Общий смех. Мэл целует мою ладошку.
"Ох, Егор, у меня зреет уверенность, что вы пропали бесповоротно... Эва, когда вы поняли, что Егор — ваша судьба?"
"Не сразу... Он покорил меня энергичностью и жаждой жизни... И прекрасными результатами по итогам сессии..."
Снова смех на съемочной площадке. Я кладу руку на колено Мэла. Всё продумано до мелочей.
И так далее, и тому подобное. Общение шло по накатанной колее, и присутствие толпы телевизионщиков перестало смущать. Я приободрилась. Осталось пять вопросов мне, пять — моему спутнику, и можно сказать адъёс лощеной Анрин Девин. Получился хороший спектакль с хорошими режиссерами и сценаристами. В нужное время загорится надпись: "Антракт", и кулисы сомкнутся.
На стене почему-то горело табло: "Внимание, прямой эфир". Что значит "прямой эфир"? То есть напрямую от телекамеры к экранам телевизоров?! И мой звонкий чих оглушит уши миллионов телезрителей?! А как же дневной показ для старичков с домохозяйками и бесконечные дубли в случае фиаско? За окном воскресный вечер, и популярную передачу популярной телеведущей смотрит от нечего делать добрая треть страны, если не половина!
"Телезрители — и таковых немало — спрашивают: имеются ли у полюбившейся пары "Егор плюс Эва" планы на совместное будущее..."
Этого вопроса я не припомню. Отклонение от сценария? Бросаю вопросительный взгляд на Мэла.
— Планы имеются... И грандиозные, — выдает он.
В студии опять смех, и я с облегчением выдыхаю.
"Наши телезрители сгорают от нетерпения... Более полугода они следят за развитием... Многие из тех, кто в октябре отдал голоса верхней строчке рейтинга, находятся в недоумении... Быть может, вашим отношениям свойственна несерьезность? — спрашивают они..."
В интервью не предусматривался подобный поворот сюжета. Смотрю беспомощно на Мэла. Он раздумывает, а Анрин Девин доброжелательно улыбается. На ее лице — ни капли подвоха. Вышло недоразумение. Перепутались страницы опросника к интервью. Но подходящей реплики, заранее подготовленной цензорами, нет, а на нас смотрит вся страна. От осознания очевидной истины нервно сглатываю и судорожно стискиваю руку Мэла. Что ответить?
— Что ж, — говорит он весело. — Вот мой ответ для тех, кто сомневается в серьезности наших отношений.
Мэл поднимается с дивана и, преклонив колено, захватывает в плен мою лапку.
— Эва, в присутствии тех, кто собрался здесь, а также иных свидетелей, прошу тебя стать моей женой. Вверяю тебе своё сердце и имя.
Ни грамма театральности. В его глазах плещется искренность и вера в то, что нам удастся с достоинством выбраться из каверзной ситуации. Камера наезжает на диванчик.
Как рассказала позже Аффа, происходящее в студии стало сенсацией, затмив на всю последующую неделю новости со спартакиады и репортажи с конкурса симфонических оркестров. Передача действительно велась в прямом эфире, и камеры то и дело выхватывали лица присутствующих — операторов, ассистентов, ведущей, дэпов*. Потому что началась кутерьма. Сперва на экране крупным планом показали меня, донельзя растерянную и ошеломленную. Затем мой подбородок задрожал, я потянулась к Мэлу, и он укрыл меня от настырных объективов телекамер.
— Ты согласна? — спросил Мэл, а я взяла и расплакалась, спрятавшись в его объятиях. От потрясения. Боже мой, на виду у всей страны опозорилась с красными глазами и опухшим носом.
— Ты согласна? — повторил Мэл, обнимая меня, и студия, а вместе с ней и миллионы телезрителей, затаила дыхание. Но мне было не до чужого любопытства. Мой мужчина задал вопрос и теперь ожидал высочайшей резолюции. И я ответила.
— Д-да. Да. Согласна, — сказала и шмыгнула носом, прижавшись к нему. Потому что "нет" прозвучало бы предательством.
