Напарники оставили хлам в покое и внимательно уставились на меня.
— Тут дело такое, — начал я их поучать самым наставительным тоном. — Имущество дело хорошее, но очень легко впасть в грех собирательства ненужного хлама. Особенно тебе, Киря. Пространство у нас ограниченное, это налагает определенные рамки. Подходите с умом.
— А если взаправду очень нужно? — пропищал домовёнок, который казалось уже готов был заплакать.
Я почувствовал себя негодяем, показавшим ребенку конфетку и тут же отнявшему ее, но сдаваться не собирался.
— Киря ты, Киря, — укоризненно покачал я головой и невольно перешел на канцелярит, вспомнив своего преподавателя по ТБ в училище. — Захламленность рабочего места главная причина травм и несчастных случаев на производстве и транспорте, вот так. Нычки делать строго запрещаю. Внутри переборок и на подволоке не должно быть ничего. Опасность пожара и прочие неприятности никто не отменял, понятно? Теперь по тебе, Антоша. У тебя есть тумбочка в кубрике и ровно четверть шкафа для одежды там же. Вот на них и рассчитывай. Это личные вещи. Но если приобретешь инструмент для работы, то для него найдем места здесь или у Далина.
Подельники синхронно кивнули, но если Антоша выглядел не сильно огорченным, то на Кирюшку было больно смотреть. Я встал с места и подошел к куче хлама, откуда вытащил два вместительных кожаных саквояжа, предназначенных на продажу. Повертел их в руках, но не нашел серебряной прошивки и прочих мер от нечисти.
— Держи, — протянул я один поновее и повместительнее совсем поникшему домовёнку. — Твой будет. Все, что в него влезет, то твое. А что не влезет, извини-подвинься, значит оно тебе и не нужно. Но к инструменту, поясняю еще раз, это не относится, это для личного. Ветошь для протирки и чистящие средства сюда пихать не надо, понял? А хранить его можешь у меня в тумбочке, которая в кубрике стоит.
Кирюшка прижал ладони к щекам и уставился на меня неверящим взглядом, расцветая прямо на глазах.
— Это мне? — восторженно пискнул он и кинулся к саквояжу, который был его больше раза в четыре. — Ой, мамочки!
За несколько секунд он успел оббежать нежданную собственность несколько раз со всех сторон и пару раз нырнуть в него, проверяя отделения.
— Благодарствую вам, — неожиданно остановился он и прочувствованно поклонился нам с Антошей в пояс. — И вам, Артем Сергеевич, и вам, Антон Геннадьевич. За добро, за ласку. Век не забуду.
— Ладно-ладно, — перебил его я, пряча второй саквояж себе в шкафчик. — Ты же у нас не кто-нибудь, а самый настоящий трюмный. Тебе по должности положено. И давайте уже заканчивать, друзья. Растаскивайте добро, хлам упаковывайте в мешки, завтра на продажу его. И коробку с амулетами кто-нибудь в каюту Арчи отнесите.
Кирюшка развил бурную деятельность, ввинтившись змеей в кучу барахла, боясь не успеть и упустить примеченные им "ценные" вещи. Антоша подбил свои записи и понес на дальнейшую оценку и учет Далину, который у нас был за баталера. Я тем временем рассудил, что с оставшимся справятся и без меня, а потому встал и вышел наконец на поле, перекурить. Все-таки иметь в экипаже юнгу и трюмного полезно, возились бы сейчас с гномом до ночи, перебирая хлам. А потом пришлось бы кому-нибудь еще и жрать варить.
На поле тем временем выскочил Антоша, высматривая меня в сумерках.
— Артем, ты есть будешь? — скороговоркой поинтересовался он.
— Конечно, буду, — недоуменно ответил я. — Странные вопросы. И чай буду.
— Тогда сейчас на всех накрою и позову, — объяснил он и, помявшись, добавил. — Кухня у нас большая, за кают-компанию сойдет. Будет где пассажиров кормить. И это, спасибо тебе за Кирюшкин саквояж. Ты бы видел его сейчас, у него как будто крылья появились. Барахольщик он оказывается тот еще, но саквояжа ему надолго хватит.
— Ох, надеюсь, — с сомнением сказал я. — Я все-таки второй ему на этот случай припрятал, мало ли, вдруг не хватит. Ну ты видел.
