Рысь радостно бросилась на шею подошедшему к нам высокому мужику, назвав его дядей Пашей. Видимо это и был тот самый друг Вика. Он внимательно нас рассматривал, не проявляя ни дружелюбия, ни других каких-то эмоций. Интересно, за что его так любит Надюшка? Надо было видеть, как она радовалась встрече с этим суровым дядькой еще на подлёте. А он? Незаметно, что это видит, улыбнулся ей как-то снисходительно. Не замечает? Мужики они такие, порой диву даешься, насколько не видят собственного счастья под самым носом.
Так как Надюшка сразу убежала, получив добродушный, но твердый приказ начальника, представила нас Рысь — в своей неподражаемой манере — скороговоркой и весьма непосредственно, после чего Павел Петрович Епифанов, отрекомендовавшись: 'Зовите меня просто Паша', — пригласил на обед. Это меня порадовало. Несмотря на перекус в дороге, аппетит разыгрался с новой силой.
Марат о чем-то негромко спрашивал местного начальника, царя и Бога, пока мы шли к длинному невысокому строению метрах в трехстах от нас. Сержио не нашел ничего лучше, как попытаться дружески приобнять меня за талию. Он вообще после встречи с Ахиллесом ведет себя странно.
Впрочем, почти сразу убрал руку и так широко улыбнулся, что я ему все простила. Решила даже тихонько поинтересоваться, заметил ли он чувства Надюшки к Павлу Петровичу.
— Ну, ты скажешь! — рассмеялся Моретти, и тут же понизил голос, когда идущий впереди в компании админа предмет обсуждения мимолетно оглянулся на нас. — Кто ж вас, девушек поймет?! Вот про мужиков я тебе всё могу сказать. Ха-ха.
— Очень смешно! — ох уж этот самоуверенный итальянец. — Тогда скажи, что испытывает мужчина.
— Э-э, ты о ком?
— О нем, конечно, — кивнула я на Павла Петровича.
— А-а. Ну, тут все просто. Опекает, относится как к дочери, порвет за нее любого в клочки. Серьезный мужик.
— Вот дурак, — вырвалось у меня против воли.
— Не скажи. Надюшка за ним будет, как за каменной стеной... Если, конечно, перестанет вести себя непонятно и прямо признается, что чувствует.
— Ничего себе, а что не видно разве?
— Неа, не видно. У мужиков же как? Если любит — то ничего не замечает. Она может быть какой угодно — распутной, грубой, надменной — в общем, сукой и стервой, а ему без разницы — весь мир не прав, а прав только Он, потому что это Она. Потом когда-нибудь всё же прозреет, но это все потом. А вот если любят его... То тут та же слепота, но наоборот. Нам же что важно — достичь, добиться, завоевать. Но вот если нужно просто заметить... а может, в такое счастье не можем поверить, не знаю. Да и потом, девушки всегда себя ведут так, словно у них что-то есть на уме в отношении тебя, а на самом деле — просто хотят подружкам нос утереть. А может, еще проще — не нужно ему такого счастья и всё тут. Извини, если разочаровал.
'Вот оно как! Просто у мужиков?! Знал бы он, какие загадки устраивает мне тайный поклонник!'. — И тут меня осенило:
— Ну, допустим! Тогда еще можно уточнить про психологию мужчин?
Серж внимательно глянул мне в глаза, словно хотел что-то увидеть, очень ему важное, но тут же всё испортил, подмигнув и улыбнувшись широкой мальчишеской улыбкой. А ведь я даже успела подумать, как он хорош, когда серьёзен!
— Ди, радость моя, ты сделала верный выбор, задавая подобные вопросы именно мне! Честно и доходчиво отвечу на любой вопрос. Абсолютно! Даже на самый неприличный.
— Прекрати паясничать! Ладно, — я убедилась, что Леночка с Егором ушли далеко вперед. — Вот Леночка ведет рубрику полезных советов. И думая, что я в этих делах очень опытная, попросила помочь ответить одной телезрительнице.
— А ты опытная?
— Серж!
— Да-да, извини, слушаю очень внимательно!
— Телезрительница... назовем ее Ника. Так вот. У Ники появился поклонник, который вроде как в нее влюбился...
