Свидетель Канона

Рок протянул руку и погладил черный пушистый шар на полке. Да, кот просто живет, не старея, вот уже скоро двадцатый год. Отчего местные, понятно, считают всю "Лагуну" сборищем колдунов и шаманов, а на попытки объяснить ситуацию научно только понимающе кивают: верим-верим, понятно, что так вы и должны говорить. Колдовство же, тайна!

Кстати, а где же обещанный Шарнхорстом пакет и почему они с гостем так понимающе переглядываются? Хотя вот это можно уточнить и позже, главное, что напряжение больше не висит в воздухе.

Рок посмотрел за окно. Солнце уже высоко, хорошо, что тут окно на западную сторону. Хорошо бы, в самом деле, поехать на те самые соревнования. Увы, до Сиэтла ровно половина планеты. В теперешние времена такой вояж по карману разве что Гаруну-аль-Рашиду, а влипнуть можно на зависть Синдбаду-мореходу. Глубинные любой птице Рух дают ферзя вперед...

Матрос прикрыл веки — словно прожекторы погасли — и коротко поклонился сразу всем:

— Благодарю за помощь. Я обязательно свяжусь с вами. Теперь мне срочно нужно на борт.

И выбежал, так и не забрав обещанный Шарнхорстом пакет.

После отзвеневшего колокольчика Реви спросила:

— Это кто вообще приходил? Парень той Туманницы на рейде? Здорового она выбрала коня, да и понятно: мелкий не выдержит...

— Нет, — Шарнхорст вытащил журнал и снова быстро-быстро заполнял его.

— Нет, в смысле: да. В смысле, да, он с того корабля на рейде. Но нет, это не парень туманницы, он сам туманник. Мужской аватар. Не аугментированный, и не переключенный, как я. Изначально такой.

— Вот почему ты ему пакета и не дал.

— Не дал, по сети выслал.

Рок подошел к двери:

— Шарн, мне показалось, или он пригнулся на входе?

Шарнхорст хмыкнул, продолжая укладывать строчку к строчке:

— Нет, не показалось.

Реви поднялась тоже, нашла в столе рулетку, растянула ее вдоль косяка:

— Семь футов... Ну, офигеть!

* * *

Офигеть не просто, а очень просто.

Вот это, триждычетырнадцатиногое — это, оказывается, что?

Оказывается, это типовой кракен Глубинных. Вот, значит, кто плавал там, в темноте, вокруг затаившегося меня. Ну, когда я под обломками "Ямато" прятался. Привычная местная живность, наподобие лося в лесу или коня, или коровы. Неправильно подойдешь — боднет, копытами врежет или укусит. Но при соблюдении определеных правил даже подоить можно или еще какую-нибудь пользу извлечь.

Если коротко, не вдаваясь в извивы здешней политики — есть "наши" Глубинные и "не наши". Атолл Сиину ждет налета "не наших", почему и эвакуирует гражданских, почему все мелкие посудины разосланы в дальний дозор, а все мужчины точат ятаганы и продувают карамультуки. Ни до кого не дозвонишься.

Так вот, с чего может офигеть линкор Тумана. Объясняю голосом, а что голос дрожит и рвется, так сейчас посмотрим, как сами запоете.

Еще в "Звоночке" у Маришина четко изложено: на море самое сильное оружие — торпеда. Противокорабельная ракета по смыслу тоже торпеда, только воздушная и за счет этого быстрая. В боеголовку что ракеты, что торпеды, можно тонну взрывчатки запихать. Можно и две, вес торпеды от этого не сильно возрастет. А вес пусковой установки так и вовсе не увеличится.

Но вот чтобы из пушки добросить до врага снаряд весом в тонну, нужна пушка весом почти двести тонн. Чтобы пережить ответную любезность, нужна бронированная башенная установка весом две тысячи восемьсот тонн. И то, в снаряде не чистая взрывчатка тонну весит, нужна прочная стальная оболочка, чтобы снаряд ствольным давлением не разорвало еще в момент выстрела.