Антоша понимающе улыбнулся и в этом момент дирижабль нехило тряхнуло, да так, что я слетел со стойки шасси, на которой сидел. В стеклах иллюминаторов плеснула яркая синяя вспышка и раздался дикий визг рассерженной Лариски. Я опрометью кинулся внутрь, успев схватить за шиворот Антошу и откинуть его на траву.
— Здесь будь! — крикнул я ему и заскочил внутрь.
— Что случилось? — крикнул я Далину, застыв в центре коридора.
— Хрен знает! — встревоженно ответил он. — В каюте Арчи что-то бахнуло. Давай сам, мне Лариску успокоить надо!
— Кирентий! — решил зайти я с другого бока. — Ты где?
Дверь той каюты, где поселился наш маг, чуточку приоткрылась, и на пороге показался медленно перебирающий ногами домовёнок. Кирюшка находился в полнейшем ступоре, глазёнки его бессмысленно уставились в одну точку, а всклокоченная шёрстка и бородёнка смотрели в разные стороны. Одним прыжком я подскочил к нему и осторожно подхватил на руки, чтобы не дай бог не прижать серебряным шитьем на одежде.
— Киря, — с тревогой позвал я его. — Кирюша, ты чего? Ну-ка, посмотри на меня.
Домовёнок медленно сфокусировал затуманенный взгляд на мне и начал потихонечку приходить в себя.
— Я, — всхлипнул он. — Туда. А оно... как бахнет! Злое! Злое-презлое! Злое-презлое-презлое!
Я осторожно заглянул в каюту Арчи и принялся укачивать на руках Кирюшку, который самозабвенно залился плачем, обвинительно тыкая лапкой куда-то в сторону вещей нашего мага.
— Подержи, — попросил я подскочившего обеспокоенного Антошу и сунул ему нашего трюмного. — Посмотрю.
Парень тут же принялся тетешкать и успокаивать на руках Кирюшку как маленького ребенка, а я, призвав на помощь всю свою осторожность и удачу, встал на пороге каюты мага и принялся осматриваться. Видимых повреждений не заметил, но коробка с трофейными амулетами валялась на полу, рассыпав все свое содержимое. Некоторые из них, это было понятно даже мне, превратились в бесполезный обугленный хлам. Подумав немного, я сгонял в санузел и взял там деревянную швабру. Потом вернулся и, на всякий случай отойдя с порога в коридор, принялся перекладиной подтаскивать коробку с амулетами к себе. Аккуратно вымел содержимое коробки и, присев на корточки, внимательно осмотрел пол каюты, не пропустил ли чего.
Как присел, так и замер. Так-то я к магии не особо чувствительный, но непонятный деревянный ящик, чуть видневшийся из-под набросанных на него вещей под столом Арчи заставил меня насторожиться и покрыться холодным потом, и непонятно почему.
— Эге, — прошептал я чуть слышно. — Злое-презлое, говоришь?
Взгляд мой помимо воли не отрывался от ящика, а воображение и нешуточный страх рисовали самые жуткие картины. Если бы там сидела смертельно опасная змея или отвратительная магическая снежная сколопендра, мне было бы легче, ей-богу.
— Ну, чего там, — требовательно дернул меня за плечо Далин, выводя из жуткого ступора. — Чего застыл? Делать чего-то надо?
— Надо, — со злобой выпрямился я. — Хлебальник завтра Арчи разбить надо. В мясо-кровь чтоб, козел вонючий. И Лару, я так подозреваю, выпороть бы не мешало.
— Ну, если надо, — с сомнением посмотрел на меня гном. — Тогда конечно. Но вот насчет Лары сомневаюсь, не допрыгнем.
— Плохо, — с искренним сожалением выдохнул я, отходя в сторону. — Ты под стол посмотри, ничего не чувствуешь?
— Нет, — удивленно сказал Далин, пытаясь пройти в каюту, чтобы детально осмотреть, но я его не пустил. — Ты же знаешь, для меня что магия, что всеобщее счастье одинаковы. Я их не вижу и не чувствую.
— Там! — вмешался Кирюшка, тыкая лапкой в сторону ящики и вырываясь из рук юнги. — Злое! Артем правду говорит! Злое-плохое! Нехорошее!
— Антоха, — обратился я к парню. — Ты как, ощущаешь что-нибудь?
