— Не могу. А как? Обычно это от нас не зависит. Нельзя просто взять и усилием воли проснуться. Обычно тебе на голову садится жирный и наглый кот, прямо пушистой филейной частью, или солнце светит в глаз, или кто-то из родственников будит — и все, прощайте, безумные путешествия. Стало быть, остается лишь Край Света... Или попробовать убить себя тут каким-то иным способом?..
— То есть барсы убить не могут?
Оливер покачал головой:
— Наверное, все же могут, иначе зачем им копья? Но я не видел, чтобы они убивали. Обычно барсы загоняют, а Кровавый Рассвет убивает. Он здесь судья и палач. Милостивый палач. Скучающая, ласковая смерть. А может, он вообще девушка. Не думаю, что кто-то заглядывал ему под мантию. Может, у него там или вообще три груди, или пасть крокодила на месте живота, или звездная пустота бесконечности.
Никс стала нетерпеливо притопывать ногами под столом:
— Когда мы выдвинемся дальше?
— Дай пиво допить, а, — Оливер показал на полупустую кружку. — Сама-то чего не пьешь это светящееся, что тебе дали?
— Почему всем так хочется меня споить, причем в обоих мирах?..
— Потому что ты слишком серьезная для огненной лисы, — хмыкнул сказочник.
— Да уж, — вздохнула Никс. Но тут же напряглась. — Я не могу расслабиться. Я же здесь во плоти и знаю, чем мне это грозит. Я знаю, что мне отсюда надолго не выбраться, но надо попробовать хоть ненадолго.
— Тебя там, в реальности, кто-то ждет? — неожиданно серьезно спросил Оливер.
Никс поджала губы. Опустила глаза вниз. Кивнула.
— Кто ты такая, рыжая лиса? — продолжил сказочник, вглядываясь в Никс. — Я знаю, что неприлично так вот, сразу... но все же. Ты права, времени у тебя мало. Я полагаю, скоро Кровавый Рассвет все же придет за мной, так всегда бывает, так что... Может, назовешь мне свое настоящее имя, чтобы я смог тебя найти там, в реальности?
Никс подняла на него глаза.
— Меня зовут Никола Рэбел.
— Вот как. А я назвал свое настоящее имя. Я — Оливер Вайс из Тасарос-Фесса.
— Это где? — не поняла Никс.
— Это на севере. Его еще называют просто Северной Гаванью, особо не фантазируя.
— А-а... Это еще новая столица взамен разрушенной ураганом старой?..
— Да, взамен разрушенной магическим ураганом старой, — кивнул Оливер. — Проклятые маги.
— Но ты же и сам маг.
— А что мне мешает быть магом и не любить магов?..
— И правда.
Никс устало подумала, что ей, кажется, снова и повезло, и нет. Все как всегда. Тасарос-Фесс — разве там не рукой подать до горной гряды Цинары и, соответственно, Сороса, куда ребятам надо доставить осколок?.. Если сложить все воедино, Оливер, проснувшись, мог бы попробовать найти их и рассказать им о Никс... Ведь они должны будут миновать Северную Гавань, пускай вероятность встретиться с ними практически нулевая.
Но вот внезапно оказывается, что сноходец Оливер Вайс не любит магов. Конечно, на лицах у них не написано, но... Да и как же он их там найдет?..
Никс поняла, что совсем не помнит номера телефона Рина. И адреса почты тоже. Вообще по нулям.
Она не очень верила в то, что ее послания, написанные в Дневнике Неотправленных Писем, достигли адресатов. Все-таки, это блажь. Она также не могла доверять Оливеру на все сто — нельзя же первому встречному все свои карты раскрывать. Она не знала, удастся ли им добраться до Края Света вместе, либо же Оливер проснется раньше, чем они туда придут. И если Оливер, понятное дело, проснется в свой постели, то где в этот раз воплотится она — может, там же, на пустынном берегу, где они с ребятами сидели у костра, там, где их, конечно, давно уже нет... или еще где-нибудь?..
Как много вопросов, и кажется, будто времени что-то решать нет совсем.
И тут Никс осознала, что уж кое-какой номер наизусть помнит. И остается надеяться лишь на свою утопленническую удачу.
