А проблем предвидится масса, и самая простая из них такова: как сохранить мир от бессмысленной войны всех против всех, в условиях нового мирового порядка? Как? Придушить мир при помощи гигантских компаний, вроде Ост-Индской, которые имеют собственные армии и флоты? Опыт Великобритании не забыт, но я помню, что этот путь привёл Великобританию к позорному положению не слишком важного штата США. А может опутать мир сетью военных баз и гонять по всему миру авианосные флоты, как это делали США? Но пиндосы в конечном счёте надорвались и в моём мире они увязли в странном гражданском противостоянии. Отдать власть финансистам? Но в моём мире эта власть привела к грандиозному кризису, который грозит разразиться чудовищной войной. Мир сохраняется только из-за того, что воевать некому — в моём мире очень мало людей, готовых отдать жизнь за свою Родину или за идею.

В этом мире, в это время, желающих воевать слишком много, как и тех, кто подведёт под это желание нужную идеологическую или религиозную базу.

Но проблемы в новом, изменившемся мире ещё не проявились, не говоря уже об их созревании, так что у России есть время. Вернее, у России и Германии. Мы совместными усилиями уничтожили прежний миропорядок, у нас нет соперников, а тех, кто нам вздумает противостоять, мы одолеем без особого труда. Между нами нет противоречий, и по взаимному соглашению мы практически ликвидировали границу между собой. Многие промышленные и сельскохозяйственные проекты мы проводим вместе. Мы унифицировали вооружение и воинские уставы, а в некоторых аспектах — и предметы воинского снаряжения. Немецкий язык обязателен для изучения в русских армии и флоте, а русских в германских вооруженных силах.

Глава 15

Двадцать второго января тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, ровно на день моего тридцатилетия, Ирина Георгиевна преподнесла драгоценный подарок, вернее два: сначала на свет появился мальчик, а спустя пятнадцать минут появилась девочка. Такие двойни называют королевскими, и недаром: принц является наследником престола, а принцесса в большинстве стран прав на трон не имеет. Правда, согласно конституции России, трон наследует старший потомок, невзирая на пол, но всё-таки царь-мужчина как-то привычнее.

Тезоименитство праздновалось с немалым размахом. В Зимнем дворце я принимал толпы людей с их поздравлениями и обязательными славословиями, но мысли мои были в Николаевском дворце, где светила медицины во главе с лейб-акушером Эдуардом-Антоном Яковлевичем Крассовским готовились принимать роды.

Казалось бы всё учтено, все необходимые меры приняты... но страшно! А вдруг что-то не так? А вдруг какая-то случайность или несчастливый поворот судьбы?

— Андрей Ефимович! — шепчу я вбок, где дежурит мой верный секретарь.

— Адъютант сидит у телефона за ближайшей дверью, пока никаких известий не было. Пять минут назад сообщали, что воды отошли, всё благополучно. Я Вам об этом уже докладывал.

— Бедная Инес! Ей сейчас больно и страшно.

— Не волнуйтесь Ваше императорское величество — вокруг много ушей, и потому Андрей обращается по всей форме — Её величество совершенно здорова, и риск каких-либо осложнений почти равен нулю.

— Но всё-таки риск есть...

— Поверьте отцу пятерых детей, всё будет благополучно.

Пока мы шептались, перед троном успел произнести приличествующую речь очередной важный человек. Подскочивший адъютант принял у него роскошно украшенный приветственный адрес, а взамен вручил не менее шикарно оформленную именную грамоту и коробочку с юбилейной медалью.

Верноподданные, пришедшие поздравлять меня с юбилеем, являлись не с пустыми руками. Оказывается, предыдущий оратор преподнёс мне занимательную коллекцию из золотых самородков причудливой формы. Что же, я попрошу конструкторов создать для них гидравлическую драгу, а химиков — помозговать над прогрессивными методами извлечения драгоценных металлов из породы. Чем наградить конкретно этого гражданина пусть думает министерство добывающей промышленности — у нас теперь есть такое, и руководит им матёрый человечище, кержак, старовер Аникей Протасович Лесных. Старатель с полувековым опытом, между прочим умудрившийся в молодости завершить Томский университет и получить диплом юриста.

Признаться, в своё время я хотел полностью национализировать все золотые прииски, но вовремя одумался: у нас имеется слишком много мелких, нерентабельных для промышленной добычи металла, месторождений. В нашей стране и при Сталине, и даже после него, золотодобывающие артели занимались этим делом. Другой вопрос, что процесс этот не должен быть пущен на самотёк, государство взяло на себя львиную долю забот о снабжении старателей техникой, оборудованием, снаряжением и продовольствием. В районах золотодобычи удалось обеспечить высокий уровень правопорядка, подчас действуя методами далёкими от парламентских. Только по официальным данным попало в плен, а как следствие — на каторгу, до двадцати тысяч хунхузов, да более десяти тысяч — убито. Сколько хунхузов было убито втихую неизвестно. Неизвестно и сколько было убито казаков, да никто и не собирался их отмечать отдельно. Убили хунхуза иди джунгара — вот и весь ответ. А что рожа не узкоглазая — так кто ж их, басурман, разберёт? И у казаков, в таком случае, нет права на месть. Не казака убивали, а разбойника. Хотя... Я ещё в той жизни не видел различия между казаками и разбойниками, хотя ради справедливости должен сказать, что среди казаков большинство — порядочные люди, но судят-то по тому что поверху плавает. Впрочем, речь идёт о зауральских и уссурийских казаках, а в новых казачьих войсках, если верить докладам, дисциплина повыше, как следствие, разбоя поменьше. Оно и понятно — там люди делом заняты, крепят новые границы, обустраивают хозяйство.

