— Зато мы так не думаем, — собеседник постукал по концу сигареты пальцем в кожаной перчатке. — Во первых, нам известно, что ты навещал Пулипера, эта фигура из не простых перекупщиков, на барахло не клюнет. Во вторых, рядом с тобой ошивался рыночный еврейчик, специалист по редким вещицам. Чох, кстати, перепродал через него Пулиперу нагрудный знак с Петром Первым.

— С Пулипером мы знакомы давно, он предупреждал, чтобы я показывал редкие вещички в том числе и ему. Почему бы этого не делать, если он заплатит больше. Вообще, я привык считать лишь свой навар, не разевая рта на чужой каравай. А вы решили заменить на рынке самого Хозяина со Слонком, его приспешником?

— Слонку кранты, эта курва умрет не своей смертью, как только выпустят его за ворота Богатяновской тюрьмы, — сказал незнакомец жестко.

— Он остался живой?

— Пока живой... а чему ты обрадовался?

— Сто лет бы они мне не снились, — сплюнул Коца в сторону. — Я отстегиваю Хозяину положенное, он обязан меня оберегать от тупорылых отморозков.

— Ты кого имеешь ввиду?

— Ты знаешь кого, и тебя тоже с вонючками возле подъезда, — не заставил валютчик ждать с ответом, приподнимая незаметно ствол газового пистолета. — Со мной базара не получится, я не проститутка, на колени за бисер для свиней не падаю.

— Вот как! Тогда за что желаешь упасть?

— За свободу, и не на колени, а в полный рост. За нее не жалко жизни, — Коца встал спиной к подъезду, отсекая незнакомца от подельников, поднял на уровень его бровей пушку. Отрывисто приказал. — Давай своим маяк, чтобы валили по хазам. Хочу сказать тебе по секрету, как родному.

— Говори, — ухмыльнулся незнакомец натянуто.

— Я дурак.

— Мы про это наслышаны. Значит, время на тебя тратить бессмысленно?

— Именно так.

Нежелательный собеседник замахал рукой, показывая, что сообщники могут идти к машинам. Потом уставился вновь на валютчика.

— Я думал, ты умнее. Если клад на самом деле существует, он для тебя окажется неподъемным.

— Мое дело купил — продал, я за те цацки, что были у мужика, полторы штуки за пару часов поднял, — хмыкнул Коца равнодушно. — И в хер не дунул.

— Если бы те цацки показали мне, я бы разбирался с тобой не здесь. А со слов какой портрет.

— Думаю, для вас овчинка выделки тоже не стоит. Кстати, это не ваш чемпион в спортивном костюме проводил меня почти до дверей?

— Наши чемпионы носят настоящие меховые дубленки. Ну, дикий гусек, пока.

— Как хочешь.

Коца перевел дыхание только тогда, когда незваные гости укрылись в автомобилях, которые тут-же сорвались с места. Газовая пукалка третий раз за сегодняшний день произвела нужное впечатление на серьезных людей. Но рисковать больше не следовало, тем более, что спортсмен оказался не из команды армян. Значит, он приставлен чехами, а у тех базар короткий. Коца оглядел пустынную улицу, перед этим показалось, что кто-то прошмыгнул в подъезд, может быть, припозднившийся жилец. Он направился, передернув плечами, в черный проем, мысль о том, что подставляет невинных людей, не покидала голову. Если отморозки сумели выследить квартиру, что стоит им взять в заложники одинокую женщину, живущую с дочерью школьницей. И другой вопрос, вдруг пастух надыбал под столбом всего лишь жестяную коробочку с царскими сокровищами, а самого клада не было в помине. В подобную отговорку теперь самого себя не заставишь поверить,не то что беспредельщиков разных мастей и национальностей Закрутилась непростая карусель, да куда бы она вывезла.

Коца, пройдя за порог, выставил по привычке левый локоть вперед, в правой руке щелкнула выкидная пика. Бандиты уехали, но кто может поручиться, что все члены банды сели в машины. Валютчик, осторожно нащупывая бетонные обгрызанные ступени лестницы, добрался до площадки на первом этаже с электрощитком на высоте плеч. Пощелкал вслепую выключателями, никакой реакции, в самом центре миллионного южного города чернобыльская мертвая зона. Какие, к черту, рыжие чубайсы, когда руки у самих в глубокой заднице. Коца, бормоча привычные ругательства, переставил ногу, нашаривая очередную ступень, и в этот момент на него пахнуло опасностью. Так бывает на войне, когда привыкнешь уже различать "свои" с "чужими" ножи, пули, гранаты, мины, снаряды. Тогда свистнувшему рядом привету от смерти не кланяешься, а стараешься издалека поздороваться с косматой кивком головы. Коца инстиктивно отклонился к стене, одновременно выбрасывая вперед полусогнутую руку, на локоть со всей мощью обрушился удар обрезка стальной трубы,или куска толстой арматуры. Сознание отключилось и тут-же резкая боль заставила его возвратиться вновь. На раздумья не оставалось ни минуты, валютчик, подныривая вперед, ударил ножом, зажатым в правой руке, в черную неизвестность. Наверное, противник в этот момент наносил второй удар, потому что твердый длинный предмет лишь скользнул по пальто сбоку. Но Коца уже понял, что его усилия не пропали даром, лезвие проткнуло ткань, вошло с натугой в напряженное тело. Он замахнулся еще раз, в то же место, над головой глухо вякнули, словно пьяный жилец отбросил с лестницы ногой кошку. Кто-то не маленького роста, срываясь с ножа, попер напролом вниз по ступеням, зацепил по лицу валютчика кистью,будто широкой лапой смазал по арбузу на столе. Развернул Коцу, чтобы тот успел пикой ударить нападавшего в спину, и затопотал подошвами по ступеням вниз, все вниз, на выход из черного подъезда в не менее черную ночь без звезд. По лестнице вслед за ним загремела железная скалка, пересчитывая звонкими щелчками бетонные углы, пока не успокоилась под вышибленной дверью на площадке внизу. И все стихло. Безлюдная зона лестничных пролетов входила в свое обычное, пугающее жильцов, состояние. Через несколько секунд стало слышно, как этажом выше сработала в одной из квартир дверная защелка, и снова космический вакуум облапил со всех сторон. Прямо перед лицом Коцы что-то злобно зашипело, мимо промчался на всех парах взбудораженный кот. Валютчик, превозмогая боль и не выпуская ножа из пальцев, достал левой рукой из кармана платок, вытер вспотевшее лицо, лоб, затем спустился по лестнице к выходу. На улице никого не было, за углом здания тоже, на черном небе не загорелось ни одной звездочки. Коца, подцепив ладонью горсть снега, приложил его к лицу, к шее. В домах напротив едва светились подслеповатые окна, зашторенные по случаю полнейшего беспредела, наступившего в стране. Валютчик наощупь, не закрывая лезвия, поднялся до своего этажа, надавил на кнопку звонка. Ему с порога улыбнулась усталая женщина, за спиной которой таращились огромные глаза ее дочери. Но сегодня Коца не купил ей никакого подарка.

