Мальстен нашел в себе силы нервно усмехнуться.
— В последнем ты сейчас… сомневаешься? — спросил он.
— Ну да, конечно, я же так развлекаюсь: пытаю лучшего друга, наслаждаюсь его страданиями! Я же такой в твоих глазах, да? Давай, Мальстен, просвети меня: кем еще ты меня считаешь? — взвелся он. — Узурпатором? Монстром? Садистом? Палачом?
Перед глазами Мальстена на миг потемнело, когда воздействие пожирателя боли усилилось.
Данталли перевел дух, силясь распрямиться.
— Сейчас ты просто пьяный аркал, которому приспичило поскандалить, — мрачно ответил он. Он знал, что поплатится за это.
Бэстифар зарычал от злости, приблизился к Мальстену и ударил его в живот сияющей красным светом рукой, заставив его болезненно вскрикнуть. Не удержавшись на ногах от вспышки боли, он упал на колени. Бэстифар навис над ним.
— Пошел ты! Я тоже много чего могу о тебе сказать! Ты предатель, Мальстен! — в сердцах воскликнул он. — Предатель и беглец! Ты бросил в Малагории тех, кто на тебя полагался! Улизнул, как последний трус! Говорил, я пытаюсь сломать тебя, когда я хотел помочь! Слушал россказни Грэга про мою неоправданную жестокость! Считал, что я хочу сделать из тебя монстра! Ты никогда не объяснял мне, что тебя так стесняло здесь, хотя я столько раз спрашивал! Вместо этого ты предпочел просто сбежать со своим немым осуждением! Знаешь, что, я сыт по горло твоими упреками!
— По-твоему… я уехал, чтобы… упрекнуть тебя? — тяжело дыша, спросил Мальстен, силясь подняться.
— Я понятия не имею, почему ты уехал! Я предлагал тебе что угодно! Даже отвоевать Хоттмар у Колера, чтобы ты перестал чувствовать себя приживалкой! Чего еще тебе было надо?! — Лицо аркала раскраснелось, голос срывался от почти непрерывного крика. — У тебя было все, все, чего ты только мог пожелать! Убежище, работа, друзья, любовницы, привилегии, возможности! Казалось бы, живи себе да твори искусство, но нет! Ты сбежал, ничего не сказав, наслушавшись нытья Грэга, а я выглядел беспомощным идиотом, когда пытался объяснить труппе цирка, почему ты уехал! — Он отступил на шаг, распаляя красное сияние вокруг своей руки. — На Войне Королевств я остановил армию, чтобы защитить тебя! Я позвал тебя в свой дом, где тебя приняли, как не принимали в родном Хоттмаре! Я благоволил тебе все это время и поддерживал тебя во всем! Неужели три года назад я не заслужил хотя бы сперва узнать о твоих намерениях?
Мальстен заставил себя подняться, придерживая рану, которая вновь начала кровоточить после удара аркала.
— Ты бы стал отговаривать… — покачал головой он.
— И отговорил бы! Разве кому-то стало лучше от того, что ты сбежал на материк? Гляди, к чему это теперь привело!
— Скорее всего, к этому бы и так пришло, — устало выдавил Мальстен.
— Да плевать! Зато я бы знал, что ты мне союзник, а не перебежчик, который может в любой момент сбежать по неизвестным причинам!
— Я не сбегу…
— Пока Малагория в опасности, да! — Бэстифар вздернул подбородок. — Но что потом? — Голос его зазвучал заметно тише, а глаза округлились. Он безотрывно смотрел на Мальстена, пытаясь найти этот пугающий ответ в его непроницаемом выражении лица. — Будь ты проклят, что потом?! Однажды мне снова доложит о твоем побеге стража? Если собираешься сбежать, если тебе плевать на цирк, на труппу и на всех тех, кому ты здесь нужен, так хоть наберись смелости сказать им об этом в лицо!
