| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На других фронтах никаких изменений не произошло.
Капитан 1-го ранга Лазарев Михаил Петрович.
Подводная лодка "Воронеж".
Стоим у причала в Ваенге, в шестичасовой готовности.
Погода испортилась вконец. Штормит, со снежными зарядами. Нам в принципе без разницы, лишь погрузиться, а вот эсминцам... Командование СФ и лично Головко с полной серьезностью отнеслись к нашей информации о гибели "Сокрушительного", случившейся в нашей истории 21 ноября в 11-балльный шторм, добавив сюда и штормовые повреждения "Громкого" 5 мая (корабль в ремонте до сих пор, как было и у нас), и повреждения "Гремящего" 30 октября (а вот этого здесь не случилось, слава богу). Посему принято решение эсминцам ждать в базе, ожидая данных о противнике, или улучшения метеоусловий (кстати, наши сведения о погоде из "Боевой летописи Северного флота", удачно нашедшейся в компьютере Саныча, тоже, как оказалось, имеют здесь огромную ценность при планировании операций). Короче, стоим, ждем. В шестичасовой вахте, чтобы людей не перенапрягать.
За экипаж беспокоюсь. Считайте: сюда мы попали шестого июля. В Диксон пришли двадцать седьмого августа. Затем с тридцатого августа до третьего сентября — переход с "Шеером" в Молотовск. И с пятого по пятнадцатое — охота на "Тирпиц". Затем всего почти две недели отдыха, стоянка у стенки завода. С двадцать восьмого сентября — еще три коротких, на сутки, выхода на полигон, отстрел торпед. С восьмого по восемнадцатое октября — снова в море, утопление конвоя у Порсангер-фьорда. Затем — учения в Баренцевом море, двадцать седьмого — в Полярном, двадцать восьмого — двадцать девятого был выход к Петсамо. Пять боевых походов с утоплением фрицевских кораблей — и в сумме месяца не наберется на отдых в базе! С такой боевой нагрузкой не только атомарины в 2012-м — дизелюхи в войну не ходили!
Вот что значит уникальная по возможностям боевая единица. И автономность у нас изначально больше, чем у лодок этих времен. Но люди все же не железные. Да и железо тоже может сдать. Помните, что я вам в самом начале про девяносто суток говорил?
Нет, предки это отлично понимают. И помогают, чем могут. Торжественная присяга и награждение очень сильно боевой дух экипажа подняли. И было ведь еще одно: по итогам боя в Порсангер-фьорде всему экипажу дали ордена Отечественной войны второй степени, на этот раз Головко вручал. Так что теперь мы все поголовно имеем ордена Отечественной войны обеих степеней, что также вызвало энтузиазм, поскольку сорок второй вообще-то на награды был скуп. Но полное прекращение фрицевского судоходства того заслуживало. Ведь последний их конвой проскочил в Петсамо в конце сентября, и с тех пор не было ни одного ни туда, ни обратно!
Так что историю мы успешно меняем в нужную сторону, что видно уже невооруженным глазом. А разве это не счастье? Тот самый смысл жизни, в поиске которого тысячи лет мудрецы всякие спорят до хрипоты? А ответ простой: если ты саму эту жизнь лучше сделал, хоть чуть, в меру своих возможностей, значит уже прожил не напрасно.
— Эй, на "Моржихе"! Продукты принимайте!
Вот уж прозвищем наградили! А что? Морж, при кажущейся грузности и размерах, в воде очень ловок и быстр. И грозен, белого медведя может запороть клыками, если тот к нему сунется. А отчего "моржиха"? Ну как же, тащ капитан первого ранга, это как бык и корова: к быку все же подойти боязно, а корова, она — кормилица, своя. В логике не откажешь, ведь две трети населения пока еще деревенские, мыслят, как привычно.
Выскакивает Сидорчук со своими, в темпе организует переправку мешков и ящиков на палубу и спуск в люк. Перешли мы на местное снабжение: от продуктов, взятых из века двадцать первого, ничего почти не осталось, запас малый на особо торжественные дни, чтобы вспомнить, а также образцы предкам на исследование, что-то их там заинтересовало. Кормят тут нормально, без изысков, но сытно. И уж точно без химии в продуктах!