— Нет, — отрицательно покачал головой он. — Я как Далин. Но я так понял, лучше туда не ходить.
— Именно, — осторожно прикрыл дверь в каюту Арчи я. — Мало того, надо бы ее заварить от греха.
— Кого? — ошарашенно посмотрел на меня гном. — Дверь? С ума то не сходи, давай я ее так укреплю, нечего имущество портить. Не хуже сварки выйдет.
— Ну, тебе виднее, — оглядел я озадаченного гнома. — Только серьезно отнесись, пожалуйста. Это уже совсем не шутки.
— Мда, — уже со злобой протянул он. — Я думал, ты шутил, когда про магический хлебальник говорил. Теперь точно разобью. К-козлёныш.
Гном развернулся и сердитым шагом удалился в сторону моторного отсека за инструментом и материалами, а я решил пока подежурить около двери.
— Кирюша, — пришлось спросить мне все еще мелко дрожавшего домовёнка, да что там, у меня самого колени подрагивали. — А чай с жимолостью самый вкусный или есть вкуснее?
— Самый, — прошептал он, наконец отводя затравленный взгляд от закрытой двери. — Лучше не бывает. Только если ягодки свежие. Бросить десять штук в кружку, раздавить ложкой, чтоб сок пустили, и перемешать. Ягодки вытащить. Царский напиток.
— А вот, допустим, малина или смородина, или бергамот заморский? — продолжал я отвлекать его.
— Не... — с сомнением покачал головой домовёнок. — Ты принеси мне свежих ягодок и увидишь. Да я тебе сейчас и с вареньем из жимолости сделаю, попробуешь! Антоша, пусти меня, мне на кухню надо!
— Вообще-то, друзья, вам обоим на кухню надо, — с нешуточным укором сказал я. — Чего тут третесь, оба-двое? Ужин кто обещал?
Антоха понимающе кивнул и пошел на кухню вслед за метнувшимся туда домовым, мимо тащившего охапку стальных тяг Далина.
— Неохота дверь портить, — объяснил мне гном, сгрузив поклажу. — Поэтому придется заморочиться. Поможешь?
— Помогу, — с готовностью кивнул я. — И сегодня, и завтра, когда хлебальник бить будем.
Гном нервно хохотнул и принялся за работу. Мы споро установили три перекладины поперек двери, прикрутив их к стойкам переборок на штатные болты облицовки. А вот дверь пришлось засверлить, чтобы накрепко притянуть ее к перекладинам.
— Испортили все-таки, — со вздохом сказал Далин. — Ну да ничего, я знаю одного упыря, который нам новую дверь за свой счет купит. Хлебальник подлечит и сразу купит.
— А помнишь, тебе выписали, когда Лариска вырвалась? — хихикнул я, вспоминая давнишний переполох. Шутки шутками, но мы тогда мало чуть ангар с дирижаблем не спалили.
— Радуйся, что сам еще не попадал, — недовольно покосился на меня гном. — Осмотрительный ты наш.
— Это вряд ли, — легко открестился я. — Я свою жизненную порцию в училище получил, у нас в первый год звездюлей выхватить даже за неприятность не считалось.
— У нас в дружине тоже, — ностальгически вздохнул Далин. — Первый год без звездюлей как без пряников, ей-богу. И ведь не со злобы все, а просто очень экономит время в обучении. Ладно, закончили.
— Кушать подано! — выскочил в коридор Антоша. — Ужин из двух блюд с салатом и чай!
— Молодца, — крякнул Далин, подбирая с пола инструмент и остатки материала. — Мы руки мыть, и сразу подойдем.
Я направился прямиком в санузел, чтобы опередить гнома и не заставлять его ждать, умывальник-то один. Быстро управился и уселся в облюбованное место на кухне за накрытым столом, рядом с Антошей, не став приниматься за еду, так как Далина надо было все-таки подождать. На соседнем стуле материализовался Кирюшка и заговорщицки подергал меня за рукав.
— А хочешь, я тебе сейчас чай с жимолостью налью, — предложил он. — А потом еще.
— А давай, — легко согласился я. — Я чай до еды пью, им же еду запиваю, и после еды тоже. Привычка у меня такая, только без сахара, а то такими темпами задница слипнуться может. Ты сам-то ел, кстати?