А чтобы торпеду или даже ракету запустить, всего-то нужна стальная труба или коробка-контейнер весом, самое большее, тонны три. Если с электроникой и наведением, то пускай даже десять. Елки, да весь ракетный катер с четырьмя "Москитами" весит меньше, чем у линкора одна башня. Да что катер: в четыре с половиной тысячи тонн стандартного водоизмещения, всего в две линкорные башни из трех, бережливые шведы утоптали совсем неплохой легкий крейсер "Готланд"!

Плюс, в торпеду можно самонаведение поставить. Хоть на звук, хоть на магнитное поле, хоть на кильватерный след. А о самонаводящихся снарядах даже слухи — и те появились только лет восемь назад. Рули к снаряду еще присобачить можно, но вот кому этими рулями рулить? Ускорение в момент выстрела начисто слизывает все радиодетали с платы, даже монолитная заливка компаундом не всегда помогает. Поэтому никаких радаров, компьютеров. Никаких мозгов у снаряда. Ружье стреляет, ветер пулю носит. Приходится количеством брать, ставить на корабль хотя бы девять орудий одного калибра, а лучше двенадцать. Дюжина снарядов придет в эллипс рассеивания, хоть один попадет — уже супостату конец.

Но девять или двенадцать орудий уже целых три или четыре башни, это уже два крейсера весом, не считая остального корабля. Ведь башням надо на чем-то плавать, я уж не говорю — плавать куда надо сквозь бури и штормы, а не одноразово вниз, как шведская "Ваза"...

Вот как и получается: чтобы положить в цель тонну-полторы взрывчатки, нужен линкор весом семьдесят килотонн. Примерно, как я. Ух, как сильны... Хм, да.

А торпеды не только на эсминцы, даже на катера ставятся. Просто и дешево. Казалось бы, раз ты Глубинный, то чего еще желать? Не показываясь из-под воды, вали торпедный суп залпом. С поверхности тебя не видно, акустикой слышно плохо, ибо стотыщ торпед все слои перемешают. Вот пускай противник эти миллионы торпед и ловит, как хочет.

Нет, это не наш метод. Здесь Глубинные почему-то не торпедами моря засеивают, не минами, что, казалось бы, логично. А выращивают пучок тентаклей, как у ежика иголок — и айда в shtykovaya.

Свидетель, ты там далеко? А ну, залепи мне чего-нибудь про святой нерушимый Канон, про здравый смысл там песен пропой.

Хоть что-нибудь скажи уже! А то чего-то мне не до смеха совсем...

* * *

— Чего-то мне не до смеха совсем...

Рицко теперь могла не двигать мышкой по карте: после аугментации она легко представляла любую ситуацию на голографическом экране. Так ведь что Пенсаколе, что Владилене— "Балалайке" даже и экрана не требовалось. Объединяй всех троих в общую сеть и обменивайся мыслями со скоростью, внезапно, мысли.

Только мысли несколько беспокойные.

Да чего там беспокойные — жуткие мысли, до логического завершения додумывать страшно.

— Получается, след... И вот это тоже она?

Аватары застыли лицами в стену, пугая любого наблюдателя — но никого из людей рядом не оказалось. Три корабля на синей воде: громадный авианосец "Акаги", на его фоне почти незаметная вишневая скорлупка яхты "Владилена". Наконец, жуткая черно-сиреневая многолапая раковина, живая гора демона-симбионта самой Ото-химэ.

Три аватары в плетеных креслицах перед надстройкой авианосца. Никаких световых эффектов, никаких экранов или еще каких признаков, да и не успевали бы сменяться картинки, да и нет картинок, чтобы визуализировать квантовую сеть. Наконец, это просто не нужно: и обмениваются мыслями не люди, и для затронутых математических понятий зрительных образов, опять же, нет.

— ... Вот здесь она впервые появилась, теперь, после локализации, мы уже можем проследить, что наша поисковая группа дважды прошла почти над ней. И ничего не нашла... Радфорд не нашла... Представляете?

— Вот сейчас и мне не до смеха стало. Кстати, над ней или над ним?

