Было время и место для тщательно разработанной тактики нападения чарисийцев, и он и его люди многому научились у своих союзников. Но все еще оставались времена и места для традиционной, неудержимой атаки сиддармаркских пик... даже если в наши дни она проводилась штыками и гранатами вместо пик.
Третья рота ринулась вперед — четыреста человек, рыча от ярости, устремились прямо на рябые вспышки доларских винтовок. Он знал, что теряет людей, но не так много, как мог бы потерять при других условиях. Сильный дождь не пошел на пользу винтовкам защитников, и он знал, что у них была своя доля осечек. Однако их было немного, а самыми сильными союзниками его людей были шок и замешательство.
— Бегом! — закричал он. — Вцепитесь этим ублюдкам в глотки!
* * *
— Берегитесь, сэр!
Климинс поднял глаза, когда Эдалф Визнинт, горнист его взвода, прокричал предупреждение, и его глаза расширились.
— Эйликсберг! Эйликсберг!
Вторая колонна сиддармаркцев ворвалась слева на крыльях этого крика, оседлав приливную волну взрывающихся гранат. Он слышал крики раненых — его людей, — когда эти гранаты описали дугу в их окопах и взорвались среди них. Передние ряды колонны достигли внешней линии траншей, и ее передовые отделения спрыгнули в траншеи, нанося удары штыками, в то время как ряды позади них просто преодолели брешь и продолжали наступать в явно заранее спланированном маневре.
Лейтенант схватился одной рукой за свой двуствольный пистолет, а другой выхватил клинок.
3-й Эйликсбергский добровольческий полк устремился вперед, каждая неудержимая колонна двигалась прямо к назначенной цели, и внезапная атака и полная неожиданность были слишком сильны даже для опытных солдат. Доларцы начали вырываться из укрытий, начали отступать от ярости гранат, смертоносного блеска штыков, позолоченных злобным блеском звездных снарядов, и ужасной угрозы этого боевого клича. Сначала только по одному и по двое, но Климинс чувствовал, как его люди теряют боевой дух, и его глаза были полны ярости и горя, когда он выпрыгнул из своей траншеи.
— Озвучь атаку, Эдалф! — крикнул он, затем свирепо посмотрел на два отделения своего резерва, которые смотрели на него из траншеи, которую он покинул.
— Давайте, мальчики! — Он махнул своим мечом в эту надвигающуюся волну смерти, когда горн подхватил срочный призыв. — Со мной!
Он повернулся, не сказав больше ни слова, и бросился навстречу сиддармаркцам, даже не оглянувшись.
Каждый из его людей следовал за ним по пятам.
* * *
— Второго взвода нет, сэр! — сказал сержант Стадмейр, и Жэймс Тирнир выругался. Четвертый взвод уже рассыпался, а 1-й и 3-й сражались за свои жизни. Если и 2-й исчез....
— Что-нибудь от капитана Йердина? — потребовал он.
— Ничего, сэр. Но это выглядит не очень хорошо, — мрачно сказал Стадмейр. — Похоже, слева свободно до резервной линии.
— Чихиро, — выдохнул Тирнир. Если Йердин был отброшен так далеко... — Мы не можем удержать их, Уилсин. — Его голос был мрачен, лицо мрачно. — Иди и найди капитана Жолсина. Скажи ему, что пришло время вытащить как можно больше людей. Мы выиграем ему столько времени, сколько сможем.
— Я пошлю гонца, — пообещал Стадмейр.
— Нет, черт возьми! Иди сам, убедись, что этот чертов приказ дойдет до конца!
— Я пришлю хорошего человека.
— Ты возьмешь это сам!
— Нет, сэр, — решительно сказал Стадмейр. — Не буду. — Он на мгновение обнажил зубы, белые, как кость, под светом звездных снарядов. — Может быть, вы сможете отдать меня под трибунал позже, если захотите.
Тирнир снова открыл рот, но тут же резко закрыл его. Времени не было... И он знал, что сержант все равно не пойдет.
— Тогда ладно, чертов идиот, — мягко сказал он, сжимая плечо пожилого мужчины. Затем он прочистил горло. — Однако тебе лучше послать его побыстрее.
