Удивляется призело:
— Ты ж бросил курить?
— Ну… Это не говорит о том, что трубку не надо чистить.
Фыркнув, протягивает:
— Вечно выдумываешь всякую ерунду…
Уходя, я:
— Я пока в ванной помоюсь, если что.
Поднимает глаза и дюже заинтересованно, с огоньком в глазах:
— Спинку потереть?
— Нет, в этот раз я сам…
Получив «лишнюю» вязальную спицу, я пошёл в спальню и, из довольно-таки приличной коллекции курительных трубок — порой на вид самых замысловатых, выбрал одну — с сравнительно длинным прямым мундштуком. Здесь же в шкафчике, на полке моей благоверной, я давно заприметил маникюрный набор: пилочки, кусачки и всякая им подобная хрень.
Осталось только запереться в санузле и совершить небольшой апгрейд…
Глава 7. «А город подумал — ученья идут...».
Маршал А. Е. Голованов:
«Сталин был человеком не робкого десятка. Когда я работал у Орджоникидзе, мне довелось присутствовать на испытаниях динамореактивного оружия, созданного Курчевским, предшественником создателей знаменитой «катюши». У Курчевского была пушка, которая могла стрелять с плеча. На испытания приехали члены Политбюро во главе со Сталиным. Первый выстрел был неудачным: снаряд, как бумеранг, полетел на руководство. Все успели упасть на землю. Комиссия потребовала прекратить испытания. Сталин встал, отряхнулся и сказал:
— Давайте еще попробуем!».
Иосиф Виссарионович Сталин. Заметки на полях проекта конституции 1936 года:
«Чем проще решение, тем сложнее последствия».
В. И. Ленин:
«Вам не по душе это варварство? Не прогневайтесь — отвечает вам история: чем богата, тем и рада. Это только выводы из всего, что предшествовало».
Сегодняшний денёк обещает быть тяжёлым и вполне возможно — последним в моей карьере попаданца. Но почему-то у меня, с самого детства всегда было так: чем ближе и сильней грозящая опасность — тем сильней кураж, психика такая — тут уж ничего не попишешь. Встав спозаранку я отправил Валентину Васильевну на кухню, а сам — после выполнения всех положенных в начале дня гигиенических процедур, конечно, мурлыкая весёлые матершинные песенки, начал собираться на XIX съезд Всесоюзной Коммунистической Партии, в скобках — «большевиков».
Где должна будет произойти, так сказать — «перезагрузка», если мне, народу и стране повезёт, конечно.
Ну, а если нет…
Я сделал всё что смог, а «мёртвые бо срама не имуть»!
Выйдя в Большой зал разбудил кемаривших командиров:
— Вставайте, товарищи, нас ждут великие дела!
Генерал Малиновский вставая с дивана и потягиваясь, посмотрев на часы:
— Так рано же ещё?
— Кто рано встаёт — тому Маркс даёт!
— И Энгельс, — поддержал тот меня, — догоняет и ещё раз даёт.
— Вот, вот! Так что застегните портупею и вперёд, генерал. Если, конечно, хотите стать маршалом…
И направился в Малую столовую, напевая:
— «Как надену портупею —
Всё худею и худею…».
Особенно не засиживаясь, легко позавтракали и перед тем как выехать, Малиновский созвонился с Хрущёвым и, переспросил, уставившись на меня:
— Никита Сергеевич спрашивает: «Почему так рано?».
— Передай ему: «Да потому что — мало ли что».
После чего, тот минут пятнадцать выслушивал подробные инструкции видимо, каждую минуту повторяя: «Понял, товарищ Хрущёв», «Сделаю, товарищ Хрущёв» или: «Не забуду, товарищ Хрущёв!».
Положив трубку, он взглянул на часы:
— Через пятнадцать минут выезжаем.
— Ну, что ж… Есть время почаёвничать на посошок.
