— Сопьются, — предположил мужик, мрачно глядя на наполняющего шот бармена.
За мой счет, разумеется.
— Сопьются, — согласился я. — Или же попробуют выгрызть свой счастливый билет, пока еще есть силы.
Некоторое время он тщательно обдумывал услышанное, а затем негромко произнес:
— Такова система.
— Я тоже удивился, что suMpa поражает только тех, кто наиболее для нее опасен.
Он вздрогнул, но продолжать не стал, потому что наш разговор медленно, но неотвратимо скатывался к федеральному обвинению в неблагонадежности. Мы молча выпили и расстались: я остался у стойки, а он покинул бар с какой-то женщиной. Кажется, со шлюхой.
Из дневника Бенджамина "Орка" Орсона
* * *
Турция, Стамбул июнь 2029
Как и обещала Мегера, в Саратове они не задержались. На подлете к городу Орк вновь надел "глухарь" и спрятался в потайном отсеке вертолета, предназначенном, судя по всему, для контрабанды: маленький, надежно экранированный закуток укрыл беглеца от осматривавших машину полицейских. Что же касается Мегеры, Бобби и пилота, их чипы не вызвали у русских подозрений.
В аэропорту пробыли тридцать минут: прошли проверку, дозаправились, получили новое маршрутное разрешение — в Краснодар, но в трехстах километрах от Саратова Мегера изменила полетные данные, и вертолет направился в Стамбул. Орк вновь забрался в потайной отсек и узнал, что он съемный: после приземления грузчики аккуратно извлекли контейнер из вертолета и доставили на таможенный склад, в одном из закутков которого Бена ждал длинный парень в черном медицинском комбинезоне, черной шапочке и черной маске. Парень кивком указал Орку на массажный стол с выемкой для лица и взялся за скальпель. Через сорок девять минут из ворот таможенного терминала стамбульского международного аэропорта вышел законопослушный американский гражданин тридцати семи лет по имени Бенджамин Кларк, прилетевший в Турцию из Копенгагена. То ли по работе, то ли расслабиться.
Первая Вспышка и сопровождающие ее кровавые акции не обошли Стамбул стороной, не избежал город и жестоких погромов, однако полиции удалось быстро погасить беспорядки и вернуть жизнь в нормальное русло. С улиц исчезли олдбаги, появилось чуть больше патрулей — в том числе военных, — власти ввели щадящий комендантский час, с полуночи до пяти утра, но в целом в Стамбуле было куда спокойнее, чем в Париже или Франкфурте. А днем он и вовсе казался островком далекого прошлого.
Роботакси доставило мужчину на улицу Кеннеди, где его ожидала стройная темноволосая девушка в бесформенной одежде, принятой среди молодых радикалов. Мегера свободно расположилась на одной из лавочек, вытянув одну ногу на сиденье, бросила на землю рюкзак и не отрываясь смотрела на пролив, по которому неспешно проходили суда. Когда Орк присел, она улыбнулась и сообщила:
— Это Босфор.
— Никогда не был, — ответил Бен, откидываясь на спинку. И заметил: — Ветрено.
— А хотел побывать?
— Да, — честно ответил Орк. — Может, я излишне романтичен, но меня привлекают подобные места: я был на Северном полюсе, на мысе Горн и с удовольствием смотрю сейчас на границу Европы и Азии.
— Понимаю, — негромко сказала девушка.
— Правда?
— Я была на Южном полюсе, пересекала Гибралтар, двигаясь из Европы в Африку, и видела границу между Индийским и Атлантическим океанами... Может, я тоже романтик, но я убеждена, что в мире есть много мест, которые нужно посмотреть. И при этом — не торопиться...
— ...посидеть на лавочке...
— ...помолчать и поговорить.
— Насладиться моментом.
— Потому что он не повторится.
— Да, — Орк посмотрел на Азию и повторил: — Потому что он не повторится.
