* * *
Дайэлидд Мэб лежал на склоне холма в своем белом снежном комбинезоне и терпеливо ждал в тысяче двухстах ярдах от места казни. Более половины этого расстояния было покрыто глубоким девственным снегом, который никто не мог пересечь в спешке, даже после того, как они выяснят, где он должен был быть. Беговые лыжи рядом с ним унесли бы его далеко к тому времени, как они это сделают, и ни один простой смертный преследователь не собирался догонять ПИКА на лыжах.
Это было важно, потому что это означало, что он смог прийти сам, вместо того, чтобы посылать один из пультов Совы. И это означало, что преследователи должны были найти лыжню и следовать по ней — по следам, которые докажут, что там был человек, и уведут неизбежное преследование далеко от любого города или деревни, поскольку они направлялись прямо к горам Сэмюэл и скрывались там.
Он поймал себя на том, что тоже жалеет, что не было способа увезти Рустада, но его не было. Это была еще одна причина, по которой он был здесь. Он не мог спасти этого человека, но был один последний подарок, который он мог ему сделать.
Ну, на самом деле, два, — предположил он, прижимаясь щекой к прикладу своей винтовки и готовясь нанести первый удар.
Винтовка выглядела как стандартная M96, но внешность может быть обманчивой. Сова построил ее специально для Дайэлидда Мэба. Нарезы были более точными, чем могли бы нарезать даже станки Тейджиса Малдина, поверхность ствола была хромирована, приклад был точно подогнан под его рост и строение тела, а патроны в магазине — заряженные бездымным порохом, изобретенным на столетия раньше, чем что-либо, что могло быть произведено Сэйфхолдом до Мерлина — приводили в движение мощные пули со скоростью более двух тысяч футов в секунду и начальной энергией более пяти тысяч футо-фунтов. Предварительно отстрелянные гильзы, которые он принес и собирался оставить после себя, были наполнены черным порохом, чтобы оставить надлежащий след для любого, кто их осматривал, хотя эта предосторожность почти наверняка была излишней. Он также захватил с собой полдюжины заряженных черным порохом патронов, чтобы создать подходящее облако дыма и убедиться, что охрана лагеря обнаружила его местоположение, следы, уводящие их в сторону, и письмо Уилбиру Эдуирдсу, которое он намеревался оставить. Но в этот момент, в этот день, ему нужен был самый точный инструмент, который Сова мог ему дать.
Ему не нужна была какая-либо специальная система прицеливания, чтобы воспользоваться этой точностью. Не тогда, когда у него была одна из его собственных встроенных. Теперь безжалостные сапфировые глаза, гораздо более холодные, чем можно было бы объяснить их искусственным происхождением, смотрели поверх открытого прицела винтовки, а его указательный палец поглаживал спусковой крючок.
* * *
— Очень хорошо, — решительно сказал Жиром Климинс, его жесткий взгляд сверкал торжеством, когда он кивнул инквизитору с факелом, — если вам нечего сказать, тогда...
Его голова взорвалась.
Энергия удара дернула тело вперед, заставив его споткнуться и растянуться на животе. Явное неверие вынудило собравшихся замереть в попытке понять, что произошло, пока почти две секунды спустя их не достиг треск винтовки, которая свершила над ним правосудие, — слабый на расстоянии, но резкий и четкий в ледяном воздухе.
Второй раунд объявил о своем прибытии через две с половиной секунды после начала первого. Пуля попала Фрэнсису Остиэну между лопаток, когда он повернулся к Климинсу, разорвала его сердце и легкие, брызнув алым, и ранила еще одного шулерита.
Когда пришло понимание, по оставшимся прокатилась первая волна паники. Они начали поворачиваться, отыскивая источник этого смертоносного огня, и Жорж Мизуно рухнул с хриплым, пронзительным криком, когда третья пуля пробила ему печень и вышла со спины.