— Я сделаю это, — сказал ему Стадмейр, и Тирнир вытащил свой пистолет и проверил заряд, в то время как волна битвы катилась к нему в отрывистом грохоте взрывающихся гранат и грохоте выстрелов.
* * *
— Сообщение для полковника Шелдина! Где полковник Шелдин?!
Измученный, забрызганный грязью курьер наполовину добежал, наполовину, шатаясь, добрался до командного пункта Жонсберга. Ему не могло быть ни на день больше девятнадцати, хотя сквозь обильный слой грязи были видны знаки различия лейтенанта, и он стер свежую грязь с лица, оглядывая мокрую, плохо освещенную хижину.
— Здесь! — Джилкрист Шелдин выпрямился, отворачиваясь от стола с картами. Освещение было таким плохим, что он почти касался его носом, и все равно обнаружил, что надписи поменьше почти невозможно прочесть. — Какое сообщение? И кто его послал?
Курьер покачнулся на ногах, порывшись в наплечной сумке и найдя наспех запечатанное письмо.
— От полковника Хиндирсина, сэр. — В его хриплом усталом голосе сквозила настойчивость. — Развязка была захвачена. Капитан Тирнир мертв — мы думаем — и не более сотни его людей выбрались оттуда.
Лицо Шелдина напряглось. Ему не нужно было видеть никаких карт, чтобы понять, что это значит.
Еретики захватили переправу Биртин чуть более пятидневки назад, после того как в ходе двух пятидневок тяжелых боев выбили армию Сиридан из Фирейта. Очевидно, они получили значительное количество тяжелых угловых орудий, и еретик Хэнт использовал их для разрушительного воздействия на оборону Фирейта.
Это было... прискорбно, поскольку Фирейт был самым важным барьером, если не считать пограничных крепостей Брикстин и Уэймит, против продвижения Хэнта в сам Долар. Он находился на самой высокой точке по всей длине канала Ширил-Сиридан, и уже одно это сделало бы его потерю критической. Хуже того, эта потеря позволила Хэнту выбраться из бездонной трясины, в которой увязли все его усилия повторить короткие фланговые удары, которые отбросили армию Сиридан назад, шаг за кровавым шагом, прежде чем всерьез начались зимние дожди. Дренаж к западу от Фирейтских холмов был намного лучше, почва была более твердой, а ряд небольших фермерских общин между Фирейтом и границей обеспечивал сеть дорог. Они были немногим больше, чем сельскохозяйственные тропы, но все же давали гораздо лучшую мобильность войск и припасов, чем что-либо к востоку от холмов.
Еретики вышли из-под контроля, — мрачно подумал он. — Хэнт не стал бы наносить никаких массированных ударов ни по одной из этих грязных фермерских дорог, но ему это и не нужно было. Нынешняя позиция Шелдина в Жонсберге находилась более чем в пятидесяти милях к югу от канала. Генерал Рихтир никак не мог удерживать непрерывный фронт на всем пути оттуда до канала с укрепленными позициями, необходимыми для того, чтобы остановить решительную атаку еретиков. Можно было бы найти рабочие руки для строительства линии окопов такой длины, даже в такую погоду, но у него было слишком мало войск, чтобы защищать что-то такое огромное, даже если бы оно было доступно.
Он отступил на тридцать пять миль к западу от Фирейта к своей следующей главной позиции, укрепленной линии редутов и окопов между деревнями ферма Мейирс, к северу от канала, и ферма Стадирд, в сорока милях к северу от Жонсберга, но это был самый широкий фронт, который он мог удерживать своими силами, и если даже относительно небольшие силы прорвались бы к нему в тыл, достигли канала и большой дороги позади него...
Местность к северу от фермы Мейирс была почти такой же плохой, как и к востоку от Фирейта, что давало его левому флангу определенную степень безопасности; по крайней мере, у него должно было быть время отвести свой левый фланг назад, если Хэнт, пробираясь по грязи и слякоти, обойдет его. Но к югу и юго-востоку от фермы Стадирд дорожная сеть была для этого слишком широко раскинутой. Поэтому он укрепил города и крупные деревни-фермы и разместил в них гарнизоны численностью в роты и полки. Никто не думал, что эти гарнизоны смогут остановить какие-либо серьезные атаки, но что они могли сделать, так это замедлить еретиков, выставить достаточный блок на дороге, чтобы Хэнт был вынужден нарастить силы для этих атак — что отняло бы драгоценное время — и предупредить генерала Рихтира, если его позициям будут серьезно угрожать.
