— Должны ли мы поговорить об этом с Кордом?
— Может быть, — пинопанец потер голову. — Тем не менее, Корд довольно откровенен со "своей девушкой". Может быть, я спрошу Дената позже. Он может остыть, решить поговорить. Это могло бы сработать.
— Лучше не позволяй Корду слышать, как ты называешь ее его "девушкой", или Денат будет наименьшей из твоих забот.
* * *
Им удалось приобрести одежду получше в маленьком текстильном магазине без единой дополнительной катастрофы. И у травника они нашли какие-то таинственные смягчающие средства. Неподалеку от лавки травника Пиди незаметно обратила внимание Корда на два маленьких меча, которые он также купил. Эти сделки были относительно простыми, хотя местные жители были настроены особенно враждебно по отношению к ним обоим.
Собрав эти минимальные припасы, Корд в одностороннем порядке направился обратно в отведенные им покои, вынудив Пиди последовать за ним. Шин явно хотела бы провести больше времени на огромном сумрачном рынке, но шаман был уверен, что что-то еще выведет ее из себя, если он позволит ей это. Она была самой трудной женщиной, с которой он когда-либо имел несчастье столкнуться. Умная, да, но очень упрямая и не способная или не желающая обуздывать свой темперамент. Она продемонстрировала некоторую способность сдерживать свой темперамент на корабле леммаров, и мечи — о которых, как она указала, у нее были некоторые знания — должны были прояснить, имела ли она достаточную квалификацию или нет.
Вернувшись в их помещения, она схватила пакеты — включая двойные мечи и таинственный васен — и исчезла в своей личной комнате. Они должны были проверить свои боевые навыки друг против друга после похода по магазинам, но Корд обнаружил, что некоторое время остывает, пока солнечные лучи пробираются сквозь облака. На самом деле, яркий, оловянно-серый свет низко опустился на западе, прежде чем Пиди снова появилась.
Ее внешность... изменилась.
Грубые темные ободки у оснований ее рогов исчезли, а общий цвет рогов слегка поблек, став еще более желтым, медовым, с легким оттенком ржавчины. Также была раскрыта тайна назначения смягчающих средств, поскольку на ее коже образовался еще более тонкий слой слизи. Одежда оказалась набором мешковатых брюк и жилета, который спускался до середины ее живота, соединяясь у основания, но оставляя свободными все четыре руки. Общий цвет был светло-алым, с желтой вышивкой по краям жилета, а также на манжетах и талии брюк.
— Тебе это нравится? — Пиди шагнула в дверь и слегка повернулась на одной ноге.
Корд на мгновение посмотрел на нее и подумал, не сказать ли то, что он думал. Но только на мгновение. Вместо этого он сдержал свою первоначальную реакцию и прочистил горло.
— Ты моя аси, мой бенан, а не моя спутница жизни. Твоя внешность имеет значение только в том смысле, что она не навлекает немилости на меня или мой клан. Твое умение обращаться с этими жалкими мечами имеет гораздо большее значение.
Пиди остановилась на середине пируэта, повернувшись к нему спиной. Прошло мгновение, затем она просунулась в дверь и подобрала свои "жалкие мечи". Она повернулась обратно к Корду и заняла защитную позицию.
— Ты готов? — спросила она с определенной, опасной невозмутимостью в голосе.
— Не хочешь ли сначала размяться или поупражняться на растяжку? — спросил Корд, все еще опираясь на свое копье.
— Перед битвой у тебя нет такого шанса, — ответила Пиди и, не говоря больше ни слова, атаковала его одним мечом, который держала в левой руке, а другой вытянула перед собой.
Корд ожидал этого, но он забыл, насколько она быстра, поэтому его первой реакцией было выставить наконечник копья навстречу ей. Оно было бы непреодолимым препятствием, даже с кожаными узами. Но после недолгого колебания он изменил решение и вместо этого нанес удар основанием копья в сбивающем с ног взмахе.
