"Бешенство". Это слово стучало у меня в висках, будто невидимый барьер между умопомрачением и чистотой разума. Я впервые ощутила страх — не панический, а животный. Я разучилась говорить, дышать, даже мысли пробивались в мою голову с частотой две в минуту. Сердце стучало всё медленней, я не хотела жить.

В голове промелькнула мысль: "А что, если казни не будет? Что если то, что я чувствую сейчас, и есть казнь?", но она так быстро исчезла, что я не успела обдумать её получше.

Усмехнулась. Это место было так похоже на Лихостенье. Такое же мрачное, такое же выпивающее силы. Очень похоже. До безумия похоже.

Я отключилась на миг.

Странная круглая комната. По-видимому, подземелье. Я спускаюсь вниз и вижу парня: высокого, загорелого, желтоглазого, с гранатовыми волосами и двумя косичками из нескольких прядей. Он приковывает себя цепями, будто ограждая мир от себя, безумного. Я кидаюсь вперёд, но натыкаюсь на прозрачную стенку. Что-то не пускает меня, возможно кто-то. Я пытаюсь прокричать ему слова остановки, но из сдавленного спазмами горла не вылетает ни звука. Я обессиленно опускаюсь на колени и со слезами на глазах смотрю на юношу. Он медленно опускает голову к груди, его сердце перестаёт биться, дыхание сходит на нет. Я понимаю, что опоздала.

— Росс! — закричала я, просыпаясь. Он... он... он...

Я, будто не просто очнувшись ото сна — начав заново жить, — встала на колени и истово начала молиться.

— Боги! Пожалуйста, пусть это будет неправдой! Боги, пожалуйста! — шептала я, сложив руки перед грудью и не обращая внимание на внезапно загромыхавшую дверь.

Меня прервала оплеуха, обжёгшая щёку.

— Ты! Тварь эльфийская! Подстилка бывшего ведьмака! — зашипели надо мной, ударяя с новой силой. — Я предупреждал тебя! Моё терпение лопнуло!

Затишье перед бурей. Я застыла, внимая не только своим ушам, но и интуиции.

Мужик сорвал с меня жилет и блузку. Он взвалил мою тушку себе на плечо, заставив висеть головой вниз, а оголённым животом упираться в какую-то железную штуку. Жгло невыносимо, но я терпела и не произносила ни звука. Ах, да, я ещё забыла сказать — меня изредка подкидывали на плече, чтобы эта острая штука царапалась.

Кинули спиной на грязный, весь в сене, матрац, я громко охнула. Боги, не дайте, боги, не позвольте ему, боги! Я упёрлась ладошками ему в грудь, отстраняя противные руки и губы от себя. Не дамся! Умру, но не дамся!

Внезапно что-то врезалось в стены тюрьмы, ведьмак, нависший надо мной, застыл.

Ещё один громкий "Бах!", насильник вскочил.

— Может быть ты снимешь с меня повязку? — сдавленным голосом прохрипела я. — И магию вернёшь — я могу помочь тебе оставить твою работу целой и невредимой.

Но, к моему глубочайшему удивлению, мужик прорычал:

— Это пришли за тобой. Думаю, что в этот раз тебе не встать на мою сторону.

Тюрьма на вулкане содрогалась, я подпрыгивала на матраце, полуобнажённая, в такт ударам о каменные стены. Ведьмак ушёл давно, не потрудившись даже кинуть мне блузку. Я прекрасно знала, что мои друзья заявились очень вовремя — без магии мне не выстоять против такого натиска. Мне просто повезло, но почему-то радости не было.

Я стала вслепую шарить по полу в поисках своей одежды, но безуспешно натыкалась на стены. Вскоре я поняла, что меня тупо телепортировали в другую комнату.

В мыслях по-прежнему была пустота: только приказы, что делать.

— Эль! — раздался крик на гране разрыва связок. Я дёрнулась и застучала кулаками в стены, кричать не могла — охрипла вконец. — Эль!

Что я могла сделать?

"Попроси меня", — умиротворяющий шёпот разнёсся по тюрьме, успокаивая битву.

Лихостенье.

"Попроси меня, хозяйка, — вновь шепнуло оно, витая вокруг, — я могу помочь".

Я рухнула.

— Лихостенье, — хрипела я, — помоги мне. Помо...

