Черная луна

"Ну, или убийца, если так легла карта..."

— Мужчина, сударыня, — объяснилась запуганная ее гневом служанка. — Говорит, очень важно. И еще говорит, это срочно, потому что, дескать, ему нельзя надолго задерживаться в городе.

— Ладно, тогда, — "смилостивилась" Герда. — Пусть зайдет.

В принципе, ей нечего было бояться, но засапожник она все-таки приготовила, ведь береженого бог бережет. Однако, кинжал ей, к счастью, не понадобился. Визитер был ей незнаком, но и убийцей явно не был. Просто Герда плохо знала офицеров с флагманского корабля эскадры, а это и был как раз молодой офицер.

— Это вам, сударыня! — С вежливым поклоном он достал из-под плаща и поставил на стол рядом с бутылкой знакомую Герде шкатулку. Это была та самая шкатулка, которую генерал-адмирал не посчитал ее собственностью.

"Вот даже как!"

— И еще вот это. — На стол лег кожаный кошель с вышитой на нем монограммой графа де Валена.

— Что-то на словах? — спросила Герда, все еще на что-то надеясь.

— Нет, сударыня! Извините, но мне действительно надо спешить! — И, поклонившись, мужчина оставил ее один на один со шкатулкой, кошельком и невеселыми мыслями.

"Ну-ну..."

Герда открыла шкатулку. Сверху лежал сложенный вдвое лист пергамента. Ниже — четвертушка писчей бумаги с очень кратким, но, тем не менее, невероятно емким посланием:

"Прости! Твоя Каро".

Под запиской лежали вперемешку, кое-как сваленные в одну шкатулку драгоценности Герды. И те, что дарила ей Шарлотта, и те, которые Герда заказывала себе сама. Сапфировый гарнитур, к слову, тоже был здесь.

"Спасибо, Каро! Ты сделала все, что смогла".

Но, как тут же выяснилось, Шарлотта сделала гораздо больше, и один бог знает, чего ей это стоило. Сложенный пополам пергамент оказался гарантийным письмом, в котором княгиня де Ла Тремуй и генерал-адмирал герцог Мунк, сообщали, что обязуются в шестимесячный срок заплатить школе "Неофелис" и лично госпоже Мишлин Рэ девять тысяч золотых гульденов с тем, чтобы женщина, известная им под именем Агнесса де Фиен, считалась полностью свободной от каких-либо обязательств перед этой школой и ее хозяйкой. Далее следовали подписи обоих гарантов и их личные печати.

Что ж, это был красивый жест, и от него у Герды стало тепло на сердце. Дело ведь не в деньгах, а в том, что Шарлотта, наверняка оказавшаяся в крайне затруднительном положении, поскольку не могла спорить со своим венценосным братом, все-таки сумела заставить генерала-адмирала расплатиться с Гердой. Хотела, видно, хотя бы расстаться с подругой по-людски.

А вот граф де Вален Герду разочаровал. Он прислал ей сто золотых империалов и короткое письмо, в котором клялся, что не знал о том, что затевает генерал-адмирал. В это Герда могла поверить, но продолжение письма едва не заставило ее заорать в голос. Оказывается, Эмиль предполагал, что ста золотых монет Герде должно хватить, чтобы продержаться до его приезда. Приехать же он обещал, как только разберется со своими личными делами и выйдет в отставку со службы у императора. Надо только немного подождать.

"Подождать? Серьезно? Сто золотых в зубы и жди меня тут, дорогая? А где же слова любви? "

— Тля, — сказала она вслух и кивнула Другой Себе, появившейся по другую сторону стола. — Ты была права, подруга. Дерьмо человечишка, хоть и целый имперский граф!

Несколько дней после этого Герда практически не выходила из своей комнаты. Даже ела у себя. Впрочем, ела она редко и мало. Зато очень много пила. Пыталась заглушить вином боль, которая и не думала уходить из сердца. Плакала. Засыпала и просыпалась, но по-прежнему не знала, что ей теперь делать, да и не хотела, в сущности, ничего делать. Другая Герда к ней больше не приходила. Мать не появлялась, словно, стертая из ее грез навсегда. Неистовая тоже как будто забыла о Герде, предоставив ее своей жалкой судьбе.