Ее реакция заставила его задаться вопросом, активно ли она предвидела маневр с нацеленным копьем. Когда древко копья развернулось, она легко подпрыгнула в воздух, опустила левый меч так, что он едва коснулся копья. Меч правой руки скользнул вокруг, чтобы встретить его, а затем она извернулась, скорректировав курс в воздухе, что оставило ее с обеими рукоятками меча, зафиксированными на копье.
Запястья вывернуты, нога слегка ударила, и копье было почти вырвано у него из рук. Но шаман испытал подобную технику, хотя и много лет назад, и изогнул свое тело во время разъединения. Каждый долгий год своего возраста он чувствовал, как скрипучие мышцы неохотно реагируют на движение, но было похоже, что Пиди никогда раньше не имела дела с разъединением.
Древко копья извивалось в трех измерениях, при одном движении больно надавило на ее запястья и чуть не вынудило ее выронить один из мечей. В конце маневра она наклонилась вбок и сильно потеряла равновесие, в то время как Корд перевернул свое копье и снова мирно оперся на него.
Выглядя так, как будто он вообще никогда не двигался.
— Это было интересно, — жизнерадостно сказал он, изо всех сил стараясь не выдать своего прежнего минутного отсутствия самообладания. — Почему бы нам не попробовать следующий раз немного помедленнее, чтобы мы могли увидеть, где ошиблись?
Пиди потерла запястье и очень задумчиво посмотрела на шамана.
— Я не уверена, кому больше нужен бенан, — сказала она через мгновение с жестом печального удивления.
— Я изучал оружие задолго до того, как ты родилась, — безмятежно заметил Корд. — Когда я был в твоем возрасте, до падения Войтана, меня отправляли в лучшие школы страны, и с тех пор я учился и искал новые пути. Путь меча — или копья — это путь постоянного изучения. Каждый день он богат новыми открытиями. Усвой это, и ты станешь опасной. Забудь об этом, и мы оба будем мертвы.
— Аааа! — застонала Пиди. — Было неприятно быть пойманной жрецами огня. Было неприятно быть отправленной в Стрем в качестве слуги. Было даже неприятно попасть в плен к леммарам по пути туда. Но, по крайней мере, в мой самый мрачный момент я могла утешить себя мыслью, что наконец-то избавилась от оружейников!
Корд развернулся и уставился в окно на горы. Это была довольно глупая и драматичная поза, и он знал это, но не хотел, чтобы она видела его веселье. Или тот факт, что... части его только что поднялись.
Не сезон, подумал он. Пожалуйста, только не это. Это было бы... плохо.
— Какой бы ни была твоя жизнь и судьба раньше, — сказал он наконец торжественно, стараясь, чтобы в его голосе не было ни капли юмора — или чего-либо еще, — твоя жизнь и судьба сейчас — стать оружейником.
— Так что, как сказал бы Джулиан, набей это в свою трубку и выкури ее.
— Я знаю это, — сказала Пиди с жестом смирения. — Но это не значит, что мне это должно нравиться.
— Возможно, ты и не знаешь, но... — начал Корд, но тут же замолчал, пристальнее вглядываясь в окно.
— Но что? — спросила она.
— Но у меня есть к тебе вопрос.
— Да? — Она посмотрела вниз на свой наряд. — Что-то не так?
— Я бы скорее надеялся, что ты сможешь сказать мне это, — сказал Корд, указывая в окно. — В конце концов, ты родом отсюда. Так скажи мне, горы часто курятся?
* * *
Был почти полдень, но единственным источником света в комнате были масляные лампы, когда человеческий и мардуканский персонал и старшие командиры просачивались в комнату. Панер посмотрел в окно, прислушиваясь к медленному, атональному пению, которое эхом разносилось по темным улицам, и покачал головой.
— У меня странное чувство, что это нехорошо, — пробормотал он.