Я говорила, что появляюсь всегда вовремя? В тот день я тоже заявилась в самый раз: прямо передо мной пролетел большой кусок от дворцовой колонны, взбесившиеся порождения Мглы разом улеглись под огромной молнией, а Тор, этот "доходяга", придавил меня своим телом, свалившись неизвестно откуда.

— Тор! — взвыла я, придавленная. Ой, голос! Пространство помогло? — Смотри, на кого падаешь!

— О, Илзи! А мы уже и не жаждали тебя увидеть! — Меня резво подняли и, подхватив под локоть, понеслись в сторону выхода из дворца Асгарда.

Я осознала, что была полностью одета.

Пространство, спасибо тебе.

— Мы? Кто это, мы? — несясь вслед за богом молний, прокричала я.

— Я, Один, Фрейя и другие. Тут, знаешь ли, все сливки общества. — Тор прищёлкнул пальцами.

— Да ты что? И остальные боги тоже собрались?

— А то! Всем нас жалко.

Непринуждённо болтая, мы неслись по огромному залу. Изредка я выхватывала в поле зрения великих богов: Адрина, то есть Зевса, Асириса, вышеупомянутую Фрейю, римскую Беллону. Были и такие: Зефир, Бастет и Локи. Последний улыбнулся пробегавшей мимо мне просто с умопомрачительной радостью. Что, кстати, в Асгарде делали египтяне, я так и не поняла, но дралась женщина-кошка просто великолепно.

— Тор! — завопили откуда-то сзади, и мы синхронно пригнулись. Ещё одна колонна пронеслась над нашими головами, успев зацепить мою взметнувшуюся вверх косу. От удара та отлетела прямо мне в лицо:

— Отрежу её когда-нибудь!

— Да ладно, тебе идёт! — Тор фыркнул.

Огромный скорпион выскочил из-за угла и наставил жало на нас. Подняв молот, бог грома и молнии плотоядно улыбнулся:

— Ты сверху, Илзиэль. — Поначалу я задохнулась от возмущения, потом до меня дошло.

Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! Раскрыв крылья крылатых эльфов, я светлой молнией метнулась вверх и материализовала посох-копьё. Зависнув над самым скорпионом, я принялась ждать. Бог в этот момент метнул молот, приземлившийся прямо на голову членистоногого, и дал знак мне. Наконечник посоха-копья вошёл между пластинами хитинового панциря, скорпион затих и повалился на бок. Из раны пошёл мерзкий чёрный дым.

— Тор! — крикнула я, выдёргивая окровавленный посох. — Мне нужны Хранители Времени. Оба!

Бог махнул рукой себе за спину:

— Они защищают отца!

Я полетела назад, осторожно лавируя между рушившимися колоннами и потолком. Сотворённые моей любимой бабушкой полуживотные, полулюди и полумаги почти не трогали меня, однако шипели одинаково злобно. Они приняли меня за врага, посмевшего притормозить их у выхода из Лихостенья и Реальной Стены. Но вот прилетев в комнату Одина, я увидела кроме Киану и Дельты ещё одного незваного гостя.

— А Аттоне что здесь делает? — поражённо вопросила я у сражавшегося рядом стражника, приняла его ответ в виде пожатия плечами и рванула со всех ног к Хранителям: — Киану! Дельта!

Боги Времени остановились и развернулись в мою сторону. Стоявшие спина к спине Шон и Один замерли, едва не пропустив удар ещё одного порождения Мглы-Тиалас. Я отвела его всего лишь силой воли и одним жестом правой руки, это было совсем несложно. Всё для тебя, о спасшийся!

— Илзи! — Дельта подскочила ко мне и накрыла щитом. Она была жутко зла на меня. — Чтобы я ещё раз разрешила тебе рушить Стены!

Что? Я разрушила Стены? Как? Когда?

Второй Хранитель был того же мнения:

— Ты уничтожила Реальную и почти само Лихостенье, но их тварей не удосужилась даже посчитать. — Киану был очень зол. — Это серьёзная ошибка, Эль.

— Знаю, Ки. — Я вздохнула и пальнула сгустком чистой магии в очередную сумасшедшую змею-анаконду. — А может быть, вы объясните мне, как это произошло?

Хранители Времени переглянулись.

