— Здесь довольно-таки много места. Ход старый, но широкий. Так что лезь сюда, пора выбираться, а то мне что-то не нравится то, что получается уловить.
— Подумать только, — проворчала я, пытаясь просунуться следом за напарником, — ему там что-то не нравится? А когда я просила...нет, даже умоляла не соваться в это подозрительное место, меня никто не слушал.
— Не шипи, — оборвал меня Ларкин.— Надо было все проверить и убедиться в том, что я прав.
— Да в чем ты оказался прав?! — я выбралась из лаза и поднялась во весь рост, отряхивая колени. — Ты едва ли не кулаками себя в грудь бил и утверждал, что нам здесь ничего не грозит. А в результате...
— Тихо! — этот паразит снова перебил меня самым беззастенчивым образом. — Идем отсюда, — он ухватил меня за руку и потащил по длинному узкому коридору.
Коридорчик этот, к слову сказать, был неплохо оборудован. В смысле того, что низкий потолок и стены оказались покрыты панелями, под ногами дощатый пол, который чудом уцелел. Грязно здесь, конечно, было, но этот проход не выглядел заброшенным или неиспользуемым, а это наводило на мысль, что им пользовались уже после того, как покинули дом. Только вот кому это было нужно, и почему поддерживая в относительном порядке тайный ход, эти неизвестные совершенно не заботились о самой усадьбе?
Глава 26.
По тоннелю мы шли не очень долго, всего минут пятнадцать навскидку, пока не приблизились к невысокой деревянной лестнице. Шесть довольно-таки шатких скрипучих ступенек и вот мы уже стоим перед массивной, оббитой поржавевшим железом дверью. Запертой дверью.
— Пришли, — удрученно выдохнула я, прекрасно понимая, что на этом все, дальше нам не пройти без ключа.
— Спустись вниз, — скомандовал Ларкин.
— Ты что, обираешься выбить ее? Даже не думай. Очень сильно сомневаюсь в том, что тот, кто эту дверь тут ставил и запирал, не предусмотрел такой вариант,— попыталась уговорить я Винса, но, само собой, меня никто не стал слушать.
И вообще, меня начинает напрягать такое отношение со стороны Ларкина. Создается впечатление, что вместе с шириной плеч и мускулатурой, у него и собственная значимость стала зашкаливать. Он совершенно перестал прислушиваться к моему мнению, как и большинство мужчин, полагая, что он — единственно умный, сообразительный и всегда прав. Нет уж! Так дело не пойдет. Надо спешно приниматься за перевоспитание, а то он даже Ирме станет не нужен. Все это я собралась высказать напарнику, но он снова не дал мне даже рот открыть.
— Лиза, спустись вниз, — повторил с едва заметным раздражением в голосе, — а еще лучше отойди на несколько шагов.
— И не подумаю, пока ты не скажешь мне, что собираешься делать, — уперлась я.
Вообще-то, будь это Алекс или тот же Ройс, я бы и не подумала возражать. Исполнила бы все, что говорят в точности и постаралась не отсвечивать в процессе. Но это же Ларкин? А я не могу безропотно выполнять команды того, кто еще совсем недавно выглядел лопоухим задохликом, пусть и имел при этом две докторские степени.
Изменившийся почти до неузнаваемости бывший задохлик тяжело вздохнул и повернулся ко мне всем корпусом, сложил руки на груди и посмотрел так...ну, так, что мне даже страшно стало самую чуточку. Только я не собиралась сдаваться, скопировала его позу и посмотрела на Ларкина с вызовом. Да, именно так. В конце концов, это именно он виноват в том, что мы оказались там, где собственно и оказались, потому не вижу никаких причин игнорировать меня и мои, надо признаться, совершенно уместные в данном случае вопросы.
— Ну, хорошо, — со вздохом сдался Ларкин, не научился он еще давить авторитетом, — я собираюсь снести эту дверь с использованием магических потоков. А так как мы находимся в относительно замкнутом пространстве и скорость движения ветра здесь...
— Ларкин, — застонала я, — а давай ты мне нормально скажешь, а? Вот зачем читать лекцию, я и так знаю, что ты умный.