Мальстен прерывисто вздохнул. Руки его дрожали от боли.
— Мне никогда не было плевать, — еле слышно сказал он. — Жизнь в Грате — лучший период моей жизни.
Бэстифар опешил от болезненной честности, прозвучавшей в его голосе.
— Тогда почему? — Аркал отступил на шаг так, словно ответ сулил ему опасность. Лицо данталли вновь покривилось, и Бэстифар, казалось, лишь теперь вспомнил о том, что воздействует на него с помощью своих сил.
А ведь он не попросит меня прекратить. Никогда не опустится до этого, — с печальной усмешкой подумал он.
Сияние вокруг его руки погасло.
Мальстен выдохнул от облегчения, сумев перевести дух.
Бэстифар ждал, что снова увидит в глазах друга осуждение или даже ненависть, но этого не произошло. Мальстен не поднимал на него глаз — он стыдливо отводил их, будто и в самом деле винил себя за побег все эти три года.
— Я не мог здесь оставаться, — хмыкнул Мальстен.
— Почему? — требовательно повторил Бэстифар.
— В первую очередь из-за тебя. — Только теперь данталли поднял на него глаза. Бэстифар громко вдохнул и задержал дыхание.
— Что… — Он прочистил горло и покачал головой. — Что же такого ужасного я тебе сделал, что твоя жизнь здесь стала невыносимой?
Мальстен устало улыбнулся.
— Бэстифар, в моем решении покинуть Малагорию участвовало много факторов. То, что говорил мне Грэг, было одним из них, но не основополагающим. Я знал, что уже тогда являлся неплохим оружием для тебя и источником сил, с помощью которых ты мог влиять на людей. Ты применял свои силы и ко мне, для тебя это было игрой, состязанием…
— И пыткой, — поморщился Бэстифар. — Это ты забыл добавить?
— Ты не считал это пыткой, — вздохнул Мальстен. — У нас был разный взгляд на твое воздействие, но речь даже не об этом. Просто игры… надоедают, Бэс. — Он внимательно вгляделся в его лицо, стараясь найти там понимание, но встретил лишь недоумение. — И я бы со временем тебе попросту наскучил.
Бэстифар возмущенно округлил глаза.
— По-твоему, я тебя игрушкой считал? Наигрался и выкинул с глаз долой?! — Он снова повысил голос. Мальстен встретил его негодование спокойно и покачал головой.
— Во имя богов, прекрати ставить эти клейма, — устало попросил он. — И попробуй хоть раз прислушаться к тому, что я говорю тебе, а не к собственному возмущению.
Бэстифар набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, но отчего-то прикусил язык и смолчал. Его поразила тягучая, тяжелая тоска, с которой говорил Мальстен. И пусть он никогда не пытался привлекать к ней ничье внимание, она будто всегда жила внутри него.
— Я не понимаю, — ошеломленно произнес Бэстифар. — Ты сказал, что жизнь в Грате была для тебя самым лучшим периодом. Как можно говорить о чем-то счастливом так, будто это причиняет тебе боль? Ее ведь… нет. Реальной. Я бы знал. — Он нервно усмехнулся и тут же нахмурился. — Но тебе, как будто… всегда… Я не могу понять.
Мальстен покачал головой.
— Бэс, ты говорил, что всегда благоволил мне. Что сделал мою жизнь в Грате такой, какая мне в Хоттмаре и не снилась. Ты говорил, что дал мне всё, — он серьезно посмотрел а глаза аркала, — и ты совершенно прав в этом. Это сделал ты. Беда в том, что моя жизнь, и мое благополучие в Грате целиком и полностью зависели от тебя.
Бэстифар неуютно поежился.
— Говоришь так, будто в этом есть что-то плохое, — нервно усмехнулся он.
Мальстен оставался чрезвычайно серьезным.
