Опер-мечник

— Подскажи, Пашенька, что делать с людьми?

— Отправить на родину, — легкомысленно отмахнулся опер. — К родственникам и друзьям.

— О высокомудрый повелитель, позволь ничтожной секретарше молвить слово.

Пашка, принявший игру, чванно оттопырил нижнюю губу и процедил:

— Мы дозволяем! Молви!

Девушка преклонила одно колено:

— О мудрейший и гениальнейший, почти все они сироты и им некуда возвращаться. Их жилища заняли другие люди, ввиду долгого отсутствия владельцев.

Опер тут же сбросил маску тупого и высокомерного властителя и выдал,по его мнению, интересную идею.

— Геба, у тебя появилась возможность обзавестись подданными в своем будущем королевстве.

На лице красавицы вместо радости от конгениальной мысли шефа отразилась вселенская печаль.

— Хочешь от меня избавиться, Пашенька?

Чернов оторопел — к вывернутой женской логике привыкнуть невозможно. Снятие тяжкого обвинения оперу пришлось доказывать в течение двух часов в разных позах и проявлениях любви. Счастливая Геба заснула с довольной улыбкой у него на плече. Возня с трофеями и переправкой бывших рабов на планету Хана заняла две недели. Вернуться на родину пожелали две с половиной тысячи человек, остальные отправились на Хану обустраиваться в новой жизни. Будущая королева, забрав причитающуюся ей долю в семьдесят тысяч тонн золота, отбыла вместе с народом в будущее королевство. Пашка, получив двадцать дней отгулов, отправился домой проведать родителей, детишек и непременно проконтролировать свое Управление "Р", а также деятельность компании "Сибдорстрой".

Не всем планам удалось осуществиться — иногда обстоятельства выше нас. По прибытии на Землю-1 Пашка с удовлетворением обнаружил, что строительная фирма не подвела и красивые особняки сданы под ключ. Осталось завезти мебель и бытовые приборы, чем он и занялся после Нового года. Объявившись за два дня до праздника, носился по городу, покупая подарки. Обвешанный горой пакетов Павел объявился во дворе отчего дома. Ребятишки в это время украшали игрушками пушистую елочку, воткнутую в сугроб, увидев его, с визгом кинулись к нему. Они повисли на нем, словно маленькие обезьянки, причем каждый старался погромче рассказать о последних новостях. Полуоглохший Павел с трудом воспринимал происходящее. Его спас дед Силантий, вышедший на шум из дома. Без особого крика он успокоил детей и обнял внука. Деда ребятишки очень уважали и побаивались.

Подобрав подарки, раскатившиеся по снегу, всей гурьбой ввалились в коттедж. Большая компания собралась за праздничным столом, Ольга Николаевна по случаю праздника сменила гнев на милость и подкладывала лучшие кусочки любимому сыну. На столе, благоухая ароматом, стояли два больших блюда с запеченными в духовке тетеревами — подарок деда Силантия. Выпив со всеми бокал шампанского, Ольга Николаевна с удивлением и некоторым испугом заметила слегка поседевшие виски Павла.

"Тяжелая и нервная у него служба, а тут еще я на него ополчилась, — подумала она.— Видимо, не все так просто с Беатой и Мелой, нужно с ним поговорить". Ольга Николаевна, как и все женщины, не любила признавать свою неправоту, но потерять сына из-за своей дурости не желала. На второй день января она с ним пообщалась. Собственно повод нашелся и весьма нешуточный, по ее мнению. Ольга Николаевна случайно обнаружила тетрадь, принадлежавшую Андрюшке, младшенькому внучку. Сунув в руки Павлу эпистолярное произведение со словами:

— Займись воспитанием сыночка, — перевела дух и приступила к главной теме.

Когда Паша, не вдаваясь в подробности, поведал о безобразии, учиненном женами, картина предстала в несколько ином свете. Ольга Николаевна попросила у сына прощения и вышла из комнаты. Выловленный за шиворот Андрюшка был немедленно отправлен к отцу в кабинет. Павел с несколько обалделым видом прочел тетрадь родной кровиночки. Стишки начинались со строчек:

— Ты мне не родная,

Не родная, нет

Мне теперь другая делает минет,

А еще другая...

