Небо шамана. 2 часть

После исчезновения вредной кошки Тотошка снова кушает вместе со мной. А на новое задание вылетели уже через час. Истребители обнаружили какую-то колонну, двигающуюся от Калача на Тузов, вот её и приказано уничтожить. Вылетели, места знакомые, там не слишком далеко на запад недоброй памяти Обливская, да и рядом с Тузовым аэродром вроде бы был и небольшая площадка "Берёзка" ближе к Калачу. Колонна даже без летней пыли в заснеженной степи видна издалека. Мы с Цыгановым пошли выбивать зенитки, которых на прицепах оказалось три, развернуться успела только одна. Потом полк отработал схему штурмовки из оборонительного круга и колонну разбабахали с чувством и не спеша. Вот только на отходе появились пять немцев, три сто девятых мессера и два сто девяностых Фоке-Вульфа*. И заходить они стали очень уверенно, как-то даже слишком, я бы сказал вальяжно. Крикнул Сергею:

— Держись, сейчас маневрировать буду, и смотри в азарте нам хвост нам не отстрели...

Командир приказал полку встать в круг, а мы трое с командиром сверху пошли по кругу навстречу вращению наших под нами. Главное не пропустить истребители к нашим! А немцы почти синхронно разошлись веером и скользнули на высоту под самые облака, хотя, какая высота, несчастные пятьсот метров, а мы вертимся над нашими на двести пятьдесят, круг на полсотни метров ниже. Немцы отошли чуть в сторону, но не уходят, словно ждут кого. Патовая ситуация, если сейчас наши начнут в строй вытягиваться, то немцы точно могут кого-нибудь отщипнуть, даже поднявшийся к нам от круга Морозов не слишком поможет. Полк, все пятнадцать машин в кругу стоят, как на параде, одна машина из первой почему-то на земле осталась, вот и выходит пятнадцать машин и мы вчетвером сверху. Ждём чего-то, не ясно чего...

Ещё до того, как мозг сформулировал происходящее, руки и ноги уже выкрутили машину на Запад, именно в той стороне вдруг появились несколько, явно больше трёх горящие злобой и злорадством ауры, которые стремительно приближались снижаясь. И когда из низких облаков в стороне, примерно в семистах метрах вертикально вниз выпали четыре "худых", всё моментально встало на свои места:

— Цыган! Мороз! Держите первую группу, они тоже кинутся! Ну, гады... Пастух! За мнооой!...

Какие на фиг положенные по связи Тюльпаны, в бою всё прямолинейнее и как привыкли, да мат заменяет многие многословные команды. Вроде бы падать в вертикальном пике в стороне от группы вставших в круг штурмовиков глупость, если не учесть вторую группу сверху. Скорость, которую набрали мессеры и нашу глупость, из-за которой наш круг встал на высоте в двести метров. Задача верхней атакующей группы отвлечь, а второй на скорости проскочить к штурмовикам со стороны беззащитного брюха. Может подранить одного-двух и сразу уйти вверх, разменивая скорость на высоту. И даже если в круге кто-нибудь найдётся, что рискнёт резко дать нос вниз и атакует в лоб худых, это разорвёт круг и создаст толчею, из которой машины повалятся куда попало и тут уж кому повезёт не стать объектом атаки верхних или нижних, а от атаки одного охотники легко увернутся. Тем более, что специфика построения "круг" в том, что в выгодном для такого атакующего манёвра могут оказаться не больше двух машин, а скорее одна. Круг вообще защищает от атаки сверху и сбоку, но не снизу. Расслабились, для защиты круг должен был встать не выше ста, а лучше пятидесяти метров, тем более, что тут степь и никаких препятствий для использования такой малой высоты. Но у нас много молодых неопытных лётчиков, вот и опасается командир. Мы сверху ничего не можем сделать с такой атакой снизу и на больших скоростях. Всё это промелькнуло в доли секунды, а машина застонавшая стрингерами и лонжеронами в жёстком маневре, уже навела нос на группу мессеров уверенных в своём превосходстве и на команду Бурдужи запоздало ухмыльнулся, вот уж точно, "За ним!" у меня не выйдет, скорее он за мной...