— Но ты же сама захотела знать, — нахмурился напарник, — вот я и рассказываю.
— Ладно, черт с тобой, золотая рыбка, — сдалась на этот раз уже я, — делай, что задумал, я пошла.
И я и в самом деле спустилась по ступенькам и даже отошла на пару шагов, но постаралась стать так, чтобы мне было все видно. Из того, что успел сказать этот умник, я поняла только одно — он собирается использовать магию. А это уже интересно. Я никогда ничего подобного не видела, и было любопытно посмотреть.
Я осталась разочарована. Смотреть там было совершенно не на что: никаких спецэффектов, никаких вспышек, даже заклинаний и то не было. Ларкин просто постоял напротив двери, расставив ноги и таращась на деревянное полотно, а затем она, дверь, то есть, просто вылетела наружу с ужасным грохотом. И хорошо, что я все-таки послушала Ларкина и отошла. Правда, надо было отбежать еще подальше, потому, что в лицо мне полетели комья земли, щепки, клубы пыли, песка и еще какая-то гадость. Я закашлялась.
— Лиза! Сюда! Быстро! — Ларкин, который закрывал лицо, согнутой в локте рукой, подбежал ближе, свободной рукой ухватил меня за запястье и, не обращая ни на что внимания, потащил наружу.
И вовремя он это сделал, надо сказать. Не знаю, в чем там было дело: в том, что гений восьмого участка не рассчитал собственную силу или еще что, но коридор, по которому мы выбрались из заброшенной усадьбы Кавальских, разрушился. Потолок просто рухнул, подняв клубы пыли и засыпая выход.
— Успели, — выдохнул Винс, останавливаясь и пытаясь отдышаться.
Я огляделась по сторонам. Мы выбрались недалеко от усадьбы, с того места, где я стояла прекрасно просматривалось старое здание, хозяйственные постройки на заднем дворе, такие же полуразрушенные, как и все в этом месте, а немного дальше начиналась лесная полоса.
— Идем, — я поежилась и обхватила себя руками за плечи. Холодало. Оказывается, в том каменном мешке мы провели довольно долго, уже почти стемнело. — Надо добраться до машины и вернуться в город. И лучше будет придумать по дороге легенду о том, куда мы ездили и что делали.
Ларкин что-то прохрипел в ответ, но не сдвинулся с места, он стоял согнувшись, упершись ладонями в собственные колени и тяжело дышал.
— Винс, — позвала я его еще раз, приближаясь. — Что случилось?
— Нормально все, — прерывисто выдохнул напарник, утирая рукавом лицо, и я заметила на светлой ткани темные пятна.
— Ты ранен? — только этого мне еще не хватало. Если ему станет совсем плохо, то, что же мне тогда делать? На себе я его не дотащу.
— Нет, просто...не рассчитал немного и потратил больше внутреннего резерва, чем было необходимо. Сейчас все пройдет.
— Ну смотри мне, я тебя на себе не дотащу до машины, — я подошла ближе. — Ты точно в порядке будешь? — уточнила еще раз.
— Точно, — прохрипел Ларкин, разгибаясь. У него пошла носом кровь и теперь темные пятна украшали не только рукав, но и подбородок и рубашка на груди оказалась испачкана.
— Знаешь, — я осмотрела напарника с ног до головы, — ты похож на вампира из кинофильма. Причем, заметь. На вампира, который только что отужинал.
— Вампиров не существует, это все выдумки, — Ларкин вытер лицо рукавом, отчего рубашка окончательно пришла в негодность. — Идем, надо выбираться отсюда, пока...
Договорить он не успел, откуда-то из леса за нашей спиной раздался леденящий душу звериный вой. У меня враз подкосились коленки, по спине побежали предательские мурашки, и сердце со всего размаху ухнуло куда-то в желудок.
— Что это? — дрожащим голосом вопросила я у Ларкина, но ответа не дождалась, вместо этого, напарник просто ухватил меня за запястье (в который уже раз за сегодняшний день — точно синяки останутся) и бегом потащил к противоположной лесной стороне.