— Уже интересно!
— Но молчаливый такой поклонник. Подкидывает ей каждый вечер очень красивые цветы на порог дома, и маленькие записки со стихами, но встретиться не пытается, ничего такого. Даже не признается, кто он.
— Хм.
— А ей он очень понравился, очаровал даже, пусть и заочно... и вообще, Ника почти уверена, что тоже его... ну, наверное, любит.
— Наверное? Наверное, любит? — Моретти поморщился. — Это что, чисто женское? Любит или нет?
— А то я знаю, — нахмурилась я. — Передаю тебе то, что сама услышала.
— Ладно-ладно, не злись, Ди, а в чем вопрос-то?
— Она написала ему письмо, где от чистого сердца призналась, что чувствует, и как хотела бы его увидеть, хотя бы имя узнать. Рассказала, как ей одиноко. И даже предложила...
Я запнулась, вдруг струсив. А если догадается?
— Что предложила? — прищурился Серж, — переспать? В смысле — себя предложила?
— С какой стати? Ты только об одном думаешь что ли?
— Эй-эй, полегче. Сама ведь рассказываешь чисто любовную историю. Приходится мыслить в этом ключе. Я же не просто слушаю, а хочу тебе помочь... с ответом этой Нике. Так что она предложила?
— Она... в общем, прямо предложила ему дружбу! А он даже никак не отреагировал и...
Моретти встал, как вкопанный. Пришлось тоже остановиться.
— Чего ты?
Такого взгляда я еще не видела у итальянца. Он смотрел на меня, словно видел впервые, как будто у меня уши стали как у эльфа, или еще что-то в этом роде.
— В чём дело?
— Ди, ты это сейчас серьезно? Правда, не понимаешь? А можно... Прости, пожалуйста... Тебе сколько лет?
— Причем тут это? — Я даже сердиться не могла на наглого Сержа, ощутив, что сейчас, наконец, что-то пойму. — Двадцать три. Будет. Через двадцать дней. А чего?
— Того, — он даже не улыбался, — А Ахилесс-то, сукин сын, не так уж далек от истины, называя тебя дитём!
— Прекрати обзываться и говори толком, а то я уже ничего не понимаю!
— Хорошо! — Серж вздохнул, не отрывая от меня какого-то жалостливого взгляда и покачал головой. — Короче, так! Запомни сама и этой Нике втолкуй. Предложить влюбленному мужчине дружбу — это, как бы, не то, чтобы удар ниже пояса, но что-то вроде. Понимаешь?
— Нет, а что в этом плохого-то? — поразилась я.
— Смеешься? Э-э. Похоже, нет. Как бы объяснить-то? Ну, например, приглашаешь ты девушку на свидание, а она приходит с подругой.
— М-м. Это тоже плохо?
— Я боюсь за тебя, Ди! — пробормотал Серж. — Конечно, плохо. Облом, можно сказать. Но ты права, пример неудачный. А, может, ты мне на слово поверишь? А?
— Ладно. Предложить дружбу — это вроде табу?
— Типа того. Скажи, — он чуть склонил голову и потер подбородок, — а у тебя что, кроме этого придурка Глеба никого не было? Тогда ты просто не знаешь, что положено говорить женщине, уходящей к другому.
— Что? — вся кровь бросилась мне в лицо. — У нас ничего... Да как ты смеешь? С чего ты взял?
Он нахмурился, оглянулся на остальных, успевших уйти довольно далеко.
— Чтоб я сдох, Ди. Прости дурака! Я вовсе не хотел тебя обидеть! Ну вот, уже слёзы. Ты ударь меня что ли?
— Зачем это? Не хочу! — вся злость и обида тут же исчезли. Слова Сержио обезоружили, и я просто не могла на него сердиться. Может, как раз он заменит мне Стешку и станет таким же другом? Потом об этом подумаю!
Вздохнув поглубже, постаралась говорить спокойно:
— Всё в порядке! Правда.
— Точно? Ладно... Вернемся к нашим баранам... то есть — к влюбленным. Так что там Ника и этот бедный парень? Она предложила дружбу, а он, полагаю, оскорбился и ее послал?
