Хелена. Общий

Кориан нахмурился. Мои слова — к сожалению, правдивые — заставили его задуматься.

— Что в шкатулке? — тяжело вздохнув, спросила я.

— Не знаю. Я пробовал открыть, но она заперта на какой-то хитрый замок.

— Хм, — только и выдавила я из себя.

Мне не нравилась странная посылка. Чересчур уж она была подозрительной, хотя явной опасности от неё не веяло. Может, я просто стала слишком осторожной?

— Элевэ, ты сердишься на меня? — тихо спросил Кориан. Видимо, его ввели в заблуждение мои нахмуренные брови.

— Нет. Хотя поступил ты глупо.

— Но я просто не мог больше отсиживаться за стенами дворца! Мне хотелось помочь вам!

"Тебе хотелось приключений. Но в реальной жизни не все из них похожи на приятную прогулку по прилегающему к особняку парку".

— Я много тренировался, — продолжил мальчик. — Теперь могу не только постоять за себя, но и помочь тебе в бою!

Ох. Я наконец поняла, что так беспокоило подростка-полукровку. Брат и сестра долгое время провели в темнице, которую охраняла некая Тварь. Чудовище в конце концов пало от моей руки, и хоть дети попали к Белой Королевы, они были мне бесконечно благодарны. Оба до сих пор называли меня "элевэ", что в переводе с языка эльфелингов значит "посвящённая". Обычно так обращаются к жрицам.

Мальчик остро переживал собственное бессилие. Он страстно желал самоутвердиться — и заодно получить признание окружающих, особенно моё. Но вот только мне становилось худо при одной мысли о том, чем всё обернулось бы, если бы Кориан был вместе с нами в Гробнице Гвиневеры Альбианы.

"Ты защитишь его", — сказал Миарк. Ну-ну. Моё волшебство ненадёжно (я не в ладах с магичской логикой), а, сдаётся мне, одного наития будет мало, чтобы оградить паренька от опасности.

"Надейся на лучшее, Хелена. Надейся".

— Ложись спать. Завтра нам рано вставать.

Кориан почтительно поклонился и пожелал добрых снов. Ох, хотелось бы... Давно ко мне не приходили по-настоящему благие сновидения.

"Если у меня когда-нибудь родится сын, каким он будет? Причинит ли мне боль его пылкость? Отчитаю ли его за безрассудство? Или же даже в детстве он будет серьёзным, как и его отец?

Дам ли я вообще жизнь этому зеленоглазому и темноволосому ребёнку?"

Я взглянула на восток. На вершине высокой дюны стоял Лионель — тёмный силуэт на фоне огромной бледной луны.

"Он охраняет наш покой".

Давным-давно, ещё до заката Золотого Империи, одна девушка-дикарка полюбила прекрасного юношу, а он — её. Они готовились к свадьбе, но накануне церемонии случилось несчастье: старое дерево, под которым влюблённые дали клятвы верности, упало и придавило жениха. К утру следующего дня он скончался, не приходя в сознание. Невеста год оплакивала возлюбленного, и в конце концов Первый бог сжалился над ней. Он сделал ей странный, но щедрый дар — душу любимого, принявшую форму бабочки.

Не знаю, кто сделал подарок мне, однако наши пути с девушкой из легенды уже разошлись. Та не выдержала и проткнула любимого серебряной иглой, я же наделила Лионеля телом из плоти и крови.

"Не это ли ещё один штрих к моей инности?"

-22-

На сад, окружённый стеной из синего, под цвет песков, камня, мы наткнулись случайно. Первым его увидел Кориан, когда в очередной раз отправился якобы "разведывая дорогу". Вернувшись из вылазки, мальчик с упоением стал описывать чудесное место "с деревьями, цветами и удивительными статуями".

— Местная работа, — заявил Миарк, выслушав вдохновенную речь. — Мои соотечественники так далеко не забирались.

Услышав это, принц настоял на посещении сада. Нам пришлось согласиться — как никак, Ларандин считался лидером отряда.

