Не королева

Меня всевозможные 'возвратные реакции' волновали мало. Несмотря на сложность самого рецепта приготовления, я была уверена, что справлюсь. Да и добавить его Дареллу в вино тоже особой проблемой не представлялось. Ловкая Лили управиться без труда. Причем, намеревалась я намеревалась осуществить все сегодня же вечером. А завтра утром можно будет спокойно уезжать домой, в Северное графство. Пусть способ и являлся, мягко говоря, подлым, но главная цель достигалась: Дарелл будет в безопасности, да и последним королем он уже не станет. О том же, что единственной ночи может оказаться недостаточно, я старалась не думать. В конце концов, еще одной порции дурман-травы я все равно уже нигде достать не смогу.

Зелье было готово, когда уже начали опускаться сумерки. Его получилось совсем немного — примерно с четверть бокала. Перелитое в прозрачную колбу оно пузырилось ядовито-фиолетовым цветом и источало тот самый убийственный запах дурман-травы. Правда, если верить словам автора рецепта, аромат должен был исчезнуть ко времени полного остывания смеси.

Я поставила еще горячую колбу в подставку на столе и начала расставлять книги с рецептами зелий обратно на полки стеллажа, когда дверь за моей спиной распахнулась. Дарелл, видимо, искал Лейфа, по мне скользнул лишь равнодушным взглядом, как по мебели. И уже собрался выходить, как замер на пороге. Неудивительно, что витающий в комнате приторно-противный аромат не остался им незамеченным. Остановившийся на колбочке с зельем взгляд серых глаз не предвещал ничего хорошего.

Дарелл подошел к столу и, взяв колбу в руки, с насмешливым удивлением поинтересовался:

— Зелье нацаренуса? Это ты для меня так расстаралась?

Я даже дышать перестала, так и замерла в обнимку с книгами.

Не сводя с меня презрительного взгляда, Дарелл демонстративно разжал пальцы, и колба послушно полетела вниз и треснулась о каменный пол, разлетаясь осколками стекла и каплями драгоценного содержимого.

— Какая жалость, — с деланным сочувствием Дарелл покачал головой, хмыкнул и вышел из комнаты.

Не веря своим глазам, я все смотрела на осколки под ногами. Мне казалось, что это не колба разбилась, а моя последняя надежда разлетелась вдребезги.

— Хватит, — прошептала я срывающимся от едва сдерживаемых слез голосом, — с меня хватит...

Робкие убеждения, что нельзя сдаваться, больше не действовали. Пусть я оказалась слабой, но больше не намеревалась терпеть ни дня. Да и в любом случае теперь я ничего не могла сделать.

С ненормальным спокойствием, которое буквально балансировало на грани истерики, я разложила книги по их местам на стеллаже. Собрала осколки колбы с пола, пару раз поранив острыми краями пальцы. Зелье уже успело испариться, не оставив после себя даже запаха. Хорошо, если бы так же произошло с моими чувствами к Дареллу, но применить последнее заклятие 'Ледяного сердца' граничило с сумасшествием. Я все же верила, что вдали от столицы, в покое родного графства чувства не будут настолько остры. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

Вернувшись в свою спальню, я тут же начала собирать в дорожный сундук свои вещи. Брала только то, что привезла с собой во дворец. Все положенные для королевы драгоценности и шикарные наряды теперь вызывали у меня настолько сильное чувство отвращения, что даже то платье, что было надето на мне, жутко хотелось поскорее снять.

Вскоре Лили принесла ужин и, я передала через нее приказ, чтобы завтра на рассвете был готов экипаж для долгой поездки. Собственное неестественное спокойствие, если честно, меня даже пугало. Наверное, потому, что я прекрасно понимала, что таким образом пытаюсь замаскировать от самой себя чувство мрачного бессилия и безвыходности. На этом фоне даже злость на Дарелла терялась. Пусть он постоянно причинял мне боль. Пусть его поступок с зельем оказался последней каплей в моем терпении. Но все это никак не пошатнуло чувство к нему. Вроде бы и робкое, но на удивление живучее. Даже частичное бесчувствие 'Ледяного сердца', хоть и бросало на него тень, но подавить никак не могло. И от осознания этого становилось совсем тоскливо. Кто вообще сказал, что любовь — это дар, редкое счастье?! Да ею впору было только врагов проклинать!

Последней крохой радости оставался лишь эмельдир. Уж этот верный камень, в отличие от его дарителя, уж точно никогда не сменит ласковое тепло на холод презрения. Все-таки магия куда надежнее людей.

Я уже собиралась раздеваться и ложиться спать, когда дверь без предварительного стука открылась, и в мою комнату вошел Дарелл. Изумление пересилило даже злость, так что я не вняла призыву гордости мрачно поинтересоваться, зачем он пришел, с последующим советом убираться вон. Хотя что тут было гадать? Быть может, у него на каждый день имелось некое количество гадостей в мой адрес, и сегодня он не все еще успел высказать, вот и пришел наверстывать упущенное. Ну или самолично хотел заявить, что высылает меня из столицы.