Когда они летели из Саратова, Бен запустил "GeniusM" и с удивлением обнаружил, что Мегера не приукрашивала себя с помощью craft(art). Родинка на левой щеке, веснушки, маленький шрам на виске, морщинки у глаз, от которых избавилась бы любая женщина, желающая выглядеть идеально, — все это было настоящим, все это принадлежало ей и не скрывалось ею. Ни сетевые художники, ни пластические хирурги к образу Эрны не прикасались.
И Орку это нравилось.
— Наша жизнь состоит из неповторяющихся моментов, — продолжила девушка, наконец-то поворачиваясь к Бену. — Некоторые из них пролетают, как обрывки разорванного ветром тумана, некоторые остаются в памяти, как светлые или темные пятна. Некоторые меняют жизнь. Мы с тобой прошли через такой момент, Орк, и теперь должны решить, что делать дальше.
— Вариантов два: бежать или сражаться, — рассудительно ответил Бен.
— Их всегда два.
— Верно.
— Какой ты выберешь?
— Я не могу бежать, — пожал плечами Бен. — После всего, что видел, — не могу.
— У тебя новый, не связанный ни с какими темными делишками чип с великолепной "легендой", — медленно произнесла Эрна, продолжая смотреть Орку в глаза. — Я дам тебе деньги — в память о сестре, и ты сможешь прятаться до конца жизни.
— Мне не с кем возвращаться в Коста-Рику.
Она промолчала. Но взгляд не отвела.
— И ты права, Мегера: путешествие в Воронеж изменило нашу жизнь. Мою — точно, — продолжил Бенджамин. — Я потерял самое дорогое, что у меня было, и приобрел желание расплатиться. Но понимаю, что только моих навыков недостаточно.
— Пока в твоей башке копошился лучший в мире специалист по фальшивым "балалайкам", я продумала основные детали плана, — рассказала девушка, доставая из рюкзака кисет и пачку тонких бумажных листов. — В его основе — ты, Орк, твоя история, твоя судьба, твоя правда. Ты дашь нам то, в чем мы нуждаемся, — героя. Ты станешь лицом сопротивления.
— Для чего? — вырвалось у Бена.
— OutG пора перестать быть болотом, — решительно ответила Мегера. — Я займусь технической частью проекта и подготовкой к внедрению "GeniusM" в глобальную OS. А Бобби, используя свои возможности и умения, начнет раскручивать твою историю, кульминацией которой станет путешествие в Воронеж и раскрытие обмана. Эту запись мы пустим одновременно с обновлением OS, и пути назад не будет. "GeniusM" останется в системе, и мир, черт бы его побрал, изменится. Люди будут по-прежнему пользоваться craft(art) и смотреть на себя сквозь розовые очки, но у них появится возможность их снимать, как раньше они снимали smartverre.
— В этом заключается идея свободы: возможность выбора, — негромко произнес Бен.
— Настоящего выбора, а не того, который подсовывают проходимцы, — кивнула девушка. — Ты со мной?
— Ты знаешь, что да, — Бен улыбнулся. — Орк и Мегера идут в поход против мира.
Несколько секунд она молчала, глядя мужчине в глаза, а затем протянула руку, которую Бен очень нежно пожал.
data set trinity
MERCURIUS SCINTILLATUS[19]
Первый ролик они записали в Стамбуле. Вернулись в отель возбужденные, увлеченные, взахлеб обсуждая, что нужно делать в первую очередь. Разбудили Бобби. Бен думал, Эрна хочет подключить его к обсуждению, но Мегера неожиданно предложила сделать пробную запись. Челленджер спорить не стал — судя по всему, давно привык к манере поведения взбалмошной девушки. Зевнул, почесал затылок, оглядывая номер, вышел в гостиную, потом во вторую спальню, выбрал подходящую стену и предложил:
— Передвину сюда кресло. А фон потом сделаем, какой надо.
— Нет, мы не станем обрабатывать видео, — твердо ответила Эрна. — И выкладывать будем только оригиналы — им больше доверия. И никакого кресла.
— Орк будет стоять на фоне стены? — поморщился толстяк.
— На балконе, на фоне Айя-Софии.