Честно говоря, я была даже рада увидеть что-то кроме песка. За время путешествия он успел мне опротиветь.

Пройдя через стрельчатую арку, мы словно бы перенеслись в иной мир. Всевозможные растения, изображения ни одно из которых я не встречала в университетских травниках (а пересмотреть мне их пришлось достаточно), мягкая травка, так и молящая: "Присядь!", миниатюрный ручей с водопадами, питающий кристально-прозрачный пруд с цветными камешками на дне, статуи... Они и правда удивляли. Скульптор использовал матовый белый материал для изваяний странных существ. Все они в большей или меньшей степени напоминали людей, но у кого было вместо двух — четыре руки, третий глаз в центре лба или сросшиеся в рыбий хвост ноги, а у кого только руки и оставался человеческим. Некоторые из них поражали красотой, другие — вызывали жалость уродством.

— Принцесса, не хочешь яблочко? — в своей обычной дурацкой манере спросил Миарк. Мы стояли под раскидистым деревом с тёмно-зелёной сочной листвой. Его плоды действительно напоминали яблоки: гладкие, красные, большие... Я бы не удивилась, обнаружив под тонкой кожурой жёлтую мякоть, так и сочащуюся соком.

— Нет.

Аппетит мне портила девушка-змея, обвивающаяся вокруг морщинистого ствола. Её растопыренные когтистые пальцы и раздвоенный язык выглядели жутко.

— Тебя совсем не соблазняют эти прекрасные плоды?

— Меня не так-то просто искусить.

— Ну да, — сухо заметил эйанец. — Чтобы привлечь твоё внимание, нужны сияющие доспехи и отрешённый взгляд.

Я не обиделась. Долгие годы — в том числе и во время учёбы в Храмовой школе — мой досуг скрашивали куртуазные романы о благородных воителях, прекрасных дамах и пламенных чувствах, вспыхивающих между ними после расправ со злодеями. Иногда я мечтала, что один из отважных принцев сойдёт со страниц и заберёт меня с собой, но мечты так и остались мечтами. Впрочем, не совсем: героя мне всё-таки удалось повстречать, да вот только не из рыцарского романа, а из "Золотой Легенды" — книги в высшей степени благочестивой и достойной, но с существенным недостатком для девичьего чтения. Ни одна из историй в ней не завершается словами "и жили они долго и счастливо".

Вскоре Миарк заявил, что собирается "облазить всё", я же решила не составлять ему компанию и отправилась на поиски Лионеля.

Любимого я нашла на берегу пруда. Он восседал в позе для медитации на плоском камне возле водопада. "Несломленный" лежал рядом.

Длинные тёмные волосы Лионеля были распущены, глаза закрыты, а лицо удивительно спокойно. Со стороны казалось, будто рыцарь спит... Но только до тех пор, пока он тихо не сказал:

— Ничего. Я не чувствую больше ничего.

"А как же я?" — хотелось закричать мне, однако я нашла силы сдержаться.

Много лет назад, ещё живя как обычный человек, Лионель отдавал себя всего служению королевству и Земши, самому воинственному из Пяти. После смерти он вошёл в свиту Синего Владыки, но из-за меня — впрочем, из-за меня ли? — его лишили высшего расположения. Прежде мой светлый принц постоянно ощущал единство с прочими воинами Земши, теперь же эти связи оборваны. Вместо них — пустота.

Мне не под силу — пока — смягчить его потерю.

Внезапно краем глаза я заметила промелькнувшую тень. Кто же это мог быть? В Ортано Косом нет ни животных, ни разумных созданий, кроме подчинённых сотворённой богини — но её Слуги не стали бы прятаться от нас.

"Да и не разрешено им здесь появляться".

Может, пролить свет на эту загадку мог бы Миарк?

Эйанца не пришлось долго искать: вместе с принцем он стоял перед камнем с причудливыми письменами. Очертания многих букв были мне смутно знакомы, но и только.

— А, ты как раз вовремя! — обрадовался друг. — Молодой господин обнаружил кое-что интересное.

