Когда падают звезды

Дэррек подошел сзади, теперь они отражались в зеркале вдвоем. Он высокий, смуглый, красивый, тот, о ком она мечтала, и она, на его фоне казавшаяся еще более бледной, вот только почему-то сейчас хотелось сравнивать этот цвет с молочным, более поэтичным, а бирюзу в своих глазах видела и она. Майя не знала как, но ему удалось вселить в нее веру в себя, надолго ли — неизвестно.

— Чей подарок? — он отошел к спинке кресла, на которой висел пиджак, так, что его отражение все еще было видно.

— Друга, — хотелось насмотреться на него сейчас, как он в момент становится серьезным, поистине герцогом. — Витора, — мужчина кинул в ее сторону странный взгляд, застыв, но через секунду опять взял себя в руки, застегнул последнюю пуговицу.

Вот оно что. Винсент, оказывается, намного ближе и опасней, чем Дэррек мог себе предположить. Одно дело — прогулки по саду с разговорами о вечном, и совсем другое — безделушка, из-за которой она готова перевернуть вверх дном всю комнату. Подойдя к успевшей повернуться к нему Майе, он поцеловал ее в щеку, дернув на себя чуть резко, но раздражение быстро улетучилось, в конце концов, она его, душой и телом. Он знает, какие на вкус ее губы, с ним она делится своими мыслями, задает вопросы, шепчет его имя, его же имя кричит. Его.

— Моя, слышишь? — он часто требовал от нее такого подтверждения, и каждый раз получал, ведь это была истинная правда.

— Да.

Глава 17

Что такое три дня? Это очень мало, но и очень-очень много. Три дня и три ночи. Если бы Майя могла, она отказалась бы от сна, еды и тех бесцельных часов, которые приходилось проводить без него. Но это было невозможно, а жаль.

Утром в воскресенье на подушке ее ждало послание, первое и единственное его послание: "Я буду ждать тебя в полдень у западных ворот".

Накануне вечером он не говорил ничего о каких-то планах, не оставил ни одной зацепки, дающей возможность гадать, что же ее ждет. Благо, времени до полудня оставалось не так много, а потому измучить себя догадками Майя не успела.

Почему-то сегодня, открыв шкаф, в глаза бросилось одно единственное платье — то, с бабочками, которое несло в себе так много по-настоящему горьких воспоминаний. Даже сейчас, по прошествии времени, тот день хорошим Майя не назвала бы. Но лучший метод исправить это — попытаться еще раз. Взяв в руки накрахмаленное платье, Майя вернулась к кровати. Такой живой подол, тугой корсет... Красивое. Волосы она оставила распущенными, помня о том, герцог когда-то сказал, что так ему нравится больше. Девушка лишь подхватила их одной атласной лентой, чуть более темного цвета, чем само платье. Именно к этому наряду так подходила ее утерянная подвеска, но, к сожалению, пока что ее так и не нашли. Скользнув в туфельки без каблука, Майя выскочила из комнаты. Записку она спрятала в свою сокровищницу, в которой до сих пор так и лежала та запонка, оставленная в ее старой комнате. Сначала она собиралась ее вернуть, даже несколько раз о ней говорила, но в один момент подумала, что может оставить ее себя, как память, и сама же с собой согласилась.

Выскочив на улицу, Майя оглянулась — дом погрузился в привычную полуденную сиесту, слишком сейчас была жаркая пора для нежных дам. Лето окончательно вступило в свои права, через несколько дней люди ждали большого праздника — летнего экватора, начала брачного сезона. Конечно, давно уже никто не следовал традиции, запрещающей играть свадьбы от нового года и до Экватора, но почтение богам все же высказывали, готовя праздничный пир и оставляя пустое место для желающих заглянуть на огонек духов.

