Спасти Ссср ч2

Понятно, что потолок в таком случае -генерал-лейтенант, если не генерал-полковник...

Востротин все же посмотрел на министра, не смог не посмотреть.

— В настоящее время — сказал Соколов — в ДРА действует штаб подразделений специального назначения Экран. Он мыслился как временная мера, но теперь принято решение сохранить эту структуру на постоянной основе. Вот оттуда и начнете. Это голова, костяк — действующие бригады и роты спецназначения в ДРА, а мясо нарастите.

— А как же — разведвзводы и роты в соединениях?

— Они сохраняются. За вами — будет обучение и методическое руководство — ответил генеральный — кроме того, этот род войск должен стать кузницей сержантских и офицерских кадров. Процесс обучения необходимо поставить массово и постоянно — с расчетом на то, что кадры у вас мы будем забирать на повышение и часто.

— С постоянно меняющимся личным составом выполнять задачи будет непросто, товарищ генеральный секретарь

* * *

— сказал Востотин.

— Костяк, конечно, будет сохраняться — сказал Горбачев — мы понимаем, что есть и текущие задачи. Но и вы должны понимать, что талантливого офицера на весь срок службы мы у вас не оставим, он пойдет куда-то на усиление.

— Когда нужно приступить? — спросил Востротин

Генеральный посмотрел на часы

— Сейчас.

Востротин встал

— Служу Советскому Союзу!

Генеральный достал бумажник, из него карточку. Востротин удивился — визитки были тогда не в ходу. Приписал что-то ручкой.

— Здесь мои телефоны. В том числе, прямой. Если будет необходимо — звоните не стесняйтесь. Вот, Сергей Леонидович подтвердит — у войск специального назначения будет двойное подчинение — министру, и партии, а точнее ее центральным органам.

Востротин посмотрел на министра, тот кивнул. Сам же он ощутил неприятный холодок — еще никогда двойное подчинение ничем хорошим не заканчивалось.

— Вы член партии?

— Так точно

— С какого года?

— С семьдесят четвертого.

Генеральный кивнул

— Это хорошо. Давайте так сделаем — на партийном учете вы будете стоять не здесь, а у нас, в первичке аппарата ЦК КПСС. Думаю, Сергей Леонидович не без сожаления, но отпустит.

Министр снова кивнул

— Воспринимайте задачу не только как приказ, но и как поручение партии. Происходящее в Афганистане заставляет нас многое переосмыслить. Характер новых угроз таков, что с ними не справиться танками. Ваши войска — всегда будут даже не на переднем краю — а за ним, за спиной противника.

— Так точно.

— Вопросы?

Востротин задумался

— Один вопрос, товарищ генеральный секретарь. Формировать структуру надо в боевой обстановке, получается? В Афганистане?

— Верно, мыслите

— Возможно ли будет привлекать самих афганцев?

— Не понял, поясните?

Востротин пожалел, что задал вопрос, но принялся развивать мысль.

— Товарищ Горбачев. В Афганистане к этому времени среди афганцев подготовлены опытные и надежные кадры, которые возможно ничуть не уступают нашим десантникам, имеют военный опыт. Но так как в Афганистане продолжается нездоровое размежевание по линии Парчам — Хальк, они становятся жертвами партийных и клановых интриг. Если бы можно было принять их в Советскую армию, они много принесли бы...

Генеральный секретарь поднял руку. Потом посмотрел на Соколова

— А что Сергей Леонидович. Идея то здравая.

— По закону... — начал Соколов

— Закон можно и изменить — отрезал генеральный — а для наиболее ценных и отличившихся афганцев есть и процедура принятия в советское гражданство. Со всеми вытекающими. Я удивлен, как никто до этого еще не додумался, за столько-то лет. Это будет сильное средство поощрения афганцев, которые верны нам и своему социалистическому выбору.

...