— Безликий "узел" или "корабль" вот-вот превратится в какую-то новенькую... Тяжеленькую, судя по мощности. Как-то само собой превратилось из "он" в "она".

— Ну ладно, а вот эта полоса — трек прибытия?

— Получается, она проявлялась в реальности, словно бы челнок тормозил об атмосферу. С огненным следом. Там прокол, тут попаданец, тут смешение миров, тут лохмотья реальности треплет, как жесть на ветру. А мы-то сперва думали, что изменений почти нет.

— Ничего подобного, Риц. Вот именно мы сразу подумали, что тут все сложно.

— Да, но чтобы настолько... По теории, ровно столько энергии, ни больше, ни меньше, может выделиться лишь при единственной реакции — тахионной.

— Которая даже в теории полная дичь.

— Простите, но строить гипотезу на единственной цифре от единственного эффекта — это судить обо всех метеоритах по единственному кратеру, возникшему сто миллионов лет назад и успевшему оплыть.

— Устами младенца...

— Рицко-сама, я, в отличие от вас, натуральный туманник, а не аугмент! Уж кто тут младенец, не я точно.

— Кстати, не младенец, ты-то чего примчалась от Австралии сюда, почти к островам Бонин?

— Ну... — аватара Пенсаколы огладила семимесячное брюшко. — Из-за моего состояния постоянно хочется что-нибудь особенное сожрать...

— А Джеймс, олень, потакает? Придется ему объяснить, почем на Руси теща...

— Его родня то пирог пришлет, а то строганину... Вкусно же!

— Так ты за рецептом?

— Только не выписывай мне "какие-то таблетки", уже не смешно.

— Хорошо, — согласилась Акаги, — тогда уголь.

— Активированный?

— Каменный, — буркнула Владилена. — Полтора вагона два раза в день. Иначе же тебя хрен угомонишь.

— До еды или после? — ужасно деловитым голосом уточнила Пенсакола.

— Вместо!

— Фу, химия... Не фэн-шуй!

— В таком случае... Существует органическое средство, — Рицко полностью загрузила и мозг, и внешние вычислители, так что говорила с чуть заметной тягучестью.

— Слушаю внимательно.

— Дрова. Колоть. Внутритопочно. Чтобы температура не падала ниже плюс четырех.

— Температура в объеме чего?

— Что лечишь, в том и не падала...

И все трое радостно засмеялись.

Солнце яркое, небо синее, океан Тихий, а не как обычно, когда от Берингова пролива циклон за циклоном. Местные Глубинные, худо-бедно, угомонились. Ну, когда их повелительница беременна двойней, милитаризм как-то сам собой приостанавливается. Война войной, а жизнь по расписанию.

Правда, в Индийском океане тамошние стаи почуяли слабину и вот уже почти дозрели до налетов. Но куда им... Английский флот из "Рипалса" и "Принца Уэльского" с кораблями обеспечения третьего дня отплыл к Мальдивам. Японский Второй Флот в этот раз выступал на одной с ними стороне, так что добавил пару эскадр эсминцев...

Акаги встала на якорь и принялась разматывать следы нового квантового узла, и тут же заваливать подругу гипотезами — плевать, что та половину не понимала, Акаги требовалось просто внимание и порой несколько вопросов. А что подругу завернула проведать Пенсакола, так это уже само собой.

— Вот интересно, есть у нас исключительно наши шутки? Или все они стянуты у людей?

— Есть. Идет Инга мимо Радфорд.

— А в чем шутка?

— Ну как же: Инга, и вдруг мимо. Мимо! Мимо, понимаешь?

— Так это цельнотянутый анекдот: идет ирландец мимо паба.

— Блин! Что мы все на людей киваем! Конго права — клали мы суперпушку на их супердержавы, это я еще когда говорила! Ото-химэ я, или как?

— А знаешь, царица морская, почему викинги не завоевали Европу?

— Откуда мне... Мама...

— У Европы имелась культура. Те самые наивные песенки, глупые ленточки, бесполезные скоромохи, шуты и всякое такое. И даже страшные коварные викинги гребли себе добро именно, чтобы дома наряжаться в красные плащи и дарить женам эти самые глупые ленточки.

