Наладить конструктивный диалог удалось далеко не сразу. Конечно, изображенные на картинах волшебники и ведьмы были обязаны подчиняться действующему директору и никак не могли ослушаться его прямого приказа. Более того, подавляющее большинство из них искренне переживало за благополучие школы, и с радостью было готово помочь. Вот только смысл понятия 'благополучие школы' для каждого из них был свой. И некоторые из этих смыслов вступали друг с другом в острое противоречие.
Любой, даже самый невинный, вопрос мог стать причиной яростного спора между обитателями картин, отстаивающими свою точку зрения. Нарисованные люди приводили аргументы, сначала логические, затем — эмоциональные. Громкость спора все время росла. Доходило даже до судорожных попыток схватиться за палочки и посетить портретную раму оппонента.
В свободное от дискуссий время бывшие директора любили пускаться в пространные рассуждения 'вот в наше время...', затягивающиеся очень надолго. Во время подобных речей даже те из них, кто буквально только что изо всех сил пытались перекричать друг друга, проявляли полное единодушие, сходясь во мнении, что 'нынче уже не то, совсем не то'.
В конце концов, Помоне это надоело. Отбросив почтение и уважение к нарисованным людям, она представила себя на уроке перед кучкой распоясавшихся учеников и начала восстанавливать порядок.
'Ну что ж, не так уж они и отличаются от моих ребятишек', — удовлетворенно подумала мадам директор, глядя на почтенных старцев, тихо и смирно сидящих в своих портретах, преданно ожидая ее распоряжений. Теперь можно было, наконец, заняться делом.
Итоговая картина получилась весьма и весьма интересной и, по-своему, неожиданной.
То, что Хогвартс обладал определенной независимостью, было фактом общеизвестным.
За время существования школы, в Британии происходило всякое. Постоянно велась закулисная борьба между уважаемыми семействами. Происходили мятежи и восстания, нежно любимые профессором Биннсом. Случались войны с внешними врагами. Сменялась власть. Словом, обычная жизнь обычного государства.
Но как ни кипела бы, и как ни бурлила бы жизнь во внешнем мире, Хогвартс всегда был неизменным и постоянным островком спокойствия. Островком, без особых проблем преодолевшим путь сквозь века, сквозь самые черные даты в истории. Даже во времена самых кровопролитных междоусобиц, даже самые активно участвующие в них семьи все так же исправно отправляли на учебу своих чад. Испокон веков имелась негласная традиция — не трогать Хогвартс, что бы ни случилось. И как всякая негласная традиция, исполнялась она неукоснительно. Немногочисленные нарушители карались очень жестоко.
О причинах и истоках подобного положения дел жители Британии не задумывались, относясь к нему как к самому собой разумеющемуся. Помона Спраут, опять-таки, исключением здесь не являлась.
Теперь же многое становилось понятным. Еще сами основатели добивались полной независимости своей школы и полной неподотчетности ее руководства перед кем бы то ни было. Они прекрасно понимали, что в этом, и только в этом случае смогут достичь своей цели — создать школу, единую для всех. Ведь иначе, если бы Хогвартс находился под чьей-либо юрисдикцией, то многие, очень многие семьи отказались бы направлять своих детей туда, где заправляют их потенциальные враги и конкуренты.
Традиция 'не трогать Хогвартс' была не просто традицией. Автономия школы была твердо закреплена юридически множеством договоров и соглашений.
Впрочем, известное выражение о власти и о том, какое влияние она оказывает на того, кто ею обладает, возникло отнюдь не на пустом месте. Среди руководителей школы нет-нет, но порой попадались и такие, кто был вовсе не прочь позлоупотреблять своими полномочиями. И после одного особенно громкого и некрасивого скандала, в который оказались вовлечены тогдашний директор и наследницы ряда влиятельных семейств, был сформирован надзорный комитет, дошедший до сегодняшних дней как попечительский совет. Тогда его главной и единственной задачей было недопущение повторения подобных ситуаций. Для этого комитет мог отстранить от должности зарвавшегося директора единогласным решением после тайного голосования. Также, имелась возможность наложить вето на его решение при выборе преемника. Больше повлиять на жизнь Хогвартса комитет не мог никак.
Положение изменилось после правления подконтрольного совету директора, получившего свой пост в результате неудачной аферы Финеаса Блэка. За что ему все прочие директора 'благодарны' были безмерно. Конечно, ставленник совета не смог слишком сильно разгуляться в рамках соглашений, заключенных еще во времена основателей, но попечители тогда закрепили за собой право вмешиваться в дела школы по целому ряду причин и поводов.
Однако, и в нынешний день, даже с учетом всех оговорок, на территории Хогвартса его директор являлся, фактически, министром магии, председателем Визенгамота и главой авроров в одном лице. До тех пор, пока он не давал попечительскому совету формального повода для вмешательства, его власть была абсолютной. Что бы там министерство магии о себе не мнило, но его указы и распоряжения выполнялись в школе тогда и только тогда, когда позволял директор.