— Что это?

— Привет из прошлого. Вам повезло — я немного разбираю их закорючки.

"Их". Я с уважением посмотрела на изогнутых знаки. О первых обитателях Ортано Косом мне было почти ничего не известно. Не думаю, что и люди Золотой Империи далеко продвинулись в их изучении... Миарк не учёный, однако его отец обладал невероятными знаниями, в том числе и полученными от эльфелингов (а именно нелюди открыли эйанцам путь в Пустой мир). Видимо, он кое-что успел передать сыну.

Выдержав паузу, эйанец зачитал:

— Здесь сказано: "Неизвестный! Восхитись и ужаснись нашей гордыней. Она будет жить, даже когда мы обратимся в прах".

— О какой гордыни идёт речь? — удивился принц. — Здесь только растения и статуи. Бесспорно, они хороши, но в доме матери я видел гораздо лучшие.

Королева обладала тонким, хоть временами и извращённым вкусом. В её доме, к пробуждению Ларандина превращённом в дворец, были собраны искусные копии всех шедевров, созданных человечеством начиная с Золотой Эпохи и заканчивая настоящим временем. Ни один правитель из Эмьвио Косом не мог похвастаться сравнимой коллекцией.

Я полностью разделяла недоумение Ларандина, но в отличие от сына Владычицы мне не давала покоя увиденная краем глаза тень. Что-то было нечисто в этом чудесном саду...

Принц устал от путешествия по пустыне, поэтому заночевать мы решили среди диковинных растений и не менее чудных статуй. Меня немного настораживала перспектива столкнуться лицом к лицу с неведомой тварью, но Лионель не чувствовал опасности, а его чутью я доверяла почти как своему.

Злобных сущностей, подобно тем, что встретились нам в гробнице Гвениверы Альбианы, здесь не было, зато обитало нечто иное — я кожей ощущала его присутствие. Оно не желало нам зла (пока, по крайней мере) и лишь наблюдало из укрытия.

"Ты предмет изучения, Хелена. Не добыча".

Первым стоять на страже вызвался Кориан. В путешествии от мальчишки вообще-то было мало толку — он только восхищался всем вокруг да забегал вперёд, изображая из себя отважного первопроходца. Впрочем, никто и не воспринимал его как полноценного члена отряда, и полукровка это прекрасно понимал. Наше снисхождение больно ранило его гордость, а желание "открыть глаза взрослым дядям и тёте" вынудило юного принца вызваться охранять сон товарищей. Мы согласились: защитник из Корианна, разумеется, был аховый, но и нападения никто не ждал.

Спустя пару часов после обмена пожеланиями приятных снов нас разбудил грохот и истошный крик, не человеческий и не звериный.

"Кориан! То создание, оно..."

Хвала Владыкам, мальчик отделался испугом. Рядом с ним на земле валялись осколки статуи женщины-птицы.

— Что произошло? — строго спросил Ларандин. Как и любой наследник благородной семьи, он терпеть не мог, когда его сон прерывали.

— Я случайно... уронил... — промямлил полукровка.

Лично мне понадобилось немного времени, чтобы восстановить картину произошедшего. Мальчику стало скучно, и он решил немного развлечь себя. Широкая спина статуи словно кричала: "Залезь на меня!". Кориан колебался недолго... как выяснилось, зря.

Центр тяжести сместился, и скульптура рухнула вниз. Забавно, но грустно — простоять несколько тысяч лет и разлететься на куски из-за дурости непоседливого мальчишки.

— Ты видел его? — абсолютно спокойно спросил Миарк.

— Кого? — не понял Корианн.

— Стража. Того, кого ортанцы оставили охранять сад, — терпеливо объяснил эйанец. — Это он кричал, и сейчас мне бы очень хотелось знать, сколько у него зубов и какой длины когти. Ах да -ещё как быстро он бегает.

— Но я ведь... не хотел! — юного принца душил не столько страх, сколько стыд.

— Нам понадобится больше света, чтобы осмотреть окрестности, — деловито заявил Миарк, подчёркнуто игнорируя оправдания Кориана.