Так продолжалось и день, и два. Наверное, неделю или больше, — Герда дней не считала, жила, как живется, — но потом вдруг очнулась, вынырнув из топи своих невзгод, огляделась и поняла, что все это неправильно. Не она должна лить слезы и горевать. Плакать должны те, кто причинил ей боль. И не просто плакать. Все эти люди должны и будут лить кровавые слезы. Дав себе такое обещание, Герда сразу успокоилась и задумалась над тем, что станет теперь делать. Вариантов было немного, потому что никто ее нигде не ждал. То есть, был, разумеется, один человек, который, возможно, ее действительно ждал где-то там, в далекой Гардарике, но проситься теперь — после всего, — к князю Ивану, было бы неправильно. Нечестно и несправедливо.

Но, если не он, то что тогда? Путешествовать ей надоело. Да и надобности в этом не было, поскольку некуда и незачем. Возвращаться в школу "Неофелис" не хотелось, что она там забыла? Тем более, что долг ее погашен, и она теперь свободна, как ветер. А вот по учебе, как поняла она в следующий момент, и по размеренной спокойной жизни Герда, напротив, соскучилась. Соскучилась по книгам и занятиям, по медленному ритму жизни, не предполагающему никакой спешки, по мелким радостям бытия, — вкусной еде, например, или неторопливым прогулкам, — в общем, по жизни, которой у Герды, по сути, никогда на самом деле не было.

"Не было, значит будет, — удивилась Герда простоте пришедшего ей в голову решения. — Никогда не поздно попробовать, тем более, что я никуда больше не спешу..."

Она умылась, тщательно причесалась и, одевшись, спустилась в обеденный зал. Кусок ветчины, пара печеных яиц, желтый сыр и медовая коврижка примирили ее с миром, а кружка травяного чая с малиновым вареньем, кажется, заставила даже солнце сиять ярче.

"Что ж, приступим!" — Герда вышла из гостиницы и решительно направилась по знакомому адресу, в дом Примо ди Чента на углу Якорной улицы и Маячной набережной. Она не была здесь больше трех лет, но надеялась, что Белона дела Скальца — младшая сестра ее матери — по-прежнему живет в этом доме и, не нарушив данного "дорогой племяннице" обещания, хранит простую шкатулку из мореного дуба, в которой, отправляясь в Рогланский Коллегиум, Герда оставила все свои сокровища: охранную грамоту короля Георга, подорожную матери, ее дневник и пачку писем — переписку Александры-Валерии ди Чента и Мойры де Орфей — немного простых украшений и вексель банкирского дома "Соединенный капитал" в Ароне на четыреста золотых гульденов. Начинать новую жизнь следовало с тщательной ревизии активов, ведь, не зная своих возможностей, трудно планировать даже самые первые шаги.

Конец

Январь-Март 2020

Вальдмейстер — в данном случае, придворная должность — хранитель королевских лесов.

Спинет — небольшой домашний клавишный струнный музыкальный инструмент, разновидность клавесина.

Считается, что знаменитый врач древности Гален создал смесь из спермацета, воска, миндального масла и воды, называемую "кольдкрем" — "холодные сливки".

4 дюйм соответствуют 10.16 см.

Эрн — язык королевства Эринор.

Имеется в виду "Канон" Ибн Сины, в котором этот средневековый врач среди прочего описывает и половые извращения.

Аграф — застёжка в виде броши для причёсок, платьев. Аграф обычно имел вид пластины, венка, розетки с крючком и петлёй. При помощи Аграфа крепили в причёсках перья, цветы, искусственные локоны.

"Система природы" — одно из наиболее известных произведений шведского врача и натуралиста Карла Линнея (1707-1778) — представляет собой оригинальную классификацию трёх царств природы — минерального, растительного и животного.

300 футов — чуть больше 90 метров.

Пфенниг — мелкая разменная монета, равная 1?12 гроша.