— Оливер, — Никс взглянула на сказочника, — пойдем скорее искать этот твой Край Света. Я не могу ждать. Я расскажу тебе, что смогу — ведь именно истории ты тут собираешь?..
— Ну, в основном я влипаю в истории, но изначально я планировал...
— Ну и вот. Конечно, это будут истории о магах — но ведь тебе интересно, а?
— Держи врага ближе друга, — улыбнулся Оливер.
— Я расскажу тебе про ледяного чародея с ледяным сердцем, про коварных и злых некромантов, про рукотворных химер и целителей, что слишком добры для того, чтобы исцелять, и еще про людей, которые в самом деле умеют менять чужие судьбы. Я расскажу об обсидиановой пустоши, что венчает Антарг, и про черного и золотого драконов, о битве которых, верно, толкуют все спящие с прошлой весны. А ты, когда проснешься, возьмешь и позвонишь по номеру, который я тебе сейчас дам, и расскажешь о том, что видел меня, и что осколок непременно нужно вернуть на место, иначе я так и буду нырять в морок бесконечно, как рыбка, а я так не хочу. Тут весело, конечно, но мне было и там не плохо.
— Да ладно-ладно, я не такой уж упоротый магоненавистник, — Оливер замахал руками. — Никола Рэбел, говоришь? А ты в реальности такая же?
— Примерно. Без этих дурацких ушей и кожа другого цвета, но в целом похоже, — она улыбнулась.
И если ей вправду повезет, и Оливер сумеет дозвониться Эль-Марко, то какой же будет обратная сторона этой удачи?
— Ну богатый у меня отец, а что такого?.. Ну, удовлетворяет прихоти, вот винтовку подарил на прошлый день рождения, складную, а чего? Лучше было бы, если б я наркотиками баловалась или по клубам молодость прожигала?.. Между прочим, я специальную медицинскую комиссию для этого проходила...
— Берса, не юли. Ты чего-то не договариваешь. Или врешь, что более вероятно, причем нагло-нагло, и ни в одном глазу у тебя раскаяния нет. И если ты всю информацию нам не выдашь, то...
— То что? И как ты определишь, вся — не вся? Чего ты вообще привязался, Рейни? Если бы не я, нас бы уже давно переваривали те милые псинки!
— Справедливости ради хочу заметить, что, если бы я имел финансовую возможность и соответствующие документы, я бы тоже себе что-нибудь этакое приобрел, — вмешался в спор Тиха. — Хотя вы продолжайте, не отвлекайтесь. Я так, к слову.
Но на него уже обратили внимание.
Рин в очередной раз начал докапываться, как так получилось, что Тихомир не знает, куда именно их занесло, Берса пыталась их угомонить и перевести разговор в другое русло. В конце концов ей это удалось, и они начали строить разнообразные теории относительно того, что это были за твари и вообще, что бы могли значить в совокупности все произошедшие события.
Ирвис слушала-слушала это все, поняла, что устала от гомона и поднялась с песка, сообщив, что пойдет прогуляться.
Она приметила невдалеке уступ, возвышающийся над пологим берегом, куда можно было забраться пешком, не применяя отсутствующих у нее навыков скалолазания.
Местность ей была незнакома точно так же, как и оставшимся на берегу, у костра. Телефон, преданно сохранивший большую часть заряда, не мог нащупать спутников или сети, а раскинувшийся вокруг ночной пейзаж — огромное то ли озеро, то ли море — напоминал все виденные за жизнь красивые фотографии сразу и ни одну конкретно.
Тяжелые кожаные ботинки с чужой ноги уже начали чуточку натирать. Ирвис прошла по песку, покрытому сухими водорослями, что принес недавний шторм, к подножью уступа, присобрала юбку и, утопая по колено в высокой траве, стала забираться вверх. Она слегка запыхалась, поднимаясь, но вот уже перед ней развернулась панорама неба, усыпанного незнакомыми звездами и темной, спокойной воды — покуда хватает глаз. Ирвис приблизилась к краю обрыва, не доходя до пропасти пару шагов, и увидела внизу костер с припаркованным невдалеке минивэном.
