Der Sohn des Regiments (Рейхов сын)

"Йорктаун", оставленный 4 апреля в 15:00 оперативным соединением, после того как его покинул экипаж, следующим утром был найден небольшим американским буксиром "Вирео", высланным на помощь авианосцу из Перл-Харбора. Авианосец все еще находился под охраной эскадренного миноносца "Хамманн", не покинувшего его до последнего, несмотря на серьезную опасность быть обнаруженным и уничтоженным. Огня на авианосце не было видно, крен не увеличился, непосредственная опасность гибели отсутствовала. Совершенно спокойно, будто бы поблизости и не находилось множество вражеских кораблей, "Вирео" высадил на борт "Йорктауна" аварийно-спасательную партию, закрепил буксирный трос и оттащил авианосец к Перл-Харбору. Во время награждения экипажа буксира в Белом Доме, президент Рузвельт назвал этот эпизод "самой потрясающей наглостью в истории флота не только США, но и всего мира". Император Хирохито также высоко оценил доблесть этих моряков, наградив их, после окончания войны, высшими государственными наградами Японии.

Кто знает, удалась ли бы вообще эта спасательная операция, или нет (скорее всего — однозначно нет), если бы ранним утром этого дня вновь не отличился бы экипаж субмарины "Наутилус". На самом рассвете подводная лодка, до этого успешно удравшая от эскорта подбитого "Сорю", буквально напоролась на соединение Такаги, торпедировала "Комсомолец", отчего тот затонул в течение получаса, и вновь была такова. Эта атака вынудила авианосцы, вместо поиска находящихся поблизости американских кораблей, поспешить убраться из опасного района.

Последовавшая затем десантная операция на Мидуэй закончилась победой Японии (гарнизон удерживал оборону две недели, взлетно-посадочные полосы на нем за время боев пришли в полную негодность, так что аккуратность японских бомбардировщиков во время первого налета на остров пропала в туне), однако в целом ситуация на Тихом океане сложилась патовая: японцам, несмотря на победу, нечем было, после потери четырех из пяти больших авианосцев, наступать, а американцам, у которых все три авианосца нуждались в ремонте, нечем было контратаковать. Кроме того, обе стороны потеряли львиную долю обученных пилотов-палубников, и взять новых, в ближайшее время, было негде. При этом, в долгосрочной перспективе ситуация складывалась отнюдь не в пользу Японии: США сразу после Перл-Харбора заложили серию из двадцати четырех авианосцев типа "Эссекс", а соревноваться в скорости строительства кораблей и подготовки их экипажей японская промышленность с американской не могла. Германская программа развития флота, правда, предусматривала строительство больших авианосцев, но тоже отнюдь не в таком количестве и совсем не скоро, а модернизация недостроенного итальянского линкора "Империо" в авианосец также обещала быть долгой. О Советском Союзе и говорить не приходилось: владивостокский Дальзавод едва-едва справился с переоборудованием в авианосец и модернизацией двигателей старой калоши, к тому же потопленой "Наутилусом", а Судостроительный завод N402 в Молотовске и эскортный-то авианосец строил черт знает сколько времени. Даже средний авианосец, вроде "Цепеллина", был для советской промышленности тяглом неподъемным. Полученный же СССР наконец, — всего за неделю до битвы при Мидуэе, — от шведов, после долгой подковерной борьбы с "лучшим другом советского народа" (как сам себя называл Гитлер) за обладание, французский авианосец "Беарн", интернировавшийся в Стокгольме, на поверку оказался таким барахлом, что посылать его куда-то за пределы Балтики смысла не было ровным счетом никакого. О трофейном же британском "Фуриоус" вообще и вспоминать не стоило: за время Зимней войны, кроме торпеды от U-61 и снарядов от "Кирова" ему досталось столько авиабомб, что ценность его ныне была равна ценности металлического лома.

В Токио даже самым упертым и твердолобым сторонникам продолжения войны стало понятно — пора заключать мир, и чем скорее, тем лучше. Но до тех пор пока война продолжается, Нихон коку требовалось продолжать наступать — чтобы было чем пожертвовать при заключении мирного договора.