А вот и очередной важный человек с поздравлениями и подарком. Подарок состоит из нескольких альбомов с образцами продукции, которую строит его производственное объединение. Ба! Да они замахнулись на тепловоз! В альбоме рисунки тепловоза в разных ракурсах, а кроме того помощник выставляет на стол модель новой модели локомотива. Симпатичная машинка, очень похожа на маневровый 'бычок', что в моём будущем работает на всех станциях нашей страны, формируя составы. Как любопытно! Оказывается технический прогресс имеет свои закономерности, которые диктуют и внешний вид техники. Наверняка мысль не новая, но меня она посетила именно в этот момент.

— Вы собираетесь производить тепловозы для наших железных дорог?

— Именно так, Ваше императорское величество. А когда иностранные железнодорожники оценят удобство и экономичность созданной нами техники, мы расширим производство. За счёт массовости серийного выпуска снизится цена тепловозов для наших железных дорог.

— Весьма разумно. Прошу вас немедленно приступить к разработке линейных локомотивов, они крайне необходимы как нам, так и железнодорожникам всего мира. Прошу вас подумать и вот о чём: мощность локомотива нужно повышать, это требование прогресса, но тут имеется препятствие в виде чрезмерного увеличения веса самого локомотива.

— Да, это так, Ваше императорское величество.

— Я прошу вас рассмотреть возможность создания двухсекционного локомотива, в котором машины будут расположены в секциях вагонного типа. При этом на марше можно будет отключать часть моторов там, где их мощность будет избыточна.

— Понимаю Вас, Ваше императорское величество, а на трудных участках можно будет легко увеличивать тяговое усилие. Прекрасная мысль! Я вижу ещё одно достоинство предлагаемой Вами схемы: обслуживание и мелкий ремонт машин такого локомотива можно проводить не покидая тёплого помещения. Для нашей северной державы сие представляется немалым достоинством.

— Предлагаю вам использовать эти идеи так, как вам заблагорассудится. Сделаете новый локомотив?

— Всенепременнейше, Ваше императорское величество.

— Министерству путей сообщения будет отдано соответствующее распоряжение, вы получите от ведомства полную поддержку

Хе-хе-хе... Пришли люди с подарками, а тут их одарили самих. И такое бывает. Переход железнодорожного транспорта на тепловозную тягу, а потом и на электровозную нужно проводить стремительно, не жалея средств — затраты окупятся не менее стремительно, это я знаю из опыта моего мира.

Затем следует торжественный обед. Для меня это ужин, но в настоящем времени так принято. Всё как принято: речи, тосты, славословия. Оркестр наяривает нечто бравурное, приличествующее празднику, передо мной стоит что-то, но я только прихлебываю из бокала гранатовый сок, улыбаюсь присутствующим, однако, все мои мысли там, в Николаевском дворце. Как там моя Инес-Сарита?

Словно отвечая на мысленный посыл, ко мне приближается мой верный секретарь.

— Что-то срочное, Андрей?

— Более чем! У Вас двойня, Пётр Николаевич! Первым на свет появился мальчик, а через несколько минут и девочка. Дети чувствуют себя превосходно, их уже приложили к груди. Её императорское величество также в прекрасной форме. Антон Яковлевич доложил по телефону, что роды прошли очень легко, и что в ближайшем будущем он не предвидит осложнений у роженицы и детей.

— Я Должен быть там!

Встаю и объявляю:

— Дорогие гости! Любезные мои друзья и соратники! Только что мне доставили извести, сделавшее меня счастливейшим из людей: у меня появились двое детей, мальчик и девочка. Прошу вас продолжить праздник, а сам я немедленно отправлюсь благодарить свою супругу за самый лучший во всей вселенной подарок.

Кажется я опять нарушил этикет, но об этом известно только Министерству Двора, ведающему протоколом. Собрание тут же поднялось на ноги, захлопали пробки, от приветственных криков у меня заложило уши. Растерянно кивнув, я развернулся и бросился к выходу. Одним махом слетев по всем парадным лестницам, я выскочил на крыльцо, а там уже взрыкивали моторами четыре одинаковые машины — моя и автомобили сопровождения. Ревя моторами мы помчались по кратчайшему маршруту — по набережной, и уже за Адмиралтейством я увидел, что пушки Петропавловки дали залп, и небо расцветилось салютом.

— Ого! Андрей, они узнали новость одновременно со мной!!! — пораженно ахнул я.