— У них, должно быть, эти извержения происходят довольно регулярно, — заметила О'Кейси, плюхаясь на одну из подушек. Она убрала прядь волос с лица и поморщилась, увидев, что она покрыта мелким пеплом. — По крайней мере, теперь мы знаем, почему они носят здесь одежду. Извлечь это вещество из мардуканской слизи, должно быть, почти невыполнимая задача.
Роджер подтянул свою собственную подушку, даже не оглянувшись назад, в то время как различные личности, которые привыкли следовать за ним, боролись за позицию. Обычно это заканчивалось тем, что Корд отходил в сторону, Пиди подтягивалась в том же общем направлении, а Догзард сворачивалась калачиком поверх Пиди. Если бы не тот факт, что каждый из них был, по-своему, хорошо вооружен, это было бы забавно.
— Я хотел бы, чтобы мы лучше разбирались в их религии, — серьезно сказал он, слушая то же самое песнопение. — Я не могу понять, празднование это или похороны.
— Жрецы огня кратов считают это мрачным предзнаменованием своих богов, — сказала Пиди. — Будет собрано много слуг.
— Тогда снова набеги на рабов, — сказал Панер.
— Да. И большое собрание. — Шин изобразила жест абсолютного отвращения. — Любящие огонь ублюдки.
— Торговцы замолчали, — сказал Поэртена. — Не доставляются даже те вещи, на которые мы уже заключили контракт.
— Как мы устроились? — спросила Косутич. — Можем ли мы подождать, пока все прояснится, или нам нужно поговорить с сильными мира сего?
— У нас запас на десять дней или около того, — сказал пинопанец, не сверяясь ни с одним из своих информационных устройств. — И многое другое на корабле. Но если нам придется отказаться, у нас возникнут проблемы.
— Возможно, нам удастся избежать этого, — сказала О'Кейси. — Думаю, что в совете что-то вырвалось на свободу. Может быть, это как-то связано с извержением — я не знаю. — Она пожала плечами. — Что бы это ни было, мы получили сообщение от верховного жреца, указывающее, что он готов встретиться с Роджером на согласованных нами условиях. То есть, что Роджеру не придется признавать примат верховного жреца.
— Я думал, что совет более или менее контролирует ситуацию, — сказал Панер. — Если это правда, то какой смысл встречаться с верховным жрецом?
— Совет контролирует текущую ситуацию, — признала О'Кейси. — Но если верховный жрец объявит, что мы можем свободно путешествовать, совету придется согласиться с этим.
— Когда это произойдет? — спросил Фейн. — А кто будет сопровождать Роджера?
— Я, например, очевидно, — сказал О'Кейси со слабой улыбкой. — После этого список гостей будет составлен капитаном Панером. Который, я верю, начинит его подходящими смертоносными личностями.
— Косутич за главную, — сказал Панер. — Депро и пожарная команда из ее отделения. Включите свои дымовые шашки и достаньте винтовки с прицелом. У нас осталось достаточно боеприпасов почти для полного боекомплекта вашей команды, и некоторые из этих людей могут узнать имперское оружие, когда увидят его. Если они это сделают, я хочу, чтобы они знали, что мы заботились о них достаточно, чтобы прислать самых лучших. Фейн, одно отделение от вашей пехоты и одно отделение кавалерии. Ты, Растар и Хонал, однако, держитесь подальше.
— Я пошлю Чим При, — сказал Растар. — Это уберет его с лодок.
— Где это будет происходить, Элеонора? — спросила Косутич.
— В Высоком храме. Это тот, который находится на самом гребне хребта.
— Хотел бы я знать, хороший это знак или нет, — сказал Роджер.
— Думаю, что это хорошая идея, — сказала ему О'Кейси. — Если бы на их фронте не было какого-то движения, не имело бы смысла организовывать встречу с верховным жрецом.