Мэл вскинул руку, и над потолком расцвел малиновый сверкающий шар. Вспыхнув ярким светом, он закрутился волчком, осыпая нас тающими блестками.
Студия взорвалась аплодисментами. Камеры метались от одного взбудораженного лица к другому, а Мэл смотрел на меня и улыбался. Народ засуетился. Кто-то принес салфетки. К дивану приволокли столик и принесли графин с водой. Мне сунули в руки стакан. Ведущая возбужденно трещала, заполняя прямой эфир. Дэпы* периодически разнообразили кадры пресными физиономиями. Страна по ту сторону экрана прослезилась и зашвыркала в платочки. А oculi umbru* еще долго сыпал малиновыми блестками, прежде чем погас с тихим шипением.
____________________________________________
oculi umbru *, окули умбру (перевод с новолат.) — зрительная иллюзия
ДП, дэпы (разг., жарг.) — Департамент правопорядка
-29-
Так я стала невестой. До мая, — постановил новоиспеченный жених. Полгода, как и полагается по правилам приличия. А к тому времени предстояло совершить невероятное. Подготовиться к свадьбе. И отвертеться от торжества века не представлялось возможным. Результат интервью напрочь перекосил мои планы, связанные с поездкой на побережье.
— Прямой эфир? — удивился Мэл. — Не знал. Меня не предупредили об изменении в расписании передач. А с перечнем вопросов вышла накладка. Нам передали первоначальную версию анкеты. Спутали её с окончательной. Ты расстроилась? Эта... Анрин Девин ... спросила, нужно было что-то ответить. Вот я и сказал первое, что пришло в голову.
— Гош, ты молодец, выкрутился. А меня вообще перемкнуло. Сидела, моргала, а на ум ничего толкового не пришло.
Мэлу польстило.
Что ж, коли сказал "а", говори и "б". Предложение Мэла в прямом эфире оказалось покруче скучного обеда с обручением. И главное, без затрат. Мы стали героями колонок светской хроники забесплатно. Зато подготовка к торжеству велась полным ходом, и масштаб предстоящего празднества вверг меня в панику.
— Может, распишемся незаметно, и дело с концом? — спросила я неуверенно, узнав, что мой отец и Мелёшин-старший согласовали список гостей к свадебному банкету в количестве пятьсот человек. Специально нанятый распорядитель праздничной вакханалии встретился с мамой Мэла, и та одобрила дизайн пригласительных билетов. Типография, не медля, запустила в печать карточки с амурчиками и обручальными кольцами в ленточках. Амурчики иллюзорно махали крылышками и сыпали цветочками из корзинок.
— Не получится, — развел руками Мэл. — На нас смотрит вся страна.
И правда, страна нетерпеливо ёрзала в ожидании торжества. Весь институт узнал о предстоящем мероприятии и о "тили-тили-тесте". По телефонам студенток гуляли кадры из телепередачи, бесстрастно зафиксировавшие наши с Мэлом мимолетные жесты: как он целует меня в висок, как мы смотрим друг на друга, как я заботливо поправляю его галстук. Словом, поле непаханое для романтических натур, ожидающих своего принца на белом "Эклипсе". Мэла завалили анонимными признаниями в любви и стихами, подсовывая бумажки под дверь в общежитии или подбрасывая перед лекциями. Привораживать и делать заговоры не решались — боялись меня. Я злилась: ни стыда, ни совести у девчонок. Человек практически женился, а докучливые поклонницы не вовремя активизировались и без устали мотают нервы. Раньше нужно было суетиться, когда жених разгуливал холостым и свободным.
Мэл посмеивался и рвал записки, не читая. После интервью он изменился. Стал вальяжнее, что ли, и солиднее в манерах. И всё больше напоминал своего отца, Мелёшина-старшего.
Поскольку о скромном торжестве и речи не шло, на меня напало упрямство. Я хотела видеть на собственной свадьбе не только тех, чье знакомство полезно и выгодно, но и тех, кому была благодарна за всё хорошее, сделанное для меня, и за дружбу.