— Товарищ Востротин, сделаем так. Будете вставать у нас на учет, заодно занесите записку на мое имя. Пишите своим словами, это предложение и в целом — какие у вас еще есть. Тема записки — как нам победить в афганской войне. Как нам либо победить, либо, по крайней мере, сделать так чтобы афганцы сами могли защищать свою революцию.

...

— И да, про нездоровое соперничество между Парчам и Хальк я знаю, можете не обходить острые углы. Еще вопросы?

— Сколько у меня времени, товарищ Горбачев?

— Времени...

...

— Времени товарищ Востротин у вас мало. И у нас у всех — мало.

— Ясно. Разрешите идти?

Генеральный секретарь показал — сидите

— С жильем — как?

— Живем в служебной...

— Ясно. Как придете вставать на учет к нам, напишите еще и заявление, на имя товарища Кручины. На улучшение жилищных условий... особо не расписывайте. Выделим вам жилье по нашей линии, в Москве...

По приезду на Ногина — оказалось, меня ждет Маслюков. Я испытал чувство стыда, хотя и не показал этого — действующий премьер не может попасть который день. Реформы реформами, но и хозяйство упускать нельзя.

— Как Елабуга? — спросил на ходу я — как итальянцы?

— Встретили нормально. Вопросы по цене завода, конечно. Оборудование дорогое, плюс настаивают на оплате деньгами хотя бы половины.

Я скривился

— Юрий Дмитриевич, ну нет у нас денег. Двадцать процентов, не больше. Пусть как хотят — рассрочку дают, как угодно. В СССР хронически не хватает автомобилей, все что они будут производить — будет продаваться еще лет десять как минимум. Они это не понимают или не хотят понимать?

— Да говорил я...

— Ладно, я Кракси сам позвоню. Что еще?

— Минавтопром настаивает на разработке своей модели.

Нет, это заговор или как?

— Вот что, Юрий Дмитриевич. Епархия твоя, решай. Если министр не подчиняется, снимай министра. Но моя позиция неизменна — никакого КБ там не будет, своего ничего разрабатывать не будем, будем покупать модели у итальянцев, и осваивать их. На чем итальянцы ездят — на том и мы будем.

В реальности я помнил, на чем все застопорилось. Именно на разработке своей модели. Потом ее выпустил ФИАТ под своей маркой Пунто она стала автомобилем года-1993 в Европе. Но нам то что с того? Ни холодно, ни жарко.

Машину мы еще не выбрали. Но я знаю, что мы возьмем. В следующем году Альфа-Ромео, которая находится в тяжелейшем состоянии, будет выкуплена ФИАТом. Вот мы и возьмем как основную машину Альфа-33.

Выпускается уже два года, одна из самых прогрессивных на континенте, мощные движки — за основу возьмем девяностосильный. А второй моделью возьмем Альфу-75.

Машина уникальная на самом деле. Ее одновременно делали для того чтобы с ремонтом справилась самая примитивная мастерская в Сицилии — но при этом у нее крепкий кузов и идеальная развесовка 50/50. Возьмем самый простой мотор — но это 110 лошадей, в полтора раза мощнее Жигулей. Причем и там и там карбюратор, не впрыск, а сами моторы, как и сами машины вылизаны — их гонщики делали. Обе машины — используют итальянские карабинеры и дорожная полиция.

Выпускать их будут долго, до начала девяностых. К тому времени мы и сами освоим — а альфовские движки можно еще лет двадцать делать с модернизациями. Их блок делается с пятьдесят пятого года — тот самый, с двумя распредвалами.

Почему не ФИАТ? Ну... а чего скромничать то? Я никак не могу понять этой советской тяги к скромности. Надо будет машины не только на Союз делать, но и на экспорт, и что лучше пойдет — неприметный ФИАТ или Альфа, но с советской себестоимостью. Они делают по сто пятьдесят тысяч машин в год — мы это число сразу утроим, что приведет к падению себестоимости и итальянских машин...

А если мы будем делать свое КБ, то мы утратим темп и будем, как ВАЗ производить тридцать лет Жигули.

— Что у нас по бюджету? Укладываемся?