Да уж, вот это пошли чудеса. Не нашел ли случаем этот зеленоволосый юнец путь в какое-нибудь иное измерение? Или почему он не может понять, куда их завез, хотя Рейнхард вовсю обзывал его живым навигатором?
Легко и будоражаще было думать о проблемах насущных, кажущихся отчего-то вполне решаемыми. И нестерпимо тяжело становилось на сердце, когда Ирвис вспоминала такое близкое и такое далекое вчера. Наверное, не стоило ехать с ними. Надо было остаться у каких-нибудь нормальных друзей. С другой стороны, навлекать на непричастных угрозу — тех тварей, которые гнались за машиной — разве не безрассудство? Не ясно, впрочем, за кем именно они гнались. Кабы не за всеми теперь уже.
Ирвис обняла себя руками и зябко поежилась: вдали от костра было прохладно, да и подол, к тому же, намок от росы.
Однако, несмотря на бессилие Тихомира и систем спутникового ориентирования, у компании оставался еще небольшой шанс кое-что разузнать о том, куда их занесло, и Ирвис была решительно настроена попробовать. Она никогда не отличалась мощью чародейского проклятья. Именно поэтому ей удавалось жить, не привлекая к себе ненужного внимания департамента исключительных дел или поглощающих. Но сила решает не всегда — это любому понятно. Зачастую тонкого, выверенного волшебства уже более чем достаточно.
Ирвис размяла подрагивающие пальцы. Медные браслеты на запястьях звякнули, соударяясь. Она прикрыла глаза и воззвала ласково и кротко к самой рискованной грани своего дара — к третьей его ступени, ибо первые две были ей сейчас без надобности. Не объять ветер прикосновением и не подчинить его взглядом. Но что известно магу ветра, того не знает человечество, а значит, использующий третью ступень не почувствует преград науки, что изучает и сковывает его ремесло, но использует живительную силу предрассудков и благую мощь суеверий. Забытые боги прибрежных ветров отзовутся мягкими объятиями, подтверждая, что мир ими не покинут, и миф, согласно которому чародею ветров подвластна эфемерная стихия, оживет.
Ирвис вздрогнула. Ее сознание, расширившись и разделившись на бессчетное количество одновременных потоков, на секунду пронзило сущее и тут же собралось воедино, схлопнувшись в ее обычное "я". И если вокруг она узнала и ощутила свободу, то позади нее обнаружилась непроницаемая для зачарованных ветров стена.
Ирвис обернулась и увидела темный силуэт. Успокаивающийся ветер встревожил длинные красные пряди, отводя их с бледного лба молчаливо смотрящего на нее Керри.
— Что? — коротко спросила Ирвис, и собственный голос показался ей слишком высоким и резким.
— Не хотел испугать, — ответил Керри, делая шаг вперед. — Но я вижу, что вы все беспечны. Взять с собой меня и даже не сковать золатунными путами? Идти в одиночку на обрыв, когда вокруг кромешная темнота? Я удивлен, как вы все остаетесь живыми.
— Пф, — фыркнула Ирвис. — Как будто бы у нас тут каждый день что-то такое случается. Как будто бы мы ждали чего-то такого и должны были быть готовыми.
— Я не обвиняю.
— Зачем ты пошел за мной?
Керри ничего не ответил.
Ирвис отвернулась от него и стала смотреть на темный простор Внутреннего Моря. Да, теперь ей известно название этой большой воды — нескольких секунд полета хватило, чтобы узнать имена здешних ветров и по ним примерно определить, куда же их занесло.
Тяжелый взгляд стоящего позади Керри мозолил ей спину. Отчего-то молчать самой было неуютно до мурашек, до зуда, и это злило. Она решительно обернулась, готовая сказать что-нибудь резкое, но так же быстро передумала, осекшись. Вместо этого она спросила:
— Ну и... как тебе здесь? С нами, беспечными?
— Я беспокоюсь, как там без меня исполняется предначертанное, — тихо ответил Керри, — и исполняется ли вообще. А так... так-то мне нравится. Хоть и бессилен я, слаб и зависим от вас, хоть я не вижу и толики столь привычного подобострастия в ваших глазах, не вижу священного страха... Все здесь настолько ясно, объемно и живо, ветер такой холодный, а пища приносит блаженство, ранее мне неведомое... Я полагаю, вернувшись, я стану скучать и тосковать вдали от земель исхода, и книги, ранее подкармливавшие мою фантазию и грезы, более не утолят жажды этой насыщенной настоящести.