— Как скажешь, — Челленджер взял одну из валявшихся в гостиной сумок, вышел на балкон и минуты через четыре доложил: — Я готов.
— Пошли! — Мегера буквально вытолкала ошеломленного Бена из гостиной и поставила у перил, развернув спиной к городу.
— Чуть правее, — распорядился Бобби, который успел установить штатив и прикрутил к нему небольшую, но мощную камеру. Эрна послушно подвинула Орка. — Достаточно. Начинайте.
— Меня в кадре не будет. — Девушка подошла к толстяку.
— А мне что делать? — спросил окончательно растерявшийся Бен.
— Скажи что-нибудь умное, — предложил Челленджер. — Если получится.
— Что?
Вопрос вызвал смех.
— Бобби, перестань! — Мегера в шутку ударила толстяка по плечу и посмотрела на Орка: — Просто начни, потом пойдет само собой.
Ему действительно было что сказать, но камера сбила Бена с толку. Неудивительно, учитывая, что это был его первый опыт публичного выступления. И очень важный опыт.
К счастью, толстяк отлично разобрался в происходящем и пришел на помощь:
— Для начала представься, — предложил он, глядя в видоискатель.
— Просто представиться? — удивился Орк.
— И объясни, почему тебя зовут именно так.
— Разве это кому-то интересно?
— Станет интересно, — пообещал Челленджер. — Когда мы займемся тобой по-настоящему.
Представиться? Но как? Полковником Орсоном? Бывшим полковником Орсоном? Гражданином Орсоном? Что сказать? Как представиться тем, кого в глаза не видел? Кем назваться?
А затем, как и обещала Мегера, нужные слова пришли сами. Бен посмотрел в камеру и твердо произнес:
— Меня зовут Орк, и я такой же, как вы.
— Отлично! — выдохнул толстяк. — Так и начинай.
///
Первое видео Орка не сразу набрало те миллиарды просмотров, которые потрясали воображение впоследствии. В первый день на запись обратили внимание всего две тысячи раз — ее специально бросили в Сеть без поддержки и раскрутки, чтобы показать, что за Орком не стоят корпорации или какое-нибудь правительство. Бобби и Мегера хотели посмотреть, сколько человек откликнется без привлечения дополнительных ресурсов, и остались довольны динамикой. На следующий день число просмотров перевалило за десять тысяч, и по Сети поползли слухи о странном парне, желающем узнать правду о suMpa. Но, как ни странно, сетевые роботы начали блокировать видео лишь через два дня, когда появилась еще одна запись, а число просмотров первого ролика приблизилось к тремстам тысячам.
#orcVideo01
— Меня зовут Орк, и я такой же, как вы. Когда-то меня звали Бенджамином Орсоном, полковником Орсоном, но вы будете называть меня Орком, потому что я так хочу, — сказал Бен, стоя на балконе гостиничного номера. — В апреле этого года меня уволили из армии в связи с достижением возраста suMpa. Мне исполнилось сорок два, и я стал старым и опасным. Все вы знаете, что это значит: после сорока двух в моем теле может в любой момент взорваться вирус, хотя никто не знает, есть ли в моем теле вирус... Никто ничего не знает о вирусе, кроме того, что он прилетел из космоса и превращает нас в агрессивных сумасшедших. Мы не умеем его лечить, мы не знаем, как от него защититься, и мне не повезло... — в этот момент Бен сбился. — Мне дважды не повезло, орки. Моя жена Сара достигла возраста suMpa в прошлом июне и... и... Моя жена Сара стала одной из первых жертв suMpa. Она пыталась устроить расстрел в школе, где учились дети наших друзей, но полицейские перехватили Сару по дороге, блокировали автомобиль и предложили сдаться. В завязавшейся перестрелке моя жена... Моя Сара... Она погибла. — Орк вновь помолчал. — Следующие месяцы стали для меня самыми трудными в жизни. Я много раз задумывался над тем, хочу ли жить, и не находил ответа. Я не знал, что делать, и постоянно задавался вопросом: взорвется ли вирус во мне? Я вел себя так, как ведут все, кто приближается к возрасту suMpa. И так же, как все, я ждал дня рождения со страхом. Будущее стало непонятным. Будущее вообще исчезло, потому что, когда ты постоянно думаешь о том, что можешь превратиться в агрессивного психа, это не жизнь. А будущее — это жизнь. Будущее — это то, к чему нужно стремиться, орки, а я просто преодолевал секунды и минуты в ожидании смерти. Я не сомневался в том, что умру, но стреляться не хотел и потому обрадовался, увидев в своих глазах мерцающую ртуть. Ведь это означало, что ожидание закончилось.