Впрочем, как догадывалась Помона, чрезмерно обольщаться все же не стоило. Благодаря Блэку, демонстративно игнорирующему 'ласковые' взгляды остальных портретов, сейчас любой желающий надавить на директора мог попытать счастья в данном начинании, действуя через попечительский совет. И если в случае с Альбусом подобные планы могли рухнуть еще на стадии осознания, против кого они направлены, то вот Помону Спраут вполне могут счесть гораздо более легкой целью.
Но даже это не могло серьезно затушить энтузиазм, не на шутку разгоревшийся после осознания открывшихся возможностей. Как и у всякого работника любого, хоть сколь-нибудь крупного, учреждения, у Помоны имелись свое мнение о том, что и как нужно изменить и улучшить в его работе. Конечно, у нее и до этого имелась определенная власть над целым факультетом, где она по мере сил воплощала свои взгляды. Но только в пределах своего собственного факультета. Хоть как-то повлиять на то, что хоть чуть-чуть задевало другие три четверти школы, она не могла. Хоть Помона и не была согласна с определенными решениями Альбуса, лезть в чужой сад она не пыталась.
Но теперь ей было дозволено гораздо больше. Впрочем, прежде чем начинать что-либо менять, следовало разобраться, почему это не было сделано до нее. Быть может, то, что она считала неправильным, имеет под собой причины, о которых ей было попросту неизвестно?
* * *
Сон все никак не шел. Посещение Отдела Тайн оставило после себя слишком много впечатлений, чтобы после этого можно было так просто заснуть. Даже если не считать продемонстрированных им диковинок, хранящихся в недрах отдела, поразмыслить было над чем.
С одной стороны, ничего страшного делать с ними не стали. Написали очередное эссе да помахали палочками — вот и все исследования. Наоборот, проверка палочек детям очень даже понравилась, позволив узнать немало интересного о том, о чем они раньше как-то даже не задумывались.
Но, с другой стороны, что-то подсказывало, что это только начало. Имелось подозрение, что на них просто-напросто пытались произвести хорошее впечатление. И что подобно покойному Дамблдору, Отдел Тайн имеет какие-то свои планы, посвящать в которые никого не собирается.
Два года учебы в Хогвартсе, каждый из которых окончился дракой со смертельным исходом для некоторых участников, как-то не очень способствовали доверию к людям.
'Знаешь, Гарри, если бы нас не заставили заплатить за палочки — то все это действительно было бы слишком хорошо... подозрительно хорошо'.
Волшебные палочки из кости и сердечной жилы убитого ими василиска было решено оставить себе. Они ведь и так планировали приобрести дополнительные палочки. К тому же, компенсация затрат Отдела Тайн не оказалась такой уж неподъемной, как можно было предположить. Грэй напомнил, что они, вообще-то, получили в свою собственность одну седьмую долю того, что удалось 'собрать' с туши гигантской змеи. В том числе седьмую часть костей, сердца и некоторых других материалов, использованных для изготовления палочек. И Отдел Тайн был готов взять свою плату соответствующим количеством этих самых материалов.
'Кстати, — вспомнил вдруг Гарри, — как так получилось, что мы не купили себе новые палочки, когда у нас была такая возможность? Мы ведь хотели это сделать уже давно'.
'Вообще-то, все те каникулы мы, так сказать, рассуждали не очень здраво, — заметила Гермиона, — Многие наши поступки были тогда... своеобразными'.
Действительно, в тот раз они еще не успели настолько привыкнуть к изменениям.
'Гарри, вернемся к Отделу Тайн. Ты обратил внимание, как именно Грэй отвечал на некоторые вопросы?'
'Ммм... Что ты хочешь сказать?' — Гарри не сумел разобраться в дошедших до него мыслях.
'Ну, например, он так и не ответил до конца, чем именно они там занимаются. Еще он любит использовать фразы вроде 'если кратко', 'не вдаваясь в подробности' и так далее'.
Гарри призадумался.
'Мне показалось, что Грэй просто не любит неточностей, но при этом не хочет тратить лишнее время, объясняя все детально', — наконец ответил он.
'Может быть. А может быть, он чего-то не договаривает', — выразила свое мнение Гермиона.
'Ну, — немного поразмыслил Гарри, — мы ведь тоже сказали далеко не все. И даже не собираемся. В общем, не доверяем мы и не доверяют нам. Все честно'.
* * *
Оставшиеся от учебного года дни проходили без происшествий. Хотя назвать это время 'учебным' годом можно было лишь с большой натяжкой. По крайне мере, для Гарри и Гермионы. Уроков у них не было, как не было и домашних заданий. В том числе и тех, что должны были быть заданы на лето. Причина, из-за которой учеба для большей части школы закончилась преждевременно, как-то не сильно способствовала мыслям о столь приземленных вещах, и учителя попросту забыли об этой необходимой части летних каникул. Впрочем, радости от этого отправленные по домам ученики не испытали. Попросту потому, что их мысли тоже были пока очень далеко от каких бы то ни было радостей, в том числе и от тех, что были связаны с учебным процессом. Или, скорее, с отсутствием такового.