И в таком духе на всех двадцати четырех листах.

— Это что такое? — Павел брезгливо бросил тетрадь на стол.

Андрюшка виновато понурив голову пробурчал:

— Стихи. Папа, а что такое минет?

— Павел аж задохнуся от возмущения:

— Нет, ремнем здесь не поможешь!

Воспитательная беседа продлилась час и принесла свои плоды — Андрюсик самолично сжег похабщину в камине.

Догулять отгулы до конца помешал Симон, внезапно прибывший по душу Павла с весьма неприятных известием — на Базе Ордена объявился Гидо.

— Беда у них, Паша, крыса, учинившая мужской геноцид, проснулась. Разор и паника в северном царстве, много человеческих жертв. Руководство считает, что с Создательницей справишься только ты.

— Погодь, какая на фиг Создательница? Я же лично отрубил ей голову в пещере.

— Видимо, их было две, — невозмутимо пожал плечами Симон.

— Мой недогляд при зачистке, мне и исправлять? Подожди пять минут, попрощаюсь со своими.

Вскоре прибыв на Базу, Павел обнялся с Гидо. Бывший наемник выглядел неважно — ожог во всю щеку и рука в гипсе на перевязи. Между бокалами вина он рассказал о случившейся трагедии.

— Паша, самое страшное, эта тварь уничтожила маленьких детей — всех родившихся мальчиков за последние четыре года в Северном царстве. Чернота заскрипел зубами:

— Да только за одного убитого ребенка Создательницу на кол.

— Ты прав, Паша, она легкой смерти не заслуживает.

По словам Гидо, Создательница проснулась три дня назад и стала наводить свой извращенный порядок. Сожгла город Ханар со всеми обитателями, разорила столицу Тронхайм. Царица Альвхейд и верные дружины амазонок с детьми скрываются в лесах. Гидо со своими людьми прикрывал отход.

— Почти все мои люди погибли. Эта сука смеялась, когда они умирали в огне, а я ничего не мог сделать.

Поникший Гидо сидел за столом, горестно обхватив голову руками.

— Она меня отпустила специально, тебя ждет. Видимо, дозналась, ктонаправил амазонок на путь истинный.

— Постой, а ты как в Северном царстве оказался?

— Дык посольство возглавлял, налаживал торговое и прочее сотрудничество. Ну и попал под раздачу.

Самое паскудное, Паша осознавал, что есть его прямая вина в случившейся трагедии. Если бы он проявил больше настойчивости и нашел в пещере спящую любовницу Светлой матери, Создательницу хренову, и отрубил ей башку, то...

— Ладно, надо исправлять положение. — Гидо, а она сказала, где будет меня ждать?

— Угу, у того леска. Что в трех лигах от ущелья. Ну где переход в этот мир. У тебя в запасе день, потом она начнет убивать мужчини детей на всем континенте. Вот такой ультиматум поставила, падла.

Чернота лихорадочно просчитывал варианты, уставясь в окно. Мелу с Гебой задействовать нельзя, риск не оправдан, да и прятаться за женскими спинами не комильфо.

— На удачный исход поединка рассчитывать не приходится, тут как фишка ляжет. Нужен сильный ход, задействовать такой аргумент, чтобы положительный результат был очевиден.

— Думай, Паша, думай.

Затянувшееся молчание прервал герцог Корте д' Мезьер:

— Паша, а что за прибор чудной у тебя на тумбочке? — и он кивнул головой на разрушитель материи.

— Полезная вещь в хозяйстве, — буркнул опер, отрываясь от тяжких дум. И в двух словах пояснил о возможностях разрушителя. Потрясенный Гидо выдавил из себя:

— Так он и железо может в порошок превратить?

— Ну да, может, постой, железо, говоришь, — подхватился Чернота. — Железо, вот оно решение. Гидо, ты молодец, подсказал удачную мысль. Железо — основа крови людей, в том числе и Создателей. Так, Гидо, тебе задание, пойдешь в наши мастерские, вон, видишь, длинное здание под красной черепицей, и от моего имени потребуешь выполнить заказ. Кол и деревянную кувалду.