В этот момент Бобби врезал в запись кадры из бара, и зрители увидели Орка у стойки. Растерянного, не знающего, что делать, но очевидно не агрессивного. В Стамбуле Бену вновь "поправили" лицо, избавляясь от сходства с Джехути Винчи, в результате он стал больше напоминать себя изначального, и запись из бара не вызвала у зрителей сомнений.
— Я взорвался два месяца назад в Нью-Йорке, сумел уйти от преследования и сейчас нахожусь в Стамбуле. Мои глаза чисты, и я не чувствую желания убивать... — Орк оборвал фразу и улыбнулся. — Нет, чувствую, врать не буду, но я не собираюсь убивать кого попало. Я хочу убить тех, о ком узнал во время расследования, но хочу убить их не потому, что во мне бурлит агрессивный вирус, а чтобы расплатиться за то, что они сотворили с нами. Со всеми нами. — Бен сжал кулаки. — А узнал я много, орки, и в своих выступлениях расскажу правду о suMpa. Она вам не понравится, однако таково свойство правды: она никому не нравится, но без нее мы обречены. Наш мир обречен, потому что конструкции из лжи трещат и ломаются, и наш единственный выход — знать правду. И решить, что делать дальше. — Орк вновь выдержал паузу. — Итак: апрель, Нью-Йорк, небольшой бар на окраине, в который я зашел, чтобы посмотреть гонку и выпить пару пива...
Италия, Рим июль 2029
Могло показаться, что в Стамбуле ничего не изменилось, ведь Орк принял решение докопаться до правды еще в Коста-Рике и лишь подтвердил его Мегере. Но в действительности Бенджамину вновь пришлось делать серьезный выбор: сможет ли он довериться загадочной сестре Беатрис? Самому известному хакеру планеты. Фанатичной противнице системы.
Женщине, которую он однажды убил.
— Как вы сумели нас обмануть? — спросил Орк.
Спросил под утро, после того как они записали первый ролик. Бобби, бурча что-то о "взбалмошных бездельниках", отправился спать, а они остались на балконе. Сидели, курили, потягивали виски, иногда о чем-то говорили, больше молчали, то ли думая, то ли отпуская переполненные событиями дни, и наблюдали за тем, как рассвет неспешно разгоняет стамбульскую ночь. Короткую, потому что лето в разгаре.
Вот тогда Орк и вернулся к вопросу, на который Мегера не ответила при первой встрече.
— Ты спрашиваешь о Париже? — лениво спросила девушка. Она закинула длинные ноги на перила балкона, откинулась на спинку кресла и выглядела весьма привлекательно, даже несмотря на мешковатую одежду.
— Да, о Париже, — подтвердил Бен.
— Произвело впечатление?
— Разумеется.
— Это было довольно сложно, но, как видишь, мы справились.
Эрна оглядела свой стакан, обнаружила в нем немного виски и одним глотком отправила янтарный напиток по назначению. И вновь уставилась на пролив.
— Ждешь, чтобы я назвал тебя гениальной? — догадался Орсон.
— Тебе сложно? — капризно осведомилась девушка.
— Ты гениально меня обманула, а теперь я хочу знать, как это у тебя получилось.
— Я не чувствую искренности в твоих словах.
— Попытайся ее представить.
— Ты упрямый... — Мегера улыбнулась, но все-таки рассказала: — Главная проблема заключалась в том, что у нас было очень мало времени.