"Асахи симбун", 12 дзю итагацу 16 года Сёва

Продолжаются бои на полуострове Арнемленд и полуострове Кейп-Йорк, где позавчера доблестные солдаты Дай-Ниппон Тэйкоку Рикугун начали десантную операцию на побережье Австралии. Невзирая на отчаянное сопротивление гайдзинов, сыны Ямато продолжают уверенное продвижение по территории врага, с каждым часом овладевая все большими и большими участками побережья. По заявлению начальника Имперского генерального штаба, Умедзу Есидзиро, наши войска готовятся овладеть Дарвином в ближайшие дни, что значительно облегчит снабжение высадившихся сил.

"The Times", 12 ноября 1942 г.

...меж тем маршал Монтгомери отнюдь не разделяет оптимизма главнокомандования Японии. По его словам, высадка японской императорской армии в Австралии, это "полнейшая авантюра, скверно задуманная, скверно спланированная и скверно исполняемая". Маршал выразил твердую убежденность в том, что "Япония, в начавшейся мясорубке, потеряет свои лучшие и наиболее боеспособные — как по духу, так и по техническому обеспечению, — сухопутные части и не добьется ничего, кроме позорного отступления с материка обратно, на острова". И даже такое развитие событий он считает оптимистичным для японцев, выразив непоколебимую уверенность в том, что эвакуация экспедиционных сил Японии в Австралии сможет произойти лишь в том случае, "если это им позволят Паттон и Макартур"...

Вашингтон D.C., Белый дом

25 декабря 1942 г., 12 часов 20 минут

— Эти мне японцы... — пробурчал сенатор Джеймс Фрэнсис Бирнс и отхлебнул из чашки с чаем маленький глоточек. — Эти желтые макаки готовы из кожи вон вылезти, лишь бы доставить неприятности белому джентльмену. Поди торговались до последнего, чертовы азиаты, а, Корди?

— После того, как мы вышибли их с Мидуэя, Новой Гвинеи и Тимора они весьма... расстроились. — дипломатично ответил Госсекретарь Корделл Халл. — Даже сильнее, чем после полного уничтожения их экспедиционных сил в Австралии.

— Они хотят сохранить лицо после тех поражений, что потерпели. — пожал плечами Франклин Делано Рузвельт. — И при этом они намереваются удержать то, чем уже завладели. Видит Бог, мы бы раздавили их, если бы не русские и немцы.

— Знаю. — нахмурился сенатор от Южной Каролины. — Гитлер достроил свой новейший большой авианосец, как его...

— "Лилиенталь". — подсказал Госсекретарь.

— Вот-вот. И не только достроил, но уже и через Суэцкий канал провел. Русские тоже закончили модернизацию "Беарна", как он там теперь у них зовется?..

— "Ленин". — вновь блеснул всезнанием Халл.

— ...про серию малых немецких авианосцев и их субмарины я и вовсе не хочу вспоминать. Японцы тоже продолжают строить авианосцы, перестройка французского "Клемансо" и итальянского "Империо" в этот тип судов, опять же, продолжается. Правда у итальяшек в качестве палубников используются устаревшие Z.506 Airone, а авианосных истребителей так пока и вовсе нет, но все же. — Бирнс поморщился. — Мы живем в великой стране, но даже мы не в состоянии воевать со всей Европой и большей частью Азии. Япошки выдохлись, это верно, но и мы выдохнемся тоже, причем весьма скоро. Соединенным Штатам нужен мир. Но Конгресс не утвердит мир на любых условиях.

— Да ты не волнуйся за это, господин сенатор, сэр. — усмехнулся Корделл Халл. — Я ведь тоже не даром кушаю свой кусок хлеба с маслом. Нам удалось согласовать предварительные условия, и если ты протащишь этот проект через Конгресс, то мир может быть заключен уже в конце февраля.

— А если не смогу?