В школе было непривычно тихо. Трапезы в Большом Зале проходили без обычного шума и громких разговоров. Помона Спраут, в знак памяти покойного директора не стала пока занимать свое законное место в центре стола преподавателей. И траурная лента на пустом троне каждый раз напоминала всем присутствующим о произошедшей трагедии.
Вопреки ожиданиям Гарри и Гермионы, новых сплетен и слухов они о себе не услышали. Оставшиеся в замке старшекурсники их никак не беспокоили. Пара робких попыток начать расспросы, в результате которых вопрошавшие были посланы к аврорам, не в счет. Сначала студенты были слишком подавлены произошедшим, чтобы вести жизнь привычным для Хогвартса образом. Чисто механически они перемещались по замку, посещали занятия, бездумно переписывая слова учителей, и просто по привычке соблюдали обычный распорядок дня. Когда же вызванная шоком апатия стала отступать, пришло неожиданное осознание того, что от предстоящих экзаменов их никто не освобождал, а времени осталось совсем чуть-чуть. И теперь начавшим судорожно готовиться студентам и вовсе стало совсем не до парочки второкурсников.
Сами же второкурсники старались проводить свободное время с пользой. Благо этого времени, ввиду отмены уроков, оказалось более чем достаточно. Занятия в секретном классе, заброшенные из-за поисков Тайной Комнаты возобновились с новой силой. В саму же Тайную Комнату было решено не лезть, пока не уляжется шумиха вокруг смерти директора. Решение это далось детям с большим трудом. Очень уж хотелось изучить сеть потайных ходов и как следует осмотреть саму комнату. Осмотреть тщательно и основательно, а не так, мимоходом, как это было во время первого и пока, увы, единственного посещения. Воображение охотно рисовало детям ожидающие их артефакты древности, способные затмить собой все увиденное в Отделе Тайн. Однако, как ни велик был соблазн немедленно отправиться в туннели под школой, они прекрасно понимали, что если хоть кто-нибудь прознает о найденном ими, то возможности ознакомиться с содержимым Тайной Комнаты у них может и не оказаться. Нужно было потерпеть, пока не угаснет интерес к произошедшему.
* * *
Через несколько дней они вновь посетили Отдел Тайн. Грэй был полон решимости и энтузиазма вплотную заняться исследовательской работой.
— Как я уже говорил, основной нашей целью является изучение вашего феномена. В рамках этого исследования, перед нами, стоят, фактически, равно две задачи. Во-первых, нужно определить, какие возможности, нетипичные для прочих волшебников, этот феномен вам дает. Во-вторых, узнать причины, его вызвавшие. Так же, есть и побочная цель.
Волшебник, все также скрывавший свою внешность, сделал выразительную паузу. Получив от Гермионы ожидаемый вопрос, он с готовностью ответил.
— Как вы должны помнить, я рассказывал о некоторых волшебных животных. То, что является феноменом для нас, для них может быть вполне обычным состоянием. Еще я рассказывал о хоркруксах. Есть вероятность, что эта идея возникла всего лишь как попытка скопировать подобное состояние. И если это так, то наша работа способна помочь в разрешении вопроса с мистером Риддлом.
— То есть, найти его и... убить окончательно? — слегка неуверенно уточнил Гарри.
'Правильно, нечего другим знать, что к этому мы относимся гораздо спокойнее', — одобрила Гермиона.
— Именно так. Глупо отрицать тот факт, что мистер Риддл — волшебник весьма незаурядный. И столь же глупо отрицать, что состояние рассудка подобного незаурядного волшебника — вовсе не только его личная проблема.
'Уж нам-то можно было не напоминать'.
Закончив с вводной частью, Грэй попросил проследовать за ним. Волшебник вновь привел детей в уже знакомую им пустую комнату.
— Для начала проверим то, что проверяется легче всего. Для чистоты эксперимента я не буду пока сообщать вам свою гипотезу. Поэтому просто выполняйте мои распоряжения.
Ничего сложного или необычного делать не пришлось. Грэй всего лишь просил по очереди выполнять заклинания из школьной программы, начиная с самых простых, а также периодически осведомлялся о самочувствии своих подопытных.
Дети послушно колдовали и докладывали о своих ощущениях. Впрочем, докладывать было особо не о чем. Используемые заклинания были им хорошо известны, не раз отрабатывались самостоятельно и никаких проблем с ними не возникало.
'Да и зачем постоянно спрашивать нас о самочувствии? — недоумевала Гермиона, — Мы же не друг друга заколдовать пытаемся. Что такого с нами может произойти?'
Гарри тоже не видел ответа на этот вопрос. Впрочем, когда дети уже созрели для того, чтобы произнести его вслух, Грэй решил внести изменения в процесс.
— Достаточно, мистер Поттер, — остановил Грэй мальчика, делающего очередной взмах палочкой.