— Вовсе нет! — я едва смогла вспомнить, кто такая Ника. И пришлось срочно придумывать, как закруглить эту дурацкую сказку. — То есть, не знаю, просто перестал приносить цветы.
Я пошла вперед, стараясь скрыть охватившую дрожь. К растрёпанным чувствам примешивалось удивление от новых открытий в сфере любовных отношений. И Серж еще смеет утверждать, что с мужчинами просто?!
— Вообще-то — это и есть "послал", — Серж догнал меня и зашагал рядом. — Ладно, не майся ты дурью! Пусть Леночка сама свои советы дает, тем более, у нее любовник есть — как-нибудь разберется. Давай догонять их, а то смотри, как оглядывается Марат!
— И как? — не хотелось мне никого догонять, хотелось забиться куда-нибудь и немножко поплакать. Пришлось сделать над собой усилие и беспечно улыбнуться итальянцу.
— Как ревнивый муж! — хохотнул Серж и сразу с беспокойством поглядел на меня. — Я пошутил, просто прикалываюсь, настроение хорошее. К тому же обедать идем — я проголодался, а ты?
— Трепло ты, Моретти, самое настоящее!
— Так я разве спорю? — ухмыльнулся он.
— И наглый, к тому же!
— Неа — голодный просто.
* * *
Местная столовая, вопреки моим опасениям, встретила потрясающим ароматом жареного мяса и чего-то еще, сразу и не разберешь. В желудке у меня заурчало, но сначала надо было решить проблему с уборной. Благо, Рысь уже успела все разузнать и сама подбежала:
— Ди, умыться и все такое можно здесь, — она указала на неприметную дверь.
— Э-э, а мальчикам где?
Забыла, что Серж рядом, покраснела даже.
— А мальчикам — обратно на улицу, тундра большая, — не растерялась Оля. — Шучу, там пристроечка рядом справа, все вполне цивильно. Но вход с улицы.
— А ты откуда знаешь? — удивился Моретти.
Рысь показала ему язык, не собираясь раскрывать информатора, чем заслужила шлепок по заднице, когда уже собиралась штурмовать столики. Обернувшись, окинула Сержа пренебрежительным взглядом, а мне сказала:
— Я для нас пока столик выберу, а то Надюшка сказала, сейчас сюда народу привалит. Время обеденное. Или просто поглазеть на тебя решили.
— Почему это на меня?
Но Рысь вопроса не расслышала, устремившись вглубь помещения.
— Ну и вопросики, — шепнул на ухо итальянец, — такая дэвушка, а мужики тут давно на голодном пайке.
— Дурак! — стукнула его легонько локтем в живот, чтоб пропустил.
— Ох! Ты чего дерешься? — Моретти шагнул назад, и я быстренько прошла к заветной комнатке. — О! Зов природы. Ну, так бы и сказала!
— Сам мог догадаться! — спряталась от его вопросительного взгляда, плотно прикрыв за собой дверь.
Помещение оказалось совсем крошечным, запиралось оно как в летательных аппаратах общего пользования, "открыто-закрыто". Надо же, неплохо. А что до тесноты — я тут хором не ждала, так что порадовалась и таким удобствам — главное — они есть!
Вернувшись, без труда нашла наш столик, заметив еще с порога черную шевелюру Марата в самом углу. Народу действительно прибавилось. Вновь появившиеся бросали на меня косые взгляды и о чем-то шептались, давно я такого внимания не удостаивалась. Невольно чуть собралась, стараясь не слишком улыбаться, но и не выглядеть надменной. И всё же странно — что интересного в моем камуфляже, ведь ничего особенного — тут все почти также одеты. И прическа никакая, спрятана под кепкой, одетой задом наперед, как у Рыси. В общем, не собиралась я сегодня никого сражать неземной красотой. Хотя, признаться честно — отражением в зеркале скромной уборной осталась довольна. И глаза сияли, и щеки чуть разрумянились, и губы — даже без помады казались накрашенными. Хорошо на меня воздух Прерии действует, это я уже давно поняла.