— Вряд ли, Михаил Сергеевич

— Сейчас готовы обсудить?

Конечно без Госкомцен и Госплана обсуждение легковесное, но я моментально предложил идею — повысить цены на водку и сигареты. Решение конечно частное — но...

Я как то читал исследование — при Сталине средней зарплаты рабочего хватало на девять бутылок. И это было правильно. Водка — это не продукт первой необходимости. На праздник поставили на стол бутылку — и этого хватит.

Ну а если будет больше будет то что было в Польше?

Пусть попробуют. Бунтов я, кстати, не боюсь, тем более из-за водки. Бунт — свидетельство неблагополучия, признак того что надо что-то менять. Я не боюсь перевернутых трамваев как в Свердловске

* * *

*, я боюсь перевернутых мыслей в голове. Пошумят и успокоятся — а пить и в самом деле надо меньше, только решать эту проблему надо не запретом водки. Надо кстати будет насчет пива еще...

Маслюков как производственник, к идее отнесся осторожно

— Что, Юрий Дмитриевич. Говорите прямо — боитесь?

— Боюсь, Михаил Сергеевич — честно признался Маслюков — работягу водки лишить...

— Эх, вы... То на товарищеских судах судите пропойц, то боитесь работягу водки лишить...

— Так то пропойц. А обычный рабочий человек вечером хлопнул рюмку, расслабился...

— А потом еще одну. И еще. Так не расслабляются, Юрий Дмитриевич. Так спиваются. Дайте задание профильному министру проработать вопрос об увеличении выпуска собственного оборудования для пивоварения и возможно, закупки заводов за рубежом. Пиво должно быть доступно, это все же не так вредно, как водка. И в медицинском плане, и в социальном. Тем более что пивоварение можно и акцизом обложить, прямой доход в бюджет.

— Сделаем.

— Теперь давайте по остальному.

Обсудили остальное

* * *

**. Я гнал лошадей, понимая, что времени — мало. Одна пятилетка — по сути это все что у нас есть. Или мы сейчас поднапряжемся и выдадим сразу несколько продуктов мирового уровня, причем таких за которыми не надо в очередь стоять и которые и за границей купят. Или дальше реформы придется проводить если и не по-гайдаровски, то вряд ли лучше. В конце концов, суть любой экономической модели сводится к тому, может ли она произвести востребованные товары в достаточном количестве или не может. И просто иностранными инвесторами как в Китае не обойтись — надо и свое развивать. Товары — это цветной телевизор, игровая приставка по типу Денди, легкий грузовик, новый мирового уровня мотоцикл. И все это надо делать и запускать одновременно. И плюс еще откладывать деньги на внедрение интернета по всей стране и производство чипов, причем самых современных. Или мы будем в этом деле одними из лидеров — или мне так и не удастся поменять историю...

Маслюков представил предварительные расчеты — денег не хватало. Придется просить в кредит. Либо у Коля, либо у Миттерана, либо у Рейгана. Причем чует мое сердце — Рейгана придется потрясти. Точнее, не Рейгана, а его вице, Джорджа Буша. Благо, я знаю, что ему сказать, отчего ему сильно поплохеет.

Хорошо, что пока что СССР не закредитован — мы только в начале пути и заемщиком нас считают первоклассным. Береги кредитную историю смолоду — в США эту истину знает даже ребенок. Здесь даже и близко нет той катастрофы с долгом, которая ограничивает действия любого президента США, какие бы планы у него не были изначально.

— Хорошо, Юрий Дмитриевич. Пока делайте то, что можно делать без денег или то на что средства уже выделены. Готовьте площадки, подбирайте смежников. Только большая просьба, в работе со смежниками — не в ущерб качеству и срокам. Если мы что-то не можем пока делать сами — лучше либо закупать это, либо приглашать производителей, покупать заводы — все что угодно, но только не запороть качество. И не сорвать сроки освоения. Вы инженер вам лучше меня известно — бракованной может быть только одна деталь, но бесполезными окажутся все.

