| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— И в нем я смачно трахался? Тогда больше лестных деталей...
— В нем я видела удаляющийся остров и небольшой плот прыгающий по волнам. На удаляющемся острове — дымы пожарищ. На плоту — ничком лежащий мужчина с окровавленной спиной. Над ним склонилась озлобленная девка плюющаяся кровью и сдирающая с себя куртку. Одна ее рука покрыта вязью татуировок — толком не разглядела. Такое вот видение, гоблин. И парень, и девчонка показались мне знакомыми. Они ведь из твоих бойцов?
— Ты ошиблась, пифия — улыбнулся я и поднялся — Точно не хочешь страусятины? Уже чую запах и понимаю — страусов перед консервированием не вскрывали. Объедение!
— Уверен, гоблин? В моих видениях...
— Я не знаю этих плывущих на плоту хренососов — оборвал я пифию — И мне плевать что с ними станется.
— Ну... там вариантов мало. Либо доплывут до Обода. Либо потонут. Дальше... если чуток хотя бы повезет, то ближайший городок, затем... Эй! Ты куда?
— Отдыхать — не оборачиваясь, ответил я — Отдыхать.
— Они от кого-то убегали в большой спешке. Он был серьезно ранен. У нее лицо в крови. Плот связан наспех из всякого хлама. Они действительно могут погибнуть. А если за ними погоня и они не знают местности, то...
Остановившись, я повернулся, глянул на выжидательно смотрящую на меня Кассандру и отчетливо произнес:
— Это не мое дело, пифия. Мало ли окровавленных гоблинов от кого-то убегают прямо в этот момент? Мы живем в жестоком ублюдочном мире.
— Спрошу последний раз — уверен? Знай я точно, что за остров, всегда можно послать по Тропе нескольких шустрых бойцов...
— Мне плевать.
— Раз плевать — скажи хоть что-то, ублюдок! Если промолчишь — то тебе не плевать! Тебе хочется их смерти! Я примерно поняла область. Но надо бы чуть конкретней — счет идет на часы! Тот городок? Светлый как его там дальше? Рядом с ним сраный дымный островок? Ну же!
С шумом выдохнув, я отвернул и шагнул прочь, бросив напоследок:
— Светлый Плес.
— Хорошо.
— А зачем это тебе, пифия? Мне на них плевать. Даже если спасешь — мне плевать. Но на кой хрен тебе столько усилий?
— Видение от Матери просто так не приходит. Так что не льсти себе, гоблин. Я думаю больше о себе.
— Прямо на душе полегчало — признался я — А то уж думал — вдруг влюбилась.
— Пошел ты!
— Помни про кресла, Кассандра! Чем мягче твоей жопе — тем больше шансов, что ты никогда отсюда не уйдешь.
— Пошел ты! И... мое уважение, гоблин. Мое уважение...
Свернув за угол барака, я узрел ожидаемое — толпу в полста рыл рассредоточившуюся вокруг украшенного огромным котлом газового костерка. Запах по воздуху разносился божественный. Жратва почти готова.
Своих я разглядел не сразу. Часть в толпе. Всего двое у беседки. Рэк и Каппа. Первый чистит ногти ножом. Второй полирует лезвие меча. Рядом груда наших вещей, в том числе моя экипировка. Добредя до бойцов, прислонился спиной к стене и медленно согнув ноги, сполз на одеяло.
— Как ты, лид? — глянул на меня орк.
— Не сдох.
— И славно.
Дотянувшись до куртки, я выцарапал из кармана сложенный листок из блокнота старого сурвера, развернул и, подставив текст под тусклый свет горящей в беседке лампочки, начал вчитываться во влажные мечты о статусе и мести.
Ты погляди какой дедушка-извращенец в мечтах практичный.
Самое главное выразил в заголовке: "Убить старую суку Бруху и стать легендарным!".
Но порадовавший меня заголовок перечеркнут, а ниже написан новый куда более скромный "Нейтрализовать сурвершу Бруху и стать легендарным!".
А так ведь все славно начиналось...
— Че такой мрачный, командир? — снова ожил орк.
— Так заметно?
— Ага.
