Консерватория:музыка моей души

К драной курице такую любовь! Нет, она не пойдет замуж за этого человека. Она выйдет замуж только за того, кто будет искренне и нежно ее любить! Но вот сможет ли она сама так же любить супруга в ответ?...

И тут в затуманенном обидой мозгу девушки вспыхнула мысль: раз лорд Бирн не любит ее сейчас и замуж берет не по любви, то и в браке на взаимные чувства рассчитывать глупо. А значит, нужно брать судьбу в собственные руки. Поднявшись в свою комнату, девушка написала записку и приказала горничной как можно быстрей передать ее соседу, молодому графу Андерру Уорду. Молодой человек вот уже полгода ухаживал за ней с самыми серьезными намерениями и даже делал предложение руки и сердца около месяца назад. Она не знала, как правильно отказать, поэтому уверила воздыхателя, что ей нужно время подумать. Ну что ж, теперь это предложение весьма кстати. Вместо того чтобы оплакивать так и не оправдавшиеся ожидания, ей лучше устроить свою судьбу раньше, чем это сделал отец. Уж лучше жить с тем, кто души в тебе не чает, чем с тем, кто приобрел тебя словно породистую лошадь.

Та же горничная спустя час с небольшим принесла ответ, в котором молодой граф Андерр со всей пылкостью уверял в своих сохранившихся намерениях и целиком поддерживал план девушки. Этой же ночью, молодая и обиженная, она сбежала из дома, чтобы обвенчаться с просившим ее руки мужчиной, всего годом старше ее.

* * *

— Это был не самый умный мой поступок, Маркас, я себя не оправдываю, но Андерр дал мне многое. Очень многое. Жаль только, что я не смогла ему дать взамен ничего, кроме дружбы и уважения, — закончила Милдред.

Они сидели на скамье в дворцовом парке в одном из уединенных мест, где их не могли бы услышать посторонние уши. Маркас обхватил женщину за плечи и прижал к себе, удобно устраивая голову подруги на своем плече.

— Он умер? — спросил проректор.

— Да. Спустя два года после свадьбы. Двухстороннее воспаление легких. Мчался ночью в дождь из другого города, только чтобы засыпать вместе со мной, а поздняя осень — пора коварная, — тихо вздохнув, ответила Милдред.

— Почему ты не говорила? — после недолгой паузы снова спросил он.

— А зачем? Это все в прошлом, которое мне порой вспоминать стыдно, — призналась женщина, и одинокая слеза скатилась по ее щеке, потерявшись в мехе накидки.

— Глупышка ты, Мила, — вздохнув, произнес Маркас, а потом добавил. — Все еще любишь его?

— Нет. Той детской любви во мне нет уже давно, — ответила она.

— Тогда зачем изводишь его всеми доступными способами? Мужик скоро не выдержит и бросится на тебя, — со смешком произнес лорд Двейн.

Леди Уорд совсем по-девчоночьи хихикнула.

— Как знать, может, я этого и добиваюсь. А что?! Ты не представляешь, как скучна жизнь вдовы. А так, хоть какое-то разнообразие.

— Леди Уорд, вы опасная женщина, — наигранно суровым тоном заявил Маркас Двейн. — Вы играете мужскими чувствами ради развлечения.

Милдред освободилась из объятий, усмехнулась и ответила:

— Какими чувствами, Маркас, о чем ты? Там один сплошной родопродолжательный инстинкт.

— Мда... думаю мне лучше не спрашивать, отчего в тебе столько цинизма, — задумчиво произнес первый проректор.

— От счастливой и беззаботной жизни, Маркас, отчего же еще? — с ироничной улыбкой ответила Милдред.

* * *

Грейнн Бойл следил мрачным черным взглядом за кружащейся в центре парой. Остановив проходящего мимо лакея, он поставил пустой бокал на поднос и вместо него взял полный, после чего резким раздраженным движением кисти велел слуге убираться, так же неотрывно следя за солнечной девушкой, танцующей в объятьях Кеннета Берглунда. Большой глоток вина. Он потерял им счет после третьего бокала. Илуэты и обстановка вокруг Орнии и ее партнера расплывались, да и чтобы видеть саму девушку ему приходилось напрягать глаза.