А вот хрен вам с подливой! Я валюсь прямо из критического виража, хотя сразу выравниваю машину, высоты для таких маневров маловато, но зато развернул машину буквально за три секунды. И палец нажал на гашетку пулемётов, которые палили в разные стороны, сводить их буду потом, сейчас подправлю курсом. С точки зрения немцев такая стрельба — просто нервная реакция и бессмыслица, хоть развёрнутые всей верхней плоскостью в мою сторону не могут не видеть рой летящих к ним трассеров, но на расстоянии больше полукилометра такая стрельба не имеет смысла, это забито в головы как абсолютная истина! Вот только в эту аксиому вмешалась Сила, то есть я вложил в обычные пульки не слишком мощных патронов ШКАС Силу и сейчас направил её на врагов. И случилось то, чего не ждал и не мог ждать здесь сейчас никто. Совсем не опасные летящие искры — пули достигли трёх из четырёх немцев, и на каждой машине вспухло не меньше трёх взрывов. А одному не повезло больше всех, он поймал больше пяти из них три в корень одного крыла. Я подправил прицел и снова нажал на гашетку, но второй очередью не попал, ведь когда на его глазах трое из четырёх, то есть все, кроме него не маневрируя воткнулись в заснеженную голую степь, а один сделал это несколькими кусками отбросив в сторону крыло, оставшийся немец неожиданно вывернул свою машину каким-то невероятным виражом с полубочкой и моя вторая очередь прошла чуть в стороне. И хоть я больше не стрелял, этот четвёртый так и ушёл на бреющем каким-то рваным зигзагом облизывая на бреющем степные бугорки...

Но времени любоваться на удравшего нет, пятеро верхних уже заходят с разных сторон. Для атаки они выбрали машины комэска и Бурдужи, Морозов ушёл ниже круга, хотел так прикрыть от атаки снизу, а я из-за рывка вниз провалился по высоте почти на двести метров и вывалился в сторону, но, что удивительно и на меня вывернул один мессер, которого в суматохе я не сразу почувствовал. Тут мелькнула шальная мысль — отдать его Сергею, а для этого...

— Командир! У нас сзади кажись мессер...

— Знаю, Серёга! Только не спеши, я сейчас ровно по дуге пойду, он от тебя справа от хвоста будет! Патронов не жалей!

Положил машину в лёгкий крен. В последний момент подумал, что в таком заходе этот гад может в Подгорного попасть, но риск меньше, чем важность факта первого "сбитого" для моего стрелка! За одного битого, не зря, двух не битых дают! Когда в ожидании мои нервы уже готовы были лопнуть, а я ведь чувствую, что немец уже совсем близко и явно курс корректирует нас выцеливает, я ведь скольжение сделал, не сильно, но прицел сбивает, а у него скорость намного выше моей... Уже готов был закричать на стрелка, когда почувствовал дрожь его пулемёта и оглушающий вопль:

— Попал! Попал! Я попал!!! Командир!...

Вывернул машину и увидел уходящего с креном и дымом вполне управляемого немца, но в мои планы такое совсем не входило. Резко ногу от себя и ручку вперёд и направо, почти без скорости машина чуть замерла, словно думая, а стоит ли ей слушаться таких дурных команд, и кивнула носом вслед мессеру, Не слишком длинная очередь вырвала кусок верхнего крыла, чем прекратила его попытку побега.

— Молодец! Серёга! Твои сто грамм законно! Смотри дальше! Не зевай! Бой ещё не кончился! Только добивай сразу...

Но пока мы набирали высоту и возвращались, там всё уже закончилось. Цыганов подловил своего почти в упор, а Бурдужа сработал со стрелком, сделал финт со сбросом скорости, когда немец не успевает среагировать и проскакивает мимо. На проходе ему в бочину дал очередь стрелок и командир добавил из обеих пушек и пулемётов. За несколько минут потеряв шесть самолётов из девяти, немцы предпочли от таких ненормальных уйти в облака.