— У пифии было видение. Йорка с Баском, раненые, в спешке бегут с острова сыроедов на хлипком плоту.
— Дерьмо... и ты что?
— Ничего.
— И правильно, командир. Нахрен.
— Нахрен — кивнул я.
— Может можно мне выпить чуток, а? Грамм двести...
— Пусть будет триста. Ровно.
— Отмерю до грамма — ощерился орк, вставая — Каппа! Пошли бухнем по детскому!
Каппа глянул на меня. Я кивнул:
— Иногда надо расслабляться, боец. Выпей. Потрахайся.
— Я принял слезы.
— Это не то.
— И во мне теплится огонек надежды, что уже сегодня ночью я наконец-то разгляжу лицо того, кто...
— Да-да — кивнул я — Но это потом. А сейчас — иди и тяпни самогона, запей компотом, а потом найди себе горячую смачную бабенку и проведи с ней время. Дам совет — не разговаривай с ней о смутном лице какого-то ублюдка. Просто трахайся.
— Да... командир...
— Повтори приказ.
— Выпить самогона. Запить компотом. Найти смачную бабенку. Не говорить с ней о ублюдке. Просто трахаться.
— Приказ понят верно. Выполняй.
Бойцы утопали. Я же, чуть поерзав, подложил под низ спины рюкзак, набросил на ноги край одеяла, подтащив поближе игстрелы с остатками заряда, хотел уже вернуться к чтению листка с планом старого сурвера, но накатившая сонливость помешала. Налившиеся тяжестью веки захлопнулись, кулак сжался, сминая и пряча листок, подбородок опустился на грудь.
Дерьмо...
Неужели настолько меня измотал сегодняшний день?
Не иначе система переборщила с седативными...
Ладно. Позволю себе чуток отдыха. Я посплю совсем немного. Совсем чуть-чуть. Где-то с полчаса. И снова примусь разбирать каракули Джона Доуса...
Согнувшись над закипающим чайником, старый Грим, размельчая в ладонях сухие водоросли, спросил:
— Что ты знаешь о чистоте чувств, пацан?
— А?
— Ты слышал?
— Ты ведь не про любовь?
— И она в списке. Я про все чувства. Но сразу, а про отдельности. Чистая любовь. Чистая ненависть. Чистейшая незамутненная злоба. Вот правильное слово — незамутненность. Что ты знаешь о ней?
— Я не въезжаю.
— Это сложный вопрос — кивнул старик — Но важный вопрос. Как ты относишься к государственным дронам-наблюдателям, что часто навещают нашу обитель? Любишь их? Ненавидишь?
— Ненавижу! Они лезут везде! Везде!
— То есть государство ты не любишь?
— Ненавижу!
— Но раз в месяц грузовые дроны того же государства сбрасывают нам контейнеры с лекарствами и кое-какой одеждой. И ты ведь радуешься этому дню?
— Ну...
— Радуешься?
— Ну радуюсь...
— Тогда, где твоя ненависть, пацан? Куда она делась? Была придавлена дешевыми сладостями, что напичканы средствами стерилизации? Ненависть исчезла?
— Нет, но...
— Но?
— Я не знаю! Сложно!
— Не сложно! А мутно! Вот в чем твоя беда — мутность чувств. Если ненавидишь — ненавидь! Живи этой ненавистью! Дыши этой яростью! Не позволяй подачкам замутнить твою ненависть! Это касается всего! Если любишь — люби! Принимай как есть со всеми недостатками. Понял?
— Нет...
— Поймешь. Главное, что ты должен сейчас намертво уяснить своей маленькой головенкой, так это самое важное слово — незамутненность. Повтори.
— Незамутненность.
— Повтори.
— Незамутненность.
— А там, где есть незамутненность, там всегда царит кристальная ясность. Цели отчетливо видны. Легко навести прицел. Понял меня?
— Понял.
— Что ты понял?
— Целиться легко.
— Дурак ты, пацан — вздохнул старый Грим, берясь за ложку и перемешивая варево — Тащи тарелку. Сегодня фирменный суп из креветок, мокриц и водорослей мне удался...
Конец шестой книги.
Оглавление
Пролог
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