Быстро же она его забыла. Быстро выкинула из своей жизни. Разве так любят? Нет! Эта девчонка никогда его не любила. Она притворялась. Каждый день. Каждую секунду. Лживая тварь. А ведь он хотел сделать ее своей женой! Глупец. Как он мог так ошибаться в ней. Во время следующего глотка зубы зло звякнули о края бокала, но парень этого даже не заметил.

Какого тут вообще происходит?! Это его женщина!!! Почему ее лапает этот неудачник, за три года обучения не обнявший ни одной девушки?! Да мужчина ли он вообще?! Что она в нем находит, его светлая девочка, он же абсолютнейшее ничтожество! Что он может ей дать?! Ведь гораздо меньше, чем сам Грейнн, положение которого заметно выше, как ее, так и этого Кеннета. Нет! Орния должна быть с ним! Он поговорит с ней, и она все поймет. Должна понять!

Грейнн Бойл с силой сжал пальцы, и ножка бокала издала жалобный звук, сопровождающийся поползшей вверх трещиной.

После того, как очередная мелодия закончилась, Ния извинилась перед Кеннетом и удалась в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Вечер был чудесным. Она давно не испытывала такого умиротворения, странным образом смешанного с волнительным ожиданием чего-то. С Кеннетом ей было хорошо и не только в танце, а вообще.

Солнечная девушка поправляла перед зеркалом прическу, когда увидела, что дверь в дамскую комнату отрылась, и в нее вошла вовсе не дама, а не кто иной, как Грейнн Бойл собственной персоной. Зайдя, он закрыл за собой дверь, сделал шаг и остановился, разглядывая девушку.

Ния медленно опустила руки и повернулась.

— Что ты здесь, делаешь, Грейнн? Это дамская комната. Тебе сюда нельзя.

Парень молчал. Он задумчиво смотрел на оллему. После небольшой паузы, он все же произнес:

— Орния, ты такая красивая.

Лицо девушки окаменело, а молодой человек продолжил, делая еще шаг навстречу к ней:

— Мне так плохо без тебя. Я ошибся. Прости меня. Такого больше никогда не повторится, поверь мне, — голос парня наполняли искренние интонации, не раз и не два убеждавшие девушку в правдивости звучавших слов. Но не сегодня.

— Поверить тебе? — переспросила Ния и встретилась взглядом с глазами молодого человека. — Нет, Грейнн, я не могу больше тебе верить. У меня это физически не получится, даже если бы я этого захотела. Лучше ты поверь мне: я не так уж тебе и нужна. Тебе не составит труда найти мне замену в течение десяти минут. Уходи.

Но в противовес ее просьбе парень, наоборот, стремительно приблизился к девушке, отрезая той пути к отступлению, схватил ее ладони, сжал в своих и заговорил быстро и сбивчиво:

— Нет, Орния. Ты нужна мне. Очень нужна. Я не могу без твоего света. Я чувствую себя потерянным во мраке. Вернись ко мне, любимая. Вернись. Мне не нужен никто кроме тебя, — он поднял ее руки к своему лицу и стал осыпать их частыми исступленными поцелуями.

Ния смотрела на молодого человека и не чувствовала к нему ничего. Абсолютно ничего. Даже жалости.

— Грейнн, — мягко, но непреклонно произнесла она.

Парень оторвался от ее рук и поднял глаза, чтобы встретиться с непримиримым выражением ее собственных.

— Отпусти меня, — она не делала попытки вырваться. Просто стояла и ждала, когда парень сделает то, о чем она его попросила. — Ты пьян, а я устала. Нам лучше поговорить на свежую голову.

В ответ в глазах молодого человека полыхнул огонь, и он ответил:

— Я не могу отпустить тебя, Орния. Ты нужна мне, — с этими словами он приблизился вплотную, прижав девушку своим телом к зеркальной стене.

Она уловила запах вина, идущий от него, смотрела в его горящие решительностью глаза и не чувствовала ничего.

— Думаешь, если возьмешь меня силой, я буду с тобой? Нет, Грейнн. Это уж точно меня не удержит, — спокойно произнесла девушка, силой воли сдерживая внутреннюю дрожь.