— Конечно, — пискнул Кирюшка откуда-то с разделочной столешницы. — Мне Антоша тоже целый стол накрыл, ни у кого из наших такого не было. Летный рацион. Только я ем не так, как вы, с вами вместе не получится. Держи.
С этими словами домовёнок ловко перелетел мне на колени и поставил передо мной стакан ароматного чая с жимолостью.
— Ты же две печеньки при нас ел? — удивился я, вспомнив сегодняшнее собрание по поводу Антоши.
— Ел, да не съел, — вздохнул Кирюшка. — Баловался. Больше не буду.
— Смотри, — строго сказал вошедший и все расслышавший Далин. — В угол поставлю, баловался он. Ну что, порубаем?
Домовёнок встревоженно пискнул и исчез, не показываясь на глаза до самого конца ужина, вот только стакан мой наполнялся чаем сам собой как по волшебству.
— В принципе, — откинулся вкусно пожравший Далин на спинку стула по окончании ужина. — Не совсем вы бестолковы, что один, что второй. Выхлоп есть какой-никакой. Так держать, салаги. Только ты, Кирентий, осторожен будь. Не лезь никуда без спроса.
— Не, — пришлось встрять мне. — Это я его послал сегодня амулеты отнести. Если б не он, то Антошу бы тряхнуло, или меня. Не знаешь, что и хуже. Ты, кстати, Киря, где спать будешь? Хочешь, ко мне в каюту иди, если боишься.
— Не... — подумав, отказался Кирюшка. — Я в моторный отсек пойду, к Лариске. Ей одной скучно, и она все что хочешь сжечь может. Мы с ней друзья.
— Так ты понимаешь ее, что ли? — чрезвычайно оживился Далин. — Вот так удача, слушай.
— Пока не сильно, — охладил его пыл наш трюмный. — Очень уж мы разные. Но она хорошая!
— Значит так, — энергично рубанул по столу ребром ладони гном. — Это дело очень важное. Запомни, теперь ты каждый день в девять часов вечера подходишь и делаешь мне доклад по всей форме про Лариску, понял?
— А по форме всей это как? — уточнил Кирюшка. — Всю форму надеть?
— Тьфу ты, бестолочь, — сердито усмехнулся Далин. — Это значит, что надо отнестись очень серьезно. Расскажешь, о чем с ней говорил, чего она хочет или не хочет, можно уже с ней поговорить или нельзя.
— Понятно, — с готовностью кивнул домовёнок. — Только она пока всего два слова знает — привет и дружить.
— Где два, там и три, — предвкушающе потер руки гном. — А где три, там уже и поговорить можно. Переводчиком будешь. Это ж просто праздник какой-то, слушайте! Давно я этого ждал.
— Ладно, — остановил я взбудораженного гнома, — хватит с меня на сегодня. Я в душ и спать. И вы тоже давайте, день сегодня очень насыщенным выдался, так вот завтра может быть еще хуже, надо всем отдохнуть.
Антоха понимающе кивнул и принялся собирать со стола, Киря кинулся ему помогать, а мы с Далином вышли в коридор.
— Хочу выйти перекурить, — предупредил я его. — Дверь потом сам задраю.
— Давай, — кивнул он. — А я, наверное, раскладушку в моторный себе на ночь поставлю, интересно же очень.
— Смотри сам, — усмехнулся я. — Если что, Арчи нет, лечить от ожогов некому будет.
Гном лишь молча махнул на меня рукой, и я выпрыгнул на бетонные плиты стоянки в прохладные сумерки.
Глава 12, В которой один из героев узнает о себе что-то новое
Вообще-то сны мне снятся редко, и в основном с похмелья, вот такая у меня особенность организма. Но уже если приснятся, то хоть стой хоть падай. Яркие, цветные, насыщенные всякими событиями и запоминающиеся надолго.
Хороший сон — вещь очень интересная. Но вот настоящих кошмаров не было никогда. В детстве сестры любили рассказывать друг другу кому чего приснилось, меня в такие разговоры не принимали, но куда ты денешься с подводной лодки? На хуторе жили все вместе, так что я уши грел поневоле и очень удивлялся услышанному. Все их сновидения напоминали какой-то дурдом, бестолковую мешанину из образов и действий. Невнятные кошмары, бестолковые фантазии перемешивались в их рассказах с явными нелепостями и небылицами, но была у них одна общая особенность, все они были черно-белыми.