Он подошел ко мне. Пламя свечей плясало в его глазах крохотными искорками, я невольно залюбовалась, даже привычный страх услышать очередное оскорбление отошел на второй план.

— Знаешь, Элина, — задумчиво произнес Дарелл, вынимая шпильки из моих волос, — все-таки в твоих словах было разумное зерно. Будущее Арвидии важнее того, что мы друг к другу испытываем.

'Ага!' — не преминула злорадно завопить моя гордость. — 'А как же 'Ты мне противна'? Или ты решил совершить героический подвиг? О, какая самоотверженность! Какая великая жертва ради королевства! Ага, как же! Размечтался! Сейчас мы тебя пошлем прямиком в адскую бездну! Подберем слова погадливей и пошлем!'.

Да только вопила она впустую. И пусть обида на Дарелла зашкаливала. Но эта злосчастная любовь все равно оказалась сильнее всего.

Я по-прежнему молчала. Вспомнилась наша свадьба. Спальня Дарелла с крохотными свечками и лепестками цветов на кровати. Интересно, как бы все было тогда? Наверное, волшебно. Теперь-то я точно не могла надеяться на хоть толику нежности.

Он тоже молчал. Не спеша расстегивал крючки на моем платье, начиная с высокого ворота. Серые глаза не отражали вообще никаких эмоций. Даже привычного презрения. Пока его взгляд вдруг не замер на эмельдире.

Его глаза почернели в одно мгновение. Я много раз видела Дарелла в ярости, но настолько сильной она не была никогда. От ужаса я даже дышать перестала.

— Как тебе вообще хватает наглости его носить?! — процедил он сквозь зубы.

Резко сорвал цепочку с эмельдиром с моей шеи и отшвырнул в сторону.

А потом все смешалось...

Так странно, не смотря на внешнюю грубость, я отчетливо чувствовала в каждом прикосновении проскальзывающее то самое прежнее тепло, от которого замирало сердце. Как ни старался, Дарелл не мог его контролировать и заглушить. Как и я не могла подавить робкое желание довериться ему, затмившее все обиды и страх.

Мгновение острой боли и следом изумление Дарелла, сменившееся нежностью настолько безграничной, словно она пыталась поглотить все червоточины последних дней. Вырвать каждое жестокое слово, каждый ранивший взгляд из памяти и уничтожить. Пусть не навсегда, но хотя бы на время. И я забыла. Правда, забыла. Растворялась в его таком родном тепле и искренне верила, что теперь оно со мной навсегда.

Уже позже, в полумраке догоревших свечей, Дарелл немного отстранился от меня. Приподнявшись на локте и не сводя внимательно взгляда, очень серьезно произнес:

— Правду, Элина. От начала до конца. Очень прошу, не пытайся сейчас мне солгать.

— А ты мне поверишь? — даже сейчас, после столь сладостной близости, я в этом сомневалась.

— Если скажешь правду, то поверю.

С отчаянной надеждой я ответила:

— Я никогда не предавала тебя. Я не сбегала после нашей свадьбы и убить тебя не пыталась. Это все дело рук Стиана. Он намерен стать королем, ради этого убил твоего отца и уже несколько раз пытался убить тебя. Я знала о его планах, потому он и заранее настроил тебя против меня, чтобы ты мне не поверил. А ты все это время находился под воздействием магического внушения. Может, и сейчас все еще находишься, — мой голос сбился на шепот. — И не было у меня никаких любовных связей ни с кем. Тот же Ивсен — просто мой друг, не больше. Я понимаю, тебе сложно в это все поверить. Но послушай хотя бы Лейфа, ему-то ты должен доверять...

Дарелл приложил палец к моим губам и мягко перебил:

— Элина, я верю тебе. Каждому твоему слову верю.

Все так же прижимая меня к себе, словно величайшую драгоценность, Дарелл перебирал пальцами мои волосы и, обжигая дыханием, ласково шептал:

— Элина, моя Элина... Не бойся, теперь-то все будет хорошо...

— Как ты обещал? — я подняла на него глаза, все еще не веря в происходящее. Вдруг это просто на какое-то время вернулась способность видеть сны и это всего лишь жестокая шутка моего разума?

— Как я обещал, — в серых глазах отражалось то самое чувство, которое я уже давно считала мертвым, и ни тени янтарных отблесков. — Ты не помнишь этого, но не так давно ты сказала, что я не сдержал ни одного своего обещания. Поверь, Элина, это не так. Мои чувства к тебе не изменились, как бы я сам не старался их побороть после ядовитых наговоров. Я пытался тебя возненавидеть, но так и не смог. Даже веря во всю клевету, я сходил с ума без тебя. И когда ты появилась во дворце, сходил с ума уже рядом с тобой. Ты казалась мне недосягаемым сокровищем, плодом райского дерева, пусть ядовитым, но безумно сладким, — Дарелл ласково касался губами моего лица, а мне очень хотелось плакать. Пусть я себе обещала больше не плакать из-за него, но ведь слезы радости — это совсем другое.