— Как им удалось так быстро захватить развязку? — потребовал он.
— Не знаю наверняка, сэр, — хрипло сказал пошатывающийся курьер. — Мы увидели сигнальные ракеты, затем услышали стрельбу из переносного углового орудия. — Он беспомощно пожал плечами. — Из-за дождя я не мог видеть или слышать ничего, кроме этого, прежде чем полковник Хиндирсин послал меня предупредить вас, полковник.
Шелдин хотел сердито посмотреть на юношу, но это, конечно, была не его вина!
— А как насчет?.. — начал он, затем оборвал себя.
Без сомнения, депеша Хиндирсина расскажет ему, что, во имя Шан-вей, происходит... при условии, что другой полковник знает. Но позицию Хиндирсина удерживала едва ли половина сил, которые были приданы Тирниру. Это было немногим больше, чем наблюдательный пункт и пункт связи. Вряд ли это могло остановить что-то, что могло так быстро убрать Тирнира с дороги.
— Найдите этому человеку что-нибудь горячее, — коротко сказал он своим помощникам, подходя ближе к фонарю, свисающему с крыши хижины. — И найдите мне каких-нибудь посыльных. По крайней мере, троих.
— Да, сэр! — ответил кто-то, но Шелдин был слишком занят, вскрывая депешу, чтобы заметить, кто это был.
.XII.
Храм, город Зион, земли Храма, и
чарисийское посольство, Сиддар-Сити, республика Сиддармарк
Жэспар Клинтан фыркнул, как тучный китенок, когда тихий перезвон разнесся по его спальне. Он перекатился на бок, накрыв голову подушкой, и широкая удобная кровать прогнулась под его весом. Его нынешняя любовница сонно пошевелилась и свернулась калачиком у него на спине, обхватив его руками и уткнувшись носом в его затылок, в то время как ее груди упирались в его лопатки, и он улыбнулся полусонной улыбкой.
Но затем перезвон зазвучал снова, громче и отчетливее. Он встряхнулся, и его глаза открылись. Одна рука протянулась и коснулась тускло светящегося круга на прикроватном столике, и он раздраженно покосился на часы. Его лицо было отчетливо видно в мистическом ночнике, сияющем со стола в ответ на его прикосновение, и его лицо напряглось от раздражения.
Женщина — на самом деле девушка — позади него крепко прижалась к нему, призывая его повернуться к ней, но звонок прозвучал в третий раз, еще громче, и он пробормотал проклятие, откинул легкое покрывало и высвободился из нее. Он наклонился, чтобы поднять халат, который сбросил несколько часов назад, и натянул его, завязав пояс, затем протопал к двери палаты, махнув рукой, чтобы включить верхний свет.
Дверь скользнула в сторону от прикосновения к пластине, вделанной в раму, и он впился взглядом в брата Хала Миндейза, нервного монаха-шулерита, который был его камердинером последние шесть лет.
— Что? — прорычал он.
— Ваша светлость, прошу прощения за то, что побеспокоил вас, — сказал брат Хал так быстро, что слова, казалось, спотыкались друг о друга. — Я бы этого не сделал, уверяю вас, но здесь архиепископ Уиллим.
— Здесь? — Брови Клинтана поднялись, и удивление вытеснило часть гнева с его лица. — В такое время?
— Действительно, ваша светлость. — Монах поклонился, явно надеясь, что гнев его викария утих... или, по крайней мере, направлен на другую цель. — Он ждет в вашем кабинете.
— Я понимаю. — Клинтан постоял мгновение, потирая щетину на своих небритых щеках, затем издал звук разъяренного кабана. — Ну, если он собрался вытащить меня из постели посреди ночи, тогда он может подождать несколько минут. Мне нужно побриться и надеть свежую сутану. Сейчас.
