Даша и призрак блондинки

— Красивая девушка, — кивнул Виктор в сторону экранной Эвы. — Это институтские записи?

Эва, как услышала комплимент, так сразу взлетела до потолка, кружась вокруг себя от удовольствия. Наверное, в её теперешнем состоянии, ей больше всего не хватало комплиментов именно от мужчин. Послав воздушный поцелуй моему брату, а потом и ещё один, она умчалась на кухню, проверять готовность пельменей. Я побежала за ней. Не хватало только того, что духовка и посуда начнут брякать сами по себе, когда я буду разговаривать с братом.

Эва достала сковородку и начала мелко рубить свежую зелень, чтобы посыпать ей блюдо. Пахло так аппетитно, что я пожалела, что решила приготовить только одну порцию.

— Виктор просто прелесть, — улыбалась Эва, подкармливая Ромео оставшейся стружкой от сыра. Довольный котик совсем не боялся брать еду с прозрачных рук блондинки. — Тебе ужасно повезло с ним. Даш, ты потом не выкидывай наши с тобой фотки. Хоть они и не настоящие, но всё равно... Пусть и Виктор как-нибудь посмотрит на них, и не забывает девушку, которую звали Эвой Лукьяненко. Ты же ему расскажешь хоть что-нибудь про меня?

— Я и не хотела избавляться от фотографий, — призналась я. — Разве тебя забудешь?

— Вот именно! Можешь звать Виктора, еда готова.

Через полчаса пришли и родители, но пельменей, даже холодных, на них не хватило, пришлось им доедать вчерашний суп, в который я под чутким руководством Эвы добавила специй и зелени, чтобы освежить вкус. Но даже такое посредственное участие в приготовлении еды было не по мне. Наверное, я так никогда и не научусь вкусно готовить, потому что такое желание у меня напрочь отсутствует. Плохая выйдет из меня жена.

— Даша, ты поменяла причёску? — заметила мама, когда как ни папа, ни Виктор даже не обратили внимания на мои волосы. Я не стала заплетать косичку, чтобы завтра, когда я пойду к Лике, волосы были гладкими. Да и Эва говорила, что мне надо привыкнуть.

— Ага, нравится?

— Тебе идёт, — согласилась мама. — Будешь есть?

Нормально ела я только за завтраком, поэтому не стала отказываться от супа, а потом ушла в свою комнату. Сразу положила кассету с КВНом в сумку, чтобы не забыть. Эва сидела в моей комнате в своём любимом кресле и слушала свой диск, притопывая ногой в такт музыке. Ромео устроился рядом с ней, блаженно щуря глаза. Пока мне никто не мешал, я пролистала учебники, зарисовала пару картинок по анатомии и проверила на ошибки свой доклад по биологии, назначенный на вторник. Так наступил вечер, а потом и ночь. Попросив маму разбудить меня завтра рано, я легла спать, оставив Эву с горой книг, которых принесла из книжного шкафа с зала. Все их названия как-то да были связаны с моими представлениями о романтике, среди которых 'Прекрасная Маргарет', 'Анжелика', 'Наследник из Калькутты'. Может, моя взыскательная подруга найдёт что-нибудь в своём вкусе.

6 Глава.

Дневник блондинки.

Наступила суббота. Этот день и ещё воскресенье самые любимые дни в неделе! Вопреки желанию встать сегодня пораньше, я умудрилась выторговать у Эвы время до десяти. Меня усиленно будила именно блондинка, так как мама пожалела дочку, решив дать ей в кои-то веки выспаться.

— Время не ждёт, — приговаривала Эва, пока я вставала. — Ты говорила, что Лика съехала из своей квартиры?

— Судя по её медицинской карточке, то да. Помнишь, что сказал Игорь о ней? Она два раза развелась, переехала к родителям, одна воспитывает троих малолетних детей и работает врачом в детском садике. Сегодня у неё должен быть выходной.

— А ведь она хотела стать фотомоделью, — вздохнула Эва. — У неё же были все данные, и кто дёрнул её выйти замуж, а потом бросил? Придушила бы мерзавца!