Согласно "Летописи", плохая погода будет еще сутки. Можно отдохнуть.
Через два дня. Берлин, кабинет рейхсфюрера СС (он же командующий ваффенмарине СС).
— Итак, Руди, что же так спешно сорвало вас с Севера? При всем лично моем уважении к вашим заслугам и таланту, надеюсь, вы понимаете, что причина должна быть очень убедительной?
— Именно так, Генрих. Для начала посмотрите вот эти фотографии, отчет. Сами улики в настоящий момент находятся на исследовании в лабораториях фирмы "Юмо". А вот заключение экспертов, и оттуда, и из Пенемюнде.
— Насколько я помню, это абсолютно разные области. Фон Браун, это сверхдальнобойные ракетные снаряды. А "Юмо" — авиационные двигатели.
— Реактивные авиационные двигатели. Впрочем, эксперты от люфтваффе, привлеченные мной, тоже поначалу ошиблись, приняв обломки за фрагменты ракетного мотора. То, что упало на Хебуктен, не было видно в полете, значит, скорость его была, как у баллистической ракеты. Однако же вот это явно детали турбины, которые однозначно указывают, что двигатель был воздушно-реактивным. Значит, снаряд не мог подниматься за пределы атмосферы. И при этом он имел возможность попадать в точно выбранное место. Значит, наличествовала и система управления!
— И чем конкретно нам это грозит?
— Я, пользуясь своими полномочиями, позволил себе ознакомиться с положением дел у нас. В Пенемюнде в настоящее время ведутся работы по двум направлениям. Реактивный самолет-снаряд, относительно дешевый, но уязвимый для зениток и истребителей, и заатмосферная ракета, пробивающая любую противовоздушную оборону, но имеющая стоимость в пять-десять раз дороже. Причем оба образца имеют меткость несколько километров в сторону от цели, а ожидаемое время поступления на вооружение — год или даже два. И вдруг оказывается, что у русских уже есть, и даже неоднократно применялся на фронте, самолет-снаряд с неуязвимостью баллистической ракеты и точностью попадания в отдельный дом! Это достаточно убедительная причина, чтоб обратить на нее ваше внимание?
— Согласен. Так... Мощность боеголовки около тонны. Дальность? И отчего, по-вашему, это оружие применяется на, скажем так, второстепенном участке фронта? А не в Сталинграде?
— Пока лишь предположения. Умозаключения, не подкрепленные уликами.
— Я слушаю.
— Ударам подверглись Банак и Хебуктен. Причем, судя по некоторым признакам, были и наземные группы для точного наведения на цель. Диверсионная группа с похожим "почерком" была и возле Луостари, но удар там наносили обычные самолеты. Что может свидетельствовать: их оружие туда просто не достает. Если стрелять с моря.
— А почему, например, не с самолета?
— Вес и размеры. Заатмосферные ракеты при таком же весе боеголовки имеют стартовую массу двенадцать тонн! Самолеты-снаряды меньше, но... За скорость и точность тоже надо платить. Очень возможно, что русская ракета при большей массе имеет меньшую дальность. В этом случае возможен запуск лишь с суши или с очень большого корабля. Вот и ответ, почему не применяют их на других участках фронта. Оборудование для ракетного старта довольно громоздко и энергоемко, и компактно разместить все на борту корабля выйдет даже легче, чем на нескольких больших тягачах или в вагонах. Плюс скрытность и мобильность. Плата — невозможность использовать вдали от моря.
— И что это за корабль? Насколько я знаю, у русских нет на севере ничего крупнее эсминцев. Кстати, а отчего вы решили, что это русские? Может быть, англичане?
— На обломках сохранилась маркировка с русскими буквами. Но продолжу. Это не эсминец — там разместить подобное оборудование можно, лишь сняв часть вооружения. Транспорт тихоходен и уязвим. Остается подлодка, причем очень большая.
— Наподобие тех, что есть у наших японских союзников?