— Понимаю, Михаил Сергеевич. Сориентирую.

— Теперь по остальному. Говорили с активом?

— С основными говорил.

— И как?

— В основном положительно.

— А конкретнее

— По экспорту — все за обеими руками. Вот по системе вознаграждений... тут Михаил Сергеевич и у людей сомнения, и у меня.

— У меня сомнений не меньше. Готовых ответов понятно, нет. Но придумывать что-то все равно надо. Если не готовы к ответу сейчас — пусть думают, пусть предлагают свое.

Речь шла про вознаграждения за труд. И прежде всего — менеджмента предприятия, вопрос, на который марксизм так и не ответил. И как вообще это совместить с социализмом — личную заинтересованность в результатах труда и коллективизм.

Насколько вообще марксизм и личный интерес противоречат друг другу?

Намного меньше, чем это обычно считают.

Если кто считает, что в двадцатые или тридцатые годы работали "за интерес" — полная ерунда. Сталин ради индустриализации снял фактически все ограничения на финансирование, платежки предприятий оплачивались "по факту", был введен единый счет — контокоррент. То есть, каждому предприятию автоматически предоставлялся бессрочный и беспроцентный кредит, а если предприятие работало в убыток, все что мог банк — сообщить в соответствующий наркомат. А у наркомата есть план в штуках, убытки его не интересуют, главное, что что-то делают.

Но уже к концу тридцатых в советской экономике стали нарастать разрушительные тенденции, связанные с тем, что предприятия научились наращивать ФОТ искусственным путем и обналичивать деньги. Процветали бартерные сделки... об этом можно много говорить, факт тот, что деньги хлынули на потребительский рынок, вызывая инфляцию. Инфляция эта частично сдерживалась за счет того что кто-то питался в заводских столовых по фиксированным ценам. Те, кто вынужден был отоваривать даже карточки, не говоря о том, чтобы отовариваться на колхозном рынке жили впроголодь.

Один простой пример. Помните, во время ВОВ были случаи, когда колхозники строили для фронта на свои деньги танк или самолет и это широко освещалось в прессе. А никогда не задумывались, а откуда у сталинского колхозника деньги на самолет?! А все оттуда — далеко не все колхозы выжимали все силы ради того чтобы сдать хлеб государству, а на трудодни — хрен с солью. Умный председатель, который умел скрыть продукцию и наладить поставки на колхозные рынки в голодные, отдающие последнее за хлеб города — жил так что и американский фермер того времени позавидовал бы. Потом, кстати, и до войны, и после войны — Политбюро не раз принимало решения о "хищничестве", о запрете раздавать колхозные земли в аренду, Хрущев, кстати, в этом направлении давил куда активнее Сталина. И угробил деревню — Сталин только начал, а закончил — Хрущев. Надо понимать, что в деревне настоящего социализма никогда и не было. Мужик честно работал только и исключительно на себя

* * *

* * *

. Если не считать нефтяного брежневского изобилия, когда появилась возможность не давить на деревню, а закупать по тридцать, по сорок, по пятьдесят миллионов тонн зерна...

В городе, в тридцатые, в сороковые — да и позже, наверное — была прослойка менеджеров, которые действительно верили в социализм

* * *

* * *

. Понимаете, уровень их мотивации был такой, что материально их и стимулировать смысла не имело — есть достаток и ладно, а по меркам США их требования к достатку — смех. Не знаю, как получилось вырастить таких людей — но страна их вырастила и они вывели страну на позицию второй сверхдержавы мира. Может быть, они с детства видели голод, нужду и разруху и дали себе зарок, что сделают все, чтобы этого не было. Что сравнивать с сегодняшними, которым мама и папа с детства в клюв совали, только бы деточке не испытать тех страданий, какие в детстве испытали они. Как Путин писал (он кто интересно сейчас? Майор?) в своих мемуарах: высшее образование — минимальный уровень. Интересно, а кто-то задумывался, что стоило и стоит стране, чтобы высшее образование было минимальным уровнем?