До западных ворот вела не такая уж и близкая дорога. Раньше Майя бывала здесь лишь раз. Тоже с Дэрреком, после знакомства с Ветром они долго гуляли по саду, исследуя спрятанные тут и там укромные уголки. Только тогда они заходили с другой стороны, а сейчас ей приходилось полагаться лишь на свою интуицию и надеяться, что главная дорога скорее доведет до цели, чем многочисленные тропки. Солнце палило нещадно, иди она на встречу к кому-то другому, давно развернулась бы к дому, предпочтя извиняться за срыв запланированного. Но не сегодня. У них оставалось все меньше дней, а стоило подумать о том, что он скоро уедет, сердце замирало.

Дэррек ждал ее у моста, который и называли теми самыми западными воротами. Небольшой каменный мостик переправлялся через ручей, благодаря которому тут было значительно комфортней, чем еще пять минут назад в пределах сада. Мужчина стоял спиной, не видя или делая вид, что ее не замечает. В девушке же проснулся дух ребячества, захотелось поступить так, как обожала Соня — подкрасться, напугать, а потом залиться веселым смехом. Все почти удалось, подхватив с обеих сторон подол платья, чтобы он не шуршал, Майя медленно приближалась к неподвижному мужчине, вот только напугать не удалось — она испугалась сама. Дэррек резко развернулся, подхватил девушку на руки, отрывая от земли.

— Ты еще слишком маленькая, чтобы застать меня врасплох, голубка, придется тебя учить, — поцеловав смеющуюся добычу, он вернул девушку на землю. — Ты не устала?

Майя помотала головой. И правда, радость от того, что нашла дорогу, что не заблудилась, что встретила его, заглушила все воспоминания о тяжелом пути.

— Тогда придется пройти еще немного, — на каменном столбце моста стояла корзина, взяв ее в одну руку, а другой сжав девичью ладонь, Дэррек направился в сторону от дома.

— Куда мы идем? — Майя помнила его обычный стремительный шаг, и была благодарна за то, что сейчас мужчина ступает медленно и осторожно, давая ей возможность не гнаться, и даже разглядывать окрестности. Несколько раз им на пути попадались упавшие деревья, чтобы переступить через которые, Дэррек подхватывал ее на руки.

— Мы гуляем, леди Майя, разве непонятно? — вот уже несколько минут Майя шла чуть впереди, разглядывая открывающуюся ее глазам картину — обычный лес, обычные деревья и травы, но пробивающееся сквозь кроны солнце делало все это магическим. Дэррек же смотрел на нее, улыбку, которой озарялось ее лицо, каждый раз, когда она оборачивалась, чтобы задать вопрос, ответить или просто убедиться, что их сплетенные пальцы — не мираж.

— Спасибо за исчерпывающее объяснение, ваша светлость, — снова оглянулась, заставляя улыбаться уже его самого.

— На развилке нам направо, — Майя кивнула, продолжая окидывать взглядом открывающиеся виды. Она понимала, что прогулка непроста, но решила подождать, чтобы не портить себе же сюрприз.

Совсем скоро они вышли на поляну. Казалось, лучше места в мире просто не существует. Она располагалась на берегу совсем небольшого озера. Поляну окружали высокие березы, а под ногами стелилась молодая сочная трава, усеянная белыми и светло-синими полевыми цветами. Майя могла поклясться, что где-то неподалеку должна была прятаться и земляника.

— Нравится? — Дэррек обошел остановившуюся на месте девушку, поставил корзину на землю, расстелил покрывало. — Прошу, миледи, — вернулся, взял за руку все еще пребывающую в оцепенении Майю, подвел к их самодельному столу. — Не знаю как вы, но я проголодался, надеюсь, моя скромная пища придется вам по вкусу.

Скромной, он называл пищу богов, во всяком случае, так считала Майя. Ее любимая клубника, шоколад, рыба, вкуса которой она, наверное, никогда не забудет, пряное вино, утоляющее жажду и не кружащее голову, во всяком случае, пока.

— Можно я? — герцог взял одну ягодку.

— Конечно... — Майя смутилась, ей показалось, что это тонкий намек на ее жадность, ведь девушка бесстыже завладела тарелкой с клубникой всецело.

