обсушится, иначе заболеем.

До дерева было метров пятьсот, к нему я добрался довольно быстро. По всей вероятности, лежало оно тут довольно давно так как было почти сухим, ну как может быть сухим дерево, при льющимся на него ледяном дожде. Оно оказалось не очень то и тяжелым, по этому подхватив его у комеля, я потащил его наверх к пещере. Метров через сто пятьдесят, понял что я переоценил свои силы, и с каждым метром тащить его становилось все тяжелее и тяжелей, но бросать тоже было жалко. Вот же что жадность с человеком делает, немного передохнув, снова потащил свою ношу, в конце уже шел на одной силе воли.

У входа в пещеру долго пытался отдышаться, и тихо матерился, на русском. Потом стал ломать ветки и забрасывать в пещеру, наломав, залез и разжег костер. Альва -Мари лежала укрывшись с головой я приподнял полу плаща и увидел что она лежит с закрытыми глазами и ее бьет крупная дрожь. На ней все так же были мокрые штаны, колет , дублет. Попробовал ее лоб, он был горячим, плохо дело подумал я и принялся снимать с нею, мокрую и вогкую одежду. Она слабо сопротивлялась.

-Барон не надо, оставьте, что вы делаете,— потом она заплакала. Я же, не слушая просьбы, раздел ее полностью, оставив только нижнюю рубашку. Но немного подумав, снял и ее, из под рубашки выглянула великолепная грудь с розовыми сосками. А чуть ниже на кожаном шнурке висел артефакт, эта самая " Утренняя звезда", я стараясь не смотреть на грудь, одел на жрицу свою чистую и сухую рубашку, потом натянул свитер и принялся снимать сапоги и штаны. Девушка, мне показалось, была в обмороке, по этому я воспользовался моментом и снял нее все, оставив только панталоны. Затем развязал мешок сержанта, который он собирал нам в дорогу, и найдя там нижние белье, те же кальсоны только из плотного материала, одел на девушку. Они конечно были на нее большие, ну да ничего высохнет ее одежда, переоденет, в самом конце, одел на нее сухие носки.

После чего принялся рыться в рюкзаке, аптечка было практически пуста, несколько таблеток аспирина, пару парацетамола, три шприц-тюбика с амоксицилином, вот и все. Дал ей выпить таблетку парацентамола и уколол ей антибиотик, она вскрикнула от неожиданности и я стал ее успокаивать.

Подкинул в костер дров , вылез из пещеры и принялся набивать котелок льдом и снегом, который пошел к этому времени. Пристроив котелок на костер, и когда вода в нем закипела, осторожно перелил воду в другой котелок. Проделав все манипуляции с переливом воды, открыл предпоследнюю банку тушенки еще с прошлой жизни, а так же последнюю пачку "мивины" заварил суп. Подождав пока он немного остынет, достал последнюю черствую лепешку и принялся кормить Альва -Мари.

-Маша надо кушать даже через силу,— говорил я ей — когда она принялась отнекиваться. Температура у нее спала, и я все-таки настоял, она взяла ложку и принялась есть. Ела без аппетита, но ела, я же достав бутылку со своим самогоном, налил в кружку грамм сто пятьдесят и выпил все одним махом. Спиртное обожгло пищевод и даже выжало у меня слезы, не зря я его два раза перегонял, берег раны промывать, но и для профилактики простуды тоже пригодилось.

-Спасибо я наелась,— отрываясь от котелка, и передавая мне ложку ,сказала девушка. Почему ты меня назвал другим именем,— вдруг поинтересовалась она. Я от неожиданности поперхнулся супом и прокашлявшись сказал не то что хотел.

-Там где я раньше жил, у женщин есть такое имя, Мария, а ласково их называют Машей или Машенькой.

-Хорошо ты поешь, и все мне расскажешь,— улыбнулась она. Поев, я накрыл остаток варева вторым котелком, снова подкинул костер и принялся затаскивать дерево , при этом оставив его частично на входе в пещеру. Рассудив, что ветви торчащие в разные стороны, не дадут проникнуть в пещеру хищникам.

Развесил мокрые одежды вблизи костра, на воткнутые в расщелины и трещины в стенах пещеры ветки, и тоже стал укладываться спать.

— Барон, ложитесь рядом, так будет теплей под одним плащом,— проговорила Альва-Мари, и даже в сумраке пещеры, было видно, как она покраснела. Я пододвинул свой войлочный коврик и прилег, накинув на себя край своего же плаща. На степах пещеры плясали причудливые тени создаваемые всполохами костра. Я лежал думая о том что еще предстоит впереди, а предстояло совсем не много, только и того что прорубиться обманув смерть, через последний пост и бросить "Утреннею звезду" в жерло старого вулкана, в котором и был пробой между мирами, закрыв его.

Не заметно уснул, правда пару раз просыпался, подкидывал костер и снова ложился. Среди ночи Альва-Мари вдруг всхлипнула, я осторожно прижал ее к себе.

-Спи,спи солнышко, все будет хорошо,— прошептал я, и она затихла, а потом обхватила меня рукой и прижалась всем телом.

Утром, пробудившись, тихонько выбрался из объятий девушки, набрал в котелок снега и растопив его умылся сам, затем опять набрав снега нагрел воды и когда проснулась Альва -Мари полил ей, помогая умыться. Одежда высохла, но я не стал предлагать ей переодеться, пусть уже побудет в этой, а сухую оденет, когда пойдем.

С горем пополам заставил ее съесть несколько ложек похлебки, остаток доел сам.

Девушка была бледная, и лишь на щеках светился нездоровый румянец. Я заставил выпить ее таблетку парацетамола, и опять сделал ей уколол , антибиотика. Но перед этим долго спорили, но я все-таки настоял, и сделал ей укол в попу, как и положено. На некоторое время она наверное забыла даже что болеет, с нее прям искры летели, от негодования. Даже уже после укола еще "шипела" на меня, но через некоторое время успокоилась, и заснула.

Я принялся чистить свой пистолет, скрывать уже было нечего, и придется использовать его на все сто. После пистолета, протер и осмотрел все патроны, затем точил оселком мечи и кинжал с ножом. Вроде бы все, я еще раз осмотрел оружие, после чего долго сидел и смотрел на спящую девушку. Вот было что-то такое в ее лице, что очень привлекало, и я постоянно ловил себя на том, что опять и опять смотрю на нее. Во сне она расслабилась, лицо приобрело какое то детское и такое беззащитное выражение, что стало еще миловидней. Последние несколько дней, мы с ней стали нормально общаться, она уже не отворачивалась от меня, и не делала вид что меня как бы не существует. Я сидел и просто любовался ею, при этом обдумывая как добраться до жерла вулкана. Я хорошо расспросил проводника , и он сказал что тропа одна и других нет, на этой тропе находится и последний пост и идти до него еще день.