— Внимание! Тюльпаны! Всем спасибо! Тринадцатый! С меня причитается! Всем, к дедушке! Не расслабляться! Высота полста! — Раздался в треске помех усталый бас командира!

Приятно! Что тут скажешь. Хоть я и не тринадцатый теперь, но командир назвал по-старому. Кольцо развернулось и стало вытягиваться за Морозовым пятью плотными тройками на север к дому. Я скользнул в голову группы, чтобы привычно войти в змейку. Хоть у меня и есть теперь глаза сзади, уж лучше самому головёнкой повертеть, хоть Тотошке это очень не нравится, но она молча прижалась и только кожей чувствую, как колотится её сердечко. Погладил легонько, в ответ в перчатку ткнулась мордочкой и замерла, умница такая...

Сели спокойно, два вылета без потерь, это же просто праздник какой-то. Оказывается не летавший самолёт — погнал стружку в масло, механики разбираются с мотором. Хоть креститься начинай и плеваться через плечо. Думаю, что командир тоже дёргается. Как-то меня этот вылет вымотал, или отвык уже от таких нагрузок и эмоциональных встрясок. Серёга смешной! Выпрыгнул из своей кабины ещё до полной остановки машины, кажется даже краёв кокпита не коснулся. Плюхнулся на землю задом, а нечего было про парашют забывать, в результате вместо торжественного выхода нового героя все от души посмеялись. Сергей не обиделся, а даже развил хохму, с самым серьёзным видом обратившись к Ольге. Когда смех утих:

— Красноармеец Светлова! Вам нужно сходить в парашютную службу и получить два метра шёлка, для пошива парашюта! Непорядок, у нас целый член экипажа без парашюта летает!

Не сразу дошло, что это шутка, и он про Тотошку говорит, уж очень деловито он к Ольге обратился. Разобрались, едва засмеялись вновь, как смех оборвался. Внезапно на стоянку подошёл командир. Молча облапил меня и сильно обнял:

— Ты понял, что полк сегодня спас?! Двоих-троих бы точно не досчитались! Спасибо! Александр! Четверых сегодня на землю спустил?!

— Троих, четвёртого только добивал на всякий случай, его мой стрелок младший сержант Подгорный сбил.

Командир повернулся к сидящему на парашюте Сергею. Похвалил его, пожал руку и объявил благодарность всему экипажу. А мне шепнул, чтобы я объяснил парню, чем отличаются сбитые подтверждённые и если это произошло вне видимости какого-либо начальства. То есть подтверждения с земли нет, значит и о сбитом говорить нет смысла. А ещё объявил всему экипажу, что командир не ошибся, когда объявил благодарность всему экипажу, а не только Сергею сбившему свой первый самолёт, потому, что весь экипаж работает на каждую нашу победу, лётный состав только наконечник копья наносящий удар.После моей политинформации Сергей начал возмущаться такой несправедливости, на что пришлось ему напомнить, что за каждого сбитого выплачивается премия в тысячу рублей, а это деньги и требуют документов, а ещё не допустить злоупотребления. А то, будет как у немцев, комиссар приносил статью из английской газеты, которую перевели и по авиационным частям разослали. В статье приведены цифры настоящих потерь английской авиации и количество сбитых по отчётам немецких истребителей, у которых столько сбитых, что столько самолётов вообще в Англии нет. Даже у самых скромных немецких асов счёт сбитых завышен в два раза. Вот и летают эти кавалеры рыцарских крестов — асы третьего Рейха с рулями направления, на которых нет места для отметок о новых победах. Вот, чтобы такого не допустить, введено это правило. Аналогично с учётом боевых вылетов, но там кроме подтверждения с земли о том, что полётное задание, то есть приказ выполнены правильно, ещё нужно предоставить фото или кинофиксацию проведённой штурмовки и чтобы по ним было ясно, что предоставлены съёмки именно указанной цели, а не вообще какие-то взрывы, развалины и горящая техника. И вообще, нам товарищ Ленин говорил: "Лучше меньше, но лучше!". Против доводов из уст вождя мирового пролетариата Сергею возразить оказалось нечего. А потом напомнил ему как мы летали, когда стояли под Торжком, когда от полка почти ничего не осталось. А за всё это время у нас официально был только один подтверждённый боевой вылет, когда после бомбёжки аэродрома назавтра из штаба фронта послали авиаразведчика, который нашу работу заснял, то есть призвёл фотофиксацию результатов нашей работы. А у нас в полку тогда не было ни одного фотоаппарата. Это сейчас у нас в вылете обычно две штуки и командир требует от тех, кто занимается кроме всего съёмкой, чтобы они не просто снимали во время штурмовки, а ещё и привязку к местности делали и результаты штурмовки, чтобы можно было разглядеть что именно и как мы разбабахали.