Жених уступил, и в итоге список гостей пополнился на шестьдесят пунктов, потому как Мэл включил в него и своих друзей по школе, институту и неформальным развлечениям. Он покривился, вписывая имена Альрика Вулфу и Лизбэт, но промолчал.
Стопятнадцатый, поздравив меня со званием невесты, заметил:
— Давненько в нашем институте не случалось, чтобы студенты решались на создание ячейки общества. Как правило, учащиеся задумываются об изменениях в личной жизни после получения аттестата, встав на ноги. Но я рад, что ваши дела складывается наилучшим образом. Перевод в столицу внес неожиданные коррективы в вашу судьбу.
И немалые коррективы. Можно сказать, благодаря переводу в институт будущее замазюкалось набело и начало карябаться заново.
— Divini oculi* предсказало вам бракосочетание с Егором Мелёшиным? — поинтересовался деликатно декан.
— Нет. Сбылись уже три видения. А в тех, которым предстоит свершиться, нет намеков на свадьбу.
И, кажется, я знаю, почему. Пророческое око показало эпохальные события, накладывающие отпечаток на всю последующую жизнь. А предстоящее празднество вызывало тоску. Казалось бы, организованное с размахом мероприятие — мечта любой девушки, отхватившей видного жениха. Соперницы утрут носы, завидуя белому платью с фатой. Но меня словно на аркане тянули к алтарю. Через "не хочу".
Бывшая соседка по общаге смотрела передачу по телевизору. Случайно ухватила феерическую концовку, и то благодаря звонку однокурсницы.
Аффа сказала:
— Всё-таки ты согласилась. Я до последней секунды думала, что откажешься. Интуиция меня подвела. Мелёшин не заслужил. У него на лбу написано: "Эгоист". Ты еще набьешь с ним шишек.
Она так и не смогла перебороть антипатию к Мэлу, несмотря на дружеские посиделки.
Капа похлопал Мэла по плечу:
— Сочувствую.
А Сима добавил:
— Ну, ты впух.
Эй, вы! Это мне нужно сочувствовать, а не жениху. Неужто я похожа на мегеру, которая будет пилить бедняжку-мужа денно и нощно?
Макес сказал нейтрально: "Поздравляю" и углубился в отношения с застенчивой второкурсницей. Пожалуй, даже рьяно. Я хотела вызвать парня на откровенный разговор, чтобы узнать причину прохладного общения, но Мэл запретил. Видите ли, мой интерес к Маку могут превратно истолковать, и жениха выставят рогоносцем.
— Извращение, — покрутила я пальцем у виска. — Как подобная гадость пришла тебе в голову? Максим — твой друг.
— Эва, теперь всё иначе. Ты должна втройне тщательнее обдумывать свои поступки. Не принимай решений сгоряча, — втемяшивал Мэл.
Ну, и кто сказал, что свадьба — предел девических мечтаний? До неё нужно дожить, а пока устанавливаются тотальные ограничения. То нельзя, это запрещено. Смотри с оглядкой, говори с задержкой, дыши через раз. Повернешь голову влево, когда все глядят вправо, — тут же поползут слухи. Отчитаешь студента, запачкавшего лабораторный куб, и сплетня с пылу, с жару понесется по институту. И даже строгость, вылитая на нерадивого второкурсника, не помеха гибким языкам.
А Дэн сказал скупо:
— Рад за вас.
Он вдруг стал занятым. На развлекательных мероприятиях не появлялся, хотя на светских раутах сопровождал дочь второго советника премьер-министра. Дэн выполнял необходимый минимум обязанностей кавалера по отношению к даме и исчезал.
Мэл пожимал плечами.
— Ничего удивительного. Он вникает в дела концерна. Планирует устроиться в компанию отца после окончания института.
Франц-Иосиф вздохнул и заметил философски:
— Извечный круговорот жизни. Вчерашние птенцы вырастают и вылетают из гнезда.
А Царица ничего не сказала. Читала с трибуны лекции по теории культов и принимала зачеты с экзаменами.
Баста обрадовано подскочила:
— Ну, наконец-то! А где обручальное колечко? Ох, и жаднючий Гошка. Сэкономил на камешке. Или не заработал на бриллиантик?