— Именно так. Если можно построить лодку, несущую самолеты, отчего же нельзя запускать с нее самолеты-снаряды? И у нас как раз есть сведения, правда отрывочные и недостоверные, но из нескольких источников, что такая подлодка появилась у русских именно в августе! Как раз когда был нанесен первый удар по Хебуктену. И что еще любопытнее, эта подлодка, по некоторым данным, подчинена не флоту русских, а НКВД! Это, кстати, объясняет факт ее тайной постройки. Близ Архангельска у русских есть большой судостроительный завод, на котором работают исключительно заключенные — в отличие от Ленинграда. Нам известно, что перед войной там был заложен, а затем якобы перезаложен линкор, кажется, "Советская Белоруссия". А если первая закладка, отмененная будто бы из-за брака, на самом деле и была этой подлодкой, вступившей в строй только сейчас?
— Допустим. Но все же непонятно, какой смысл разрабатывать оружие исключительно для одного корабля? Или... завтра на головы солдат вермахта будут падать тысячи таких сверхметких, дальнобойных и несбиваемых снарядов?
— Есть надежда, что этого не случится. Или, по крайней мере, не завтра. Еще в тридцатых годах немецкий инженер Гернгросс был в России в командировке. Он курировал поставки на станкостроительный завод и подметил интересную особенность русского производственного процесса.
— Какую?
— У русских очень хорошо удаются опытные образцы. Это связано с тем, что их надо показать начальству в наилучшем виде. Эти образцы, выполненные чуть ли не вручную... Гернгросс даже приводил русское слово для этого... облизать... загладить... короче, их доводят до совершенства — в русском понимании, конечно. А вот серийные образцы резко теряют в качестве.
— Да при чем тут станки? И при чем тут истребление нашего флота?
— А если у русских есть одна-единственная великолепная лодка и крайне ограниченное количество управляемых ракет, просто потому, что они не в силах наладить крупносерийное производство?
— Даже её одной хватило, чтобы вымести с моря весь наш флот. А чем тогда объяснить гибель наших субмарин? Их сообщения о том, что они были торпедированы ПОД ВОДОЙ?
— Генрих, я не моряк, мне трудно судить. Могу предположить, что русским удалось создать аналогичные по эффективности образцы торпедного оружия. Хотя есть информация: британцы, также весьма заинтересованные в разгадке русских тайн, считают, что сверхметкими русскими торпедами управляют смертники.
— Даже так? Допустим, это объясняет высокую эффективность и вместе с тем ограниченное количество боезапаса, определяемое наличием обученных добровольцев. Но откуда такая высочайшая осведомленность о моменте выхода наших конвоев? Если кто-то читает наши шифры — в это я могу поверить, хотя и с трудом, — то почему лишь на этой лодке такие искусные дешифровщики? Почему никаких следов подобного на фронте, в конце концов?
— Пока это загадка и для меня. Сначала я предположил, что на этой лодке имеется превосходная гидроакустическая аппаратура. Представьте себе: они лежат на грунте и слушают шумы двигателей наших кораблей. Но вот шумы изменились, когда судовые двигатели набирают обороты, — и это сигнал лодке для выхода на ударную позицию. Это, кстати, могло объяснить и гибель наших субмарин. Под водой слух — все равно что зрение: какой может быть бой зрячего со слепым? Но не сходится. Как тогда объяснить удар по конвою в Вест-фьорде, который только вышел из порта, и лодка никак не могла успеть выйти на позицию от русских берегов? Она явно уже ждала на выходе. А потопление транспортов с никелем, которые должны были уйти буквально на следующий день? Есть и еще случаи, подробно описанные в отчете, которые можно объяснить лишь утечкой информации с нашей стороны. Как, например, русские могли найти наш тайный аэродром на их территории? Да и слышать шумы винтов кораблей можно, предположим невероятное, за сотню миль, но никак не через все море! Отчего же эта лодка необычайно удачно оказывается в нужное время в нужном месте?
— То есть ты все же считаешь, что русский шпион существует?
— Генрих, я убежден в этом! Еще одна загадка... или объяснение? Нам удалось расшифровать русские коды и шифры, относящиеся к июлю-августу. Так вот, среди прочего там были передачи некоего абонента русским субмаринам о месте нахождения наших конвоев...