— Глупая... — он же рассмеялся, а потом, опустив ягоду в растопленные на такой жаре шоколад, поднес угощение к ее лицу. На удивленный взгляд Дэррек ответил легким кивком.

Майя напоминала лань, готовую в любой момент убежать, оставив голодного льва ни с чем. По миллиметру приближаясь к ягоде, она пыталась одновременно не потерять равновесие, чтобы не упасть прямо на мужчину и неотрывно смотрела пряма в черные глаза. Обхватила плод зубами, чуть потянула. Она даже не догадывается, какие мысли заставляет вертеться в его голове, такая чистая и всецело принадлежащая ему.

Это странное ощущение — брать пищу из чужих рук, но Майе показалось, что именно эта ягода была еще вкуснее.

Сладкая пытка могла длиться еще долго — вторая, третья красная ягодка повторили путь первой, на ее губе остался шоколад. Девушка потянулась за салфеткой, но не успела, нежданный поцелуй заставил забыть обо всем. Уже через мгновение Майя лежала на покрывале, забыв о корзине, шоколаде, салфетке, чувствуя, как внутри зарождается желание, отвечая на блуждающие по лицу, шее поцелуи. Удивительно, не было мыслей о том, что под покрывалом — жесткая земля, над головой — синее небо, что где-то могут бродить охотники или просто люди, отправившиеся собирать ягоды. Было чертовски хорошо, правильно, именно так, как должно было быть.

— Идем, — Дэррек резко вскочил, оставив растрепанную девушку в растерянности. Немой вопрос голубых глаз получил ответ. — Купаться, -Дэррек стянул с себя рубашку, дернул Майю за собой, поставил ее на ноги и взялся за шнуровку платья.

— Но я плохо плаваю, — она не сопротивлялась, особенно когда руки, освободив пространство, проникли под тугой корсет. — Вода холодная, наверное... — Майя опять закрыла глаза, ощущая, как по коже бегут мурашки в ответ на прикосновения.

— Мы не будем плавать, голубка... — не дав ей времени понять значение сказанного, Дэррек перекинул девушку через плечо, вызвав визг испуга вперемешку с восторгом, направился к воде.

* * *

*

Вода действительно оказалась не холодной.

Сначала она лишь пощекотала щиколотки, а потом под натиском сильной груди, в которую Майя упиралась спиной, приходилось заходить все дальше и дальше.

Немыслимо... Она, Майя Дивьер, полуобнаженная заходит все глубже в неизвестный ей водоем лишь потому, что так хочет он.

Шаг, ступни чувствуют гладкие камушки на дне, еще шаг, прохладная вода, поднимаясь все выше, заставляет вставать на носочки, отвоевывая каждый сантиметр еще сухой кожи. Заметив эту ее хитрость, Дэррек решил нарушить правила, брызги полетели со всех сторон. Не ожидавшая подвоха, Майя лишь закрыла лицо руками, спасаясь от холодной воды. Пока девушка не успела опомниться, Дэррек перехватил ее за талию, увлекая за собой на глубину.

Тонкое девичье тело прильнуло к нему с такой силой, как никогда до этого, жаль только, что произошло это не в порыве страсти, а просто от страха.

— Не бойся, если утонем, то первым на дно пойду я, — слабое утешение, но Майя его толком и не слышала, пытаясь нащупать дно хотя бы пальчиками, вот только никак не находя. — Если ты меня задушишь, утонем намного быстрее... — опомнившись, она чуть ослабила хват. — Умница.

Единственное, что удалось уберечь от воды — ее волосы, собранные ракушкой на затылке, они были в безопасности, ведь если бы их пришлось сушить, они вряд ли успели бы вернуться к ужину. А вот сорочка облепила мокрое тело, не оставляя места для домыслов.

В ней не было недостатков, Дэрреку иногда даже казалось, что Ях, как любитель изысканных шуток, создал ее специально для него.