Тогда паника стала тотальной. Вера была хрупким щитом против этих еретических молний, и воины инквизиции Матери-Церкви дико бежали под защиту зданий лагеря Чихиро. К их чести, горстка офицеров армии Бога, назначенных в охрану лагеря, сохранила голову, лежа ничком и осматривая холмы, пока не обнаружила предательские клубы дыма.
Кунимичу Рустад все это видел, и каким-то образом он знал, кто стоит за этой винтовкой. Он знал, что это была та же самая винтовка, которая говорила с берега канала Холи-Лэнгхорн, и он тоже уставился на этот далекий пороховой дым, потому что знал и кое-что еще. Он знал, что сейджин, стоящий за этой винтовкой, — истинный сейджин, призванный Богом так же верно, как и любой сейджин древности, что бы ни утверждал Жэспар Клинтан, — приготовил ему последний подарок. Он смотрел на этот склон холма, его глаза сияли и внезапно перестали бояться, пока он ждал этого подарка, и так и не услышал четвертого и последнего выстрела, который мгновенно убил его.
.XVI.
Сент-Тилдин, провинция Нортленд, республика Сиддармарк
Пуля просвистела мимо, не совсем близко, чтобы по-настоящему поразить его, но и не так сильно промахнувшись, и Трэвелер шарахнулся в знак протеста.
— Милорд, пожалуйста, не высовывайтесь! — рявкнул лейтенант Слоким с гораздо большей резкостью, чем полагалось простому лейтенанту при обращении к старшему офицеру. — Нам действительно, действительно не нужно, чтобы с вами случилось что-то... неприятное!
— Я не хочу, чтобы со мной что-то случилось, к чему бы это ни привело, Брайан, — мягко сказал барон Грин-Вэлли и тронул Трэвелера пяткой, чтобы побудить его двигаться быстрее. Было бы, мягко говоря, неловко, если бы его убил один из фанатиков из арьергарда Храма.
Нетерпение и разочарование — жалкие причины для того, чтобы кто-то убил тебя, Кинт, — напомнил он себе гораздо более резко, чем говорил со своим помощником. — И даже рычание не удержит тебя от этого, если ты будешь настаивать на том, чтобы быть глупым. Точно так же, как твои нанниты ничего не смогут сделать, чтобы сохранить тебе жизнь, если ты получишь пулю куда-нибудь вроде... о, может быть, в сердце или в мозг?
Внезапный треск огня, явно из M96 5-го конного полка, ответил на одиночный выстрел, который просвистел мимо его головы, и с чердака конюшни, где стрелок занял свою позицию, полетели щепки. Из конюшни выстрелили еще три винтовки, из наспех прорубленных бойниц в стенах повалил дым, а затем с того же места, что и первый, прогремел еще один выстрел, слишком быстрый, чтобы быть произведенным из дульнозарядного оружия.
— Эти их новомодные винтовки начинают немного утомлять, — заметил он, не обращаясь ни к кому конкретно, когда спрыгнул с седла под прикрытием красивой, прочной каменной стены. Она выглядела так, как будто когда-то была частью кузницы. Конечно, это было до того, как отступающие храмовники до основания сожгли три четверти города Сент-Тилдин.
— Я тоже не могу сказать, что они делают меня очень счастливым, милорд, — кисло сказал Слоким.
Еще несколько стрелков полковника Гейруила вели огонь по конюшне, но их первоначальная скорострельность снизилась, и Грин-Вэлли одобрительно кивнул. Поступили дополнительные боеприпасы, и они израсходовали их на взятие аббатства Эстир меньше, чем он предполагал, но новых патронов оставалось не так уж много. Он внушил своих подчиненным необходимость не тратить их впустую и был рад видеть, что Гейруил принял его предостережение близко к сердцу. Конная пехота все еще посылала достаточно пуль сорок пятого калибра в сторону конюшни, чтобы побудить храмовников внутри нее не высовываться, но они не просто стреляли, когда у них не было четкой цели.
