Перед пробуждением

Фуюцки кивнул ему и сел у кровати. В синих глазах парня прочно обосновалась холодная сталь и будто... седина. "Становишься поэтом, старик..." — подумал Директор, глядя на ребенка своих учеников. Синдзи поднял верхнюю часть постели и теперь полулежал, положив залепленные датчиками и инжекторами руки поверх одеяла.

— Вы хотели поговорить о чем-то?

Кивая, Директор продолжал внимательно следить за лицом Икари, пытаясь найти в нем движение переживаний или эмоций, но ничего не обнаружил.

"Возможно, это не худший исход..."

— У меня несколько новостей для тебя, — начал Фуюцки. — Во-первых, и это самое главное, битвы с Вестниками окончены.

Синдзи кивнул:

— То есть, мы победили?

— Пока нет, и это вторая по важности новость. Но об этом в конце. Ты полностью изменился, практически стал другой личностью... Осознаешь это?

Парень задумался, провел рукой по лбу, но все же утвердительно кивнул снова:

— Да, Директор.

— И в чем, по-твоему, главное изменение?

— В отсутствии боли.

Пораженный скоростью ответа, Фуюцки вновь всмотрелся в него: ни малейшего признака удовольствия, радости, хотя бы удовлетворения не читалось на лице парня.

— Хорошо, — все же произнес Директор. — А еще?

— Я не чувствую давления эмоций. Появилась способность быстро принимать сложные решения, обострилась интуиция. Остальные изменения или зависят от этих, или малозначимы.

"А вот эмоции стоит проверить..."

— Понимаю. Синдзи, есть еще одна новость. По поводу Сорью...

Икари внимательно смотрел на Директора, ожидая продолжения. Только и всего.

— Мы не можем вернуть ее в сознание. Вскоре после извлечения она впала в кому.

Синдзи некоторое время осмысливал информацию.

— Я могу увидеть ее?

Фуюцки озадаченно поднял брови:

— Ты что-то чувствуешь к ней?

— Нет. Но я должен ее навестить. Полагаю, это правильно.

Последние сомнения развеялись. Новая личность Икари проявляла сложные социальные навыки, среди которых важное место занимало чувство долга, не замутненное никакими переживаниями. Директор опустил голову: "То, о чем мечтали индийские отшельники, греческие мыслители, получил парень, спасающий человечество. Думаю, высшая справедливость все же существует".

— Ясно. После окончания процедур тебя к ней проводят. И еще одно. На три недели я выписываю тебя из госпиталя, и ты возвращаешься к Кацураги. Отдыхай, гуляй, привыкай к своей личности, можешь даже ходить в школу, но постарайся не привлекать к себе излишнего внимания...

Фуюцки положил руку на плечо Синдзи:

-...Но по истечении этого времени ты вернешься сюда, чтобы узнать, зачем ты прошел весь этот путь. Тебе предстоит, наверное, самый важный последний визит во Внешний Сон.

— Понимаю. Однако не означает ли прекращение боли невозможность погружаться в Экстрасомнию?

Директор заинтересованно посмотрел на него:

— А ты как полагаешь?

Синдзи на секунду закрыл глаза, а когда вновь открыл их, в них быстро гас отблеск странного сияния:

— Полагаю, нет.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Два дня спустя

С трудом ориентируясь в коридорах Института и поминутно сверяясь с картами, Мисато упорно искала место, где ее должен был ждать отпущенный докторами Синдзи. Женщина целеустремленно глушила своими топографическими изысканиями страх перед встречей с изменившимся подопечным, чей бесстрастный взгляд до сих пор стоял у нее перед глазами.

— Мисато-сан?

Кацураги едва не подпрыгнула, услышав голос парня за спиной, и быстро обернулась: буднично одетый Синдзи, несмотря на холодноватое выражение лица, выглядел куда менее страшно, чем навоображала себе Мисато.

— Синдзи-кун, здравствуй! А почему ты... Ты же должен был ждать меня дальше... Ну, там...

Икари кивнул:

— Вы не заблудились, не переживайте. Я заходил к Аске.

