— Вопрос задать можно, но вот ответ можно не получить. Мы как-то задали вопрос, есть ли смысл строить Нижне-Обскую ГЭС, и получили ответ, что подобные проблемы Земная цивилизация должна решать сама.

— Значит, всё-таки пришельцы, — задумчиво произнёс Королёв.

* * *

Несмотря на катастрофический, по мнению младших родственников, ход событий Хрущёву удалось в эту ночь неплохо выспаться. Возможно, не признаваясь в том самому себе, он был рад сбросить с себя непомерный груз ответственности. На работу в этот день он решил с утра не идти, дождаться приглашения на Пленум. В отличие от него, Сергей с Алексеем почти не спали, кроме прочего, обсуждали, как теперь будут развиваться события, и своё в них место.

Микоян позвонил в 16 часов и сухо сообщил, что пленум начнётся через час, и попросил Хрущёва не опаздывать. Судя по тону его звонка, находился он на работе в окружении своих коллег.

В круглое помещение Свердловского зала Кремля Хрущёв вошёл вооружённый лишь толстой папкой для бумаг и, видимо, в последний раз занял своё место за столом Президиума. Беглый взгляд показал, что кворум Пленума наличествует с большим запасом, заговорщики добротно подготовились, чтобы не оставить ему ни одного шанса.

Если на Президиуме совсем недавние выдвиженцы Хрущёва, секретари ЦК Леонид Ильичев, Владимир Поляков, Александр Рудаков, Владимир Титов ещё лелеяли несбыточную надежду, что Никита Сергеевич и на этот раз вывернется, то теперь по их виду было понятно, что они смирились с неизбежным. Два других "молодых" протеже отца — Юрий Андропов и Петр Демичев — не волновались и на Президиуме, они сделали выбор, поставили на победителей. Первое слово, по предварительной договорённости с Президиумом, ведущий собрание Второй секретарь ЦК Подгорный предоставил Суслову.

Главный партийный идеолог хорошо набил руку на подобных делах — выступал по делу антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова, разоблачал маршала Жукова, так что неожиданностей от него можно было не ждать. Так и случилось. Монотонным голосом он зачитал многочисленные прегрешения Первого секретаря, подытожив выступления ораторов на вчерашнем заседании, и закончил оглашением единодушного решения членов Президиума ЦК с требованием отставки Никиты Сергеевича Хрущёва с занимаемой должности.

От "рядовых" членов пленума с коротким заявлением выступил бывший член Президиума, Леонид Ильич Брежнев: Согласен со всеми. Прошел с вами, Никита Сергеевич, путь с 1938 года, с вами боролся с антипартийной группой в 1957 году, но не могу вступать в сделку со своей совестью. Поддерживаю решение Президиума освободить Хрущева от занимаемых постов.

В таком же духе высказалось ещё несколько участников собрания и последнее слово было предоставлено пока ещё Первому секретарю.

— Да, мы с вами единомышленники, как было сказано, вместе одолели антипартийную группу, вместе принимали решения. Главная моя ошибка, что в 1958 году я пошел на поводу у вас и согласился совместить посты Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР, слабость проявил, не оказал сопротивления. Несмотря на всё происходящее, я радуюсь: наконец-то партия настолько выросла, что стала способна контролировать любого своего члена, какое бы высокое положение он ни занимал. Я чувствовал последние годы, что не справляюсь со всем ворохом дел, но жизнь штука цепкая, все казалось, ещё годик, ещё один, и всё наладится. За совместную работу спасибо, спасибо и за критику, хотя и запоздалую.

Результат последующего голосования пленума был очевиден, единогласное решение об освобождении Никиты Сергеевича Хрущёва от занимаемых постов.

Перед ним волшебным образом легло аккуратно отпечатанное заявление об отставке: "...в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья". Взяв в руки эту бумажку, Хрущёв поднялся с места и громко заявил: Прежде, чем я подпишу это своё заявление об отставке, хотел бы сделать от себя подарки и лично попрощаться с каждым из моих, теперь уже бывших соратников.

После этих слов Никита Сергеевич взял в руки лежащую перед ним папку с бумагами и спустился в зал. Он прошёл вдоль рядов кресел, вручил каждому, до кого смог дотянуться, участнику Пленума несколько листков бумаги, вернулся с пустой папкой на своё место, подписал своей паркеровской ручкой с золотым пером заявление об отставке и вручил его Подгорному.

Перед тем как покинуть Свердловский зал, обернулся на шум в зале и отреагировал на отдельные возгласы-вопросы:

— Что это?

— Кто написал?

— Зачем он нам это передал?

. . .

— Считайте это моими прощальными письмами к съезду.

Проводив глазами покидающего собрание бывшего Первого секретаря, Подгорный обратился к шуршащему бумагами залу: Передайте, пожалуйста, один экземпляр "письма к съезду" в Президиум.

Пару минут никакой реакции на эти слова не последовало, и только после повторной просьбы председателя собрания один из первых секретарей обкома принёс отпечатанные на пишущей машинке листы с текстом.