— В момент, когда ты призвала на помощь Лихостенье, оно использовало всю свою магию, чтобы защитить и спасти тебя, свою хозяйку. Твой знакомый, ден Асмир, как раз распахнул двери в твою камеру, и ты исчезла.

О как. Оказывается, у моего пространства есть душа и жалость.

— Кстати, кто позвал моего бывшего однокурсника? — тут же сменила тему я, продолжая стрелять магией в существ. — Кто мне захотел настроение испортить?

— Он сам пришёл, Илзи. У него такие же права на пребывание здесь, как и у тебя.

— То есть, меня здесь быть не должно?

— Наоборот. Вы оба нам поможете.

Я прыгнула на василиска, крепко зажмурившись, и вонзила в его тело кинжал сестры. Петух-змея в последний раз кукарекнул и упал.

— Это был последний живой василиск, на которого я прыгала. Баста! Больше не хочу!..

Я замерла. Во времени ли, в пространстве ли — не знаю. Просто не успела я договорить, как к нам заявился Он. Алекс. Изменённый, как в фильме "Обитель зла", только не настолько страшный. Просто... с промытыми мозгами. Аттоне понял, кто это, потому что в следующее мгновение подскочил ко мне, схватил за руку и увлёк за собой подальше от чудовища. Я широко раскрытыми глазами смотрела на своего лучшего друга, с которым впоследствии подписала договор Кхашена. Меня тащили за статую Одина в его реальный рост, а я неотрывно глядела в пустые ореховые глаза Лаврентьева. Нет. Не Александра. Дэонисэля.

— Чёрт-те что творится, Илзи! — крикнул Аттоне, тряся меня за плечи и выводя из прострации. Я опустошённо посмотрела в его карие глаза. — Илзи, очнись! Это не он! Очнись!

— Шон, я не смогу, — прошептала я, качаясь взад-вперёд. — Я не смогу совершить пророчество. Должен быть другой выход. Должен...

Меня прижали к себе, успокаивая.

— Нет другого выхода, арана. Нет.

Я вырвалась из объятий и горящими глазами посмотрела на друга, рубившего своих. Моих. Наших.

— Тогда помолись за меня Артемиде и компании.

Прокрутив в ладони посох-копьё, я выставила перед собой абсолютно чёрный шар. Медленно идя навстречу бывшему другу, я чувствовала, как меня окутывают благословения всех моих божественных друзей. Последними на ауру легли слова Киану и Дельты.

— Ну что, Ал, в последний раз? — прорычала я, подходя совсем близко и переворачивая посох. Наконечник копья валькирии ткнулся в грудь противника. — До последней капли крови?

На мгновение в ореховом цвете глаз Наследника Тёмного Царства промелькнуло узнавание, но и оно померкло слишком быстро. Промытые мозги давали о себе знать, Дэонисэля могло спасти только чудо.

Я не поняла, как это случилось: вот мы мчимся друг другу навстречу, вот Дэо делает пас своим мечом, вот моё копьё пронзает его тело, и... темнота. Только отчётливое ощущение металла у себя под рёбрами и срывающееся дыхание лучшего друга на щеке. Перед глазами мгла. Крылья за спиной затихают, плавно перестают существовать. Внезапно откуда-то сверху я начинаю видеть, что происходит — свет от моей ауры затопляет меня и Дэо, он падает. Однако он остался живым, он вспомнил всех: меня, сестру, наши походы, Нелю Владимировну, бывшую когда Винелией Грасс. Своего отца, Кхашена. Он вспомнил и своё настоящее имя, и старое, взятое для маскировки. Он вновь ожил.

А я... что я? Упала на коленки, в последний раз моргнула, душа вновь перенеслась в своё тело. За секунду до оглушительного грохота я завалилась на бок, закрыла глаза и... улыбнулась...

Мгла стояла передо мной, недовольно рыча.

— Что ты натворила, маленькая чертовка? — Она развела руками в стороны. — Как ты могла так поступить?

Качаясь на пятках, я одурманенно улыбалась.

— Это был единственный шанс спасти Алекса от Тени Прошлого, — пропела я. — Я это сделала.

— Ты не понимаешь! — вскричала бабка. — Ты не можешь оставить Лихостенье после того, что натворила оно нуждается в тебе!