— И... Как она?

— Без изменений.

— Понятно, — Кацураги невольно приняла этот тон обмена репликами. — Идем домой?

— Да, Мисато-сан.

Они направились к выходу, и женщина с готовностью отдала роль ведущего своему подопечному.

— Ты знаешь, что Рей и Каору тоже выписали? — нарушила тишину Мисато.

— Да.

Молчание. Тяжелый стук эскалаторов. Все больше людей, последний КПП "глубинного" NERV, вокруг начали появляться студенты и практиканты, и, наконец, Синдзи и Мисато оказались у служебного выхода Института. Уже открывая дверь, Мисато поддалась внезапному порыву:

— Синдзи, скажи, что ты чувствуешь, посещая Аску?

"Если он скажет "ничего", я, наверное, разрыдаюсь..."

Парень как-то странно посмотрел на нее и тихо ответил:

— Я чувствую, что она заслуживает уважения. Она боролась, даже когда вы этого не видели.

— Боролась? С кем?

— С собой.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Мисато с шумом всосала в себя вторую подряд банку пива и хлопнула ею по столу. Синдзи безразлично уплетал свою порцию еды, практически игнорируя вызывающее поведение опекуна. "Значит, тебе все пофиг? — с мрачным пьяным удовлетворением подумала женщина. — Момент. Проверочка".

— Син-кун... Слушай, ты мне так и не сказал, за каким... кхм... дьяволом ты рванул спасать Аянами?

Синдзи положил палочки, отставил тарелку, и лишь затем поднял взгляд:

— Я думаю, это очевидно. Я любил ее.

— Но ты же знал, что очередная ее смерть во Внешнем Сне уже ничего не изменит, так? Может, ты все же спешил спасать человечество?

— Знал. Человечество не при чем.

— Тогда... Ты знал, что можешь умереть... в реальности... Рисковал, чтобы спасти безразличную к тебе девушку... Человечество по боку... И ты до сих пор считаешь это правильным?

— Считаю.

Мисато механически щелкнула кольцом очередной банки, чувствуя, что быстро трезвеет.

— Объяснишь?

— Думаю, стоит попробовать, — Синдзи сложил руки на столе и слегка нахмурился, подбирая слова. — У меня был выбор: спешить ей на помощь или нет, но в обоих случаях я рисковал собой. В первом случае я мог умереть либо стать таким, каким стал, во втором — я бы предал единственного близкого человека, который сказал, что любит меня.

— Но... Ты не думал, что ты любил немного другого человека, а не ту Рей, которая вернулась после битвы с Четвертым Вестником?

Мисато вдруг осознала, что и с кем обсуждает, и покраснела, чувствуя ненависть к себе, но реакция Синдзи целиком оправдала ее взрослый тон беседы:

— Нет. Это та Рей.

Интонации ответа споров и уточнений не предусматривали, и Кацураги начинала жалеть, что затеяла эту проверку подопечному: "Он-то выдержит, а я?" Внезапно она припомнила одну ранее сказанную парнем фразу и оторопела.

— Ээээ... Синдзи-кун?

— Да, Мисато-сан?

— Ты сказал, что мог или умереть, или... стать таким, каким стал... Ты что... знал?..

Синдзи кивнул:

— Догадывался.

— Но... Тогда зачем? Ты знал, что даже в лучшем случае утратишь свои... чувства к ней? ЗАЧЕМ??? — женщина хлопнула ладонями по столешнице, отказываясь принять этот абсурд: "Блин, ну скажи, что ты просто не думал ни о чем... Что ты не продумал... Некогда тебе было думать!! Некогда, понял?!!"

— Она любила меня, Мисато-сан. А я любил ее. Поступи я по-другому, и наше общее, пусть крохотное, прошлое потеряло бы всякий смысл.

Женщина опустила голову на руки, напрасно пытаясь убедить себя, что разговаривает с подростком. Хмель вновь окутал сознание, и она всерьез помолилась за то, чтобы их общение оказалось пьяным бредом.