— Я могу спросить у Лики, только ты всё равно ничего не сделаешь её бывшему. Привидения же вообще не могут убить человека, вроде.

— Убить — нет, но покалечить...

Всё, теперь ни под каким предлогом не пойду к бывшим мужьям Лики, чтобы лишить Эву возможности устроить вендетту за место подруги. И нечего крошек лишать алиментов, которые могут быть урезаны вследствие нетрудоспособности папы.

Быстро умывшись и позавтракав, я объявила родным, что иду покупать себе платье для Бала и вернусь не так скоро. Мама хотела было пойти со мной, но я сказала, что сама прекрасно разберусь в одежде. Пришлось взять всю свою заначку и стипендию. Так же я захватила свой блокнот, где записывала все важные данные.

На улице светило солнце, но на небе иногда проплывали подозрительно тёмные кучевые облака, сулящие дождь. Не страшно! Я захватила с собой зонтик на всякий случай.

— Где сейчас живёт Лика? — поинтересовалась Эва, когда мы вышли на улицу.

— Сейчас посмотрю, — я порылась в блокноте и нашла адрес девушки: — Лесная четыре. Где это? Всю жизнь живу в этом городе, его карту наизусть знаю, но понятия не имею, где Лесная улица. Наверное, пригород какой-нибудь. Придётся идти в Интернет-кафе и посмотреть по виртуальной карте...

— Можно и у прохожих спросить, зачем так усложнять? Но нам повезло, я знаю адрес. Лика была моей близкой подругой, забыла? Разумеется, я знаю, где живут её родители. Раньше Лика снимала квартиру в центре, но, видимо, съехала сначала к одному мужу, а потом к другому, и в результате оказалась у родителей.

— Так где эта Лесная четыре? — перебила я блондинку, бодрым шагом направляясь к ближайшей автобусной остановке. Даже если она и не в пригороде, то явно не в близлежащих районах, значит, до неё добираться долго.

— На Черемше, — ошарашила меня Эва. — Я там ни разу не была, но точно знаю, что родители Лики живут на Черемше.

Тащиться с утра пораньше на задворки города меньше всего хотелось. Ну неужели после двух замужеств Лика не смогла выторговать у мужей квартиру, хотя бы однокомнатную? У неё же маленькие дети, закон должен быть на её стороне. Или она додумалась заключить брачный контракт? Да в любом случае закон на стороне матери с маленькими детьми! В адресе указывался только номер дома, но не квартиры, значит, это частный дом в деревенском секторе. Чтобы добраться туда, нужен пятнадцатый автобусный маршрут... и поистине колоссальное желание. Субботним утром конца апреля большинство владельцев приусадебных участков считают своим святым долгом отправиться на природу. Если мне и посчастливится занять место в автобусе, то это ещё не гарантирует моё прибытие в пункт назначения в целости. Вот Эве тут действительно повезло.

Автобусная остановка была полна народу. По большей части тут были одни старушки с корзинками, из которых торчали саженцы помидоров и лука. Хорошо, что сегодня я одела куртку, в ней я более манёвренная, чем в пальто, но когда подошёл пятнадцатый автобус, всё равно не могла позволить себе распихать старушек ради места в заветной гармошке. Эва фыркала, сетуя на мои принципы, но ничего поделать не могла. В результате я заходила последней вместе с пенсионером-рыбаком, который тащил с собой целым ворох удочек. Стоять пришлось у самых ступеней. Было так плотно, что поручни не понадобились даже на крутых поворотах.

— Даша, ты, конечно, можешь благородничать сколько угодно, — сетовала Эва, воспарив над головами пассажиров, — но уже после того, как мы завершим расследование. Если по справедливости, то нам больше их всех нужно попасть в частный сектор, а их огороды могли бы часок-другой и подождать. У твоей семьи есть огород?

— Нет, — помотала головой я и, подумав, тихо добавила: — К счастью...

Не люблю возиться с землёй, у меня в комнате даже растений-то нет. Был как-то абитулон (красивое, но жутко привередливое растение), так я его засушила, забыв поливать. Вспомнила о нём только когда папа напомнил. Цветок к тому времени уже превратился в мумию.