При гробовом молчании пошвыркали чай, а в прихожей — пока Гречко балагуря отвлекал разговором домашних, Малиновский — несколько смущённо улыбаясь, шёпотом:
— Извините, но я Вас должен обыскать… Товарищ Хрущёв сказал, что Вы — ещё тот выдумщик и затейник, Иосиф Виссарионович.
Переложив трубку из левой руки в правую, я так же шёпотом:
— Обыскивайте, но только за задницу не лапайте, противный… Не то расскажу Никите Сергеевичу и он будет шибко ревновать.
Тот, с гадостным выражением на фейсе лица отпрянул от меня и обыск произошёл чисто формально. Да в принципе, особо искать у меня нечего: серебряные карманные часы, да полный коробок охотничьих спичек.
Затем, Малиновский безапелляционным тоном предложил мне снова напялить тулуп и генеральскую папаху:
— Из соображений безопасности, товарищ Сталин и в ваших же интересах.
— Не имею чего возразить против, генерал, да к тому же считаю — что мне этот прикид идёт.
Так считали далеко не все!
Светка увидев меня в таком облачении фыркнула и заржала как кобыла — видно давно ремня не получала, а Валентина Васильевна всплеснув руками:
— Господи… Опять он чучелом вырядился! Не, ну почему у всех баб — мужики, как мужики, а мне это чудо в перьях досталось?
Размахиваю трубкой перед её носом и, вполне аргументированно — хотя и несколько пространно:
— Надежде Константиновне в своё время — тоже далеко не ангел с белыми леблядинными крыльями достался и, чё? Хоть кто-то, хоть раз — слышал от неё хоть одно слово жалобное? Нет! Она стойко и мужественно переносила все лишения и тяготы семейной жизни с Вождём пролетарской революции… Вот и ты, Валентина Васильевна, терпи!
Та тяжело вздохнув:
— Ну а что ещё мне остаётся делать…
Затем, после выезда — повторилась вчерашняя история, только наоборот: доехали на «Паккарде» до блок-поста, где нас поджидал вчерашний «ЗиС-101» с неизвестным мне по фамилии подполковником-танкистом за рулём.
Во время уже рутинно-привычной проверки документов, ко мне обратился сержант Ерофеев:
— Товарищ Сталин! Вчера вечером нам не привезли ужин. Сегодня, нас уже час как должны были сменить… Мы с бойцами не жалуемся, но видимо всё-таки что-то случилось.
И буквально «ест» меня глазами.
Вижу — расслабившиеся было командиры-хрущёвцы напряглись.
Я затаил дыхание…
В принципе, расположение меня, бойцов моей личной охраны и заговорщиков — было достаточно благоприятным. Можно было скомандовать и запросто скосить троих мятежников из «Томми-ганов». По крайней мере — с минимальными потерями.
А что потом?
Перестрелки или даже уличные бои в Кремле?
Скандал на весь мир?
Вопросы делегатов на Съезде и мои — самые подробные объяснения?
Массовые репрессии накануне самой тяжёлой и кровопролитной войны в истории страны?
Подумав: «Самое простое решение, не всегда является самым верным и лёгким на последствия».
Выдохнув, я положил руку с трубкой на плечо Ерофееву и, глядя ему в глаза, сказал:
— Ничего не происходит, товарищ сержант. А если же и происходит что-то — то только самое хорошее. Я разузнаю, почему про вас забыли и распоряжусь об смене. Пока же…
Обращаюсь к своему водителю:
— Товарищ Удальцов!
— Слушаю, товарищ Сталин!
— Отвезёшь по очереди этих молодцов ко мне на дачу и скажи Валентине Васильевне, чтоб она их покормила… Хорошенько покормила!
— Понял, товарищ Сталин!
— Если и обед не привезут — накормите и обедом.
Те было отнекиваться, но я нахмурив брови, прикрикнул:
— Я приказываю!