Грин-Вэлли выглянул из-за стены на внезапную перестрелку, затем взглянул на своего помощника, и его губы дрогнули от выражения лица лейтенанта. Было очевидно, что на самом деле молодой человек хотел схватить своего идиота-начальника за шиворот и оттащить его обратно за стену.
— Простите меня, милорд, — продолжил Слоким через мгновение, — но разве наши шпионы не говорили, что у них не должно было быть ни одной из этих проклятых винтовок до середины апреля?
Выражение его лица, как отметил Грин-Вэлли, не выражало одобрения.
— На самом деле, — рассудительно ответил барон, все еще поглядывая одним глазом на конюшню, — наши шпионы сказали, что до апреля у них будет не так уж много "этих проклятых винтовок". А шпионы, увы, как известно, ошибаются, Брайан.
Слоким нахмурился, и Грин-Вэлли на самом деле не винил его. Империя Чарис и ее союзники были довольно избалованы качеством своих разведывательных донесений. Получение этих сообщений там, где они должны были быть достаточно быстро, иногда было проблемой, но привычкой стало знать, что получаемые отчеты были точными. И так оно обычно и было. Однако не всегда. Даже их союзники могли бы заподозрить неладное, если бы "шпионы" Чариса никогда не ошибались. Хуже того, были случаи, когда никто не мог придумать достоверного объяснения того, как определенная информация могла стать известной получателю, которому она могла принести какую-нибудь пользу только при ее быстрой доставке. Когда это происходило, она просто не доходила до того получателя, и в данный момент для армии Мидхолд такого рода проблемы были актуальны особенно остро. Мерлин Этроуз, даже с помощью Нимуэ Чуэрио, мог дать лица только малому количеству сейджинов, и никто, кроме сейджина, не был способен действовать в суровых зимних пустошах провинции Нортленд.
И мы как бы загнали себя в угол с нашей первоначальной оценкой того, когда, вероятно, прибудут игрушки Жуэйгейра и Фалтина, — ворчливо напомнил он себе. — Хотя не думаю, что это действительно вина Совы или Нармана. Настоящая проблема заключалась в том, что их информация была чертовски хороша!
Одним из недостатков проникновения, которое обычно осуществляли снарки и их дистанционно управляемые пульты — за пределами самого Храма и района Зиона непосредственно вокруг него, — было то, что электронные шпионы сообщали о том, что говорилось на самом деле. Союзники не раз прокалывались на этом, когда храмовая четверка (чья паранойя по поводу шпионов-еретиков стала навязчивой ... справедливо, если честно) использовала ложные приказы своим собственным командирам в качестве метода дезинформации. Однако в данном случае никто намеренно не пытался их обмануть. У них просто был доступ к собственным оценкам производства брата Линкина, а брат Линкин был чрезмерно консервативен.
Из конюшни вырвалось еще больше порохового дыма. Очевидно, что внутри него должны находиться почти два кавалерийских взвода армии Бога. И так же очевидно, что все они были вооружены преобразованными винтовками Сент-Килман.
Ну, ты же знал, что там будет арьергард, Кинт. И, вероятно, имело смысл снабдить их лучшим оружием, какое у них было.
Он нахмурился, когда снарк, специально назначенный парить над головой всякий раз, когда он был в поле, подвел пару пультов в конюшню и подтвердил свою оценку. Защитники действительно были кавалеристами — подразделениями 42-го кавалерийского полка полковника Хиндирсина, которые избежали ловушки в аббатстве Эстир, — хотя на самом деле это были остатки даже трех из шестнадцати кавалерийских взводов армии Бога, а не двух. Они были на тридцать процентов недоукомплектованы, всего их было тридцать три человека, но не было никаких признаков того, что они намеревались легко сдаться. Что не было большим сюрпризом; если бы они были из тех, кто сдается, они бы никогда не остались в конюшне. Они должны были знать, что побег из их нынешнего положения фактически невозможен, когда они решили занять свою позицию. Если уж на то пошло, у них даже не было лошадей. Но никто никогда не говорил, что союзники обладают монополией на мужество. Он предпочел бы, чтобы эти спешившиеся солдаты были менее полны решимости умереть там, где они находились, задерживая его продвижение, но что беспокоило его больше, так это то, что они были вооруженными винтовками кавалеристами.