— Посмотрим, — сказал Панер. — Вы знаете, это также может быть потому, что у них такие плохие новости для нас, что первосвященник — единственный подходящий представитель, чтобы сообщить их нам. Растар, как поживают циваны?
— Им не нравится пепел, — сказал принц Тердана. — Мне тоже, если уж на то пошло, и их шкуры намного более устойчивы к этому, чем моя слизь! В остальном с ними все в порядке. По крайней мере, они оправились после морского путешествия, и мы возвращаем их к тренировкам.
— Хорошо, — кивнул Панер. — Я не знаю, как пройдет эта встреча, но мы подходим к концу времени, которое можем позволить себе провести здесь. Я хочу, чтобы все тихо и не слишком явно приготовились съехать по первому требованию. Мы проведем инспекцию и все упакуем для этого. Элеонора, когда эта встреча?
— Завтра, сразу после утренней службы.
— Верно. Мы назначим инспекцию на это же время.
— Означает ли весь этот воинственный пыл, что вы думаете о предстоящих проблемах на встрече? — спросил Роджер, бессознательно постукивая по рукояти одного из своих пистолетов.
— Надеюсь, что нет, — сказал Панер. — Я пойду дальше — если бы я думал, что у вас будут проблемы, я бы вас не отпустил. Время. Мы не зашли так далеко, принимая вещи как должное, но я не ожидаю, что это будет та проблема, для решения которой вам понадобится пистолет. Во всяком случае, никто не собирается вызывать приезжего имперского вельможу и его телохранителей к верховному жрецу всей сатрапии на состязание в стрельбе.
— Не-а, — согласилась О'Кейси с улыбкой. — Главы государств слишком ценны, чтобы использовать их в качестве мишеней или попадать под перекрестный огонь. Вот для чего нужны функционеры низшего звена.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Большой зал для собраний находился недалеко от самой высокой точки всего комплекса Высокого храма, с единственным широким балконом на одном конце, с которого открывался вид вниз и на город. Оттуда исходило незначительное количество света, но не очень много. Город все еще был окутан тьмой и пеплом от продолжающегося слабого извержения. Помещение было длинным и низким (по мардуканским стандартам), уходящим серией низких арок в абсолютную темноту, подчеркиваемую тусклыми лампами, которые едва пробивались сквозь мрак.
Принц отказался от шлема в интересах дипломатии, и его волосы, распущенные из-за формального характера встречи, рассыпались по спине золотой волной. Из уважения к своему имиджу и тому факту, что встреча, какой бы формальной она ни была, была назначена внезапно и без какой-либо конкретной повестки дня, он надел свой шариковый пистолет и перекинул меч за спину. Формальности — это все прекрасно, но на Мардуке паранойя была чертой выживания.
Глаза Роджера выиграли от генетических изменений не меньше, чем все остальное в нем, и сумели компенсировать тусклое освещение, когда он вошел в зал заседаний. Он мог различить стражников, выстроившихся двумя группами вдоль стен, почти так же хорошо, как своих телохранителей-морпехов с их системами низкой освещенности на шлемах. И он также мог видеть окутанного тенью верховного жреца, стоящего и ожидающего, чтобы поприветствовать его в дальнем конце, и Сор Теба сбоку него. Это казалось подходящей ситуацией: темные места, населенные темными душами.
Роджер остановился в десяти шагах от священника и поклонился. Было определено, что определенное количество поклонов допустимо, но доза должна быть должным образом сбалансирована. Да, он был принцем звездной империи. Но верховный жрец — они надеялись — знал его только как "барона Чанга". И был также тот незначительный факт, что ему принципиально не хватало мощной поддержки.
Прелат, чрезвычайно пожилой мардуканец, безусловно, выглядел достаточно хрупким, чтобы оправдать слухи о его скорой кончине. Он поманил своих посетителей вперед, и Роджер сделал еще несколько шагов, сопровождаемый своими собственными телохранителями.