Лауданум — опиумная настойка на спирту. В более широком смысле — лекарство, в состав которого входит опиум. Был особенно популярен у женщин в викторианскую эпоху как универсальное лекарственное, успокоительное и снотворное средство.

В XVI веке врач и алхимик Парацельс обнаружил, что алкалоиды опиума лучше растворимы в спирте, нежели в воде. Полученную настойку Парацельс назвал лауданум (от лат. laudare — "хвалить").

Саламата -мучная каша из прожаренной муки, заваренной кипятком и распаренной в печи; иногда с добавлением сала или масла. Мука может быть гречневой, пшеничной, ржаной или овсяной.

Коллегиум — иезуитское (либо созданное по его образцу) закрытое среднее учебное заведение. Появились в Европе в XVI веке. Ранее коллегиумами называли различные объединения (Коллегия), подразделения университетов или средние школы-пансионы.

Collegium ingenio ad populos — коллегиум для одаренных.

Flagellorum castigatio — битье плетями (лат.)

Aqua et panis, vita canis — "Вода и хлеб, жизнь собачья" (лат.).

Non scholae, sed vitae discimus — Не для школы, для жизни учимся (лат.)

Gravissimum est imperium consuetudinis — сила привычки очень устойчива (лат.).

Полента — итальянское блюдо (каша) из кукурузной муки, аналог мамалыги.

Ars Amatoria — искусство любви (лат.). Одна из наиболее спорных книг поэта, за которую его порицало даже довольно либеральное высшее общество Рима.

Отрывки из Искусства Любви Публия Овидия Назона.

Чревное сплетение — другое название солнечного сплетения.

Любовь втроем.

Dixi — фраза, в переводе с латыни означающая "я сказал". Используется в смысле "я сказал, что нужно было сказать, и я уверен в своих аргументах".

Neofelis — латинское название дымчатого леопарда.

Вирджинал, устар. виргинал — клавишный струнный музыкальный инструмент, старинная английская разновидность спинета.

Альма-матер (буквально по-русски "кормящая мать" или "мать-кормилица") — старинное неформальное название учебных заведений (университетов), которые изначально давали в основном теологическое и философское образование, как организаций, питающих духовно.

Засапожник — нож, носимый за голенищем сапога. Клинок четырехгранный, вогнуто-выпуклый, обоюдоострый (длина 25 см); рукоять круглая, без крестовины (длина 10-13 см). Обладает высокой проникающей способностью, оставляет глубокие и узкие колотые раны. Конструкция клинка позволяет наносить рубяще-режущие (как саблей) и режуще-секущие (как ятаганом) удары.

Что-то вроде генуэзского абордажного меча. Генуэзский абордажный меч — это оружие моряков. Применялся военными моряками и пиратами при абордажных схватках с XVII по вторую половину XIX века. Характеризуется массивным, широким (4-6 см) и прочным лезвием. Размер Генуэзского абордажного меча около 60 см.

Мен-гош — дословно "Левая рука" (кинжал для левой руки, дага), так же название стиля фехтования двумя руками.

Описывается некая фантазийная вариация на тему тибетского чая.

Двести ярдов равны примерно ста восьмидесяти метрам.

Фунт — примерно 0.5 кг.

1 карат равен 0.2 гр. Соответственно, Герда нашла сапфиры весом в 8-10 грамм. Учитывая, что знаменитый сапфир Стюартов тянет всего на 100 карат, камни, найденные Гердой были весьма крупными.

Вторая или полуночная стража — от 22.00 до 02.00.

В нашей реальности камерарий или камерленго — существует только при Папском дворе и имеет светские административные функции, среди которых выделяются управление финансами и имуществом Папского Престола.

Мадригал — в классической поэзии небольшое по объёму лирическое стихотворение-комплимент, стихотворение хвалебного содержания.

Первая стража — от захода солнца до 22 часов.

Modus operandi — латинская фраза, которая обычно переводится как "образ действия".

Оппортунизм (лат. opportunus "удобный, выгодный") — в современной экономической теории под оппортунизмом понимают "следование своим интересам, в том числе обманным путём".

Обстрикция — обязанность, долг (лат.).

174