Дэррек подцепив под водой подол рубашки, потянул его вверх, провел ладонью по бедру, приподнимая ничего не весящее тело. Получив такую нужную сейчас опору, Майя послушно обвила мужской торс ногами, оказавшись впервые на равной с ним высоте. Вот только теперь она не могла отпустить руки, даже для того, чтобы провести по бронзовой коже — боялась соскользнуть. А так хотелось... Хотелось зарыться пальцами в волосы на затылке, попробовать их на ощупь.

Дэрреку в этом смысле повезло намного больше, ведь страх сейчас занимал куда меньше мыслей. Устроив Майю удобней, его руки продолжили блуждать по знакомому уже до мелочей телу. По гладкому животу с зигзагом расположенным на нем родинок, он помнил каждую из них, не раз перецеловывал. По высокой груди, чувственной к его касаниям, особенно сейчас, в прохладной воде. По выгибающейся под пальцами спине. По хрупкой шее, подставленной для поцелуев.

— Не боишься? — придерживая Майю за поясницу, он продолжал уже привычную пытку поцелуями.

— Нет, — Майя нашла его губы, приникая к ним, как бы подтверждая, что и правда не боится.

— Я хочу тебя, — прикусив мочку уха, он чуть потянул, заставляя в сотый раз задрожать всем телом.

— И я, — наверное, именно так можно выразить то, что она чувствовала — недостаток себя без него, желание чувствовать его в себе, а себя в нем, единым целым. Она его хочет, потому что она его любит. Мягкие движения, даже не толчки, а накатывающие волны, как на морском берегу, до потери сознания медленные, сводящие с ума, доставляющие особое удовольствие.

Единственным звуком, разносящимся по окрестностям, был тихий плеск воды и редкий шепот. Спроси Майю кто-то сейчас, через неделю, год, десятилетие, что такое терять голову — она вспомнила бы эти томительные минуты, и не имела значения уже ни прохладная вода, ни страх потерять равновесие, а только волны, убывающие и возвращающиеся, чтобы дразнить, доводить до края, но не давать забыться.

Такая красивая, такая нежная, податливая, а когда ее глаза наливаются синевой, голова откидывается назад, а губа закушена, сдерживая рвущиеся звуки, он и сам был бы не против стать художником, чтобы такой ее изобразить, правда это идея живет не долго, лучше оставить это только между ними, только для него. Да, он собственник, но с ней, эта черта растет во стократ.

* * *

*

Хоть часы, лежащие в траве, показывали третий час, жара только усилилась. Майя слушала бархатистый низкий голос, отдающий вибрацией где-то в груди, и наслаждалась полным покоем. Над головой синело небо, раздавались птичьи трели, ветерок то и дело поднимался, чтобы пощекотать кожу прикосновением. Ласковые пальцы перебирали пряди расметанных по покрывало белых волос. Ощущая щекой жар мужской груди, Майя не могла даже вспомнить тот первый холод от погружения в воду. Ее собственная рука тоже была накрыта мужской, там, где бьется его сердце, в унисон с ее собственным. Прижавшись к теплому боку, она думала о том, что, наверное, никогда еще не чувствовала себя настолько счастливой, ее счастье — это спокойствие, и сегодня этого покоя ей досталось сполна.

— Это неправильно... — своим же мыслям она почему-то ответила вслух. Вибрация под ухом чуть изменилась, Дэррек рассмеялся.

— Пора бы уже смириться, что все что мы делают — неправильно, — он тоже чувствовал это спокойствие и хотел вдоволь насладиться ним. Что люди называют домашним очагом? Пристанище, в котором можно скрыться хоть на миг от нескончаемой гонки жизни? Тогда она его очаг.

Майя тоже думала о семье, но немного не так. Она представляла себе, что они женаты, на их пальцах два одинаковых кольца, а где-то в доме в колыбели лежит их сын или дочка, отпустившая родителей сюда. Дочка, это наверняка дочка, похожая на отца, чтобы была счастливой... Вот только в один момент в голову пришла другая мысль, заставившая выдернуть руку, прижав к себе. До этого расслабленное тело окаменело.