— Это как раз укладывалось бы в версию о лодке-охотнике с очень хорошей аппаратурой.
— Так ведь это не все. На той же волне шла передача в русский штаб наших расшифрованных сообщений. Это как объяснить?
— Даже так???
— Именно так. Причем, что особенно интересно, пеленгация показала, что передатчик находился не на суше, а где-то в море, что исключает лодку на боевой позиции: у нее было бы довольно других забот. А вот шпион мог вести передачу с какого-то из наших же кораблей, транспортов, да хоть с борта рыбачьего баркаса. Или, если он в достаточном чине, приказать радисту кригсмарине в указанное время передать на указанной волне этот вот набор цифр и передачу в журнал не вносить. Также замечу, что одна из его передач вызвала довольно резкий ответ русских, показавших сомнение. Что более чем убедительно доказывает, кто был их абонент.
— А почему шпион начал действовать лишь сейчас?
— Легко объяснимо. Именно ввод в строй боевой единицы с уникальными возможностями побудил русских задействовать своего агента в активном режиме, чтобы получить наибольшую отдачу.
— Допустим, здесь ты прав, Руди. Допустим. И что? Если ваше предположение верно, что делать нам? Верю, что шпиона ты найдешь, но как потопить эту дьявольскую лоханку?
— Я не подводник, но... Во-первых, найдя шпиона, мы, образно говоря, лишим глаз русских в целом и их сверхлодку в частности. Ну а во-вторых, надо будет разработать совместную операцию флота и разведки, чтобы выманить русских туда и тогда, где мы будем их ждать. И в-третьих, усилить охрану тыловых объектов и побережий.
— А если русские начнут наступление?
— Уже доложили про подозрительную активность русских на суше? Генрих, в штабе Дитля убеждены, что это не более чем блеф, имеющий единственную цель связать наши силы, не дав ничего перебросить под Сталинград. Судьба войны решается на Волге, и Сталин понимает это не хуже нас. На Севере он уже добился цели — обеспечил беспрепятственный проход британских конвоев. Но лишних дивизий, смею предположить, у него нет.
— Логично. Так и решим. Когда назад на Север?
— С конвоем, который пойдет под усиленной охраной. А главное, в полной тайне. Даже от штаба "адмирала Арктики" — до времени.
— А отчего не самолетом, как сюда? Безопаснее.
— Генрих, ты же знаешь, я очень плохо переношу полет. И сомневаюсь, что безопаснее — видел бы ты, как нас болтало над Лапландией в пургу! Мне спокойнее на корабле.
— Что ж, удачи, Руди! Буду ждать результатов.
От Советского Информбюро, 6 ноября 1942 года.
В районе Сталинграда наши войска северного участка провели успешное наступление и соединились с южным участком обороны, отрезав врага от Волги. Бойцы Н-ской части, отбивая контратаку, разгромили две роты гитлеровцев и несколько улучшили свои позиции, при этом артиллеристы под командованием лейтенанта Кемир-Булата прямой наводкой уничтожили 8 немецких танков. Штурмовая группа Н-ской гвардейской дивизии, во главе с лейтенантом Павловым, при захвате опорного пункта врага приняла бой с целой ротой немецкой пехоты, шедшей на выручку своих. В этом бою красноармеец Дудников убил немецкого офицера, забрал у него автомат и огнем из трофейного оружия истребил 16 гитлеровцев. Снайпер красноармеец Цунников убил 15 немцев. Осколками мины Цунников был ранен и была разбита его винтовка. Он схватил винтовку убитого немца и уничтожил еще 8 гитлеровцев. Красноармеец Костюченко, раненный в правое плечо, зубами снимал предохранительные кольца с гранат и бросал их левой рукой. В этом бою из десяти героев трое пали смертью храбрых. Семь оставшихся в живых выстояли до подхода наших войск, занявших рубеж. Десять наших бойцов уничтожили 87 гитлеровцев, 5 пулеметных и минометных точек противника.
Капитан 1-го ранга Лазарев Михаил Петрович.
Подводная лодка "Воронеж".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