— День за днем я привязывался к этой чудесной стране. К людям. К цирку. — Он тяжело вздохнул. — Это было едва ли не первый раз, когда я чувствовал себя нужным. И каждый день я знал, что могу потерять это в мгновение ока, а повлиять на это… — Он печально ухмыльнулся, пожав плечами. — Я ведь обещал тебе больше нити так не использовать. Слово я держу. Ты знаешь.
Бэстифар озадаченно нахмурился. Опьянение отпускало его с каждым мгновением.
— Повлиять? — переспросил он. — Ты имеешь в виду… — Он потряс головой, собираясь с мыслями. — Проклятье, и мы снова возвращаемся к клеймам! Мальстен, каким же чудовищем я вижусь с твоей стороны, если ты решил, что я рано или поздно просто вышвырну тебя прочь и лишу всего? Я ведь не в игрушки играл, когда предложил тебе место в цирке, я говорил серьезно. Ты мне просто не верил? Или что заставило тебя сделать обо мне такой вывод?
Мальстен вздохнул.
— Ты и заставил.
— Но…
— Бэстифар, ты говоришь так, будто играть чужими судьбами не в твоих правилах, — внушительно посмотрев на него, сказал Мальстен. — Но посмотри на свои действия. Разве судьбой Аэлин ты не играл? Разве судьбу собственной матери не решил хладнокровно и без колебаний? Думаю, когда ты предъявил свои притязания на трон, своим многочисленным братьям ты тоже без труда навязал свои условия. И не без применения силы. Я уж молчу про гимнастов, с которыми ты расправился без колебаний.
Бэстифар поморщился.
— Это ведь совсем другое…
— Нет, — строго ответил Мальстен. — Это то же самое, Бэс.
— Я не…
— Послушай, — данталли внушительно взглянул на него, — просто представь себе ситуацию: вы с Карой решили завести детей.
— Боги! — нервно усмехнулся Бэстифар. — Был тут случай…
— Бэс.
— Ладно, молчу.
— Ты прекрасно знаешь, что Кара относится ко мне не так уж тепло. Как думаешь, какой выбор ты сделаешь, если она убедит тебя, что я опасен для нее и ваших будущих детей? — Мальстен пожал плечами.
— Не люблю рассматривать небылицы, но я бы нашел выход. Мальстен я бы не поступил с тобой так жестоко после всего, через что мы прошли.
— Скажи это Отару Парсу. Я знаю, с какими мыслями он умирал и как верно тебе служил. Ему бы очень понравились твои теперешние речи. — Холодный взгляд данталли буквально пригвоздил аркала к полу. Растерянный и обезоруженный, Бэстифар уставился на Мальстена, и в его темных глазах начало проступать понимание. — Скажешь, что я пессимист? Что зря опасаюсь? Что это невозможно?
Бэстифар опустил взгляд.
— И все же, — покачал головой он, — с тобой я бы так не поступил.
— Ты не можешь знать этого наверняка.
Как бы ни хотелось это опровергнуть, Бэстифар знал, что Мальстен прав. Приближенные к монархам могут в одночасье впасть в немилость, и тогда их судьба перевернется с ног на голову. Слишком много было в истории таких примеров, чтобы сбрасывать их со счетов. И хоть Бэстифар был уверен, что не позволил бы себе обойтись жестоко со своим лучшим другом, в словах Мальстена был резон, перекрыть который не получалось.
Должен же быть выход, — со злостью подумал аркал.
Идея, пришедшая в голову, на первый взгляд показалась полным безумием. На второй — заставила расплыться в победной улыбке.
— Что ж, — Бэстифар решительно поднял глаза и кивнул, соглашаясь с собственными мыслями, — в таком случае, я подпишу документ. Приговор об изгнании. В нашей стране его нельзя отменить. Точнее… это может сделать царь, но если приговорен он сам…
Мальстен нахмурился.
— Что ты несешь?