Те, руки по швам:
— Слушаемся, товарищ Сталин!
Проследив как первая четвёрка стажёров усаживается в «Паккард», а затем как тот скрывается за поворотом, направляюсь к синему такси:
— Однако, давайте поспешать, товарищи командиры…
В отличии от вчерашнего, въезд в Кремль через Боровицкие ворота — охранялся двойным нарядом — бойцами кремлёвского полка и командирами из Академии Генштаба. Видно, Хрущёв сдержал слово и наше соглашение с ним насчёт Косынкина начало исполняться.
Интересно, как насчёт остальных?
Скоро узнаю — недолго осталось в догадках мучиться, ломая голову.
Автомобиль подъехал к чёрному входу в Большой кремлёвский дворец и остановился. Я скинул тулуп и папаху и, оставив их в салоне, в сопровождение генерал-майора, полковника и подполковника-танкиста — бывшего за рулём зашёл внутрь. Там нас у входа встретил Серов с ещё двумя «академиками» в звании майора каждый. Едва касаясь руками, он как профессиональный «щипач» — тщательно обшмонал меня и ничего не найдя его интересующего, косясь на трубку в моей правой руке, спросил:
— А говорят, Вы курить бросили…?
И с наглой смелостью, пытливо глянул мне в глаза.
Похотливо подмигнув, отвечаю:
— Курить бросил, а привычка сосать осталась.
Не знаю, что он там подумал, но часто-часто заморгал, едва заметно покраснел и, больше не задавал вопросов. Отвёл Малиновского, Гречко и подполковника-танкиста в сторону и что-то им втирал минут десять — после чего те вернулись ко мне изрядно «взбледнувшими» и непроизвольно отводящими глаза при взгляде.
Затем, Серов повёл нашу четвёрку через гардеробную в зал заседаний, ибо командиры — здесь видно ещё не бывали ни разу и, вообще не ориентировались в этом нагромождение комнат, залов, коридоров, переходов и галерей… Да сказать по правде и я тоже.
На ходу интересуюсь:
— А где товарищ Хрущёв?
Тот, стараясь безразличным голосом:
— Он пока задерживается по делам, но обязательно подойдёт к началу «учений».
* * *
В зал заседания Большого кремлёвского дворца я прибыл первым и довольно долго сидел в президиуме, наблюдая за тем как недоумённо в мою сторону посматривая, заходят и по своим местам рассаживаются депутаты XIX съезда ВКП(б).
Ещё половины зала не было, когда появился Поскрёбышев с чёрными кругами под глазами…
Ага, стало быть и насчёт него — Хрущёв выполняет наш с ним договор, что не может не радовать.
Мрачно-траурно посматривая в сторону меня и маячивших за моей спиной Малиновского, Гречко, подполковника-танкиста и ещё двух командиров в звании майора на входе, Поскрёбышев стал со своими секретарями заниматься рутинной работой — подготовкой к стенографии речей выступающих, принимаемых решений и всему такому прочему.
В Президиуме появились кандидаты в Политбюро ЦК — Шверник, Вознесенский, Маленков…
А вот Щербакова среди них нет.
Молодец, Никита Сергеевич!
Пошарив взглядом по залу:
«Надеюсь и, Пономаренко здесь тоже отсутствует».
В начале 40-х годов партийная элита ещё не вся скурвилась и уверен: среди депутатов ещё есть вполне достойные люди — могущие мне пригодиться…
Но, увы!
Это как раз тот случай, когда лучше казнить сто невиновных, чем оставить в живых хоть одного преступника. А эти первые секретари республик, областей и районов — ими в полной мере являлись… Ибо, они нарушали Конституцию от 1936-го года — в которой сказано, что власть в стране принадлежит народу и осуществляется через Советы народных депутатов.
Растерянно между собой переглядываясь, с недоумением посматривая на пустующие места своих коллег — более старших по рангу, кандидаты стали рассаживаться.