— И вообще, Серёга, ты сколько времени уже на фронте? Бывалый можно сказать боец и уже младший сержант, немецкий истребитель сбил, а такие наивные у тебя взгляды. Знаешь ведь, что теперь за сорок пять боевых вылетов на штурмовку днём можно представлять к званию Героя, так вот наши Польчиков, Озеров, Гордеев, не говоря про командира и Цыганова, уже давно на две звезды каждый налетали. Но когда в прошлый раз командир хотел Лёшку к Герою представить, приехал хлыщ из наградного отдела штаба фронта и такой вой поднял, что мы тут приписками занимаемся, и он вообще все материалы в прокуратуру передаст на возбуждение уголовного дела за приписки и махинации. Потому, что потребовал, чтобы каждый упомянутый в представлении вылет, каждый уничтоженный танк или зенитка были на фотографиях и хорошо различимы. А в идеале, если цели оказались в досягаемости наших войск, то номера с каждой единицы и желательно снятые с неё заводские шильды. А то получится, что за один и тот же танк нам штурмовку отметят, а потом пехота его на свой счёт запишет и медали получит. Вот так Лёха не то, что Героем не стал, так ещё и оплёванным оказался. Это нам ещё с командиром повезло, и он своей властью наши боевые вылеты фиксирует, и лётные книжки отмечает. Другим ведь на это совершенно плевать, не обязан командир такую скрупулёзность и дотошность проявлять, наземные части обзванивать и подтверждения из них выбивать. Ведь "подтверждение" — это не просто по телефону позвонить и спросить, нужно, чтобы сказанное оказалось на бумаге отражено, печатью и подписью командира части заверено. А если строевой отдел нормально работает, то на бумаге должен стоять исходящий номер, а справка внесена в журналы исходящей из части документации. А у нас иметь входящий номер. Теперь осознал, на какую махину ты замахнулся?

— Но, вот вы же с товарищем капитаном свои награды получили...

— Да просто повезло нам, что немцев сбили прямо на глазах двух командармов, нашего Руденко и Хрюкина из восьмой армии. Так Хрюкина ещё восхитило, что бой получился красивым, а он в этом толк знает, они же сам помнишь, тогда в полк приехали...

— Ага, а вы тогда с Цыгановым показательные бои с их истребителями проводили. Вот тогда и прошли наши представления, хватало подтверждённых сбитых даже для награждения истребителей, у которых норма больше. А если бы обычным путём, то до сих пор, возможно, наши бумажки бы где-нибудь лежали, мурыжили бы как Лёшку...

— И что, значит, теперь никого и никогда не наградят?

— Это ты брось! У нас командир грамотный и заботливый. Думаешь, просто так мы после каждого вылета сидим и рапорта пишем? Нет, теперь наш Николай Иванович с комиссаром и начштаба уже наученный все бумажки одну к одной подбирает, чтобы никакой проверяющий не мог ни к чему прицепиться. Так, что думаю, скоро у нас ещё Герои появятся...