"Он рос без родителей... Прожил всю жизнь с жуткой болью... Пережил гибель любви единственного близкого человека... Может, он уже заслужил такую мудрость? Блин... Какая жуткая награда..."

— Мисато-сан?

— А?

— Вы задремали. — Синдзи стоял рядом, держа в руках легкую ветровку. — Прошу прощения, я могу сходить пройтись?

— А... Да... Конечно, Синдзи-кун...

— Я, возможно, задержусь допоздна, хочу размяться и подумать. Ужин я приготовил, разогрейте, если захотите.

— Конечно. Спасибо, Син-кун.

Парень дошел до дверей, когда Мисато сообразила, что он может ей помочь еще с одним делом. "Да ладно, в конце концов, ему ведь теперь все равно..."

— Подожди, пожалуйста, — она сняла со спинки стула пиджак, покопалась в кармане и извлекла два конверта. — Я забирала в бухгалтерии твою обновленную зарплатную карточку, и мне всучили еще и карточку Аянами. Раз уж ты идешь... Не мог бы ты...

Мисато внимательно смотрела в глаза Синдзи, но...

— Конечно. Я могу ей занести.

Когда пискнул дверной замок, Кацураги почти сразу вновь заснула, понимая, что Синдзи прошел ее проверку с блеском.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Синдзи остановился рядом с нужной дверью и обнаружил, что она не заперта. Он осторожно толкнул ее и одновременно нажал кнопку звонка, предупреждая Рей о своем визите. Наклонившись к замку, парень понял, что тот просто-напросто неисправен: язычок выщелкивался слишком далеко, не позволяя сработать электронному запору.

Тем не менее, на мелодичный звон хозяйка не отреагировала, и Синдзи медленно вошел в квартиру. Помещение, как и раньше, выглядело необжитым и безликим, но нигде не было и следа мусора или пыли. Беспорядочно разбросанные вещи, дорожка которых уходила в ванную, красноречиво указывали на нынешнее место пребывания хозяйки.

Парень разулся, подошел к прикроватному столику, опустил на него конверт с карточкой и потянулся за ручкой, чтобы написать записку Аянами, когда позади него отодвинулась ширма, отделяющая ванную от квартиры. Синдзи обернулся: в дверном проеме застыла Рей, пытавшаяся обернуть вокруг обнаженного тела маловатое для нее полотенце.

— Икари? Что ты здесь делаешь?

Синдзи легко удерживал взгляд на уровне лица Рей:

— Кацураги-сан попросила занести тебе твою новую банковскую карточку.

Повисло молчание. Подростки смотрели в глаза друг другу, и парень, наконец, кивнул:

— Полагаю, я могу идти.

— Всего доброго, Икари.

Синдзи повернулся и пошел к двери:

— Все доброго, Аянами.

Глава 13

Редзи Кадзи сидел в своей машине и с деланной скукой на лице поглядывал в зеркальце заднего вида. Измятый пиджак, небрежно брошенный на сиденье рядом, прикрывал два пистолета, снятых с предохранителей. В кабине плавали тонкие нити табачного дыма, и в полном соответствии с их хаотичным перемещением двигались мысли в голове Старшего инспектора. Теперь, когда все уже спланировано и предусмотрено, он предпочел просто расслабиться, зная, что от него больше ничего не зависит. Ровным счетом ничего.

"Как и во всей этой безумной операции".

Те две с лишним недели, что прошли со дня победы над последним Вестником, инспектор пребывал в диком напряжении. Он задействовал все ресурсы, все силы и полномочия, чтобы скрытно раздобыть хоть что-то, что могло помочь ему дополнить сложнейшую мозаику, выложенную SEELE и NERV, и добился интересных результатов, однако эти результаты, вопреки ожиданиям, не успокоили его приближением к истине, а повергли в шок.

Кадзи впервые пожалел, что он играет "свободного форварда" и не может ни на кого переложить ответственность за принятие решения. Однако теперь это уже не имело смысла, особенно с тех пор, как инспектор заполучил в руки копию расшифрованного Договора. После его прочтения и осмысления Кадзи также понял, что он, к счастью, не обязан никому ничего докладывать.