Спустя полчаса мучений, давки и духоты, автобус остановился среди одноэтажных деревянных домов с маленькими огородами. Я поспешила выползти именно здесь, так как меня начинало мутить.

— И где эта улица Лесная дом четыре? — спросила я у Эвы, внимательно оглядываясь по сторонам в поисках указательных табличек. На некоторых заборах облупившейся краской ещё были выведены названия улиц, но это не помешало нам с блондинкой заблудиться, едва отойдя от остановки.

— Понятия не имею, — пожала плечиками Эва.

— Всё-таки надо было заглянуть в Интернет-кафе и сделать распечатку карты пригорода.

— Ой, спроси вон у того симпатичного мальчика! — Эва радостно указала на идущего по другой стороне улицы пацана лет пятнадцати. За ним бежала маленькая собачонка.

Делать нечего, придётся спрашивать. Оставалось только понадеяться на то, что он знает Лесную улицу. Перебежав через дорогу, я поравнялась с мальчуганом. Он тут же остановился, глядя на меня во все глаза. В чёрной тоненькой куртке, красном широком шарфе, берете, сдвинутым на бок заботливой Эвой, и 'очках строгой учительницы' я была похожа на какую-нибудь старомодную француженку. Не местную точно.

— Извините, — обратилась я к парню. — Вы не подскажете, где мне можно найти Лесную улицу дом номер четыре, там ещё живут Сотниковы?

— А? А! Так вы как раз на Лесной! — просиял парень, а я недоверчиво прищурилась:

— А вон на том заборе сказано, что это улица имени Козлова, — заметила я, коротко кивнув через дорогу на надпись.

Мальчишка звонко рассмеялся, Эва вдруг тоже.

— Дошло! — выдавила она, хватаясь за живот от смеха. Если дошло, то можно было бы и мне сказать, я же тут по её делам мотаюсь!

— Это просто в том доме живёт Илюха, — пояснил мне мальчик, не переставая улыбаться. — Все его козлом кличут.

Пёсик утвердительно гавкнул, дружелюбно размахивая хвостом и точно так же, как Ромео, подозрительно поглядывая в сторону Эвы.

— Ого, — кивнула я. — Так, значит, мы сейчас на Лесной улице. А дом четыре в какой стороне отсюда?

— Идите всё время прямо, не заблудитесь. По этой стороне чётные номера, по той нечётные. Вам долго придётся идти, дом Илюхи пятьдесят седьмой.

Поблагодарив парня, я пошла вперёд по разбитой дороге, именуемой тротуаром. Весна в садах не лучшее время для туристов. Блин, ну почему я не выползла из автобуса на следующей остановке? Всё было бы ближе! Эва нагнала меня быстро; она до сих пор отсмеивалась.

— Такой милый пёсик, — восхищалась она собачкой мальчишки, которая провожала нас взглядом. — Всегда хотела завести щенка...

— Мы целый час будем идти до Лики, — сокрушалась я, пропуская слова о собачке и перепрыгивая через очередную лужу. — И час обратно, если не найдём остановку.

— Ты думаешь, мне хочется бродить среди этих домов? Я с детства не люблю деревни, и всегда мечтала об огнях Москвы. Раз уж вышла из автобуса, то терпи теперь.

— Перепачкаюсь вся, а нам ещё за бальным платьем идти. Хорошо, хоть косметикой не измазалась, иначе в автобусе мой макияж превратился бы в один большой художественный абстракционизм.

— Но перед домом Лики обязательно наведи красоту, — сказала Эва. — Я уже говорила тебе, что Эльза без макияжа — не Эльза.

— Спой, что ли по-польски, а то скучно так просто идти.

Эва затянула польскую национальную песенку, пока мы всё шли и шли вперёд к дому номер четыре. На наше удивление он показался гораздо раньше, чем мы рассчитывали. Видимо, домики тут были компактно расположены, и я перестаралась, отведя целый час на поиски. Четвёртый дом был добротным деревянным двухэтажным строением, но огород был маленьким. Судя по дыму из трубы, хозяева были дома. Я быстренько накрасила помадой губы и вертлявой походкой а-ля Эва подошла к двери. Собаки тут не было. Постучалась, горячо надеясь, что откроет мне сразу Лика, а не её родители.