— Тогда в марте или апреле русские начнут десантную операцию на Аляске. — спокойно, словно речь шла о погоде, заметил Президент. — И я вовсе не уверен, что с их десантом мы справимся столь же легко, как с японским в Австралии.

— Это будет катастрофа, Франк, мы трое это знаем. — сенатор отставил чашку с недопитым чаем и подвинул к себе заранее подготовленную Халлом папку. — Ладно, давайте поглядим, что вы там выторговали, джентльмены.

Несколько минут он внимательно изучал документы, то хмыкал, то кривился, словно от зубной боли.

— Значит, — наконец произнес сенатор, и закрыл папку, — с Филипинами мы можем распрощаться окончательно и бесповоротно? Жаль, мы их честно украли.

— Увы, Джеймс. — развел руками Халл. — В этом вопросе кабинет князя Коноэ Фумимара абсолютно непреклонен. Все что севернее Новой Ирландии, восточнее Никобарских островов, западнее Баирики и южнее Карафуто (16) они считают своим и только своим.

— Скверно. — вздохнул Бирнс. — Но хоть от претензий на Новую Гвинею они отказались, хотя нам-то с этого острова какая выгода, если там из полезных ископаемых одни папуасы? Заболоченные джунгли и в Латинской Америке есть, а пальм с пляжами и во Флориде хватает.

— Дальнебомбардировочная авиация и там, и там ни к чему, а вот с Новой Гвинеи можно развить славное наступление на те же Филипины, да и на Калимантан. — заметил Госсекретарь. — К тому же нам, в качестве приза, достаются Австралия и Канада.

— А они об этом знают? — фыркнул сенатор.

— А их мнение кого-то интересует? — вскинул брови в деланном изумлении Халл.

— К тому же, — добавил Рузвельт, — никто не собирается принимать их в состав США, по крайней мере — в ближайшие лет двадцать. Ты же не предлагаешь сделать штатом находящуюся в том же положении Кубу?

— На кой черт она нам сдалась? — мрачно усмехнулся Джеймс Бирнс. — Своих нищебродов достаточно, не хватало еще о тамошних латиносах и нигерах заботиться. Нда, но надо будет как-то аккуратнее с этой информацией, не нужна нам огласка нашего протекционизма. Ладно, подумаю под каким соусом это блюдо подать. Размен, в целом, для нас не обидный выходит, а вот Великобритания будет потере этих своих доминионов отнюдь не рада.

— Они нам должны за военные поставки, можно будет часть долга списать, подсластить пилюлю, так сказать. — задумчиво произнес Халл.

— Корди, как ты умудряешься работать в нашей стране Госсекретарем, если готов подарить кому-то беззащитному, кого мы грабим, денежки наших банков? — насмешливо вопросил сенатор. — Ладно, не отвечай. Каков во всем этом деле интерес немцев и Советов?

— Японцы уступают Сталину Южный Сахалин и признают Северный Китай, неподконтрольный Чан Кайши, зоной его интересов. — ответил Рузвельт. — Также сдают княжество Мэнцзян монголам.

— Надо же, кто от дележа мирового пирога крохи прихватил. — хохотнул сенатор.

— Тибет, — продолжил Президент, — остается в зоне влияния Англии, Южный и Центральный Китай немцы с японцами делят на зоны влияния между собой. Что-то, совсем немного, достанется Италии. Вроде бы Тайвань, если наша разведка не ошибается.

— Так-так-так. — Бирнс побарабанил пальцами по столешнице. — Это что же, выходит все наши вложения в Китай ни то ухнули, ни то ахнули? Ты помнишь на какую сумму мы им одних техники и вооружений поставили?

— Джейми, ну не пытайся казаться дураком. — вздохнул Рузвельт. — Естественно, что по-хорошему у них раздел не выйдет, вот мы туда и влезем под шумок. Китай, в ближайшие годы, будет большим лоскутным одеялом, которое каждый будет тянуть на себя.

— Я пытаюсь казаться Конгрессом. — съязвил сенатор. — Хотя, да, это все равно что пытаться казаться дураком. Но, старина, ты понимаешь, что этот договор... это не совсем уверенная и решительная победа над подлым и коварным врагом? Ты осознаешь, чем он грозит лично тебе?