Я вяло кивнула. Моя магия отлично годится для подобных мелочей.

"Только для них. Только..."

— Свети!

Сфера, сотканная из сияющих белых нитей, слетела с моей ладони и, ожидая указаний, зависла над обломками.

— Спасибо, Хелена. Ты прелесть! — всплеснул руками Миарк.

Я сдержанно улыбнулась. Нарочитая театральность составляла неотъемлемую часть природы моего друга. К сожалению.

— Здесь что-то странное. Взгляните!

Пока эйанец восхищался моим талантом, его брат зря времени не терял и изучил осколки статуи. И не без толка: внутри скульптура оказалась не так уж проста. Слой белого материала, похожего на глазурь, прикрывал желеобразное тёмное вещество, пахнущее кладбищенскими благовониями. На воздухе оно быстро чернело и исторгало из себя маслянистую жидкость, быстро впитывающуюся в землю. Запахло разлагающейся кровью.

— Мерзость, — лаконично выразил общее ощущение Лионель.

Свои причудливые облики статуи получили не из-за бурной фантазии скульптора. Все эти странные существа существовали на самом деле, и сотворили их первые обитатели Ортано Косом. Создание новых форм жизни — вот о какой гордыни говорилось в надписи.

Где эти гибриды теперь? Давно мертвы. Их останки, превращённые в студень, заключены в снятые точно по телу футляры. Сад не музей, как мне в начале показалось. Это кладбище амбиций и дерзких опытов.

"Его Страж продолжает жить, и он совсем нам не рад".

— Они занимались чудовищными экспериментами. И растения, и прототипы статуй сходной природы, — прошептала я. — Древние этого мира обладали великими знаниями, но их разум породил чудовищ.

— Нам лучше уйти немедленно, если не хотим огрести от одного из них, — заметил Миарк. Его ирония напрочь убила пафос моей речи.

— Но разве мы не можем расправиться с ним? — робко спросил Кориан.

— Не стоит. Он заботился об этом месте тысячелетиями, — покачал головой эйанец. — Несмотря на жуткие статуи, здесь довольно мило. Не станет Стража, исчезнет и вся красота.

Мой друг был совершенно прав.

Когда мы уходили, я заметила тёмную фигуру, стоящую под высоким деревом — кажется, "яблоней" с девушкой-змеёй. Она мало напоминала человека, хотя, несомненно, принадлежала двуногому прямоходящему существу.

Я чувствовала спиной тяжёлый и пристальный взгляд Стража.

"Какая чистая, незамутнённая ненависть. Люди не способны испытывать подобные чувства — наша природа слишком сложна".

Только оставив далеко позади стены заповедного сада, я поняла, что некоторые символы из ортанской надписи входят в старинный алфавит эльфелингов. Эйанец очень словоохотлив, но о прямой связи нелюдей и исконных жителей Пустого мира ни разу не обмолвился.

"Неужели я не могу считать его союзником?"

Проклятые секреты. Они прорастают недоверием.

-23-

В прежней жизни я не путешествовала по пустыням, но много читала о миражах, являющихся путникам в песках. Перед измождёнными людьми возникают видения роскошных оазисов и дивных городов, однако красивая картинка лишь обманка. Доверившиеся ей попадают в ловушку зыбучих песков.

Сколько искателей приключений сгинуло в тщетных попытках найти сокровища древних городов? Неисчислимое число. Множество.

Мы обнаружили Город именно там, где указывала Книга.

Он оказался немного не таким, каким я его представляла.

Больше. Величественнее.

Нет. Гораздо больше, гораздо величественнее.

Совершеннее.

Все города прошлого и настоящего в Эмьвио Косом имеют общую черту — некоторую незавершённость.

Живой город постоянно меняется. Каждый житель привносит в его облик что-то своё, что-то особенное... Их "вклады" сливаются в Душу. Она таинственна, неповторима и невидима простому взгляду. Её можно прочувствовать сердцем, если оно не очерствело.