Герцог оскалился:

— Паша, да для такого хорошего дела я сам все вытешу, топор дело привычное.

— Тогда разбежались, мне к нашим механикам-самоделкиным, — и друзья выскочили из коттеджа.

Четко сформулировав задачу умельцам Ордена, Павел отправился к начальству — получить официальное добро акции на Цебусе. Секретарши Ларисы на месте не оказалось, и заготовленный тортик он оставил на ее столе. Войдя в кабинет, застал там одного Мозеса. Тот занимался, видимо, интересным и увлекательнейшим делом — ползая по полу. раскрашивал фломастерами огромную карту. Высунутый язык старого мага был исчеркан штрихами различных цветов.

— Не помешал? — вежливо осведомился опер.

— А, Пашенька, присаживайся, потерпи пару минут, уже заканчиваю.

Вскоре Высший маг оторвался от непонятного художества и подбоченясь разглядывал результат:

— Шедевр, ну настоящий шедевр! Что скажешь, Паша?

— Простите, но я ничего не понимаю в абстракционизме.

— Эх, молодежь, — посетовал Мозес, направляясь к одному из сейфов.

Выставленная на стол литровая хрустальная бутылка радовала глаз своими гранями и строгой черно-золотистой этикеткой с коронной печатью.

— Напиток гетарских королей. Сам Ремакс IV пожаловал, — вещал Мозес, шустро наполняя рюмки.

Паша пробовал отбрыкаться от дегустации, но куда там, старый маг привел убийственный аргумент — мол, пить один не может, не алкоголик.

-Так что не выкобенивайся, не подводи начальство.

Возразить было нечего, и опер Чернов махнул рюмку королевского напитка. Огненная жидкость обожгла пищевод, а затем забушевала пожаром в желудке. Хлебнув полбутылки минералки, заботливо поданной Мозесом, Чернов только и смог просипеть:

— Козел он, ваш Ремакс, паленая водка и то лучше.

Мозес в ответ выпил свою рюмку, не поморщившись.

— Чего привередничаешь, не ключница в кладовке делала, а королевский винодел. Тройная очистка — семьдесят градусов на выходе.

— Между прочим только алкаши пьют без закуски, — мстительно заметил Павел.

— Благородный напиток портить закусками, — возмущался маг и замахал руками. — Кощунствуешь, сын мой.

Паша тяжело вздохнул:

— В этом кабинете пьянка когда-нибудь кончится? Кстати, где Архангелов?

— В командировке, — пробубнил Мозес, зарывшийся в сейфе. — Вот тебе шоколадка, привередливый ты наш. Давай по единой.

Вторая рюмка пошла значительно легче — появилась некая легкость мыслей.

— Ты, Паша, приперся за санкцией на Цебус? Считай, что ее получил, не отвлекайся от дегустации.

— Но я же на службе, — запротестовал опер.

— А я что в отпуске? — парировал маг.

— Хорошо, но это последняя рюмка!

Пашку вдруг неожиданно развезло, пришлось сосредотачиваться на отрезвление.

Перед ходом Мозес зацепился за его Гебу.

— Пашенька, такой ценный кадр для Ордена очень нужен, сам понимаешь. Помоги ее уговорить.

— Ничего не выйдет, девушка занята, создает свое королевство на Хане. Материально ее не заинтересовать, сами понимаете. Возможно, поучаствует в разовых акциях, но гарантий дать не могу.

— Да, да, понимаю, — сокрушенно покивал головой Мозес.

Действительно, силой заставить Создательницу работать на Орден невозможно и даже самоубийственно, а прельстить хорошими бонусами тем более. Девушка честно заработала семьдесят тысяч тонн трофейного золота — этого более чем достаточно и для королевства, и для безбедной жизни ее будущим потомкам.