Вслед нам полетел еще один душераздирающий вой, из-за которого все волосы стали дыбом, а сердце зашлось в каком-то судорожном биении. То, что это не волки, я почему-то сразу сообразила. И дело не в том, что я знала, как именно воют волки, просто...просто...такие звуки не могло издавать ни одно живое существо. Протяжные, замирающие на самой высокой ноте и отражающиеся от вековых деревьев где-то вдали, леденящие кровь и заставляющие вспомнить все грехи, которые ты совершил в своей жизни, пожалеть о тех, которые хотел совершить, да времени не хватило. Я споткнулась, но чудом смогла не растянуться в траве и выровнять бег, стоит отдать должное Ларкину, он не отпускал мою руку ни на минуту, поддерживал и неуклонно тащил за собой.
Мы неслись, не разбирая дороги, туда, где по моим соображениям оставили машину, уже миновали усадьбу, до лесной полосы осталось совсем немного, как меня вдруг что-то дернуло оглянуться. Увиденное не просто не понравилось, оно отозвалось внутри дрожью и холодом. Нас с Ларкиным догоняли. И преследователи уже выбрались из леса.
То, что это не волки я поняла сразу. Просто, не могут волки быть такими огромными, и преодолевать одним прыжком такие расстояния тоже не могут, и про то, что волки могут передвигаться на задних конечностях, я тоже никогда не слышала. А именно это и проделал один из преследователей, прежде чем издать третий душераздирающий вой. Я споткнулась, Ларкин выпустил мою руку и остановился, резко разворачиваясь.
— Эграш, — то ли выдохнул, то ли выругался он. — От них не убежать.
Напарник тяжело дышал, у него снова пошла носом кровь и алые струйки, стекая по подбородку капали на рубашку и без того уже всю изгвазданную. Он не обращал на это никакого внимания, даже утирать лицо не стал, лишь сделал шаг вперед и встал на месте, слегка напружинив широко расставленные ноги, словно готовясь к схватке.
Я, все еще пытаясь справиться с дыханием, перевела ошарашенный взгляд с напарника на наших преследователей. Они замедлились, вероятно, поняли, что добыча уже никуда не убегает и теперь можно не торопиться и поиграть.
Их было пять. Огромных, покрытых шерстью тварей, с оскаленными пастями, с какими-то странными наростами по всему хребту. Заходящее солнце окрашивало тела наших преследователей в янтарно-алые цвета, отчего они казались призрачными. Ненастоящими. Я никак не могла отделаться от мысли, что все это просто сон, может быть, я сейчас лежу где-нибудь в повале этой заброшенной усадьбы и просто брежу? А что, это бы многое объяснило. И потом, во сне всегда есть шанс спастись — как вариант, просто проснуться. Твари медленно наступали, рассредоточиваясь полукругом, они скалили пасти с полным набором внушительных клыков, вздыбливали шерсть на загривках, но хоть уже не выли.
Я попятилась под деревья, споткнулась и растянулась на земле, но все равно продолжала отползать. Где-то на задворках сознания билась мысль, что Ларкин один не выстоит, против этих тварей у него просто нет шансов, но я ничего не могла поделать с собой. Инстинкт самосохранения, страх или что-то еще толкало меня подальше от этого места. Убежать, спрятаться, зарыться в землю — сделать все возможное, чтобы избежать незавидной участи быть разорванной непонятными мне тварями.
Я не могла себе представить, как Ларкин собирается с ними драться, а в том, что напарник готовится к схватке, сомнений не было. Может быть, у гения восьмого участка есть в рукаве какое-нибудь супермощное заклинание, способное раскидать по сторонам эту стаю? Понятия не имею, но знаю одно — я против них не соперник. У меня нет оружия, нет магии, и мой родовой дар вот совсем никаким образом не боевой.
А твари приближались....
Ларкин немного наклонил голову вперед, поднял руку вверх к лицу, мне было не видно, что он там делает, но я подумала о том, что напарник в очередной раз забыл о том, что очки ему больше не нужны. Я усмехнулась своим мыслям — что только в голову не лезет на пороге смерти.