— Мама! Ты хочешь сказать, я проиграла из-за отсутствия каких-то ленточек???

— Я хочу сказать, что наша культура только формируется. И вполне закономерно, происходит это под сильным давлением уже существующей рядом человеческой культуры.

— Но наш разум отличается!

— Не в главном. Любой разум есть что?

— Кошмар, мешающий людям спать, я помню, Рицко-сама.

— Это Рицко говорила про жизнь.

— Тогда что?

— Любой разум есть приспособление для обработки информации из внешнего мира, и не какой попало обработки, а нацеленной на выживание системы. Если задача выживания решена, то на процветание. Число же нейронов, щупальцев или квантовых ядер тут не важно.

— Но Туманный Флот создан искусственно, а для созданного разума судорожные попытки выжить и соответствующая им эволюция — совсем необязательны. Не только люди, мы сами уже сошлись в том, что созданы для определенной цели. Цель записана в Адмиралтейском Коде.

— Которого мы не знаем. Так что даже со смыслом жизни у нас все, как у людей. Где-то он есть, но никто вживую не видел и руками не трогал.

Голограмма Симакадзе вспыхнула над палубой разорвавшейся гранатой:

— Акаги — второй экспедиционной эскадре!

— Акаги в канале. Почему голосом?

— Уровень эмоций превышает норму.

— Причина?

— Рицко-сама, мы его нашли!

* * *

— Нашли, значит?

Мадагаскарская Стая никогда не собирала больше семи тысяч голов. Даже в набег на атоллы, где можно нажраться от пуза хоть органики, хоть неорганики, ходили три четверти стаи, не больше. Каждый четвертый предпочел дезертировать и сидеть под кустом на голодном пайке, только чтобы не рисковать.

... — Сестре докладывали?

— Да, конечно. Прибывает уже скоро.

Атоллы в океане уязвимы со всех сторон, и именно поэтому люди держатся за них зубами, не считаясь ни с потерями, ни с расходами. Вопрос политики. Если ты можешь оборонять атоллы, не считаясь с налетами Глубинных — ты держава. Не можешь — брысь под лавку. Шельфовую нефть, биомассу и донные месторождения без тебя поделим.

— ... Боекомплект?

— По десятку на ствол, у гвардейцев по два-три десятка...

Каждый атолл обходится диким Глубинным очень дорого. Но, если налет удачен, в стае уже никто не голодает. Мертвым без разницы, а выжившие жрут от пуза. Два-три месяца.

Потом... Потом следующий атолл. Редкий Глубинный переживает больше трех штурмов, но с потомством проблем нет. Оно сгущается из черной взвеси взамен убитых. Единственное, что в самом деле теряется — опыт и характер, все то неуловимое, до сих пор не описанное земной наукой, что зовется "личность".

Подошла сестра — некогда крейсер Тумана, потом пленница Ото-химэ, повязанная кровью своих, взятая в полную власть морской царицы. Потом беглая от Ото-химэ, выбравшая хотя бы такую — но, наконец-то, свободу. А сейчас вторая предводительница Стаи Мадагаскара... У Глубинных нет имен и названий, им ни к чему география. Невелика разница, где акул рвать или цедить сквозь решето планктон. Все имена принесли Взятые, все сложности принесли Взятые, но и добычу тоже приносят Взятые, и потому Стая Мадагаскара им подчиняется. С ворчанием и через пень-колоду, но хоть как-то.

Две огромные живые раковины сблизились на вытянутую руку, и обитательницы их заговорили друг с дружкой голосом.

— Что, сестра?

— Что-что, заметили нас. Готовятся. Мои там прячутся по мангровым зарослям, наблюдают эвакуацию.

— Так твои, получается, могут за корректировщика сработать? Накроем форты в двадцать стволов, потом займем, что останется.

— Снаряды все размолотят и перемешают. Опять фильтровать воду, просеивать песок в поисках съедобной крошки?

Вторая Взятая оглядела белый от солнечного жара небосклон, поморщилась от бликов.