Видимо, ради нас, сдвинули три столика, и немного освободили места вокруг. Получалось, наша компания занимала целый угол. Приятно, что и говорить. Сразу заняла место между Маратом и Рысью. Напротив как раз сидели Павел Петрович, Леночка и Егор. А Сержу, который задерживался, оставалось единственное место на торце.
— Все в порядке? — тихо спросил админ. — Тебя Моретти не обижает?
— Ага, нормально... Что? Да разве он способен обидеть? — за улыбкой постаралась скрыть волнение. Не могла понять, с чего оно появилось — реально чего-то предвкушала и впервые в жизни не знала — чего именно. Это беспокоило, я оглядывалась, не в силах заметить ничего, чтобы могло оправдать горячую волну внутри меня.
— Недооценивать мужчину вроде Моретти опасно, — так же тихо пробормотал Марат. — Не будь такой легкомысленной, Ди.
Похоже, админ раздосадован. Ревнует что ли? Ну, если Серж прав, это совсем не смешно! Волнение не нарастало, держалось внутри ровным теплом, но любые другие чувства сразу заглушало. Вот и досада на Марата испарилась бесследно. Может, это у меня проснулся дар какой-то? Интуиция, к примеру? А может, просто что-то не то съела?
Серж извинился за задержку, занял свое место и подмигнул. Я округлила в ответ глаза — не мог хотя бы за обедом не раздражать Токаева?
Сразу стали приносить большие тарелки с едой и расставлять перед нами, словно ждали только оператора. Вот тут и пришло время удивляться разнообразию местной кухни. Павел Петрович оказался очень даже разговорчивым, он без всякого гонора или смущения обстоятельно отвечал на вопросы сидящей рядом с ним Леночки, которая, по сути, выполняла за меня работу. Ну и хорошо, я слушала в пол уха, ожидая возможности наброситься на все прибывающие к столу блюда.
Печеные с салом половинки картофеля, жареное филе рыбы, грибочки нескольких видов — маринованные, жареные и запечённые в омлете, большие куски поджаристого нежного мяса. Толстые ломти хлеба, видимо домашнего, выглядели не менее аппетитно. А самое красивое блюдо принесли последним — тарелки красного борща с белоснежной сметаной. Такое я только у Алекс ела, вспомнилась даже Земля, стиснув печалью сердце. Ненадолго — меньше минуты, а потом забылось... и я отдала должное кулинарным шедеврам кухни маленького геологического поселка.
Отобедав, мы поблагодарили хозяев и гурьбой отправились смотреть какое-то незабываемое зрелище.
— А что такое канава? — спросила я Павла, мы уже шли минут десять, а ничего похожего я пока так и не увидела.
— Ну, таким способом, мы рассекаем монолитный слой коренных отложений, — улыбнулся он. — По-простому говоря, скальной породы.
— И насколько глубоко вы уходите в недра земли?
— По-разному. Порой и более, чем на десять метров, — пожал он плечами. — Сейчас сами увидите .
— На десять метров? — невольно повторила я. — Интересно. Но хотелось бы посмотреть.
Он усмехнулся:
— Для этого и идем. Сейчас как раз будет биться новая канава. Так что приготовьтесь, немного потрясет. — Взрывники решили пройти ее в сверхкороткое время — заложили сразу четыре тонны взрывчатки. Хоть до места работ и пара километров, но всякое может случиться.
Марат держался рядом со мной с одной стороны, Серж — с другой, и все равно стало слегка жутковато. Завели нас в какой то 'дот'. Проревела сирена и, спустя минуту, мы увидели поочередно взмывающие в небо пыль и крупные куски породы. Затем по ушам ударил мощный звук взрывов, даже земля под ногами закачалась, словно вода, и нас здорово начало подбрасывать. Еле удалось устоять на ногах, и то не без помощи Марата. Ухватилась за него, благо никаких возражений не услышала. А мимолетная улыбка показала, что он только рад. Павел Петрович, и вовсе казалось, не замечает взбесившуюся природу. Широко расставив ноги, сунув руки в карманы, наблюдает спокойно. Как умудрялся снимать всё это Серж тоже непонятно. Рысь пребывала в восторге. Леночка ахала, а меня так потрясло и заворожило зрелище, что навалившаяся было послеобеденная сонливость, мигом улетучилась.