— Остаюсь перед тобой безоружным. Уравниваю шансы. — Бэстифар осклабился. — Ты приверженец честных игр, так будь по-твоему. В случае, если твои опасения подтвердятся, ты впадешь в немилость, и я выгоню тебя из цирка, приговор вступит в силу. Я буду изгнан, лишен имени и права когда-либо возвращаться в Грат. Я потеряю трон, наследие и все, что когда-либо создал, если нарушу слово, которое дал тебе. А я даю тебе слово, что, пока я правлю этой страной, ты никогда не будешь отсюда изгнан. И пока ты стоишь на защите Малагории, Малагория так же будет вступаться за тебя.
Мальстен ошеломленно отступил.
— Бэс… это слишком…
— Честно? — перебил аркал, усмехнувшись. Собственная идея с каждой минутой нравилась ему все больше. — Именно. Я бы даже сказал, это очень в твоем духе. Но, знаешь, — ему потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с силами и сказать то, что он собирался сказать, — три года я ломал голову над причинами твоего побега. Теперь они мне известны. И я могу сделать так, чтобы их больше не возникало. Если тебя это не устроит, то ты лжешь — и себе, и мне, и всем остальным.
Мальстен медленно вздохнул, прислушиваясь к себе. Предложение Бэстифара было опасным и слишком уж хорошим, чтобы быть правдой.
— Но ответ мне нужен сейчас, — с вызовом произнес аркал. — Если я свяжу себя подобным договором, я должен знать, что это не напрасно. Все правда: ты — самое опасное существо, которое я встречал на Арреде. Самый искусный постановщик представлений. Талантливейший художник. Хороший стратег. Мне полезно держать тебя при себе, потому что я царь. Но прежде всего я хочу, чтобы ты остался, потому что ты мой друг, и в этой стране у тебя может быть и дом, и будущее. Если я свяжу себя таким договором, ты больше не станешь бежать?
Мальстен несколько мгновений помедлил.
— Договор не обязателен, мне достаточно твоего обещания…
— Нет, не достаточно! — покачал головой аркал. — В прошлый раз ты уже дал это понять, а слов я тебе сказал великое множество. — Он кивнул и вдруг направился к выходу из покоев данталли. Замер он уже в дверях. — Я подготовлю документ со своими законниками. Ты изучишь его так подробно, как пожелаешь, мы скрепим его подписями и отправим в архив малагорского суда. Раз уж твоя жизнь в моих руках, моя — пусть будут в твоих. — Он осклабился, вышел за дверь, и перед тем, как закрыть ее за собой, добавил: — Добро пожаловать домой.
Глава 3. Обитель Солнца
Чена, Анкорда
Пятый день Паззона, год 1489 с.д.п.
С громким криком кучера экипаж остановился на Центральной площади Чены.
Пассажир вздрогнул от неожиданного рывка и схватился за сиденье, чтобы не завалиться набок. Вторая рука отчего-то опасливо легла на эфес меча, закрепленного в ножнах на поясе.
— Вот я и дома, — зачем-то произнес он вслух.
Голос за последние полтора года, наконец, определился с тем, желает он принадлежать мальчику или юноше, и зазвучал басовито. В нем проскользнули нотки, характерные для отца юноши — нечто едва уловимое, но все же узнаваемое.
Наверное, матушка это тоже отметит, — подумал юноша, тяжело вздыхая. За последние три года ему с лихвой хватило этих сравнений: каждый второй считал своим долгом увидеть хоть какое-нибудь фамильное сходство и поддразнить его на этот счет.
В Нельнской Военной Академии, куда со времен послевоенной реформы стали брать мальчиков с двенадцати лет на специальное обучение, все сложилось столь символично, что можно было назвать это злой шуткой Криппа. Насмехался ли ректорат Академии, определив принца Альберта Анкордского в ту самую комнату, которую когда-то занимал командир Кровавой Сотни? Трудно было сказать наверняка.