Только вот гений восьмого участка и не собирался сдаваться, это было видно по напрягшимся плечам, напружинившимся, словно для прыжка ногам, я затаила дыхание, в ожидании. Мне хотелось закрыть глаза и представить, что ничего этого нет, что все это происходит не со мной, но не получалось. Напряженно следя за приближающимися тварями, я медленно поднялась на ноги. Бежать смысла не было, но умирать вот так, сидя на земле, тоже не хотелось.
На мгновение у меня мелькнула мысль, что Винс собирается сражаться врукопашную, но лишь на мгновение. Ларкин мог быть кем угодно, но идиотом не был однозначно — победить этих тварей голыми руками возможности не было даже у более продвинутого в плане боевой подготовки человека. И это было понятно даже мне. Я стала лихорадочно вспоминать, все, что когда-либо знала о магии, но это тоже не помогло. Единственное, что у меня получилось это та самая молния, которая едва не прожгла дыру на брюках Трика. Но и в тот раз у меня все получилось спонтанно, и повторить я вряд ли бы смогла.
А твари не дремали. Они медленно приближались к нам, скалясь в предвкушающих ухмылках. В свете затухающего дня, я могла рассмотреть их более подробно, но при одном взгляде на них меня прошибал холодный пот. Никогда не видела ничего подобного. Длинные тела, покрытые голой кожей, шерсть росла лишь на вытянутых мордах и затылках; выпирающий хребет, с высокими острыми наростами; слишком длинные передние лапы, заканчивающиеся....вот тут я едва снова не упала, очень похожими на человеческие, ладонями. Задние лапы много короче, мощнее, с выгнутыми назад коленями. И как вот это чудовище вообще могло передвигаться?
Самая большая тварь остановилась, угрожающе зарычала и....прыгнула.
Мой крик смешался с диким визгом, что-то брызнуло во все стороны, на меня попало лишь несколько крупных теплых капель. А на землю, всего шагах в десяти, рухнуло безжизненное тело.
Меня затошнило, когда я увидела, что головы у чудовища нет. Кажется, эту тварь постигло то же, что несколькими неделями ранее произошло с одним, не слишком принципиальным провидцем, — он поспешил напасть на недоученного менталиста восьмого участка правопорядка. Оставшиеся твари, заскулив, попятились, однако не торопились спасаться бегством или отступать. Скорее это было похоже на передислокацию перед следующим нападением.
Я все еще пребывала в шоке, оставшиеся монстры скулили и пятились, видимо они лишились своего вожака и теперь пребывали в растерянности, не зная, что делать дальше. Или быть может, никто из них не хотел стать следующим зверем без головы.
— Ларкин,— выдохнула я, повернувшись к напарнику. Он все также стоял, широко расставив ноги, но в его фигуре больше не чувствовалось напряжения. Напарник слегка пошатывался.
Я подлетела к нему, стараясь поддержать.
— Что? — почти крик, почти мольба.
— Прости,— прохрипел гений восьмого участка и стал заваливаться на спину,— не расчи....
Больше он ничего не сказал, а я, не удержавшись на ногах под весом напарника, рухнула на землю вместе с ним.
Твари поняли, что теперь им больше ничего не угрожает.....
Следующий миг был самый длинным, и, одновременно, самым коротким в моей жизни. Нет, перед моими глазами не проносились случаи из прошлого, я не видела лиц друзей и близких, не успела пожалеть о сказанном или же, наоборот, о том, что сказать или сделать не вышло. Я просто тупо таращилась на потерявшего сознание Ларкина. Даже вопроса, что делать и как спасти напарника и спастись самой, в моей голове не возникло. Я думала о том, что мне придется тащить Ларкина через лес за руки. А там, между прочим, и самой-то мне без помощи не пройти, а Винс, зараза, теперь стал таким тяжелым. Вот все-таки очень не вовремя в нем проснулась эта родовая способность к физиологическому развитию. Странные мысли? Наверное, я просто сошла с ума, потому, что когда услышала приближающийся грозный рык, обернулась в полнейшем недоумении — твари подступали ближе. Они уже не бежали и даже прыгать не собирались, они просто окружали меня и лежащего без сознания Ларкина.