Подгорный и двое его соседей справа и слева вчитались даже не в оригинал, а в третью или четвёртую копию.

"Письмо N1. Получено 15 октября 1957 года. Прогноз связанных с освоением космического пространства событий в нашей стране по апрель 1961 года. Итак:

1.В марте 1960 года в СССР будет организован отряд по подготовке космонавтов для полёта человека в ближний космос (вокруг Земного шара).

. . .

. . . "

В отличие от переданного Королёву экземпляра, данный набор писем-предсказаний был более полным. Эта изба-читальня на самом высоком уровне работала добрых полчаса, пока, наконец, все присутствующие не ознакомились с текстом, а кое-кто начал обмениваться мнениями. Внимание зала привлёк громкий стук по столу президиума.

Товарищи! — начал своё незапланированное выступление Подгорный. — Эта выходка Никиты Сергеевича лишний раз показала, каким своевременным, а может быть, даже и запоздавшим, было наше сегодняшнее решение. Думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что нужно быть снисходительными к пожилому человеку, тянувшему тяжёлый, а с некоторого момента, очевидно, и непосильный груз проблем. Преклонный возраст, желание решать всё одному, вот психика и не выдержала. Надеюсь, что длительный отдых и спокойная жизнь на природе вернут Никите Сергеевичу душевное равновесие. Полагаю, что не нужно напоминать о необходимости держать всё сегодня случившееся в секрете. Нельзя, чтобы наши граждане могли даже помыслить, что во главе государства некоторое время находился человек не вполне... В общем, сами всё понимаете. А Президиум и мы с вами сделаем всё возможное и невозможное, чтобы исправить допущенные Никитой Сергеевичем ошибки.

Глава 30.

Оставшись без своего бывшего главы, но с его подарками, Пленум, ввиду сравнительно позднего времени, перенёс решение организационных вопросов на 14 часов следующего дня. Президиум ЦК проведёт своё заседание на пять часов раньше, с девяти утра.

Несмотря на поздний вечер, Семичастный вместе с Шелепиным поехали в его резиденцию. Отослав посторонних, разговор начали за ужином с обсуждения прощального подарка Хрущёва.

— Как считаешь, Саша, Никита Сергеевич действительно тронулся умом?

— Трудно сказать, он всегда любил принимать неожиданные решения, иногда вообще ни с кем не советуясь. Но это его "письмо к съезду" выходит за любые рамки, Лениным себя возомнил. Так-то два варианта возможны, или сбрендил, или издевается над нами.

— А насчёт содержимого письма что скажешь?

— До событий вчерашнего дня напоминает выдержки из личного дневника, оформленные как некое пророчество. Почему так, чёрт его знает, специалисты и те плохо разбираются в больной психике. Ну а когда "пророчества" должны начать работать вперёд, пошла чепуха, он даже дату своего снятия не смог правильно "предсказать".

— А почему именно на Брежнева ополчился?

— Я же говорю, трудно понять действия больного человека. Причиной может быть любой пустяк, рассказывали, что когда антипартийная группа пыталась его снять и для Хрущёва была важна любая поддержка, Брежнев сказался больным и поддерживал его "мысленно", с больничного листа. Возможно, что хрущёвская паранойя стала рассматривать это как предательство. Дальше маразм крепчал вплоть до угрозы реставрации капитализма. Правильнее могут сказать врачи.

— Предлагаешь поместить его на принудительное лечение?

— Нет, в этом случае информация о душевной болезни бывшего Первого секретаря ЦК и Председателя совета министров вполне может распространиться, нельзя допустить даже мысль, что ядерной державой мог некоторое время управлять ненормальный. Думаю, что лучше придерживаться версии, что это издевательская шутка.

— Завтрашнее заседание президиума пройдёт согласно общей договорённости?

— Ну да, не думаю, что кто-то рискнёт её нарушить.

Так и произошло. Президиум представил Пленуму свои рекомендации, а Пленум благополучно их утвердил. Из состава Президиума были исключены: Никита Сергеевич Хрущёв, в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья, Фрол Романович Козлов, который занимал эту должность чисто номинально, и включены: Александр Николаевич Шелепин, Леонид Ильич Брежнев, Игнатов Николай Григорьевич.

Первым секретарём был избран Николай Викторович Подгорный. Также было принято решение о разделении должностей Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя совета министров СССР. На должность Председателя Совмина был рекомендован Алексей Николаевич Косыгин.

Секретари обкомов и секретари ЦК союзных республик покинули зал заседаний, чтобы разъехаться и разлететься по своим вотчинам, а члены Президиума остались принимать срочные насущные решения. Пока приняли всего три: сообщение об отставке Хрущёва опубликовать в "Правде" сразу после ноябрьских праздников 9 ноября, немедленно освободить Алексея Ивановича Аджубея от должности главного редактора газеты "Известия", ликвидировать Совет по науке при Председателе Совета министров. Вопрос с трудоустройством Аджубея решить в рабочем порядке.

Следующее заседание Президиума договорились провести сразу после ноябрьских праздников, в понедельник 11 ноября, исправлением хрущёвских ошибок нужно заняться как можно раньше.