После совершеннолетия сестрица Мэла успела побывать на двух приемах и в Опере. Мелёшин-старший подыскал кавалера: троюродного кузена, на правах родства сопровождавшего Басту на серьезные мероприятия. Новоиспеченная светская дива вела себя на удивление тихо и чинно. Правда, пару раз порывалась потешить душеньку в "Вулкано", но надсмотрщики Мелёшина-старшего (читай, дэпы*) выдворяли красавицу из клуба без лишнего шума и скандала. Бедная Баста! Её лишили долгожданной взрослой жизни. Думаю, она не раз пожалела о близком родстве с начальником Объединенных департаментов.
Зима налетела неожиданно, с пургой и метелью. За одну ночь укрыла окраины белой мантией и согнула ветви деревьев под тяжестью снега. Опустилась легким морозцем на щеки. Завьюжила предновогодьем.
Мэл закрыл наглухо окно, и теперь Кот лихо сигал через форточку на кирпичный выступ, ставший узким и опасным. Я боялась, что усатый поскользнется на заснеженной тропе и свалится, но он вел себя как опытный эквилибрист. А еще Кот окончательно освоился в общежитии и шлялся по соседям. Его тискали девчонки со второго этажа и по-свойски запускали погостить обитатели третьего этажа.
— Подсчитай, какая выгода, — говорил Мэл. — Целый день где-то гуляет и возвращается наевшимся.
И правда, морда Кота лоснилась от сытой жизни. Но в любом случае, он строго являлся к родному очагу на вечернюю поверку.
— Гош, сегодня ровно год, как я переступила порог института.
Удивительный это оказался год. Сногсшибательный. Перевернувший мою жизнь. Принесший невероятные открытия.
— Нужно отметить, — заключил Мэл и пригласил в Зазеркалье — крытый павильон с особым расположением зеркал. Можно часами бродить между ними, теряясь в отражениях, что я и делала, путая настоящего Мэла с дубликатами. Но и он попыхтел, выискивая реальную меня. И ведь нашел среди двенадцати точных копий!
— Признайся, что смухлевал, — потребовала я, когда он вывел меня в центр зеркального круга.
— Нет, Эвочка. Меня вело сердце.
Ну-ну. Пафос не для Мэла. Наверняка сыщик применил vigili*, повысив чувствительность ладоней к инфракрасному излучению. Ими он "ощупывал" зеркала на расстоянии. Хитрец. И ведь не признался, как я ни выпытывала.
Не знаю, кто оплачивал расходы к предстоящему торжеству — мой отец или семья Мэла — но все счета по умолчанию отсылались на имя Мелёшина-старшего.
Ужас, сколько всего требовалось организовать. Заранее был арендован самый большой зал в Банкетном дворце, причем Мэл определил дату свадьбы с таким расчетом, чтобы проскочить между полнолуниями. Его мама и моя мачеха встречались чуть ли не дважды в неделю, чтобы обговорить животрепещущие вопросы. Понятно, что Ираида Владимировна переживала. Она хотела, чтобы празднество состоялось на высшем уровне. А вот моей "второй матушке" приходилось несладко. Сомневаюсь, что она жаждала обсуждать, какие бутоньерки лучше: из роз или из лилий. Ведь не её родная доченька собиралась замуж, а нелюбимая падчерица. Удивительно, как у родительниц не пошла кругом голова. Вместе с распорядителем они продумывали украшение банкетного зала, сервировку праздничного стола, содержание меню и множество мелочей, без которых я преспокойно обошлась бы, но светское общество могло раскудахтаться и попадать в обморок.
Я сразу объявила, что Вива станет моей свадебной стилисткой. Она, конечно же, согласилась, но предупредила, что после замужества начнет брать за свои услуги два с половиной штукаря ежемесячно вместо полутора тысяч. Мол, положение невестки Мелёшина-старшего обязывает. Невиданная наглость со стороны Вивы, но упоминание о "невестке" разволновало меня и отвлекло от заявления самоуверенной девицы.