— Да, Паша, — остановил его на пороге Мозес: загляни к головастикам, у них, по-моему, остался запасец ампул с мужской спермой. Наведешь карачун Создательнице, а потом осеменишь молодых амазонок. Повысим демографию...Ик...На Цебусе...Ик. Га-га-га.

Заржавший Мозес вдруг закатил глазенки и вывалился с полукресла на ковер, похрапывая. Высший маг оказался пьян в стельку.

— Боже мой, с кем я работаю, — пробормотал Павел, выходя из кабинета.

В приемной восседала ослепительная Лариса, любуясь собой в маленькое зеркальце.

— О несравненная богиня, вам так идет этот цвет волос! Вы похожи на милого волнистого попугайчика!

— Всеязвите, Пашенька, — закокетничала секретарша, поправляя зеленый локон.

— А если серьезно, Ларисонька, зачем вы выкрасились в лягушачий цвет?

— Разве же я хотела, это папаня притащил краску из последней поездки. "Самый модный цвет гетарских фрейлин, покрасся, не пожалеешь!". Вот и хожу, как пугало, второй день, а налысо постричься страшно.

— Подберите красивый паричок и все дела!

— Вы гений, Пашенька, дайте я вас расцелую!

— М-ма, м-ма, нет, еще раз, первый раз не считовски, не получилось, как надо, — и Лариса. прижавшись всем телом, присосалась к губам опера.

Пришлось Чернову резво ретироваться, дабы не быть изнасилованным. В себя пришел только у дверей арсенала. Сидящий за стойкой Михеич радостно поприветствовал легендарного опера.

— В чем нужда, Паша?

— Михеич, мне бы травматику длинноствольную.

Оружейник на секунду задумался:

— Лута, мухой ко мне! Вынырнувший из-за стеллажей замурзанный курсант встал во фрунт, поедая хитрыми глазами начальство.

— Принеси винтовку СТ-40 и два магазина.

— Тебе какие пули?

— Резина.

— Слышишь, лодырь, два магазина с резиновыми пулями.

Малый неловко затоптался в растерянности:

— Где ствол то лежит, дядя Михей?

— Двадцать пятый стеллаж, полка сверху, место восемьсот двадцать четыре. Патроны там же, в коробке.

Опер с удовольствием погладил изящную винтовку с оптическим прицелом.

— Неплохой ствол. Какая прицельная дальность?

— Пятьсот метров, магазин на десять патронов, калибр девять миллиметров. Резиновая пуля имеет стальной сердечник. Немцы делали для полиции, получилась очень убойная штука. От попадания в лоб с двухсот метров слон падает на задницу. Сняли с вооружения, гуманисты хреновы, ну а наши подсуетились и выкупили партию в триста стволов. Тебе же пристрелить ее надо?

— Ну да.

— Лута, тащи всю коробку патронов!

— Погодь, Михеич, пусть еще экземпляр принесет для моего напарника.

А короткоствол травматика найдется?

— Как не быть, та же фирма клепала.

— Тогда два.

— Лута, все слышал? Пистолеты на соседнем стеллаже.

Отстреляв оружие на открытом стрельбище, опер довольный вернулся в коттедж. Гидо на крыльце полировал двухметровый кол мелкой наждачкой.

— Познакомься с оружием, скоро буду, — и опер припустил в мехмастерские.

Упрятав разрушитель с прилаженным таймером в футляр, Павел понесся в лабораторию к ученым, которых Мозес обзывал "головастиками". Те с радостью избавились от контейнера-холодильника с девятьюстами четырнадцатью ампулами. Не удержались засранцы и пожелали успехов в деторождаемости, да все с такими серьезными мордами. Не обращая внимания на подколки, он потащил бесценную ношу в свое логово.

— Гидо, разбуди меня через час. Обкашляем детали операции и на Цебусе.

— Не хочешь дать ей шанс выкрутиться?

— Да, друг мой, она меня ждет завтра, а мы вот они! На Цебусе другой временной вектор — один день к пяти нашим. Все, пошел спать.

Через час приятели сидели за столом и рисовали схемы вариантов схватки с фиксацией времени.

— Так, часы у тебя есть.

— Ну да, сам же дарил.