— ... Потому как бред, Редзи-кун, — вслух сказал он. — Ты гребаный шпион, созерцающий падение мира, вот ты кто.

Разработанный громоздкий план изящно надстраивался на тоненькой соломинке — убеждении Специального инспектора ООН, что он сможет найти общий язык с Синдзи Икари. Вернее, с тем человеком, которым стал Синдзи Икари. Вернее...

"Да ни хрена не вернее..."

В зеркальце отразилась открывающаяся дверь подъезда, и на улице показался черноволосый подросток со школьным портфелем в руке.

"Ну, понеслась..."

Кадзи завел двигатель и дождался, пока Синдзи поравняется с ним, после чего открыл окно и окликнул парня.

— Доброе утро, Кадзи-сан.

— Я тут стоял, думал Кацураги поймать, но ее все нет... Не в курсе, что с ней?

— Похмелье. Она вчера была очень расстроена полученным письмом и напилась.

Кадзи кивнул. Он знал, что Мисато болезненно воспринимала любое напоминание об отце, и отправил ей запрос на разрешение печати научных писем профессора Кацураги от имени одного из издательств.

— Ну что же. Раз уж я тут зря проторчал, давай хоть с тобой прокатимся. Ты в школу?

— Не знаю. Я решил, что определюсь по дороге.

Инспектора это вполне устраивало и абсолютно не удивило: все же его агентура сделала правильные выводы.

— Понятно. Ну, раз уж я на машине, давай рванем кружок вокруг парковой зоны, а там видно будет. В школу в любом случае успеешь.

Синдзи выжидающе смотрел на инспектора.

— Скучно, — обезоруживающе улыбнулся Кадзи.

— Хорошо, Кадзи-сан.

Инспектор осторожно потянул на себя пиджак с сиденья, и, пока парень обходил машину, убрал оружие, прикрывая его тканью. Как только Синдзи уселся, Кадзи нарочито медленно и лениво вывел машину на полупустую улицу и не спеша покатил вниз к парку. Синдзи смотрел прямо перед собой и молчал. Инспектор набрал было воздуха для начала разговора, когда парень повернулся к нему:

— А в вашей машине нас могут прослушивать?

"А я-то искренне полагал, что меня после Договора уже ничто не удивит..."

— Синдзи?.. С чего ты?..

Парень вновь смотрел перед собой:

— Вы очень далеко высунулись из машины, когда говорили со мной, а слова выговаривали намного четче, чем обычно, то есть, явно не для меня. Значит, вы хотели, чтобы кто-то услышал наш разговор.

Кадзи понял, что реализацию своего плана начал сразу с просчета: он недооценил данные, показывающие, насколько умнее, наблюдательнее и сообразительнее стал Икари. "Что ж, попробуем играть в открытую сразу".

— Вот как... Нет, здесь нас не прослушивают. Интересно. Ты сразу спросил меня об этом, как если бы был уверен, что я просто хочу поговорить. Уверен, что я тебя не похищаю или не везу убивать?

Синдзи вновь посмотрел на него, но уже с заинтересованностью во взгляде:

— Уверен, что не похищаете. Второй отдел, несмотря на простоту нашего разговора, продолжит следить. Вам просто надо было, чтобы они не увидели ничего подозрительного в совместной поездке на машине.

— А если бы мне надо было тебя убить? — с восторгом спросил пришедший в себя инспектор.

— Могли бы это сделать прямо у дома, — хладнокровно, просто доводя до сведения, сообщил Синдзи. — Все равно служба наблюдения не даст вам уйти. Они очень цепкие и существенно усилены в последнее время.

Кадзи на секунду поднял руки над рулем, показывая, что сдается:

— Уел. Скажу честно, так при мне ситуацию читали всего человека два-три, и это включая меня...

— О чем пойдет речь, Кадзи-сан?

Инспектор кивнул: кое в чем новый Синдзи начинал ему нравиться — такая потрясающая логичность была очень удобна в том разговоре, который им предстоял. "К тому же, этого парня вряд ли чем-то можно пронять".