Сейчас ни в коем случае нельзя было показывать неадекватному парню своего страха. Обычно вполне сдержанный молодой человек теперь больше походил на дикого зверя, ждущего любого резкого движения, как повода, чтобы напасть.

— Силой? — Грейнн иронично вскинул бровь. — Нет, дорогая, в этом нет необходимости. Я знаю, ты все еще любишь меня, а значит, сила не понадобится.

Улыбнувшись предвкушающей улыбкой, он склонился над ее лицом, но в последний момент Ния отвернулась, не желая встречаться устами с лживыми губами бывшего возлюбленного. Улыбка стала еще шире, а через секунду он уже самозабвенно целовал ее шею, прижимая к себе стройный стан солнечной девушки, так крепко, как только мог, словно заявляя свои права на нее.

Ния смогла сдержать всхлип, но по щеке скатилась одинокая слеза. Она все еще надеялась, что он остановится сам, но в мозгу черной змеей свилась мысль: а что если нет? Что ей делать? Кто ее здесь услышит? И стоит ли кричать, ведь так она может еще больше раззадорить его.

В тот момент, когда вторая слеза догнала первую, а дышать стало совсем трудно, неожиданно открылась дверь.

* * *

Я была счастлива. О, небо, как же мне было хорошо в этих сильных руках, уверено ведущих меня в танце, кружащих в прекрасном разноцветном мареве музыки, звучащей будто только для нас двоих, мареве, окутывающем нашу пару, словно кокон, дарящем чувство уединения, позволяющем забыть, что, кроме нас, в этом танце кружится еще несколько десятков пар. Дар. Мой Дар. В его глазах светилось столько нежности, что мое сердце, казалось, не выдержит такого наплыва чувств. После очередной мелодии и трех бокалов сока я почувствовала, что пора бы освежиться, и попыталась ненадолго оставить Даррака, но не тут-то было.

— Я провожу, — ответил он на мою просьбу немного подождать. Мне стало неловко, и это сразу стало заметно по румянцу, залившему щеки. Еще чего не хватало, чтобы мужчина провожал меня в дамскую комнату.

— Прекрати, Талли, — непреклонно, заявил Даррак. Его голос, играющие сапфировыми гранями, завораживал меня, притягивал, — Это дворец. Ты даже не представляешь, какие мерзавцы тут встречаются. Я провожу, и это не обсуждается.

Я кивнула. Забота была так приятна, что сдерживать лучащуюся улыбку во всю ширь рта становилось все трудней.

Дамская комната оказалась вовсе не так близко, и я успела несколько раз обрадоваться, что Дар пошел со мной, потому что одна я бы совершенно точно где-нибудь свернула не туда и заблудилась.

Подарив прощальный взгляд и высвободив ладонь из будто не желавших отпускать меня пальцев, я скользнула в комнату и закрыла за собой дверь. Счастливо улыбаясь облокотилась на нее и вдруг увидела справа что-то странное. Повернулась. Улыбка сползла с моего лица в момент.

У самой стены стоял Грейнн, прижимавший к себе Нию, из глаз которой текли слезы. Ярость нахлынула опаляющей волной. Я почувствовала, как запылали щеки, но в этот раз всему виной было уж точно не смущение. Оторвавшись от двери, я подбежала к ним, схватила парня за руку и произнесла тихим, звенящим злостью голосом:

— Грейнн, немедленно отпусти ее!

Молодой человек остановился, а затем поднял голову от шеи подруги и посмотрел на меня. В его льдистых глазах полыхнуло черное пламя, а губы исказила кривая ухмылка.

— Ты!

Он вырвал свою руку из моих пальцев и молниеносным движением схватил меня за шею. Пальцы сдавили мне горло, я обеими руками стала пытаться отцепить их, но тщетно. Его полные ненависти, смешанной с чем-то еще глаза впивались в мои похлеще грубых пальцев. И в этот момент мне стало страшно. Не от того, что воздуха становилось все меньше, не от боли, причиняемой жестокими пальцами, а от того, что я увидела во взгляде Грейнна. Темное болезненное желание, не желающее видеть преграды, стремящееся покорить, сломать и получить от этого наслаждение. О небеса, что этот человек хочет от меня? Почему? Зачем?! Его сдерживала какая-то хрупкая тонкая ниточка, почти осязаемая в этот момент, тянущаяся к моей подруге. Только она отделяла меня от нескончаемого кошмара, который парень мог устроить мне прямо сейчас.