Нам действительно не нужно, чтобы храмовники начали разрабатывать собственную концепцию конной пехоты. Но, возможно, это больше похоже на импровизацию. Разовая попытка, потому что они так сосредоточены на том, чтобы замедлить нас.
И, может быть, — насвистывая в темноте, кисло сказал он себе, — потому что армии Сэйфхолда веками использовали драгун, вооруженных луком и арбалетом; не должно быть слишком сложно сделать скачок к применению огнестрельного оружия вместо этого. Но винтовок в армии Бога было гораздо меньше, чем в имперской чарисийской армии, и до недавнего времени они предназначались для пехоты. Каждое королевство на материке знало, что задачей драгун было вести разведку и участвовать в стычках, а не вступать в ожесточенные перестрелки с вражеской пехотой, и он был бы гораздо счастливее, если бы в церковной книге все оставалось так.
Однако Барнэбей Уиршим уже продемонстрировал, что догмы нравятся ему меньше, чем хотелось бы Грин-Вэлли. Епископ воинствующий отреагировал на угрозу своему флангу со своей обычной твердостью. Еще до падения аббатства Эстир он отправил к Гортику Нибару в Фейркин конвой оружейников вместе со всеми наборами для переоборудования в Сент-Килманы, которые у него были под рукой. Хотя было верно, что переделанные казнозарядные устройства не могли сравниться со скорострельностью M96 или даже стрелять так же быстро, как оригинальный мандрейн, также верно, что они стреляли намного быстрее, чем любое когда-либо созданное дульнозарядное ружье. И в некотором смысле грубый подход действительно сработал в пользу армии Бога, поскольку они все еще были кремневыми ружьями. Они не зависели от капсюлей новой конструкции Сент-Килмана, что упрощало проблемы снабжения боеприпасами. Но действительно плохая новость заключалась в том, что эти оружейники в Фейркине выполняли где-то около двухсот конверсий в день. Такими темпами к четвертой пятидневке апреля они снабдят Нибара еще почти семью тысячами единиц нового оружия.
В этот момент у них закончились бы комплекты для переоборудования, и их, несомненно, отозвали бы в Гуарнак. Но к концу апреля к Уиршиму в Гуарнаке должны были прибыть первые партии нового оружия с мануфактур земель Храма... а также, по крайней мере, два дополнительных артиллерийских полка с новыми орудиями Фалтина.
Хорошая новость в том, что мы снова наблюдаем позднюю оттепель, — подумал он. — Согласно метеорологическим данным Совы, они могут увидеть скопления свежего снега к северу от гор Кэлгаран уже во второй декаде мая. Если немного повезет, дополнительная плохая погода может привести к тому, что их поставки оружия окажутся ниже текущих пересмотренных оценок Совы. И мы все еще чертовски более мобильны в снегу, чем они. Но это будет раньше, чем я рассчитывал.
Один из капитанов Гейруила был занят организацией нападения на конюшню. Грин-Вэлли подумывал о том, чтобы предложить юноше лучше оценить противника внутри, но не очень усердно. Во-первых, добраться до него, не получив пулю, было бы нетривиальной задачей, и немного раньше у него промелькнула мысль о том, чтобы не погибнуть, совершив какую-нибудь глупость. Во-вторых, в то время как его офицеры и солдаты были готовы принять его наблюдения и оценки как что-то почти равное самому Священному Писанию, возможно, было бы немного неловко объяснять, как он мог сделать лучшую оценку, чем капитан Манро, чьи люди уже сражались с защитниками конюшни. И, в-третьих, Джьермо Манро не был дураком и, казалось, хорошо держал дело в руках.