— Лихостенье потерпит. А меня на той земле уже ничего не держит.

— Внученька моя, не обманывай себя, пожалуйста. — Мгла впервые за последние время притянула меня к себе и обняла с самой настоящей родительской любовью. — Я же всё знаю.

Я взглянула на неё, ища ответ в чёрных глазах.

— Но ведь я мертва в том мире, — грустно произнесла я. — Я не могу вернуться.

— Позволь мне закончить ритуал, — бабушка присела передо мной на коленки и попросила ещё раз: — Позволь.

— Что ты сделаешь, бабушка?

Мгла-Тиалас просияла счастливой улыбкой.

— Просто доверься.

Я закрыла глаза, а в следующую секунду поняла — я проснулась. Вот только крылья, за секунду окрасившись в чёрный цвет, будто оторвались от тела. Я больше не крылатый эльф.

Дэонисэль открыл глаза ровно в ту же секунду, когда последняя арана Алмодрая навсегда, как он решил, закрыла свои. Её силы полностью перешли в ожившее тело Тёмного, белые крылья крылатой эльфийки пропали, оставив две больших кровавых зияющих раны на спине. Резко поднявшись, он ошарашенно мазнул взглядом по воинам и богам и остановился только на распластанной фигурке, из живота которой торчала рукоятка пропадавшего меча, а из ран бежала кровь. На лице застывшей статуей Илзиэль оказалась улыбка. Тёмный подскочил к эльфийке, приподнял её голову и переложил ту себе на колени. Безбашенная улыбка, как и при жизни Илзиэль, не желала стираться с лица даже после смерти. Рыжая коса, казалось, потеряла блеск и цвет.

К Алексу-Дэо подбежал бледный Аттоне. Сглотнув, он опустился на пол рядом и обхватил руками голову.

— Это ты виноват, — зашептал он, ненавидяще глядя в глаза Наследнику Царства. — Ты! Она не хотела убивать тебя и поэтому отдала все свои силы! Её теперь ничем не спасёшь. — И неожиданно успокоившись: — Я убью тебя, Дэонисэль, Наследник Тёмного Царства. Убью не сейчас, а когда ты забудешь обо всём. Клянусь.

Поднял на руки тело араны, развернулся и попытался было исчезнуть в облаке искр телепортации, но ему не позволила властная рука.

Росс, преспокойно глядя на лицо Илзи, снял её с рук Шона и положил тело девушки себе на колени.

— Ох, Эль, что же ты наделала.

Взяв в руки кинжал девушки, он надрезал свои запястья и прикоснулся своими ранами к ранам эльфийки. Она рванулась, будто её тело насквозь прожгла волна огня, но тут же успокоилась.

— У нас с ней одна группа крови. Резус-фактор тоже совпадает, — пояснил свои действия маг-целитель. — Немного с составом проблема, но она выдержит. Подумаешь, её дракон станет немного сильнее.

Аттоне непонимающе сощурился.

— Её дракон?

— Да, Аттоне, её дракон. — Ден Асмир вздохнул и улыбнулся, замечая, как розовеют щёки Эль. — Я — тот самый пропавший сын премьер-министра драконов. Я тоже, как теперь и она, Демиург.

Послесловие.

Солнечные лучи пригревали мою рыжую-рыжую макушку. Мой нос ещё глубже зарылся в мягкую подушку с лебяжьим пухом. Спину приятно холодил маленький сквозняк. Блаженство! Не хочу вставать — пошли они все к матушке чертяшек! И вообще, у меня психологическая травма, полное истощение и большая потеря крови. Я отдохнуть хочу!

Но отдохнуть мне не дали. Кто-то влетел в лазарет в эльфийском дворце. Одеяло с меня куда-то уползло, подушка была нагло выдернута из-под пригревшегося носа. Под конец этот кто-то ещё больше раздвинул шторы, а на меня сверху вылил ведро ледяной воды.

— А-а-а!

Эффектный выход из того полусна, в котором обитало моё сознание, прервал мой собственный жалкий вид, открывшийся в зеркале. Худая девушка с яркими зелёными глазами, в висевшей на ней мешком рубашке (до встречи с ведьмаком бывшая ей впору), с некрасивыми красными следами на животе и спине и мокрыми волосами, по которым ручейками сбегала вода. Жуть да и только.