Ния, воспользовавшись моментом, вывернулась из захвата, но не убежала, а стала пытаться оттащить будто обезумевшего парня от меня.

— Грейнн! Грейнн! Что ты делаешь?! Прекрати!! Грейнн, ей больно!!! — в секунду из растерянной голубки подруга превратилась в тигрицу, но ей было не под силу справиться с намного превосходящим нас обеих в мощи парнем. — Грейнн!!! — закричала она. — Да что же это! Отпусти ее!!!

Парень как будто не чувствовал наших усилий. Удары женских кулачков стекали с него, не причиняя ни малейшего вреда. Дышать становилось все трудней. Постепенно темный туман стал заволакивать пространство. Но все изменилось в один миг. Сжигающие пламенем свой ярости глаза исчезли, и в ту же секунду я почувствовала, что цепкие злые пальцы разжались, давая возможность вдохнуть в полный объем легких. Сделав шаг, я оперлась о стену и стала неотрывно смотреть на разворачивающиеся действия.

Ния стояла с другой стороны, а между нами находился Грейнн, с обиженно-удивленным выражением лица, и Даррак, стоящий перед ним и держащий его руку, еще несколько мгновений назад душившую меня, вывернутой. Даррак был зол. Я никогда еще не видела его таким: лицо будто окаменело, а глаза, словно стальные ножи, проникали уничтожающим взглядом прямо в сердце соперника.

Ни говоря ни слова, он коротким и четким движением свободной руки, сжатой в кулак, ударил Грейнна в солнечное сплетение. Тот согнулся. Удар, хоть и без особого замаха, был сильным. Дождавшись, когда парень распрямится и отдышится, он отпустил руку того из захвата. Грейнн хотел было ответить, перенеся вес корпуса на другую ногу, подаваясь вперед и занося для удара другую руку, но та тоже была перехвачена, а через секунду оллам четвертого курса исполнительского факультета оказался на коленях от сокрушительного удара в лицо. Из разбитых губ и носа потекла кровь. Парень от удара потерялся в пространстве и сейчас тряс головой, пытаясь восстановить равновесие.

— Подойдешь к ней ближе, чем на два метра — сломаю тебе все пальцы, — жестким, бьющим наотмашь темно-синим голосом произнес Дар, а потом добавил. — У тебя пятнадцать секунд, чтобы освободить помещение.

Пошатывающийся парень справился за десять. Как только он покинул комнату, не сводящий с него цепкого взгляда Даррак резко развернулся и в два шага оказался рядом со мной. Он нежно и бережно стал отводить мои руки от горла. Надо же, а я и не заметила, когда в защитном жесте стала его прикрывать. Несколько мгновений пальцы сопротивлялись, но потом рассудок одержал верх и мои руки подчинились. Раздался резкий вдох и яростный шепот 'ублюдок'. Дар бережно прикоснулся к ноющей, горящей от злых прикосновений шее. А потом наклонился и легонечко подул. Я всхлипнула.

— Не плачь, малышка — тут же поднял голову мужчина.

Он обхватил моё лицо ладонями и стал стирать большими пальцами капли своевольной влаги с моих щек, покатившиеся одна за одной.

— Не плачь, маленькая. Все хорошо. Он больше никогда к тебе не прикоснется, даю слово. Талли, милая, любимая, хорошая моя, ну что же ты. Не плачь.

А я просто не могла остановиться. Страх за подругу и за себя, похоже, решил выйти вместе со слезами и всхлипами. Видя, что уговоры не помогают, Дар наклонился и стал коротко и легко целовать мое лицо, ловить губами слезы и вздохи, давая возможность почувствовать, что все позади, что все уже кончилось. Только сейчас я по-настоящему осознала, как же на самом деле мне было страшно. И только в его сильных и нежных руках стала успокаиваться, зная и веря, что рядом с ним мне ничто не грозит.