На другой день валютчик торчал с неуклюжей табличкой на груди на своем обычном месте. Рука, смазанная каким-то снадобьем, болела не очень, никаких волнений за вчерашний инцидент с отморозком, напавшим в подъезде, он не испытывал. Если это оказался залетный грабитель, пусть отвечает сам за себя, а если приставленный бандитами, они должны помнить, что он не собирается уходить один на тот свет. Подругу он сторого-настрого предупредил о неприятных оказиях, сказал ей, что может не придти домой. Она поняла, ростовчанка, привыкшая ко всему.

Местная зима здорово похожа на нервную мамзель. На Дону всего пару дней назад хозяйничали трескучие морозы, а сегодня ледяные бугры покрылись из-за оттепели ноздреватыми трещинами. Лица у людей повеселели, подошвы не скользили, хотя денег прибавилось не у всех. На рынке объявилось больше крестьян с продуктами, придержанными на крайний случай. Мимо тащились нескончаемой чередой драные полушубки, ватники со столетними зимними пальто, наброшенными на исхудавшие фигуры мужиков с бабами. По лужам хлобыстали сапоги, а то валенки, редкие на юге.

И вдруг Коца усмотрел на той стороне трамвайных путей, среди неприхотливого народа, знакомый брезентовый плащ. Он поначалу не поверил своим глазам, помассировал веки, плащ, а вместе с ним убогая шапка, никуда не исчезли. Пастух, зыркая на валютчика, не переставал вертеть головой по сторонам, видно было, что он был в прошлый раз основательно напуган, приехать вновь его могли заставить только серьезные обстоятельства. Коца моментально оценил обстановку, вокруг не было ни одного подозрительного типа, если и вели, то очень осторожно, следопыты, скорее всего, решили оттянуться в какой из многочисленных пивных. Время приближалось к трем часам дня, значит, мужик наблюдал за ним не один час. Автобусы наезжают в Ростов из области в основном с утра. Валютчик уловил момент, когда пастух в который раз посмотрел в его сторону, махнул рукой по направлению к ларьку за автобусной остановкой, уже известному. Мужик наклонил недоверчиво набок мохнатый треух. Коца решительно снялся с притоптанного бугра, пошел широким шагом через трамвайную линию, поравнявшись с крестьянином, сделал знак, чтобы тот следовал за ним. Пастух, озираясь, засеменил рядом.

— Правильно сделал, что сразу не подскочил, — сказал Коца, когда они зашли за палатку. — Тут у нас не совсем спокойно

— А что приключилось? — заволновался крестьянин еще сильнее.

— Свои разборки, но нам лишние косые взгляды ни к чему.

— Я часа три и так вокруг да около. По всему базару прошастал, ни одного из знакомых не увидал.

— Я тебя обидел тогда, что решил к другим намылиться? — валютчик невольно передернул плечами, вспоминая о Тутушке с Сорокой. — Какую цену назначил, столько и получил.

— За деньги ничего не говорю, Да больно мы расстались нескладно.

— Поэтому объясняю, дела нужно делать с одним человеком.

— Но тогда стреляли, поджилки до самого дома тряслись. Едва медовухой отходился.

— Что стреляли, это тебе показалось, - не признался валютчик, чтобы окончательно не запугать клиента. — Машина выхлопной трубой ахнула, а получилось как выстрел. У нас такое часто, бензин хреновый продают, чуть не соляркой разбавленный. Ладно, не будем заострять внимания на мелочах, привез что-нибудь? Или так заскочил?

— Привез, а то как, звезды, эти, колечки, — кивнул мужик. — Дочка приехала, денег потребовала.Я все наторгованные ей выложил, прибавил зарплаты свою с бабой, старухину пенсию. достал заначку. Мало, вот какая она оказия, Москва, говорит, денежки лю-убит.