— И я больше никогда не допущу такого, чтобы я поверил кому-то, а не тебе. Понимаю, быть может, мое слово больше не кажется тебе какой бы то ни было гарантией, но я докажу, что это не так.

— Ты еще кое-что мне обещал, — прошептала я. — Тысячи ночей, когда мы будем вот так вот засыпать рядом.

— Это уже зависит только от тебя, Элина, — Дарелл судорожно прижал меня к себе, словно опасался, что я могу исчезнуть, едва он ослабнет объятия. — Я даже не смею просить, чтобы ты меня простила за всю боль, которую тебе причинил. Такое, наверное, простить нельзя. Но все же, — он приподнял пальцами мое лицо и настолько пытливо смотрел в мои глаза, словно пытался увидеть саму душу, — я очень на это надеюсь.

Я не сдержала счастливой улыбки. Какой же он глупый, я ведь его давно уже простила, сразу же простила, хотя сама и не понимала этого.

И засыпая в его объятиях, я больше не испытывала прежнего страха, что что-то может измениться. Теперь я была уверена, что это навсегда.

Вот Стиан как-то говорил, что маг из меня никудышный. И очень зря. К примеру, в отличие от его матери, все-таки очень сложное зелье нацаренуса я приготовила правильно. По крайней мере, если судить об этом по полному набору 'возвратных реакций'. Пусть зелье так и не было применено, но сам факт его изготовления аукнулся мне именно так, как и обещалось в рецепте. Упадок сил, истощение магии и отсутствие воспоминаний...

Проснувшись утром в одиночестве, я даже сначала не могла сообразить ни кто я, ни где я. Царящий в голове туман отступал, нехотя и оставляя после себя ноющую боль в висках. С трудом собравшись силами, я села на кровати, гадая, смогу ли дойти до ванной комнаты или слабость в ногах свалит меня посреди спальни. Все же решила рискнуть, но на полпути замерла. Взгляд остановился на лежащем возле камина эмельдире. Оправа погнулась и уже не держала расколовшийся от удара о стену камень.

И только сейчас я все вспомнила. И про приготовление зелья, и про то, как пришел Дарелл. Воспоминания обрывались как раз на том моменте, когда он в ярости сорвал с моей шеи эмельдир. Дальше, спасибо возвратной реакции зелья, зияла мрачная пустота вплоть до самого пробуждения несколько минут назад. Хотя даже хорошо, что я ничего не помнила. Учитывая, насколько Дарелл меня ненавидел, воспоминания о проведенной вместе ночи явно были бы не из приятных. Впрочем, сомнению не подлежало одно — я добилась того, к чему стремилась.

Медленно опустилась на колени и подняла осколки темно-зеленого камня. Просто камня. Равнодушно холодного, без малейшего намека на то удивительное тепло, которое единственное меня поддерживало все это время. Я смотрела на расколотый эмельдир в немом ступоре и чувствовала, что во мне самой словно что-то надломилось, какой-то внутренний стержень, который не давал мне сдаться все это время. А еще я запоздало кое-что поняла. Я цеплялась за иллюзию. В глубине души робко верила в то, что все может вернуться, что когда-нибудь Дарелл снова будет относиться ко мне как и раньше. Я верила в невозможное, как и этот хрупкий камень хранил уже не существующее тепло. Но эмельдир раскололся, и вместе с ним умерла последняя надежда что-либо изменить.

Сжав острые осколки в кулаке до боли, я с отчаянием прошептала сквозь слезы:

— Я не хочу... Не хочу больше это чувствовать.... Не хочу ни тоски, ни надежды... Не хочу этой проклятой любви... Ничего больше не хочу...

Выход был настолько очевиден, что я даже поразилась, почему я не решалась на это раньше.

Просто так перенести последнее заклятие 'Ледяного сердца' я не смогла и ненадолго потеряла сознание. А когда я открыла глаза, даже не поняла, что открыла. Привычный мир изменился. Краски потухли окончательно, и все вокруг казалось лишь банальными вариантами серой пелены.

Встала на ноги, с недоумением уставилась на осколки эмельдира на своей ладони. Равнодушно швырнула остатки камня в камин и направилась в ванную комнату. Уже минут через пятнадцать я привела себя в порядок, оделась, собрала непослушные волосы в пучок и была готова уехать отсюда. А главное, теперь я точно была готова жить дальше без Дарелла. Мне уже даже казалось совершенно не важным, появится у него наследник или нет. Если все же все мои, пусть и кажущиеся теперь глупыми, усилия пропали даром, мне было все равно.

Я бросила безразличный взгляд на свое невозмутимое отражение в зеркале над камином. Не увидела в нем прежней Элины. Видимо, та умерла вместе с последними своими глупыми эмоциями к человеку, который совсем того не стоил. Впрочем, это все было уже не важно. Новую, пусть и словно вылепленную изо льда, меня ждало Северное графство и долгожданный покой.