* * *

Как член ЦК Аджубей присутствовал на длившемся два дня "историческом" ноябрьском Пленуме ЦК КПСС. Если на предыдущих Пленумах его члены демонстрировали по отношению к нему дружеское или нейтрально-благожелательное отношение, то на этом всё было иначе. Хотя один из секретарей обкомов даже передал Аджубею им же самим напечатанное "письмо Хрущёва к съезду", отношение к нему было если не как к зачумленному, то, как к постороннему человеку, случайно затесавшемуся на высокое собрание.

Второй день работы Пленума длился намного меньше первого, главные вопросы уже решены, оставались, по существу, лишь формальности. Основное время ушло на раздачу заранее подготовленных бюллетеней для голосования, их заполнение и подсчёт.

Алексей Иванович голосовал, разумеется, против предложения президиума об освобождении Н.С.Хрущёва от занимаемых должностей, что было отмечено при оглашении результатов голосования: все "за", один бюллетень испорчен. Участники Пленума, конечно, прекрасно понимали, что означает этот эвфемизм, и кто бюллетень "испортил".

По завершении второго дня работы Пленума не все его участники сразу покинули место заседания. Несколько человек подошли к просцениуму Свердловского зала, стали поздравлять Подгорного, пожимать ему руку и подобострастно ловить его слова. Выстраивался хвост новоприближенцев.

Эта картина неприятно задела Аджубея, но он тут же самокритично заметил, что ранее, когда подобные сцены наблюдались в отношении Хрущёва, его отношение к ним было снисходительным.

Едва Алексей Иванович вернулся в редакцию "Известий", как последовал звонок секретаря ЦК партии Леонида Фёдоровича Ильичева, ведавшего идеологией. Он попросил немедля приехать к нему. Догадаться, о чем пойдет речь, было нетрудно. Разговор был коротким, безучастным тоном Ильичёв сообщил Аджубею, что он освобожден от обязанностей главного редактора "Известий". Такое поведение председателя Идеологической комиссии было Алексею Ивановичу понятно, мало того, что он выполнял "высочайшую" волю, так и его собственная судьба висела на волоске, он был явным выдвиженцем Хрущева и со страхом думал о реакции Суслова по поводу собственной персоны.

Вернувшись в редакцию, Аджубей вызвал обоих своих заместителей, Гребнева и Ошеверова, и коротко рассказал им о случившемся. Заместители отвели глаза от своего, теперь уже бывшего, главного редактора, потом перестали смотреть друг на друга, можно было представить, что в этот момент творилось в их душах. Одно было понятно, они растеряны и обескуражены.

Не став дальше томить тягостной ситуацией своих коллег, Алексей Иванович поручил Ошеверову, с которым, начиная с "Комсомольской правды", проработал вместе почти четырнадцать лет, подписать газету, и попрощался с обоими.

Затем Аджубей вызвал своего помощника Артура Поднека и попросил оформить приказ об уходе главного редактора в очередной отпуск и получении отпускных. Пятьсот рублей, за вычетом подоходного налога и прочих удержаний.

* * *

9 ноября за час до обеда весь наш отдел "загудел", кто-то принёс "Правду" с сообщением об отставке Хрущёва. Работу прекратили все работники отдела, кроме тех, кто не имел возможности оторваться от технологического процесса. Я был поражён не меньше остальных, "вот это номер!" — первая, посетившая меня мысль. Вторая — желание обсудить случившееся с Ефремовым и наметить новый план действий в сложившейся ситуации.

Причины удивления изменившейся расстановкой сил на вершине властной пирамиды у меня и сотрудников нашего отдела были разными. Если я предполагал, что Хрущёва всё равно "уйдут", но не раньше 1964 года, то остальные считали его пребывание во главе государства пожизненным. Однако, в сообщении "Правды" было чётко заявлено, что он освобождён от занимаемых должностей "в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья". Возникает, правда, вопрос до какой степени у него "ухудшилось" здоровье, надеюсь, что не до несовместимой с жизнью.

После обеда работа в отделе вошла в свою обычную колею, я заканчивал работу над второй версией инженерного калькулятора на новой элементной базе с большей степенью интеграции, Женя с Васей ставили очередной эксперимент с натрий-ионным аккумулятором.

К Ефремову я направился на следующий день, в воскресенье 10 ноября, с тем расчётом, что сообщение об отставке он тоже читал и постарается сразу же вернуться в Москву. Не ошибся, писатель был дома, и совсем один.

После приветствий я задал главный вопрос: Иван Антонович, что думаете об этом, неожиданность?

— Как сказать. В принципе, этого можно было ожидать, из-за пророчеств Никита Сергеевич наворотил дел ещё больше чем в прошлом, это теперь можно уверенно утверждать, варианте истории. Деталей этого переворота мы не знаем, но у меня есть ощущение, что сместили его соратники по Президиуму не из-за банальной борьбы за власть или не только из-за неё, а по причине того, что искренне считают — Хрущёв действовал неправильно, вёл страну не туда и не так. Впрочем, для нас с вами главный вопрос не в этом.