Народ явно чувствовал «пятой точкой», что что-то происходит… Но не понимал, что именно происходит и оттого был слегка «на взводе».
Хрущёва пока нет и, как подозреваю — не будет.
Пора начинать.
Когда депутаты собрались в полном, ну или почти вы полном составе, оборачиваюсь и вполголоса — но тоном не терпящем возражений, обращаюсь к генералу Малиновскому:
— Мне надо выступить с речью.
Тот явно не получал на этот счёт никаких инструкций на этот счёт, поэтому стал тупить подобно своим коллегам 22-го июня — после «внезапного и вероломного». То бишь он растерялся и впал в нешуточную панику:
— Товарищ Хрущёв знает?
Глядя ему в глаза, твёрдо:
— А о чем тогда, по-вашему, мы с ним вчера целый час в сортире беседовали? Об уставе внутренней, гарнизонной и караульной службы, что ли?
Поднимаюсь и в сопровождении иду к трибунке. Боковым зрением вижу: один командир в звании майора куда-то ломанулся — видимо по приказу Малиновского искать Хрущёва для получения «методичек», а четверо тупо следуют за мной.
Со стороны это видимо — выглядело как-то не совсем «правильно», поэтому гомонящий гул голосов в зале стих — сменённый тревожно-звенящей тишиной.
Под это «музыкальное сопровождение», встаю за трибуну и толкаю речь:
— Товарищи! Международная обстановка накаляется с каждым часом. Фашистская Германия разгромила и завоевала все государства в Европе, подчинив себе их экономики и вооружённые силы. С Британской империей же этой ночью, Гитлером был заключён не только мир — но и военный союз, направленный против СССР. У наших западных границ собраны несметные орды танков, авиации и пехоты…
И в таком духе и дальше — бла, бла, бла…
Боковым зрением вижу — на входе начались какие-то движняки и «поднимаю градус»:
— Нападения фашистской Германии и её союзников — можно ждать каждый час, каждую минуту! В любой момент…
Делаю паузу и, истерю подобно Адольфу в мюнхенской пивнушке — перед штурмовиками пидараста Рэма, размахивая поднятыми вверх сжатыми кулаками и переходя на истошный визг:
— …Да хоть прямо сейчас! Над нашей столицей могут появиться тысячные эскадры вражеских бомбардировщиков — несущие бомбы, начинённые боевыми отравляющими газами!
Таким товарища Сталина — ещё никогда не видели, таких речей от него — отродясь не слышали, поэтому депутаты были в самом настоящем шоке… Они впали в остолбенение, которое согласно психологии — в любой момент (нужен лишь небольшой толчок) сменится лихорадочной деятельностью.
Однако, небольшая проблемка: по ходу, гражданин на входе — тоже после моих слов впал в транс.
Повернув к нему голову на выход, рявкаю:
— В чём дело, товарищ? Вы что-то хотели нам сказать? Так говорите! НЕМЕДЛЕННО!!!
Стоящий там в сопровождении двух командиров какой-то мужик в полувоенной форме — напоминающий мне товарища Бывалова из «Волга-Волга», но гораздо крупнее — закрыл разинутый было рот, прокашлялся и «включив» полную громкость — объявил надрывая гланды:
— Товарищи! В столице нашего социалистического государства — городе Москве, проводятся учения по гражданской обороне — в которых предстоит участвовать и вам…
Прокашлявшись ещё раз, он несколько истерично — видимо заразившись паникой от меня:
— …Всем депутатам встать, выйти из зала, получить на выходе противогазы и спуститься в подвал и оттуда — в бомбоубежище. Расставленные бойцы московской гражданской обороны, помогут вам найти туда дорогу.
Он ещё успел крикнуть:
— Только без паники, товарищи!
Уверен, каждый первый депутат сразу сложил «дважды два» и у него получилось «пять»: Политбюро нет — значит, оно уже где-то в Ташкенте…