— Чуточку раньше, Пётр Николаевич. Я, получив телефонограмму от Крассовского, помчался докладывать Вам, и дал указание телефонистам обзвонить воинские части, Петропавловку, кафедральные соборы и прожектористов ПВО.

— Прожектористов зачем? — спросил я выходя из машины у Николаевского дворца.

— А Вы посмотрите на небо.

Я поднял голову: по небу, по высоким облакам бегали разноцветные лучи и пятна света. Видимо прожектористы использовали светофильтры различных цветов. Не припомню, чтобы в снаряжении прожекторных частей были такие приблохи. Вместе со всполохами салюта они выглядели просто потрясающе — даже в моём будущем такой красивой иллюминации не существовало.

— Так сделали по предложению лейтенанта Бредихина. — ответил Андрей на мой вопросительный взгляд.

— Лейтенанта? Это Вы о моём несостоявшемся зяте?

— Не знаю, насколько несостоявшемся. — усмехнулся Андрей — Он экстерном сдал экзамены за два курса академии, а двигатель его конструкции уже установили вместо центрального на лабораторном 'Аисте', и машина показала что она родилась заново.

— Мне не докладывали об этом.

— Я Вам тоже не докладываю, поскольку это огромный секрет, и вообще, сюрприз к рождению первенцев. Не подведите, Пётр Николаевич, меня Настюша просила помолчать.

— Хорошо, сделаю удивлённые глаза.

Так с разговорами я, с трудом не переходя на бег, миновал распахнутые передо мной парадные двери дворца, и взлетел по лестнице. В зале перед комнатой роженицы собралось всё моё семейство. Господи, как хорошо, как приятно видеть эти милые, светлые, улыбающиеся лица! Я целеустремлённо лечу к двери.

— Папа, задержись на секунду! — встаёт передо мной Сергей. Он протягивает мне большую салфетку. Остро пахнет спиртом. — Ты с улицы, не дай боже занесёшь инфекцию.

Я машинально отираю руки и лицо, кто-то помогает мне надеть халат поверх мундира, а поверх туфель — бахилы. Я не замечаю кто мне помогает — не до того.

— Ну всё, снарядили отца, теперь можно пропустить. — слышится голос Сергея — Пойдёмте, присядем! — мои родные подались в стороны, а сам он распахнул передо мной заветную дверь.

В огромной светлой комнате, ровно посредине, стояла кровать, я рядом с нею операционный стол и кресло самого зловещего вида. Чуть поодаль стояли столы, накрытые белыми полотнищами. Под тканью топорщились разложенные инструменты, а в стеклянных шкафах стояли приготовленные растворы и медикаменты. Понятно. Очевидно врачи приготовились к любому течению событий, и это абсолютно правильною Профессионалы!

Вокруг кровати суетилось несколько молодых людей в белых халатах, с марлевыми масками на лицах. Рядом стояли два представительных мужчины генеральского вида, тоже в белых халатах, я узнал в них Боткина и Крассовского.

А на кровати лежала она — моя прекрасная Инес-Сарита, а справа и слева от неё аккуратно запелёнатые, сладко посапывая носиками, лежали два младенца. Я сразу понял, что тот, кто справа — мальчик, а та что слева — девочка. Спят... Водопад умиления и счастья омыл меня как океанской волной.

— Как Вы себя чувствуете, моя родная?

— На удивление хорошо. Я опасалась, что будет очень больно, но ошиблась. Знаете, моя мама говорила, что женщины в нашем роду рожают очень легко, но не верила. А теперь убедилась в её правоте.

— Я счастлив! Боже, как я счастлив! Ирина Георгиевна, можно ли мне взять на руки нашего сына?

— Конечно же можно!

Я взял на руки невесомый сверток, и заглянул в лицо младенца:

— Вот Вы какой, Александр Петрович!

Имена для детей мы выбрали заранее, причём очень быстро, и не особенно гадая: Александр — в честь Александра II, завещавшего мне трон. Девочка получила имя Екатерина, в честь последней жены императора Александра. Екатерина Михайловна очень много сделала для нас. Уже то, что она заставила мужа переписать закон о престолонаследии и в законе отменено положение о неравнородных браках — колоссальное достижение. По новому закону пригодность будущей жены или мужа определялись не принадлежностью к царствующим или владетельным домам, а только лишь здоровьем — в роду претендента не должно быть тяжелых наследственных и психических заболеваний.

Обойдя кровать я наклонился и взял на руки девочку.

— Здравствуй. Екатерина Петровна!

Доченька никак не отреагировала: она, как и брат, сладко спала. Мне очень хотелось поцеловать деток, но побоялся — как бы не разбудить. Врачи и супруга глядели на меня удивлённо: откуда у меня такая ловкость в обращении с младенцами? Да... Откуда им знать, что у меня на руках росли три сестрички и два брата: во времена моего детства это была нормальная крестьянская семья.

— Ну что, моя драгоценная, покажем наших деток старшим детям?

— Да. — вздохнула Ирина Георгиевна — Пусть пригласят.

Двери распахнулись, и все наши старшенькие вошли в комнату.