Ирвис помимо воли улыбнулась.
— Кажется, я понимаю тебя, — сказала она. — Я сама не отсюда, приехала не по своей воле, а потому, что надо было куда-то ехать, так почему б не сюда?.. У нас там, знаешь, волнения были очередные после войны, ну, я и выбрала себе новым домом этот город у моря, потому что зачем жить там, где моря нет?.. И тут на меня, словно вода из ковша, вылилось это самое ощущение, которое ты описал. Так что, может, это не твой морок такой плохой, а тут так хорошо. В смысле, там, откуда мы сюда приехали.
— Ты говоришь так светло, но я чую в сердце твоем печаль, — Керри подошел ближе и встал рядом с Ирвис, и теперь они вместе смотрели на звезды над Внутренним Морем. — Объясни мне, насколько ужасна потеря, перенесенная тобой.
Ирвис хмыкнула. Потеря. Потеря на самом деле ни разу не была ужасной. Беда, но не катастрофа. Квартира — съемная, и после пожара ее восстановят. Если уж руку на сердце положа рассуждать, то сделать ремонт там было давно пора, вот уж лет восемь как. Разве что... разве что кактусы.
— Ну, у меня сгорели шестнадцать редчайших кактусов, деньги и целый комод одежды ручной работы, ну, и ткани... и машинка... Я по гражданской профессии швея-моделист, видишь ли, шью всякое, в том числе на заказ, на то в основном и живу, — объяснила Ирвис. — Неприятно, в общем, но не смертельно. Пожалуй, мне повезло, что, когда все случилось, меня там не было. И, пожалуй, ты прав — разделяться не стоит. Мой мозг не хочет переваривать то, что мы вчера пережили и видели.
— Тех животных? — уточнил Керри.
— Не бывает таких животных, — сурово проговорила Ирвис. — И мне хочется их забыть как страшный сон, как и то, во что превратился мой дом. Не этот, а тот, откуда я сбежала пять лет назад. Но я понимаю, что твари реальны, так же как я или как ты, — она повернулась и ткнула пальцем Керри в плечо, подтверждая его сугубую материальность.
Керри остался смотреть на свое плечо, как будто бы в ступор впал.
— Пойдем, — позвала Ирвис. — Пойдем вниз. Я знаю теперь, где мы. Надо бы рассказать об этом ребятам.
В следующую ночь нас приютил хостел на краю холодной пустоши.
Стоило Ирвис сообщить, что она опознала водоем — огромное Внутреннее Море — Тиха воспрял и вроде бы даже примерно понял, куда же нас занесло. А как только удалось выехать на дорогу, он все узнал окончательно.
Выходит, связи, узлы дорог — та еще головоломка, и по незнанию и невнимательности можно здорово влипнуть. Мы оказались намного севернее и западнее, чем могли бы быть, если бы Тиха не свернул на первый попавшийся путь, позволяющий оторваться от погони.
Севернее — это хорошо. Это приближает нас к цели. Другое государство — чуть хуже, но особого значения не имеет. В спокойном состоянии Тиха не будет путать дорог, и вскоре путешествие окончится.
А пока есть время передохнуть.
Мы сняли четырехместный номер с двумя двухъярусными кроватями у стенок, видом на пустыню и придорожный фонарь. Могли бы два двуместных — да решили сэкономить. Тиха сообщил, что будет спать в машине, чем, судя по всему, он и занялся сразу после позднего ужина. Керри с Ирвис я последний раз видел в общей гостиной. Они, кажется, нашли общий язык. Выяснилось внезапно, что Керри в "землях исхода" не умеет читать. Это казалось странным, но понятным. Я во сне тоже не особо различаю надписи и вывески. Кажется, этому даже есть какое-то научное объяснение. И вот Ирвис принялась объяснять Керри алфавит, выказывая титаническое терпение. Видимо, она прониклась жалостью и симпатией к такому же, как и сама, пришельцу издалека.