Дверь открыли, даже не спросив традиционное 'Кто там?'. На пороге передо мной стояла упитанная крашенная блондинка в домашнем халате, возвышающаяся надо мной с крыльца, как самый настоящий крейсер над шлюпкой. Я даже растерялась. Тем временем она подозрительно оглядела меня с ног до головы. Стоящая рядом невидимая Эва открыла рот в немом, но существенном изумлении. Я уже было хотела попросить женщину позвать Лику, но моя спутница ткнула меня в бок ледяным локтем:

— Это моя подруга Лика...

— Ничего себе... Ой, здравствуйте! — взяв себя в руки, поприветствовала я хозяйку, добавляя себе лёгкий иностранный акцент, которому меня вчера научила Эва.

— Вы кто? — неприветливо буркнула тётка. У меня подобная грубость всегда вызывала антипатию, но пришлось улыбнуться.

— Моё имя Эльза Лукьяненко. А вы ведь Лика Сотникова? Я еле смогла отыскать вас среди... в общем, тут. Как мне известно, вы были лучшей подругой моей любимой кузины Эвочки, она даже написала мне о вас в последнем письме...

Не проронив ни слова, Лика жестом пригласила меня войти в дом. Внутри жилище оказалось очень прибранным, похожим на квартиру в какой-нибудь городской пятиэтажке, если бы не чисто деревенский вид из окон и русская печка. Со второго этажа доносились крики маленьких детишек и грозные окрики их бабушки. Я остановилась в коридорчике, не решаясь пройти дальше, чтобы не запачкать своей обувью полы. Задерживаться тут дольше десяти минут не входило в мои планы. Лика прошла следом за мной, а за ней уже сквозь закрытую дверь просочилась пришедшая в себя после потрясения Эва. Вот ей и фотомодель не состоявшаяся.

— И чего вам от меня надо? — всё так же грубо поинтересовалась Лика.

— Вот, — я тут же протянула ей записку Эвы. Вообще-то, сначала по нашему плану следовало вспомнить Эву добрым словом, описать, как хорошо мы с ней проводили время во Франции, куда она ездила вместе со школьным классом, и где случайно встретилась со мной. Потом я должна была рассказать Лике, как много мы с её подругой говорили о ней... Но в таких условиях заливаться соловьём не хотелось.

Лика быстро прочла записку, постоянно поглядывая на меня.

— И что? Значит, вы Эльза?

Ну тугодумка! Наверное, Эва держала её в своём окружении из-за цвета волос и миловидного личика в качестве эффектного дополнения. По моим задумкам, до неё уже всё должно было дойти, как насчёт меня, так и насчёт моей миссии.

— Да, Эльза Лукьяненко, — улыбнулась я, словно урождённая американка.

— Вас не было на похоронах Эвы, — холодно отозвалась Лика. Теперь я поняла, с чего это она такая неприветливая — дети с утра пораньше достали. Не взирая на окрики бабушки, со второго этажа голоса детей доносились всё чаще и громче.

Я мельком взглянула на Эву, чтобы она подсказала разумную причину моего отсутствия на её похоронах. И Эва поняла мои намёки:

— Скажи ей, что ты в это время гостила у дяди Ежи в Гданьске, а сведения о моей трагедии туда дошли только спустя неделю.

Я повторила, но уже без улыбки, добавив, что была ужасно этим опечалена, а когда спустя три года мне передали её последнее письмо, то у меня вообще случилась истерика. Эва — моя любимая кузина... Я полезла в сумочку за носовым платком, чтобы скрыть совершенно сухие глаза, а заодно достала липовые фотографии и протянула их Лике.

— Вы почти не изменились, — ляпнула Лика, рассматривая фотокарточки. — И Эва тут такая молоденькая...

— Мне нужно было нарисовать тебе морщины, — сказала мне Эва. — Эльзе сейчас лет двадцать шесть, а не восемнадцать.