— Немедленно, ваша светлость!
* * *
Архиепископ Уиллим Рейно поднялся на ноги и повернулся к двери кабинета, когда она скользнула в сторону. Великий инквизитор прошел через нее безукоризненно ухоженным, неся с собой свежий запах мыла для бритья и дорогого одеколона, и выражение его лица не было выражением чистого счастья.
— Ваша светлость, — Рейно наклонился, чтобы поцеловать бесцеремонно протянутое кольцо, затем выпрямился, засунув руки в рукава сутаны.
— Уиллим. — Клинтан дернул головой в коротком кивке и прошествовал мимо архиепископа, чтобы устроиться в роскошном кресле за своим рабочим столом. Он откинул его назад, рассматривая адъютанта инквизиции с кислым выражением лица. — Ты же понимаешь, что я был в постели меньше трех часов — и спал еще значительно меньше, — прежде чем ты вытащил меня из нее, не так ли?
— Я не знал точного времени, когда вы ушли на покой, ваша светлость, но, да, я понял, что потревожу ваш сон. За это приношу свои извинения. Однако я был убежден, что вы захотите услышать мои новости как можно скорее.
— Мне трудно представить что-либо, кроме прямого демонического посещения здесь, в Зионе, которое было бы настолько важным, что не могло подождать еще несколько часов, — едко сказал Клинтан, но затем выражение его лица смягчилось... немного. — С другой стороны, сомневаюсь, что ты захотел бы так сильно разозлить меня из-за чего-то, что ты не считал действительно важным. С учетом сказанного, — он тонко улыбнулся, — почему бы тебе просто не попробовать и не выяснить, согласен ли я с тобой?
— Конечно, ваша светлость. — Рейно снова коротко поклонился, затем выпрямился. — Ваша светлость, — сказал он, — мы взяли живым одного из так называемых старших агентов "кулака Бога".
Стул Клинтана резко выпрямился, и он наклонился вперед через стол, его глаза вспыхнули яростным, внезапным огнем.
— Как? Где? — потребовал он.
— Ваша светлость, я всегда говорил, что в конце концов террористы совершат ошибку или нам повезет. В данном случае, думаю, это было главным образом потому, что Бог и Шулер решили дать нам такую удачу. Это был обычный визит приходского агента-инквизитора — отца Мейридита Тиминса; он уже несколько раз отличился в преследовании еретиков и недовольных — чтобы забрать и допросить двоюродную сестру мятежницы, которую мы взяли под стражу несколько дней назад. Он пожал плечами. — Двоюродная сестра, которую мы арестовали, уже была осуждена и приговорена к Наказанию в закрытом суде, и, судя по допросу отца Мейридита, казалось вероятным, что в этом замешана остальная часть ее семьи. Однако, когда отец Мейридит посетил место работы второй женщины, он заметил, что ее начальница, по-видимому, была очень обеспокоена интересом, который проявляла к ней инквизиция. И когда двоюродной сестре сообщили, что ее берут под стражу, она, очевидно, ожидала — или, по крайней мере, надеялась, — что ее начальница сможет что-то сделать, чтобы этого не произошло. В этот момент отец Мейридит решил, что лучше всего взять с собой и ее для осмотра. И вот тогда она выдала себя.
— Она выдала себя?
— Да, ваша светлость. Это была женщина.
— И как же она выдала себя? — пристально спросил Клинтан, его глаза сузились.
— Она пыталась покончить с собой, ваша светлость. Этого было бы достаточно, чтобы заставить нас заподозрить возможную связь с террористами, независимо от того, какие средства она использовала. В этом случае, однако, она использовала яд — и в отчете отца Мейридита высоко оценен брат Жиром, один из наших монахов, за то, что он достаточно быстро отреагировал и поймал ее за запястье, прежде чем яд попал ей в рот. Экспертиза показала, что он идентичен яду в капсулах, которые мы нашли на телах нескольких умерших террористов. — Рейно снова пожал плечами. — При сложившихся обстоятельствах не может быть никаких сомнений в том, что она действительно является агентом "кулака Бога", и представляется вероятным, что семья, которая уже была под подозрением, также связана, возможно, менее напрямую, с террористами.