— Да, Джеймс. — Франклин Делано как-то поник, скорчился в своем инвалидном кресле. — Я все понимаю. Но, черт возьми, я сделал все что мог, и вряд ли кто-то мог сделать большее. К тому же я стар, болен и устал — не в моем состоянии бояться отрешения от власти. Пора уступить дорогу более молодым и доживать свой век в тишине и покое. Мое президентство началось в условиях небывалого кризиса, Джейми. Кризиса, какого еще не знали США. Сейчас, сразу после заключения мира, я могу оставить свой пост со спокойным сердцем — наша экономика снова на подъеме, а вооруженные силы и военно-морской флот сильны, как никогда в истории. Да, я заслужил тишину и покой...

— Браво, хорошая речь. — Бирнс похлопал в ладоши. — Примерно в этом ключе и подготовь ее для выступления перед конгрессменами. А мне, уж будь добр, по мозгам не езди. Ты уже опредилился с преемником?

— Ну разумеется. — улыбнулся Рузвельт.

— Хм, и кто он? Погоди, дай-ка угадаю сам. Этого человека не должны связывать напрямую с тобой, не так ли?

Рузвельт молча, с улыбкой, кивнул.

— Значит политики отпадают, остаются только военные. — Бирнс наморщил лоб. — Начальник твоего штаба, адмирал Леги? Нет, не соответствует первому условию, к тому же штабист. Значит, кто-то из героев битв за Атлантику и Тихий океан. Скорее даже только за Тихий — на Атлантическом театре у нас особых успехов не было, если не вспоминать про действия "блинков". (17)

Рузвельт снова кивнул, с интересом наблюдая за сенатором.

— Хм, кто же у нас там есть из идио... Я хотел сказать, из героев войны. Макартур?

Рузвельт усмехнулся.

— Согласен, он не самым блестящим образом себя проявил, мясник чертов. Холси? Нет, хоть авианосцы он и сохранил, но Мидуэй не отстоял. Хотя, конечно, герой конченный.

Рузвельт вновь усмехнулся и налил себе в чашку новую порцию чая.

— Флетчер погиб, Брауну не простят то, что в Коралловом море он недобил японцев, и, вместо этого, унес свою задницу подальше... Наступлением в Новой Гвинее командовал Паттон, десантом на Мидуэй — Шмидт... Нет, мелко все как-то. Не то. К тому же Паттон законченный хам.

Корделл Халл кашлянул.

— Да помню я, что операциями по освобождению Мидуэя и очистке Алеутских островов руководил вице-адмирал Раймонд Спрюэнс, Корди. — отмахнулся от Госсекретаря Бирнс. — Неплохая кандидатура, если с ним удалось договориться, конечно. Но неидеальная.

— Нет, неидеальная, старина. — мягко улыбнулся Президент.

— Тогда лично мне твой выбор очевиден. — усмехнулся сенатор. — Но я полагал, что он тебя недолюбливает.

— А я не молоденькая девушка, чтобы меня морячки любили. — усмехнулся Рузвельт в ответ.

Из предвыборной речи 33-го президента США

...Пережив подлое, коварное нападение на нашу вонную базу "Перл-Харбор", ряд побед и поражений в дальнейшем, мы, народ Соединенных Штатов, проявили качества настоящего бойца. Как боксер на ринге, получивший несколько мощных ударов, наша страна смогла собраться, сконцентрировать все наши резервы, все наше мужество, целеустремленность и волю к победе, а затем отправить противника в нокаут. Вступая в войну с гораздо более слабыми армией и флотом, чем Япония и ее союзники, мы закончили ее усилившись, поднявшись к невиданным ранее высотам и теперь, без сомнения, являемся самой могущественной державой на Земле. Державой, сильной не только пушками, самолетами и кораблями — державой с сильной и современной экономикой, но, главное, державой, чей народ проявил воистину несгибаемый дух. Дух победителей и первопроходцев, каковыми были наши предки.